скачать книгу бесплатно
Я:Надо в скором времени встретиться.
Потом я пишу Лайле.
Я:Почему ты не на футболе?
Лайла никогда не пропускает футбольные матчи. Надо подтвердить свои опасения: Беатрис была организатором, а Лайла просто присоединилась. Свеженькие сплетни и новости она тоже никогда не пропускает. Она охотно узнаёт, что происходит в мире. Я убираю телефон в карман и все оставшееся время наблюдаю за игрой.
* * *
Через пару часов приходит ответ.
Лайла:Ты решила пойти на футбол, а не присоединиться к нам в спа?
Так я и думала. Лайла просто следует за Беатрис, не подозревая, что она даже не звала меня. Я печатаю ответ, а потом осознаю, что не знаю, что сказать. Она пишет первой.
Лайла:Я вижу три точки, значит, ты печатаешь, но ответа нет.
Я: ?
Надо понять, как спасти нашу дружбу. В голову приходит мысль: «Это я должна что-нибудь организовать. Зачем ждать, пока меня пригласит Беатрис? Я и сама могу разочек побыть организатором». От одной мысли о том, что придется что-то планировать, мне становится плохо, но если я справлюсь и вернусь в нашу компанию, оно будет того стоить.
Глава 3
Эленор крутит салфетку в руках. Она нервный сгусток энергии, что сидит по другую сторону стола и уже явно перепил кофе.
Я оглядываю интерьер новой кофейни, отмечая, какая она прелестная со своими маленькими бирюзовыми столиками из дерева и причудливыми рисунками. По-моему, дети владельцев ходят в начальную школу Спрингшира вместе с Майей.
– Спасибо, что согласилась встретиться, Фэллон, – говорит Эленор и тянет себя за мочку уха; я часто замечаю за ней эту нервную привычку.
– Конечно, без проблем. – Я вижу благодарность в ее глазах и осознаю, что она, наверное, уже давно не говорила ни с кем из подруг.
Я сдуваю пар с обжигающе горячего кофе и сдерживаюсь от вопроса, как у нее дела. Это не потому, что мне нет до нее дела. Есть. Просто мне кажется, я знаю, что она чувствует. Подавленность, стыд, огорчение – выбирайте что нравится.
Поэтому это она спрашивает, как у меня дела, и я отвечаю непременным «хорошо».
Я не могу излить ей душу и скулить, словно побитый щенок, о том, что подруги задели мои чувства, не позвав меня в спа. Нужно оставаться невозмутимой и собирать информацию.
– Я тут подумала… – говорит Эленор. – Тебе когда-нибудь кажется, что жизнь идет не так, как ты рассчитывала?
Я выпрямилась. Она попала в яблочко. Жизнь идет не так, как я рассчитывала. Я никогда не думала, что меня кинут собственные друзья. И тут я понимаю, что она говорит о собственной жизни, о том, как все перевернулось с ног на голову.
– Я здесь и готова тебя поддержать, – говорю я, встречаясь с взглядом ее ореховых глаз. Сегодня они скорее светло-карие, чем зеленые.
– Спасибо. – Стол дрожит, потому что она стучит по нему ногой. Она продолжает: – Ну, не буду тянуть резину…
Учитывая ее ситуацию, не лучший подбор слов. Я смотрю на витрину с выпечкой или, точнее, с нехваткой таковой: там грустно лежат овсяное печенье с изюмом и затвердевшие кексы, которые никто не ест.
– Как ты можешь догадаться, справляться со слухами все эти несколько недель было очень тяжело, – говорит Эленор и наклоняется вперед.
Я киваю. Догадаться могу, но не представить в точности.
– Я не хотела, чтобы так получилось. – Эленор заправляет прядку каштановых волос за ухо.
«Так»? Наверное, она имеет в виду, что не хотела спать с директором, но, может, она говорит про то, что не хотела попадаться остальным на сцене. Я не прошу ее уточнить.
– Я не чувствовала себя желанной. Сначала я думала, что это из-за того, что я старею. У меня морщины… Может, меня уже не хотят. Никогда не думала, что пройду через подобное.
В ее глазах блестят слезы. Я смотрю на морщины у ее век. У себя я их тоже замечаю, а еще увеличившийся живот, складки на шее и серые волоски на подбородке. Я по-прежнему не поощряю ее поведение, но теперь хотя бы понимаю, откуда это все идет.
Она продолжает:
– Но правда в том, что я узнала, что Джефф скачал себе приложение для знакомств. Вместо того, чтобы разобраться с ним, я упала в объятия Марка. – Она втягивает воздух сквозь зубы.
Я не сразу поняла, что она говорит о директоре, которого мы всегда зовем по фамилии: «мистер Локс». То, что Джефф зарегистрировался в приложении для знакомств, поразило меня. Я бы никогда не подумала, что он из изменщиков, он всегда казался очень сдержанным.
По ее щеке катится слеза, и я протягиваю ей салфетку, потому что свою она разодрала.
Мне хочется врезать Джеффу за то, что он не осознает своего счастья. Эленор – прекрасная женщина, которая в свое время сделала модельную карьеру. Да, конечно, она стареет, но я все равно вижу ее красоту – и внутреннюю, и внешнюю. Что ж, его мнение я изменить не могу.
Эленор шмыгает носом.
– Ты вряд ли меня поймешь. У тебя-то брак идеальный.
Я чуть не выплевываю кофе. «Идеальный» – это громко сказано. Если бы она знала про наш период в три года, когда мы постоянно ссорились, она бы так не говорила. Но это осталось позади. Не люблю ворошить прошлое.
– У всех бывают проблемы, – говорю я.
– Хуже всего – это последствия. Друзья меня избегают, счетов от юристов все больше и больше. Я не жалею, что изменила. Я жалею, что попалась.
Она опускает взгляд и ковыряет облупившуюся краску на столе. Я еложу на сиденье, пытаясь подобрать подходящие слова, чтобы утешить ее.
– Да, попадаться – это, конечно, обидно, – говорю я после короткого молчания. Если бы Майя зашла к нам, когда мы с Максом занимаемся сексом, меня бы мучали кошмары. Ситуация очень уж неудобная и травмирующая.
– Ты не знаешь всей правды. Дети меня не застали. Не знаю, кто пустил этот слух. Мы были за занавесом, и нас увидел основатель драматического кружка. На сцену еще никто не поднялся. К тому времени, как пришли дети, мы уже привели себя в порядок.
Я округляю глаза. С ней судятся, весь район ее ненавидит, потому что они думают, что их застали дети. Это же все меняет. Вот тебе и драматический кружок.
– Надеюсь, ты наняла хорошего адвоката.
Эленор кивает и еле слышно шепчет:
– Я его люблю.
Она вытирает глаза тыльной стороной ладони.
А вот и оно. Признание. Сначала я подумала, что она говорит о Джеффе, но она имеет в виду мистера Локса… Марка. Какая-то часть меня рада за нее, но другая часть хочет, чтобы сначала она разобралась с Джеффом. Не так все должно закончиться, но измены… Не знаю, смогла ли бы я простить такое.
Я снова осматриваю кофейню, надеясь, что никто не подслушивает. Нельзя, чтобы такой разговор кто-то слышал. И тут я вижу ее: Лору Гибсон, мать Мэйсона. Предположительно, у мальчика теперь травма, потому что он видел целующихся Эленор и мистера Локса в объятиях друг друга. Мне крупно не везет, но, по-моему, она нас не видит. Я пытаюсь поскорее спрятаться и случайно сбиваю свою кружку. Она падает на пол и разбивается на миллион осколков, кофе выплескивается на мои замшевые ботинки. Все в кофейне поворачиваются и впиваются в нас взглядами, Эленор вскакивает и спешит за салфетками. Тут подбегает Лора и встает прямо перед ней.
– Да как ты смеешь сюда приходить? Ты вообще знаешь, кто владеет этим местом?
Проснулась мама-медведица Лора, иначе объяснить этот гнев я не могу. Нельзя связываться с чужим ребенком.
Эленор отпрянула, раскрыв рот. Теперь я вспомнила, чья это кофейня. Еще одной мамы, которая судится с Эленор.
– А ты, Фэллон? – Она указывает на меня. – Я-то думала, тебе хватит достоинства не видеться с ней.
Я хватаю наши сумки, беру Эленор за руку и иду к двери. Я хочу высказать Лоре, что думаю, но прикусываю язык, чтобы не ухудшать и без того паршивую ситуацию.
На парковке Эленор надевает солнцезащитные очки и обнимает меня:
– Я не хотела ставить тебя в неловкое положение.
Это положение все равно лучше того, в которое ее поставил директор, но я не говорю этого вслух.
– Все нормально. Я тебе позвоню, – говорю я и сажусь в машину.
Я выезжаю, а в голове крутится наш разговор. Сердцу больно оттого, что Эленор исключили из компании из-за ее романа. Нас выгнали из кофейни, словно какой-то скот, и я так и не успела спросить, почему мамочки исключили и меня. Я задаюсь вопросом, знает ли она вообще что-нибудь об этом.
Я снова проверяю телефон. От Беатрис по-прежнему нет ответа.
Глава 4
Я помешиваю шоколад, стараясь не капнуть на свою горячо любимую книгу «Как завоевывать друзей и оказывать влияние на людей». Я перечитываю ее в третий раз – судя по всему, мне не помешает освежить материал в памяти.
«Слушайте. Спрашивайте об их интересах. Делайте так, чтобы человек почувствовал себя значимым».
Я все размышляю, какое мероприятие организовать для подружек-мамочек. Нужно что-то уникальное и запоминающееся. Что-то, что мы не делали раньше. Мне вдруг приходит идея: элегантное чаепитие вроде тех, что устраивала моя бабушка. Прекрасный повод достать сервиз из тонкого фарфора. Я переборю свой страх и смогу что-нибудь организовать. Наверное.
Я заканчиваю с шоколадом и иду в подвал за сервизом. Включаю свет, в нос попадает облачко пыли, и я чихаю. Подвал – это сырая комната со всякими мерзкими ползающими существами, которых я стараюсь избегать. Надо быстро управиться.
Непомеченные пластиковые контейнеры неровными рядами выстроились у стен. Понятия не имею, в каком из них лежит сервиз, но надеюсь, смогу разобраться. Телефон вибрирует, я достаю его из кармана: это Эйвери звонит мне по «Фейстайму». Я отвечаю на входящий, и на весь экран высвечивается ее широкая улыбка. Со времен колледжа Эйвери совсем не изменилась: все такая же потрясающая, с выразительными карими глазами, как у олененка. Иногда мне кажется, что я смотрю прямо в ее душу, словно она – отражение моей. Мы очень похожи, в том числе и своей дерзостью. Правда, в Спрингшире мой острый язык затупился.
Эйвери хмурится.
– Ты где? Подружка, ты только не пугайся, но сзади тебя висит огромная паутина, – говорит она.
Я бросаюсь вперед и верещу, а Эйвери смеется.
– Смотрю на тебя и уже сама чешусь.
– Уф, ну спасибо, – говорю я.
– Я хотела обсудить мой предстоящий визит, но, похоже, ты там чем-то жутким занимаешься.
– Я у себя в подвале, ищу бабушкин фарфоровый сервиз.
– Особый случай?
– Решила устроить чаепитие.
Эйвери корчит рожицу.
– Что?
– «Чаепитие» звучит скучно и не похоже на тебя.
Соглашусь, на меня в колледже это не похоже. Когда мы занимались учебой поздними вечерами, к книжкам прилагался попкорн, Milk Duds[6 - Карамельные ириски в шоколаде.], Mountain Dew[7 - Сладкий газированный напиток.] и перерывы, в которые мы орали I’m Every Woman Уитни Хьюстон. Эйвери знает меня лучше остальных и частенько выступает в качестве моей памяти. Я не все помню с колледжа, все-таки с первого года обучения прошло больше двадцати лет.
– Устраиваешь вечеринку, чтобы продвинуть бизнес?
– Не совсем. – Я не рассказываю ей, что хочу спасти дружбу с мамочками. Не уверена, что она поймет. – Хотела попробовать организовать что-нибудь веселое.
– Веселое? – Она вскидывает бровь. – Твоя жизнь так изменилась. Видимо, это из-за семьи и жизни в пригороде.
– Вроде того, – говорю я. Не могу представить, чтобы Эйвери устроила чаепитие для своих друзей-одиночек.
– У тебя на лице написаны все твои переживания. Не забывай: если что-то пойдет не по плану, ничего страшного в этом нет.
Она права. У меня есть причины не устраивать вечеринки, но я хватаюсь за любую соломинку, пытаясь спасти нашу дружбу.
Я осматриваю Эйвери и говорю:
– Ты как-то по-новому уложила волосы? Мне нравится.
– Подруга, я только что проснулась.
Я смотрю на часы.
– Так уже полдень по твоему времени.
Эйвери, как обычно, выглядит сногсшибательно, даже только что встав с кровати. Высокие скулы, кожа сияет. Эйвери живет в Атланте, и мы, к сожалению, видимся в лучшем случае раз в год.
– Я позвонила на работу и взяла выходной «для себя».
Логично. У Эйвери ответственная работа в информационной безопасности – она держит хакеров на расстоянии.
– У тебя все хорошо?
– Да, ничего такого, что не исправит сон. Кстати, о волосах: первыми к тебе направляются мои средства для волос.
– Хорошо, буду знать.
Эйвери всегда по-особенному ухаживала за волосами. Даже в колледже она тратила все свои заработанные в пекарне деньги на салонные средства и говорила, что они сохраняют ее естественные кудряшки. Мне всегда они нравились: мои безжизненные колтуны грязного блонда, которые я обычно собирала в пучок, и рядом не стояли.
– Я так жду нашей встречи! – говорит Эйвери. – Привезу мамин рецепт джамбалайи прямиком из Нового Орлеана. Встряхнем твой мир.
Она этого не знает, но он уже вертится волчком.
