Установленный срок

скачать книгу бесплатно

Затем возникли дебаты по всему принципу этой меры, которые проходили с большой теплотой. Я, как президент, конечно же, не принимал в них никакого участия, но, в соответствии с нашей конституцией, я все слышал с кресла, которое обычно занимал по правую руку от спикера. Аргументы, на которых делался наибольший акцент, были направлены на то, чтобы показать, что Установленный срок был выдвинут к рассмотрению в основном с целью облегчить страдания стариков. И было убедительно показано, что в подавляющем большинстве случаев жизнь после шестидесяти восьми лет – это суета и томление духа. Другие аргументы касаемо дороговизны содержания стариков за счет государства на данный момент отброшены. Если бы вы послушали молодого Граундля, со всей пылкостью юности настаивающего на абсолютной нищете, на которую обречены старики из-за отсутствия такого закона, если бы вы услышали о страданиях от ревматизма, подагры, камней и общей слабости, изображенные в красноречивых словах двадцатипятилетнего юноши, вы бы почувствовали, что все, кто захочет способствовать увековечению такого положения вещей, должны быть обвинены в дьявольской жестокости. Он действительно поднялся на большую высоту парламентского мастерства, и в целом увлек за собой молодую и, к счастью, большую часть палаты. Оппозиции, по сути, нечего было сказать, кроме повторения предрассудков Старого Света. Но, увы, так сильны слабости мира, что предрассудки всегда могут победить истину одной лишь силой своих батальонов. Только после того, как это было доказано и передоказано десять раз, стало ясно, что солнце не могло спокойно стоять над Гидеоном. Красвеллер, который был членом парламента и занимал свое место во время дебатов, не решаясь говорить, лишь шепнул своему соседу, что бессердечный жадина не желает ждать шерсти из Литтл-Крайстчерча.

В ходе дебатов было проведено три голосования, и трижды сторонники Установленного срока побеждали старую партию большинством в пятнадцать голосов в палате, состоящей из восьмидесяти пяти членов. Настолько сильны были чувства в республике, что только два члена отсутствовали, и это число оставалось неизменным в течение всей недели дебатов. Я считал это триумфом и чувствовал, что старая страна, не имеющая никакого отношения к этому вопросу, не может вмешиваться в мнение, выраженное столь решительно. Мое сердце заколотилось от приятного волнения, когда я услышал, что старость, к которой я сам приближался, изображена в терминах, которые делали ее бессилие действительно ярко выраженным, – до тех пор, пока я не почувствовал, что, если бы было предложено сдать на хранение всех нас, достигших пятидесяти восьми лет, я думаю, что с радостью дал бы свое согласие на такую меру, сразу же ушел бы и сдал себя на хранение в колледж.

Но только в такие моменты мне позволялось испытать это чувство триумфа. Не только у себя дома, но и в обществе в целом, и на улицах Гладстонополиса я сталкивался с выражением мнения, что Красвеллера не заставят уйти в колледж в его установленный срок.

– Что может помешать этому?– сказал я однажды своему старому другу Рагглсу.

Рагглсу было уже немного за шестьдесят, и он был городским агентом сельских шерстяников. Он не принимал никакого участия в политике, и хотя он никогда не соглашался с принципом Установленного срока, он не был заинтересован в оппозиции к нему. Он был человеком, которого я считал безразличным к продолжительности жизни, но который в целом предпочел бы смириться с тем жребием, который предназначила ему природа, чем пытаться улучшить его какими-либо новыми реформами.

– Ева Красвеллер помешает этому, – сказал Рагглс.

– Ева еще ребенок. Неужели вы полагаете, что ее мнению позволят нарушить законы всего общества и воспрепятствовать прогрессу цивилизации?

– Ее чувствам будут сочувствовать, – сказал Рагглс. – Кто сможет противостоять дочери, ходатайствующей за жизнь своего отца?

– Один человек не сможет, но восемьдесят пять смогут это сделать.

– Восемьдесят пять будут для общества тем же, что и один будет для восьмидесяти пяти. Я ничего не говорю о вашем законе. Я не высказываю мнения, будет ли он хорошим или плохим. Я хотел бы дожить свой срок, хотя признаю, что на ваших плечах, люди из Ассамблеи, лежит ответственность решать, сделаю я это или нет. Вы могли бы выпроводить меня и сдать на хранение без всяких проблем, потому что я не пользуюсь популярностью. Но люди начинают говорить о Еве Красвеллер и Абрахаме Граундле, и я говорю вам, что всех ваших сторонников, которые есть в Британуле, не хватит, чтобы доставить старика в колледж и держать его там, пока вы его полируете. Он с триумфом вернется в Литтл-Крайстчерч, а колледж станет после этого развалинами.

Такой взгляд на дело меня особенно огорчил. Как главному судье общины, ничто не вызывает у меня такого отвращения, как бунт. Населению, которое не соблюдает законы, ничего нельзя предречь, кроме зла, в то время как народ, который будет соблюдать законы, не может не стать процветающим. Меня очень огорчало, когда мне говорили, что жители Гладстонополиса поднимут бунт и разрушат колледж только ради того, чтобы поддержать взгляды хорошенькой девушки. Есть ли честь, или, что еще хуже, есть ли польза в том, чтобы быть президентом страны, в которой могут происходить подобные вещи? Я оставил моего друга Рагглса на улице и в очень тяжелом состоянии духа направился в исполнительный зал.