скачать книгу бесплатно
Миша ждал меня у входной двери, пока я бегала по квартире в поисках вещей: расчёска (на всякий случай, если меня снова будут таскать за волосы), косметика (если придётся плакать), запасная футболка (на случай, если опять буду в грязи). Миша цыкнул языком, выражая недовольство. По его логике я должна делать всё молниеносно, как солдат.
Я надела старую куртку, и Миша скривился, осматривая её.
– Опять она? Мы же недавно купили тебе хороший пуховик, – по выражению лица он был зол, а по голосу так и оставался до безумия спокойным.
– Я немного его испачкала. Высохнет, и продолжу носить.
Мише важно, чтобы я хорошо одевалась и выглядела, поэтому пуховик, что Макс испортил, был куплен на Мишины деньги.
До школы идти примерно двадцать минут, и чем ближе мы подходили к красному кирпичному зданию, тем сильнее на меня обрушивалась паника. Скоро Миша повернёт налево к своему корпусу, а я пойду прямо.
– Ты у меня красивая, – Миша прервал молчание и взглянул мне в глаза, начиная улыбаться
Я ответила ему на улыбку. Вот только по утрам меня не радовала даже тёплая погода, как сегодня. Тропа скоро закончится и покажется моя школа. Хорошо, что этим путём не ходили те одноклассники, от которых останавливалось сердце – они шли другой дорогой, попутно обсуждая свои идиотские планы (наверное, придурки именно этим и занимались).
– Ты говоришь что-то приятное каждый раз в одном месте.
Мы проходили мимо огромного дуба, прятавшего солнце за массивными ветками. Каждое утро Миша говорил мне комплименты. И начинал он фразу точно в то время, как мы наступали на тень от ствола дерева.
Но я не верила в свою привлекательность. У меня ромбообразная форма лица с заострённым подбородком, изогнутые брови, и тонкие бледно-розовые губы. Негустые янтарные волосы до конца лопаток, чаще всего собранные в высокий хвост. Я считала себя не то чтобы страшненькой… а просто обычной, ничем не примечательной.
– И буду говорить всегда.
Миша остановился и прижал меня к себе.
Я обвила руками его шею, зазывая к поцелую. Он коснулся мягкими губами моих и несильно приоткрыл губы, незамедлительно соединяя наши языки. Я резко выдохнула через нос, тихий стон вырвался из глубин, проникая ему в рот. Щёки заплыли румянцем, и я смущённо отстранилась.
Мы никогда не занимались сексом. Даже не обсуждали его. Я хотела, но не осмеливалась произнести вслух. Но вот между ног всё чаще ныло.
Лицо горело. Мне хотелось провалиться сквозь землю, и никогда оттуда не выбираться. Поцелуи Миши нежные, и я не могла контролировать себя.
– Извини, я как-то неосознанно.
Миша не отошёл, всё так же прижимался ко мне грудью, но глаза так и не поднял, наверное, уже полностью рассмотрел мой нос.
Очень не вовремя, в самый неподходящий момент, я услышала мерзкий, лающий смех Максима, и отскочила от Миши, будто меня силой потянули назад.
Страх и неприязнь заполнили меня стремительно. От судорожной дрожи в руках заболели пальцы. Тело забилось в треморе. И так происходило каждый раз, как я слышала Максима.
– Спасибо, что проводил. Мне пора!
Я вырвалась из объятий Миши и побежала вперёд, чувствуя удивлённый взгляд на своей спине. Как же мне повезло, что он не побежал за мной – так мы не столкнёмся с его братом вместе.
Я почти ступила на первую ступеньку крыльца школы, но успела лишь поднять ногу.
– Ужас, ты всё ещё такая… – он недоговорил, замолкая на последнем слове, и снова залаял отвратительным смехом.
Я мечтала, чтобы Макс стал немым. Я не хотела видеть его, слышать, думать о нём и гадать, чем же я так обидела его, что он не оставлял меня в покое.
Если спросить меня: «Какой твой любимый звук?»
Я отвечу: «Это звук текущей воды».
А если спросить наоборот: «Какой твой не любимый звук?»
Я отвечу: «Это голос и смех Максима Брауна».
– Какая? – издевательски поинтересовался Слава, заливаясь лошадиным хохотом.
Как только я встала на ступеньку, они оказались передо мной. Максим без куртки, в одной серой толстовке. На голову натянут капюшон, закрывающий половину лица.
Слава был прилежным учеником, но, выходя за пределы школы, становился подражателем Макса, готовым влезать в драки, нагонять страху и калечить ничем не повинных людей.
У него тёмные лохматые волосы. Чёрные густые брови, близко расположенные к глазам. Серо-голубая радужка и взгляд самовлюблённого ловеласа. Правая мочка уха растянута из-за серьги. Он симпатичный, но тоже придурок.
– Жуткая, аж ослепнуть хочется, – ответил Браун, поворачиваясь к Славе.
Их разговор происходил между собой, но они всё ещё стояли напротив, не пропуская меня. Я шаг в сторону, и они туда же.
Другие ученики обходили нас, делая вид, что ничего не происходит. Многие запуганы моими одноклассниками и одноклассницами, и я понимала, что другим проще уйти, чем влезать в чужие разборки.
– Макс, может тебе выступать на стендап? Я обязательно приду, чтобы высмеять твои поганые шутки!
Я ответила ему сквозь зубы и страх, стараясь не выглядеть напуганным зверьком. Но глаза, и мурашки на коже вместе с капельками пота, блестевшими под утренними лучами солнца, выдавали мои истинные эмоции.
Глаза Макса заискрились, и он улыбнулся. Он выглядел как психопат… нет, он и есть психопат: дикий, одержимый, ожесточённый, и никем не укротимый. Ни тюрьмой, ни родителями, ни друзьями и точно не любовью.
Максима боялись многие, и не посмотришь, что совершеннолетним он будет только через несколько недель.
Мне стало совсем жутко – дрожь пронеслась по позвонкам, заставив вздрогнуть. Я потеряла всю смелость в его светло-карих глазах.
– Знаешь, что мои друзья вне школы делают с такими убогими, как ты? – не дожидаясь ответа, он продолжил: – Оставляют без зубов, и это ещё везение.
На нас троих упала тьма, и во главе неё стоял бездушный Максим.
В школе прозвенел звонок, опаздывающие поспешили внутрь, оставляя на лестнице двух львов и одну маленькую, напуганную мышку.
Слава пропал с поля зрения – он всего лишь призрак рядом с Брауном.
Глаза цвета шоколада не отрывались от моих. Он ничего не говорил, усмехался, пялился, склонялся всё ниже.
Моё дыхание сбивчивое, утяжелённое, будто грудь сжимали верёвками. Онемевшие ноги едва держали, а сердце трепетало, как пойманная в сети бабочка. Максим единственное, что осталось перед взором.
Мои губы отлепились друг от друга, и я втянула воздух.
Сделала шаг влево и сорвалась с места, пока тьма не поглотила меня до конца. Я старалась поднимать ноги выше, чтобы не споткнуться, и смотрела вниз, но не успела я добежать до двери, как на последней ступеньке уже стоял Максим.
Правая нога зацепилась за левую, и я полетела лицом в обувь Брауна. Нос врезался в кроссовку и заныл от боли. Я скривилась, сдерживая непрошеные слёзы.
Максим, как и Миша, бегал отлично, поэтому и смог оказаться на последней ступени быстрее. Слава подошёл к Брауну чуть позже.
– Сколько тебя знаю, умнее ты не становишься, – Макс протянул мне руку, и я, как дура, повелась на добрый жест. Мозги заполнялись импульсами боли в челюсти, и отказались здраво мыслить.
Я схватила ладонь Максима и сжала посильнее. Начала подниматься, и уже коснулась коленями край ступеньки, как рука Макса выскользнула из моей, и я упала обратно, ударяясь ещё и коленями об проступь ступеньки. Джинсы в нескольких местах порвались, кожа разодралась до крови.
Я взвизгнула от внезапной боли.
– Чтоб ты шею себе сломал, – я усердно пыталась не заплакать, но слёзы начинали жечь глаза. Обида пробирала до костей.
– Пошли в школу, а то мне за опоздания оценки снижают, – попросил Слава, упорно не смотря на меня.
Несколько минут одноклассники ржали над тем, как я поднимаюсь и рассматриваю рваные джинсы по их вине, и только после вошли в школу.
Я пропустила первый урок, пытаясь успокоиться в ближайшем кафе. Домой идти нельзя: Миша мог заметить меня из окон своего корпуса, а лишние вопросы мне не нужны.
Иногда мне не с кем обсудить происходящее, и это морально выматывало. Сказать родителям, чтобы потом нарекли крысой? Или рассказать директрисе, чтобы та поругала Макса, и всё продолжилось в двойном размере? Признаться Мише и поссорить его с братом, чтобы после этого Максим вообще озверел?
Выбора нет. Я должна пережить последние дни учёбы.
Дни безграничной боли.
Глава 4
Запуганная
Я заказала кофе и два пирожных.
Кофе я не очень любила, но сейчас хотелось чего-то горького, того, что сможет отвлечь мысли.
Слёзы вырвались наружу. Я сидела над кружкой с чёрной жидкостью и разводила кофе мокрыми каплями, что сначала бежали по щекам, а затем потоком срывались с подбородка.
Все мои слёзы из-за Макса и его тупых друзей.
В пятом классе Максим перешёл в мой класс. До этого он жил в другом городе – но их родители захотели перевести детей в более продвинутую школу, и такая оказалась в моём городе и моём районе.
Как же «шикарно совпало».
Миша поступил в элитный корпус, а для Максима места не осталось, и теперь он портил мою жизнь.
В пятом классе мы даже пытались общаться, но мальчик не захотел видеть среди своих друзей девчонку и начал отталкивать меня. Я не стала заставлять его и просить дружбы, просто перестала говорить с ним, как и он со мной.
В седьмом классе мальчик начал расти и замечать, что он привлекательный парень. Стал приставать к девчонкам, а они сразу таяли, позволяли ему делать всё что вздумается, и вешались на него.
Впервые его издевательства произошли вначале шестого класса, ни с чего он начал шутить надо мной, но не переходить границ. А в конце шестого класса грань стёрлась.
По ощущениям, я знала его с самого первого класса, и по этим же ощущениям казалось, что этот сущий ад начался сразу, как я стала школьницей.
В кафе немного людей. Из десяти столиков заняты только три, один из них мной. Официанты неспешно двигались змейкой, осматривая полупустой зал. На меня обращали внимания, но не подходили. На ладонях и коленях жгли рваные царапины, на щеках блестели влажные дорожки.
Поскорее бы всё это закончилось.
В общественном туалете я подкрасила ресницы, нанесла на лицо пудру, но это не помогло, и я всё ещё выглядела удручённой, оскорблённой девушкой. Глаза цвета чуть темнее бордо смотрели на меня из отражения зеркала и снова наполнялись слезами.
Я не выношу Максима Брауна.
***
Я вошла в класс и села за свою парту. В моей школе парты для одного человека, поэтому я разложила вещи, не думая ни о каких соседях. Спрятала подбородок в ворот свитера и стала ждать урока.
Пока что в классе сохранялась тишина, половина одноклассников стояло в коридоре, а остальные, как раз компания Максима, курили на улице.
Я сидела за второй партой, а Макс за четвёртой. И всё равно периодически казалось, что он дышит мне в затылок.
В класс влетела Мария – моя подруга с начальной школы. На её кудрявых до плеч волосах сверкали заколки невидимки, чтобы пряди не топырились как пружинки. На длинных ногах синие джинсы, с потёртостями на бёдрах, а сверху мятая толстовка с надписями на английском.
– Где ты была на первом уроке? Привет, – Мария сначала спрашивала или рассказывала, и только потом приветствовала.
Мария бывшая Максима, повстречались они не так уж долго, но она приняла опыт – не связываться с такими, как Браун.
Я не обсуждала с ней их отношения. Был промежуток времени, когда мы часто ссорились и долго не разговаривали, как раз тогда она стала девушкой Максима Брауна. Сейчас она ненавидела Макса также как я, и мы часто обсуждали его, точнее сказать, втихаря высмеивали.
Мария упёрлась ягодицами об край моей парты и направила взгляд на входную дверь.
– Глянь на это.
Я встала перед Марией и указала пальцем на порванные в нескольких местах джинсы. Несколько белых ниток прилипло к засохшей крови на ранах.
Мария присвистнула.
– Как умудрилась? Мне они нравились. Задница у тебя в них отпадная, – подруга всегда, как я надевала эти джинсы, говорила мне об этом, но сегодня я не улыбнулась на это признание.
Класс потихоньку начал заполняться учениками. Они обходили мою парту из-за Марии, стоявшей на проходе.
Меня передёрнуло. Утренний случай и так стоял перед глазами, но порой становился ярче и отчётливее, словно я опять упала в обувь Макса.
– Всё из-за невменяемого!
Мария покачала головой, рассматривая раненую кожу. Она возмущённо вздохнула.
– С ним нужно как-то бороться, он сам уже не понимает, когда стоит остановиться.
– Знаешь, что он мне сегодня сказал? Что его друзья могут выбить зубы, если кто-то, по их мнению, убогий, – я закривлялась, закрывая глаза.
Неожиданно Мария громко захохотала. Я опешила, не понимая, что смешного она нашла в моих словах. Но от её смеха всё же стало спокойнее.
– И что это значит, что он типа такой крутой, раз общается с психопатами? – сквозь смех бросила Мария, щекоча своим дыханием моё ухо.
– Другие его и не вытерпят, – я закатила глаза. Разве нормальные люди выдержат такого полоумного, как он. – Может, их вообще не существует.
