Тысяча и одна ночь. Коллекционное издание

«А ты знаешь Шарр-Кана?» – спросил он её, и она сказала: «Да, и я знала о его прибытии с войсками, число которых десять тысяч всадников, и это потому, что его отец Омар ибн ан-Нуман послал с ним его войско, чтобы поддержать царя аль-Кустантынии». – «О госпожа моя, – сказал Шарр-Кан, – заклинаю тебя тем, что ты исповедуешь из твоей веры, расскажи мне о причине этого, чтобы мне стала ясна правда во лжи и то, на ком лежит вина за это».

И девушка ответила: «Клянусь твоей верой, если бы я не боялась, что распространится весть о том, что я из дочерей румов, я бы, наверное, подвергла себя опасности и вступила бы в единоборство с десятью тысячами всадников и убила бы их предводителя, визиря Дандана, и захватила бы их вождя Шарр-Кана, и в этом не было бы позора для меня, но только я читала книги и изучила правила вежества по речениям арабов; я не буду хвалиться перед тобою доблестью, хотя ты видел моё знание, и искусство, и силу, и превосходство в борьбе. И если бы явился Шарр-Кан вместо тебя этой ночью и ему бы сказали: «Перескочи этот поток!» – он бы не мог этого сделать, и я бы хотела, чтобы мессия бросил его ко мне в этот монастырь, и я бы вышла к нему в виде мужа, и взяла бы его в плен, и заковала бы в цепи…» И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Сорок восьмая ночь

Когда же настала сорок восьмая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что христианская девушка сказала Шарр-Кану эти слова, которые он услышал, а именно: «Если Шарр-Кан попадётся мне в руки, я выйду к нему в виде мужа и закую его в цепи и оковы, после того как возьму его в плен в седле». И когда Шарр-Кан услышал эти слова, его взяла гордость, и гнев, и ревность витязей, и ему захотелось объявить ей о себе и броситься на неё, но её красота оттолкнула его от неё, и он произнёс:

«И когда свершит молодой красавец единый грех, Приведут красоты ходатаев ему тысячу».

И девушка пошла, и Шарр-Кан за ней следом, и он посмотрел на спину девушки и видал её ягодицы, которые бились друг о друга, как волны в содрогающемся море, и произнёс такие стихи:

«Защитник в чертах её стирает всё это её, Сердца с ним считаются, когда бы вступился очи Вглядевшись в неё, вскричал я вдруг в удивлении: «Явилась луна в ту ночь, когда в полноте она. И если б боролся с ней царицы Билкис ифрит[23],Хоть славен он силою, в минуту сражён бы был».

И они шли, не останавливаясь, пока не достигли сводчатых ворот, своды которых были из мрамора, и девушка открыла ворота и вошла, и Шарр-Кан с нею, и они пошли по длинному проходу, со сводчатым потолком в виде десяти арок, и под каждой аркой был светильник из хрусталя, горевший, как луч огня. И невольницы встретили девушку в конце прохода с благовонными свечами, и на головах их были повязки, вышитые драгоценными камнями всевозможных родов. И она пошла, предшествуемая невольницами, а Шарр-Кан шёл сзади, пока они не достигли монастыря, и Шарр-Кан увидел, что в этом монастыре кругом стоят ложа, одно против другого, и над ними опущены занавеси, окаймлённые золотым шитьём, а пол монастыря выстлан пёстрым мрамором разных сортов, и посредине его водоём с водою, в котором двадцать четыре золотых фонтана, и из них бьёт вода, подобная серебру.

А на возвышении Шарр-Кан увидел ложе, устланное царским шёлком, и девушка сказала ему: «Взойди, о мой владыка, на это ложе».

И Шарр-Кан взошёл на ложе, а девушка удалилась и некоторое время отсутствовала, и Шарр-Кан спросил о ней кого-то из слуг, и ему сказали: «Она ушла в свою опочивальню, а мы будем прислуживать тебе, как она нам велела». Потом они подали ему диковинные кушанья, и он ел, пока не насытился, а после этого ему принесли золотой таз и кувшин из серебра, и он помыл руки, а душа его была с его войском, так как он не знал, что случилось с ним после него, и ему вспомнилось также, что он забыл наставления своего отца.

И он находился в неведении и раскаивался в том, что сделал, пока не взошла заря и не явился день. И тогда он стал вздыхать и печалиться о своих поступках, и погрузился в море дум, и произнёс:

«Рассудка не лишён был я, – ныне жеВ смущенье я.Что делать мне, как мне быть?Когда б любовь совлёк с меня кто-нибудь,Я б сам силён и властен был здравым стать,Душа моя от страсти с пути сошла, –Люблю! В беде Аллах лишь поможет мне».

И когда он окончил свои стихи, вдруг показалось большое шествие. Посмотрев, он увидал больше чем двадцать невольниц, подобных месяцам, окружавших ту девушку, а она среди них была как луна меж звёзд. И они заслоняли эту девушку, на которой была царская парча, а стан её был повязан затканным поясом, шитым разными драгоценными камнями, и этот пояс сжимал её бока, и выставлял её ягодицы, так что они были подобны холму из хрусталя под веткой из серебра, а груди её походили на пару плодов граната. И когда Шарр-Кан увидал это, его ум едва не улетел от радости, и забыл он своё войско и своего визиря. И он всмотрелся в её голову, и увидал на ней сетку из жемчужин, перемежающихся с разными драгоценными камнями, и невольницы справа и слева от неё принимали её полы, а она кичливо покачивалась. И тут Шарр-Кан вскочил на ноги, увидя её красоту и прелесть, и закричал: «Берегись, берегись этого пояса!» А затем он произнёс такие стихи:

«О, гибкая, с тяжёлыми бёдрами,Гибка она, и грудь её нежна.Таит она любовь свою тщательно, –Но чувств своих таить я не буду.Ряд слуг её идёт, за ней следуя:Жемчужины на нити и порознь».

И девушка долгое время смотрела на него, и вновь, и вновь на него взглядывала, пока не удостоверилась, кто он, и не узнала его, и тогда она сказала, после того как подошла к нему: «Это место озарено и освящено тобой, о Шарр-Кан! Какова была твоя ночь, о богатырь, после того, как мы ушли и оставили тебя? Ложь для царей недостаток и порок, в особенности для царей великих, – продолжала она. – Ты Шарр-Кан, сын царя Омара ибн ан-Нумана, не скрывай же твоей тайны и твоего положения и не заставляй меня после этого ничего слушать, кроме правды, ибо ложь порождает ненависть и вражду. Стрела судьбы пронзила тебя, и тебе надлежит покориться и быть довольным».

И когда она сказала это, Шарр-Кан не мог отрицать и подтвердил правдивость её слов и сказал: «Я Шарр-Кан, сын Омара ибн ан-Нумана, которого подвергла пытке судьба и закинула в это место; делай же теперь что хочешь».

И девушка опустила голову к земле на долгое время, а потом обратилась к Шарр-Кану и сказала: «Успокой свою душу и прохлади свои глаза, ты мой гость, и между тобою и нами есть хлеб и соль. Ты под моей защитой и покровительством, будь же спокоен! Клянусь мессией, если бы обитатели земли пожелали повредить тебе, они бы, наверное, не достигли до тебя раньше, чем изошёл бы из-за тебя мой дух! Ты под охраной мессии и моей охраной».

И она села возле него и стала с ним забавляться, пока его страх не рассеялся и он не понял, что если бы у неё было желание убить его, она бы, наверное, это сделала прошлой ночью. А потом она заговорила с одной из невольниц на языке румов, и та на некоторое время скрылась и потом пришла к ней, и с ней была чаша и столик с кушаньями. Но Шарр-Кан медлил есть и подумал про себя: «Быть может, она что-нибудь положила в это кушанье». И девушка поняла его тайные мысли и сказала: «Клянусь мессией, это не так, и в этом кушанье нет ничего из того, что ты подозреваешь! И если бы у меня было желание тебя убить, я бы уже убила тебя к этому времени». И она подошла к столику и съела от каждого кушанья кусочек, и тогда Шарр-Кан стал есть, и девушка обрадовалась и ела с ним, пока они не насытились. И они вымыли руки, а вымыв руки, девушка поднялась и велела невольнице принести цветы и сосуды для питья, – золотые, серебряные и хрустальные, – и чтобы питьё было всевозможных и разнообразных видов и качеств, и невольница принесла ей всё, что она потребовала. И девушка наполнила первый кубок и выпила его раньше Шарр-Кана, так сделала и с кушаньем, а затем она наполнила кубок вторично и подала Шарр-Кану, который его выпил, и сказала ему: «О мусульманин, посмотри, каково тебе в приятнейшей и сладостнейшей жизни». И она до тех пор пила с ним и поила его, пока его разумение не исчезло…» И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Сорок девятая ночь

Когда же настала сорок девятая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что девушка до тех пор пила и поила Шарр-Кана, пока его разумение не исчезло от вина и от опьянения любовью к ней, а потом она сказала невольнице: «Марджана, подай нам какие-нибудь музыкальные инструменты». И невольница отвечала: «Слушаю и повинуюсь!» – и, скрывшись на мгновение, принесла дамасскую лютню, персидскую арфу, татарскую флейту и египетский канун[24]. И девушка взяла лютню, настроила её и, натянув её струны, запела под неё нежным голосом, мягче ветерка и слаще вод Таснима[25], идущим от здравого сердца, и произнесла такие стихи:

«Аллах да простит очам твоим! Сколько пролилиОни крови любящих и сколько метнули стрел!Я чту тех возлюбленных, что злы были с любящим, –Запретно жалеть его и быть сострадательным.Да будет здоров глаз тех, кто ночь по тебе не спал,И счастливо сердце тех, кто страстью к тебе пленён!Судил ты убить меня – ведь ты повелитель мой, –И жизнью я выкуплю судью и властителей.»

И потом каждая из невольниц поднялась со своим инструментом и стала говорить под него стихи на языке румов. И Шарр-Кан возликовал. А после этого девушка, их госпожа, тоже запела и спросила его: «О мусульманин, разве ты понял, что я говорю?» – и Шарр-Кан ответил: «Нет, но я пришёл в восторг лишь из-за красоты твоих пальцев», а девушка засмеялась и сказала: «Если я спою тебе по-арабски, что ты станешь делать?» – «Я не буду владеть моим умом!» – воскликнул Шарр-Кан, и она взяла лютню и, изменив напев, произнесла:

«Вкусить разлуку так горько,И будет ли тут терпенье?Представилось мне три горя:Разлука, даль, отдаленье!Красавца люблю – пленён яКрасой, и горька разлука».

А окончив свои стихи, она посмотрела на Шарр-Кана и увидела, что Шарр-Кан исчез из бытия, и он некоторое время лежал между ними брошенный и вытянутый во всю длину, а потом очнулся и вспомнил о пении и склонился от восторга. И они стали пить, и играли, и веселились до тех пор, пока день не повернул к закату и ночь не распустила крылья. И тогда она поднялась в свою опочивальню, и Шарр-Кан спросил о ней, и ему сказали: «Она ушла в опочивальню», а он воскликнул: «Храни и оберегай её Аллах!»

А когда наступило утро, невольница пришла к нему и сказала: «Моя госпожа зовёт тебя к себе». И Шарр-Кан поднялся и пошёл за нею, и когда он приблизился к помещению девушки, невольницы ввели его с бубнами и свирелями, и он дошёл до большой двери из слоновой кости, выложенной жемчугом и драгоценными камнями. И они вошли туда и увидели другое обширное помещение, в возвышенной части которого был большой портик, устланный всякими шелками, а вокруг портика шли открытые окна, выходившие на деревья и каналы, и в помещении были статуи, в которые входил воздух и внутри их двигались инструменты, так что смотрящему казалось, что они говорят. И девушка сидела и смотрела на них, и, увидя Шарр-Кана, поднялась на ноги ему навстречу, и, взяв его за руку, посадила его с собою рядом и спросила, как он провёл ночь, и Шарр-Кан поблагодарил её.

И они сидели, разговаривая, и девушка спросила его: «Знаешь ли ты что-нибудь относящееся к влюблённым, порабощённым любовью?» – «Да, я знаю некоторые стихи», – ответил Шарр-Кан, и девушка сказала: «Дай мне их послушать». И тогда Шарр-Кан произнёс:

«Во здравье да будет Азза[26], хвори не знает пусть!Всё с честью моей она считает дозволенным!Аллахом клянусь, едва я близко – бежит она,И много когда прошу я, мало даёт она.В любви и тоске моей по Аззе, когда смогуПомехи я устранить и Азза одна со мной,Подобен я ищущим прикрытья под облаком:Как только заснут они, – рассеется облако».

И девушка, услышав это, сказала:

«Кусейир был явно красноречив и целомудрен.Он превосходно восхвалил Аззу, когда сказал:«И когда бы Азза тягалась с солнцем во прелестиПред судьёй третейским, решил бы дело ей в пользу он.Но немало женщин с хулой на Аззу бегут ко мне –Пусть не сделает бог ланиты их её обувью».

«И говорят, что Азза была до крайности красива и прелестна, – добавила она и потом молвила:

– О царевич, если тыЗнаешь что-нибудь из речейДжамиля Бусейны[27], скажи нам».

Шарр-Кан отвечал: «Да, я знаю их лучше всех», – и произнёс из стихов Джамиля такие стихи:

«Они говорят: «Джамиль, за веру сразись в бою».К каким же бойцам стремлюсь я, кроме красавиц?Ведь всякая речь меж них звучит так приветливо,И, ими поверженный, как мученик гибнет.И если спрошу: «О, что, Бусейна, убийца мой,С любовью моей?» – она ответит: «Всё крепнет!»А если скажу: «Отдай рассудка мне часть, чтобы могЯ жить!» – то услышу я в ответ: «Он далеко!»Ты хочешь убить меня, лишь этого хочешь ты,А я лишь к тебе стремлюсь, к единственной цели».

Услышав это, девушка воскликнула: «Ты отличился, царевич, и отличился Джамиль! Что хотела сделать с Джамилем Бусейна, когда он сказал это полустишие:

«Ты хочешь убить меня,Лишь этого хочешь ты?»

«О госпожа, – отвечал Шарр-Кан, – она хотела сделать с ним то же, что ты хочешь сделать со мной, хотя даже и это тебя не удовлетворяет». И она засмеялась, когда Шарр-Кан сказал ей эти слова, и они, не переставая, пили, пока день не повернул к закату и не приблизилась мрачная ночь. И тогда девушка встала и ушла в свою опочивальню и заснула, и Шарр-Кан проспал в своём месте, пока не настало утро. А когда он очнулся, к нему, как обычно, пришли невольницы с бубнами и музыкальными инструментами и поцеловали землю меж его рук, и сказали: «Во имя Аллаха! Пожалуй, наша госпожа призывает тебя явиться к ней».

И Шарр-Кан пошёл, окружённый невольницами, бившими в бубны и игравшими. И он вышел из этого покоя и вошёл в другой покой, больший, чем первый, и в нём были изображения и рисунки птиц и зверей, которых не описать.

И Шарр-Кан удивился, как искусно отделано это помещение, и произнёс:

«Мой соперник рвёт из плодов её ожерелийЖемчуга груди, что оправлены чистым золотом.О поток воды, на серебряных слитках льющийся.О румянец щёк, на топазе лиц расцветающий!И мне кажется, что фиалки цвет здесь напомнил намСиневу очей, что охвачены сурьмы кольцами».

И при виде Шарр-Кана девушка встала и, взяв его под руку, посадила с собою рядом и сказала: «Искусен ли ты, о сын царя Омара ибн ан-Нумана, в игре в шахматы?» И Шарр-Кан сказал: «Да, но не будь ты такова, как сказал поэт:

«Скажу я, а страсть меня то скрутит, то пустит вновь,И мёда любви глоток смягчает мне жажду.Любимой я шахматы принёс, и играл со мнойТо белых, то чёрных ряд, но я недоволен.И кажется, что король на месте ладьи стоит,И хочет как будто он с ферзями сразиться.А если прочту когда я смысл взгляда глаз её,Жеманство очей её, друзья, меня губит».

Затем она пододвинула ему шахматы и стала с ним играть. И Шарр-Кан, всякий раз, как он хотел посмотреть, как она ходит, смотрел на её лицо и ставил коня на место слона, а слона на место коня. И она засмеялась и сказала: «Если ты играешь так, то ты ничего не умеешь», а Шарр-Кан отвечал: «Это первая игра, не считай её!»

И когда она его обыграла, он снова расставил фигуры и стал с ней играть, и она обыграла его во второй раз и в третий раз, и в четвёртый, и в пятый, и повернулась к нему и сказала: «Ты во всём побеждён!» – «О господа, – отвечал Шарр-Кан, – тому, кто играет с тобой, как не быть побеждённым?» А затем она велела принести кушанье, и они поели и вымыли руки, и им подали вино, и они выпили, и после этого она взяла канун (а она была умелой в игре на кануне) и произнесла такие стихи:

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Сноски

1

Великий праздник Аллаха, или «праздник жертвы», бывает в «месяц паломничества» (12-й месяц мусульманского лунного календаря). В это время паломники, прибывшие в Мекку, совершают обязательные жертвоприношения.

2

Дирхем – серебряная монета, первоначально составлявшая 1/20 динара.

3

Слово «диван» здесь употреблено в значении «собрание» (царедворцев султана); иногда этим словом обозначается место, где происходят подобные собрания.

4

Город Мира – Багдад. Здесь имеет место анахронизм, каких немало в книге «1001 ночи»: город Багдад был заложен в 762 г., то есть через 58 лет после смерти упоминаемого здесь халифа.

5

Хосрои и кесари – персидские и византийские правители.

6

То есть никто не мог устоять против огня его ярости.

7

Хинд – Индия, Синд – область в нижнем течении реки Инда, Диар-Бекр – область и город на правом берегу Тигра; Земля Чёрных – Судан; Сейхун и Джейхун – Сыр-Дарья и Аму-Дарья.

8

Книга – Коран; установления – Сунна (правила поведения, установленные на основании преданий о словах и делах пророка Мухаммеда).

9

Коптами арабы называли исконных обитателей Египта.

10

Румами в странах Ближнего Востока называли жителей Византии.

11

Кайсария – под этим названием у арабов известно два города: в Каледине (в 126 г. он был взял мусульманами и разрушен) и в Малой Азии.

12

Кустантыния великая – Константинополь.

13

То есть Александра Македонского.

14

Мискаль – приблизительно равняется 4,5 грамма.

15

Магриб (запад) – так арабы называют северо-западную Африку.

16

Самхарские копья доставлялись в Аравию из местности Самхара, на побережье Северной Африки. Арабское предание возводит это название к имени некоего Самхара, славившегося своим мастерством в их изготовлении.

17

Ифриты или джинны – в арабском фольклоре добрые или злые духи.

18

Локоть (рабочий) – установленная в средневековом Египте мера длины, равнялась приблизительно 0,5 м.

19

Патриций – так арабы называли христианских рыцарей, стоявших во главе отряда в десять тысяч.

20

Кадий (кади) – судья; кадий кадиев – главный судья столичного города.

21

Так называли слабосильных, изнеженных юношей.

22

Хорасан – область в Восточном Иране.

23

Билкис – по арабскому преданию, царица Савская, супруга царя Соломона. Соломон, узнав о существовании «всем одарённой» царицы племени Саба, приказал своему ифриту доставить к нему её великолепный трон; вслед за троном к Соломону явилась и сама царица.

24

Канун – многострунный инструмент (вроде гуслей).

25

Тасним – по мусульманским преданиям, райский источник.

26

Азза – возлюбленная поэта Кусейира (умер в начале VIII в.), воспетая им в стихах.

27

Джамиль – известный поэт, современник Кусейира. Бусейна – его возлюбленная. Джамиль с Бусейной и Куссейр с Аззой – классические любовные пары, о которых сохранилось в арабской литературе много трогательных повестей.