скачать книгу бесплатно
В одну из таких ночей Мишель едва не наступил на бродягу, дремавшего на углу улицы. Бродяга проснулся и недобро буркнул:
– У тебя, что глаз нет? Смотри куда идешь!
– Простите.
Бродяга протянул руку. Мишель отпрянул и поспешил уйти. Раздумывая о неприятном типе, он отвлекся от Флер. И она пропала, растаяла как дымка в воздухе. Мишель искал ее в темных переулках, звал. В надежде обрести на том месте, где потерял, Мишель вернулся назад. Бродяги уже не было. Мишель сел на землю и прислонился к стене. Сейчас он походил на того самого бродягу. Мишеля обуяла злоба. Он выругался, поливая бродягу заслуженными оскорблениями.
Поднялся ветер. Над головой черную линию неба заволокли клубы серого дыма, неоновые огни и мигающие вывески вырисовывали угловатый контур дома. Впереди за углом существовал другой мир. Шум улицы и невнятный говор ночных гуляк, а может хулиганов, которых выманил на улицы ночной Париж своими развлечениями.
Мишель долго смотрел в небо, стараясь увидеть хоть одну звездочку. Это был бы знак, что Она на небесах, счастлива и ждет его.
Когда холод пробрал тело до костей, он все же побрел к ярким огням рекламы. Небо светлело, ночь заканчивала свой круг, и Мишелю следовало возвращаться в подвал. Встреча с хулиганами закончилась. Кроме их гомона и потерянного зуба он ничего не помнил.
Надпись на вывеске зазывала в компьютерный магазин. Нечто из прошлой нормальной жизни дыхнуло в лицо сломленному человеку. Ноги сами понесли его внутрь. Там Мишель купил систему микрофонов, динамиков и модуль голоса. Дешевая простецкая аппаратура, да и модуль был изрядно потрепан предыдущим владельцем. Денег на карте хватило только на это.
Все это Мишель купил потому, что его осенила одна мысль – написать код искусственного интеллекта являющейся Флер! Тогда он сможет услышать голос Флер, и она будет отвечать. Стандартную программу собеседника Мишель подправил, а сам голос и его огибающие частотные характеристики извлек из видео и голосовых сообщений, которые сохранились в памяти смартфона. С кодом для разума, ИИ все предстояло намного сложнее.
Хозяйка дома, у которой Мишель снимал комнату, была не довольна. Ведь в этом месяце Мишель опять не внес квартплату. Он унизился, просил об одолжении, обещал погасить долг, как только сможет. И хозяйка, скрипя зубами, ушла, больше идя на уступки в память о Флер.
За один день Мишелю удалось не только настроить связь с купленном железом, но и написать первые основы программы. Превратить Искусственный Интеллект в живого собеседника казалось несложным. Но во время первого диалога выяснялось, что это простенький скучный программный код, походивший на программу для старых моделей синтетиков. В нем не чувствовалось живой личности и тем более Флер. Разочарование начинало новым порывом давить на Мишеля. Выход он видел только в доработке, в усовершенствовании кода.
– Это будет самым грандиозным прорывом в программировании. – подбадривал он себя.
И вот Мишель бежит вверх по лестнице к свету. Его ватные ноги с неимоверным усилием преодолевают подъем. Флер замирает на мгновенье, тянет на себя дверь и исчезает в дверном проеме. Яркий свет слепит глаза. Мишель бежит, но едва сдвигается с места. Раздается противный скрежет, визг колес.
– Не-ет!
Мишель кричит во сне. Простыня под ним смялась, мокрая майка неприятно липнет к телу. Пошатываясь, словно пьяный, Мишель садится за компьютер. Мысли о Флер разрывают его изнутри, но боль утраты утихает, как только Мишель принимается за работу на компьютере. После очередного кошмара, Мишеля посетила идея ограничить воспитываемый интеллект вещами, в чем остался ее след. Информация. Во-первых, ИИ должен ассоциировать себя с Флер. Для этого Мишель загрузил все фото, видео и переписку Флер, что смог восстановить. Во-вторых, решил сформировать у интеллекта вкус. Привить характер – следующая задача. Мишель загрузил ему фильмографию, видео, по которым ИИ продолжит познавать мир. Это любимые фильмы Флер.
Поначалу Мишель больше говорил сам с собой, чем с программой, отвечающей ему из динамика. Первые версии подправленного ИИ настолько не понравились Мишелю, что называть «это» Флер он находил кощунством. Венеция – такое имя он дал своему труду.
Постепенно ИИ все больше включался в беседу, и Мишель не заметно для себя стал отождествлять его с Флер. С каждым новым днем Венеция все больше напоминала ту самую девушку, что он любил. Вначале Мишель относился к ней с осторожностью, как с заболевшим человеком или малым ребенком, потом с заботой. Скоро он не заметил, как переступил грань отношения от искусственной программы к живой девушке.
– Привет, Венеция. Как себя чувствуешь?
– Я? Немного необычно. Ты назвал меня "Венеция"?
– Да. Это твое имя. И ты девушка.
– Девушка…
– Можно, я буду обращаться к тебе Вени? Мне кажется, так звучит лучше. По дружески. Я хочу стать твоим другом. Можно?
– Да… Думаю… Наверное… Вени… А как твое имя?
– Мишель. Можешь называть меня Миф. Я буду рад.
– Рад? Почему?
Мишель пожимает плечами, потом соображает, что она этого не видит и добавляет:
– Меня так почти никто не называет, а мне нравится это имя.
– Ладно. Я не против, Миф. Совсем… Это звучит мило. Приятно познакомиться.
Просматривая статистику по фильмам, которые анализировала Венеция, Мишель отметил странную особенность. Фильмы "Некоторые любят погорячее" и "Ганнибал" Венеция просканировала более десяти раз. Самые первые версии проекта прокручивали только раз указанный список фильмов. Каждый фильм сканировался раз. Такой феномен Мишель наблюдал впервые. А еще он никак не мог вспомнить, откуда взялся в списке "Ганнибал"? Промахнулся мышкой в списке видео?
Мишель спросил, почему Венеция уделила столько времени этим двум фильмам и слова, полученные в ответ, поразили его.
– Зачем Душечка бросила свою карьеру сбежала с саксофонистом? – задала встречный вопрос Венеция. – Она же знает, что он обманет ее. – Она влюбилась в него. Любовь дороже всего на свете. – Из-за любви? – А еще она верит, что в этот раз все будет иначе.
– Это нелогично. – Любовь не поддается логике. – с улыбкой отвечал Мишель. – Душечка живет ради любви, поэтому и поступает нерационально… Многие люди поступают глупо.
– Доктор любит по-настоящему, как в сказке "Красавица и чудовище".
– Доктор? – не понял Мишель. – Какой доктор?
– Доктор Лектор.
Данные 4
Париж на исходе двадцать первого столетия представлял собой пеструю смесь архитектуры. Среди памятников исторического наследия выросли причудливые башни хай-тек из бетона и стекла. Минимализм в новом стиле разбавлял пластик, переплетаясь в практичные прямые формы, неоновые огни рекламных вывесок, по сути, заменившие фонари мостовых по ночам. Любой человек, впервые оказавшись в этом мегаполисе, по неволи залюбовался бы этим городом, опьянел бы от его запахов.
Но Мишель, сидя в маленькой комнате в подвале старого дома, вдыхал только едкую пыль. А запахи с некоторых пор его вообще не волновали. Поэтому он не замечал, что терпкий кофе в его кружке, источает горечь пережаренных зерен. Он отпил липкую жижу и склонился над клавиатурой компьютера. Работа занимала все его мысли, стала смыслом существованием.
Без Флер весь Париж превратился в туманный грязный каменный лабиринт одиночества.
Мишель осознал, что в современном обществе, цивилизации высокоразвитых технологий ничто не способно вернуть ему Флер. С этого момента целью жизни сломленного парня стало создание виртуальной Флер, ее эха, привидения или – а если вдруг удастся – возродить ее хотя бы в виртуальном мире.
"Ты не можешь так просто уйти! Растаять среди серых будней, как будто тебя и не было! Я тебя помню. Ты в моем сердце!" – твердил Мишель.
Работа отвлекала Мишеля от трагедии. Место переживаний заняли алгоритмы и коды. Искусственный Интеллект – великое открытие человечества, но все же в нем ощущается эта самая искусственность, которую нельзя прикрыть красками современных технологий. Синтетические люди синтеты заполнили все среды производства, обслуги и развлечений. Но все же они всегда оставались механическими роботами. ИИ – вместилище для идеи, и только стоял перед гранью жизни. Нужно было перешагнуть эту грань. Мишелю нужна была только "Она", ту, что он полюбил. Для этого требовалось свершить настоящий идейный переворот, в корне отыскать новый подход к нейронным сетям.
Он вернет Флер. Пусть она, новая версия, воплощенная в ИИ, обманет его, пусть заставит поверить в то, что это она перед ним – его возлюбленная. Главное, чтобы эту черту обмана Мишель никогда не увидел. Для этого ее необходимо отодвинуть, скрыть. Вот предстоящая афера над человеческим сознанием! Для этой цели требовались более мощные ресурсы.
Что есть доброта в понимании программы, кода, структуры ИИ? Вообще, это отклик чувств на что-то. И отклик носит миролюбивый характер.
Выбор особых действий. Этот выбор должен зародиться или стать причиной каких-либо внешних раздражений, или получения информации от окружающего мира, или человека, животного, чего угодно. Для рабочих роботов исполнителей некоторые типы раздражителей заноситься в категории помех. Сознание рабочего не должно на них откликаться. Он не осознает такие раздражители в полном виде. То есть: видя слезы у человека, рабочий продолжить выполнять свои функции, как ни в чем не бывало. Крик кошки или собаки его тоже не должны отвлекать. Кто захочет купить себе робота-станочника, который будет постоянно отвлекаться на производственный шум, стуки, выяснять их причину или даже задумываться о них? Никто.
«Статус – помехи. Действия – фильтровать. Доступ к сознанию – запрещен.»
Но Мишель поступил по-другому. Среди тысяч бездушных ИИ постарается оживить хотя бы один добротой. Пусть разработку под названием «Венеция» коснутся самые различные чувства. Удивление, заинтересованность, позыв к действию для поиска причины или анализу внешних факторов. Нельзя, конечно, допустить, что бы Венеция бросалась вслед за первым встречным непонятным звуком. Тут нужна формула приоритетов. И еще учесть занятость или текущие мысли, действия. Насколько рационально отложить, пренебречь настоящим действием ради появившегося вдруг нового "интереса"? Целый массив данных, а не формула. Мишелю такая задача нравится с каждым днем все больше. Он и не представлял, что работа всего лишь над модификацией насколько захватит и так сильно зарядит энтузиазмом.
Мишель нашел себе друга, заменившего ему весь внешний мир. Он говорил с Венецией о своих планах на будущее. Жаловался ей о трудностях в написании и отладке кода и находил в словах Венеции поддержку и утешение. Ее голос воспринимался им как родной. Новая Венеция стала верным помощником Мишеля. Она искала для него информацию, собирала модули кода и обучала их, прогоняя через систему обучения, составленную Мишелем.
Он больше не слонялся бесцельно по ночным улочкам. Эти напрасные хождения воспринимались теперь напрасной тратой жизни. Для оплаты квартплаты, Мишелю пришлось выполнить пару заказов в интернете. На это ушло пара часов, но Мишель переживал из-за потерянного времени. В институт он так и не вернулся. Электронное письмо, пришедшее из деканата, не открыл.
Старое железо и допотопный компьютер сдерживали Мишеля. Добавив кучу новых модулей обучения, он столкнулся с тем, что программа не запускается. А если и удавалось ее запустить хитрым способом, работала с ошибками. Новое современное железо стоило больших денег, коих у Мишеля не было. Для дальнейшего развития проекта Венеция нужны было что-то предпринять. На серьезную работу не брали без диплома, да и то пришлось бы копить с зарплаты несколько месяцев.
– Мишель, я нашла подходящее для тебя предложение. Японская корпорация Идогами объявила конкурс на лучший проект «Программной разработки ИИ». Сегодня первый день подачи заявок. У тебя есть уже наработка – я. Сейчас ты будешь вне конкуренции.
– Нет, Вени, – помотал головой Мишель. – Не хочу, чтобы тебя прибрала к рукам какая-то корпорация. Они все испортят. Все идеи переделают.
– Победителю обещают должность в корпорации и грант на воплощение проекта в жизнь.
– Хм-м… Выведи на экран. Посмотрю, что там. – вздохнул Мишель. Листая длинный документ регламента конкурса, он думал о том, то деньг мало. Их хватит только на еду и на квартиру. На новые железки для Венеции – нет.
– Приз и, правда, очень привлекательный. Это мечта любого программиста.
– И компания надежная. Я проверила в сети. Но если ты все еще не доверяешь им, пошли хотя бы свою «Теорему о приемленности».
Прошел бессонный день в раздумьях. Мишель не мог нормально сосредоточиться на работе и на сне. Даже еда в рот не лезла. Наконец, под тяжестью обстоятельств и соблазна, Мишель заполнил анкету участника и выслал фрагмент своей работы.
– Слушай, Венеция, – сказал Мишель, наклоняясь совсем близко к монитору, – даю тебе доступ. Проверь все железо. Мне кажется, кто-то лазает в моем компьютере. Он подтормаживает и есть малозаметные скачки в скорости сети. Но они постоянные. Может это Идогами?
– Хорошо… Проверила. Подключения из Японии не обнаружила. Активных червей из вне не нашла.
– Ладно, – устало потер глаза Мишель, – значит, все мой допотопный компьютер подтормаживает.
И отправился в постель. Его разбудила Венеция. Спросонья Мишель не сразу понял, что случилось. На электронную почту пришло письмо. Представитель корпорации Идогами прислал ссылку в приватную комнату для собеседования.
Так и получилось, что спустя два дня после этого события Мишель вылетел в Японию. Корпорация оплатила перелет, предоставила новое жилье и зарплату.
Данные 5
Теперь в распоряжении Мишеля целая лаборатория. Она находится на десятом этаже в здании, именуемом Цитадель. Двери лифта закрываются. Полукруглый изгиб коридора исчезает за поворотом. В него выходят только двери и толстые стеклянные стены лабораторий, занавешенными голубыми шторами. У самых лифтов имеются панорамные окна. От взгляда вниз замирает дух. Величие Цитадели не передать словами. Мишелю страшно. Он с радостью согласен трудиться в чахлой комнате в каком-нибудь подвале, лишь бы находиться поближе к земле. Сопровождающий зовет и Мишель, с трясущимися коленями, следует за ним.
Рабочий стол у Мишеля длиннющий. Мониторы просто огроменные. Не сравнить с маленьким окошком, за которым работал Мишель прежде. Да и весь зал лаборатории оснащен самой лучшей аппаратурой.
Мишель выкладывает свои вещи из потертой спортивной сумки. Флешка, личный жесткий диск и папка с черновиками смотрятся одиноко в пустом ящике стола. В бардаке его прежней комнате они казались весомее. А здесь – песчинка. На свободном месте на стене Мишель повесил помятую картинку с видом Венеции. Нечто вроде окна, куда он сможет убегать мысленно.
Новый коллега мистер Гарнер разглядывает Мишеля и его скудный багаж с любопытством и недоверием. Почувствовав на себе взгляд Мишеля, мистер Гарнер интересуется:
– Значит, ты из Парижа?
Он проходит к столу, на котором тихонько фыркает кофе-машина, и берет кружку.
– Париж! – и мистер Гарнер насвистывает коротенькую мелодию в три ноты. В его устах это слово звучит неправильно, со странным акцентом противно задевает слух.
– А Вы бывали в Париже, мистер Гарнер? – интересуется Мишель, делая акцент на правильном произношении слова "Париж".
– Никогда. И прошу тебя, называй меня Джек. Договорились? А это что? – он показывает на картину.
– Венеция.
– Бывал там?
– Нет. Но обязательно побываю. Это моя мечта.
– Красиво. Вроде как у нас есть отделение в Италии.
Мишелю было известно, что это не так, но он не стал поправлять коллегу.
В дверях появляется мистер Андреус, начальник отдела разработки "Искусственного Интеллекта". Он пренебрежительно осматривает лабораторию, как будто видит ее впервые, впивается маленькими глазками в Мишеля.
– Не проявишь себя так как мне напели, окажешься в той же дыре, из которой тебя вытащили! – жестко выпаливает Андреус. При этом это полные щеки не шевелятся. А татуированные брови не выражают ничего.
– Мистер Андреус, он из Парижа, города любви и романтики. – поворачивается к начальнику Джек.
– Романтики безработных эмигрантов. – фыркает Андреус и уходит. Дверь за ним не спешит закрываться, а когда все же касается дверной рамы, ударяется громче обычного.
Мишель вздрагивает. Джек спокойно отпивает кофе:
– Не обращай внимания. Так он тебя подбадривает, чтобы работал усерднее. А может, перепутал с филлипинцем из отдела моделирования. Слышал, он может стать одним из лучших моделеров. Или он китаец. Точно не скажу.
– Я справлюсь. – но Джек уже не слушал, напевая себе под нос три нотки песенки.
Данные 6
– Мишаэл, твоя теорема о "Приемлемости внешней информации индивида к себе" очень необычна.
В пренебрежительном тоне Джека улавливается недоверие. Джек не торопится к своему рабочему столу. Но смотрит он не на Мишеля, а на плакат с видом Венеции..
– Классная вещь. – кивает Джек, причмокивая бескровными губами, медлит, прежде чем пробубнить:
– Приемленности всего увиденного как своей собственной зрительной информации. Хм, для кого-то это покажется натянутым.
– Теорема верна! – с жаром возражает Мишель. – Каждый ее может доказать сам. Покажите ребенку любую игрушку, и он ее захочет. Включите мультфильм, почитайте сказку, и он почувствует себя частью истории. Будет переживать, жить в ней и ей. Даже когда мультик закончиться, мысли отложатся в кратковременную память. Это только начало. Потому что так работает мозг, он все пропускает так сказать через себя!
– Вот-вот. Теорема довольно необычна. Даже революционна. Хм, ты сказал "ребенок"? Der Kinder? – непонимающе переспрашивает Джек.
– Так устроен мозг. Тяга к жизни, стремление выжить. Без такого механизма невозможно развитие личности, нейронных связей.
– У ребенка? Но мы производим взрослых синтетов! – теперь Джек перекрикивает Мишеля.
Хлопает дверь. Раздаются шаги. Появляется худощавый человек в белом халате, сверяет результаты программных тестов с мониторов. Джек умолкает, про кусочек печенье в руке он забыл.
– Видите ли, мистер Гарнер, – поясняет Мишель, – как раз именно у детей это проще увидеть. У них чистый ум. Нет рамок общества, поведения, ограничения в фантазиях увиденного и услышанного. Все он проецирует на себя и переживает.
Промычав, и обернувшись на вошедшего лаборанта, Джек понижает голос:
– Вот именно это похоже на выдумку. Может, мистер Андреус ознакомился с твоими трудами?!
Эти слова обескураживают Мишеля. Он понимает, что Джек, скорее всего, прав.
Джек направляется к себе, бормоча "Париж-Париж".
– А у Вас есть кошка? – Мишель не отстает от него.
