скачать книгу бесплатно
Тем не менее, его ладонь не давила, а пальцы нежно погладили по плечу и шее, пока они шли – успокаивающе. По телу разлилось тепло, и что-то отозвалось в животе, когда он подцепил тоненькую лямочку платья и хулиганским образом стянул ее на плечо.
– Иди сюда, – сказал он и усадил ее на глубокий мягкий белый диван рядом с собой… очень близко, даже слишком.
Теперь они находились в почти уединенном месте – в зоне, отгороженной диванами почти в самом углу. Напротив лишь еще один незанятый диван, а они сидят спиной к залу, вне поля зрения большинства посетителей клуба.
– Так легче?
– Да, намного, – выдохнула Тома и покраснела, когда он провел пальцем по ее груди и остановил подушечку прямо на соске:
– Нравится легкая боль? – еле слышно спросил мастер.
– Да, – прошептала она одними губами, и прикосновение мгновенно превратилось в сжатие. Он перекатил ее сосок между большим и указательным пальцем, слегка потянул и покосился на ее дернувшуюся руку:
– Держи ладони на коленях. Смотри на меня или перед собой. Не смотри на свое тело и не следи за тем, что я делаю, ясно?
Это была самая длинная фраза из тех, что он произнес за вечер, и тон неуловимо изменился – сейчас он перестал улыбаться ей и стал немного жестче. Приказывал. Пушистая бровь на суровом мужском лице слегка поехала вверх, обозначая нетерпение. Но серые глаза отражали океан терпения – словно он всего лишь испытывал ее. Вот только на что? На способность подчиняться? Или, наоборот, противостоять ему?
– Да, – сказала Тома. Она снова посмотрела на свою грудь, когда он сжал второй сосок, и схлопотала легкий удар по колену:
– Взгляд на меня. Вот так. Нравятся шлепки?
– Да.
– Порка?
– Возможно… смотря какая.
– Насилие?
– Я фантазировала, но…
– Знаю, тебе не повезло с первым партнером. Расслабься. Закрой глаза.
Тома сглотнула и смежила веки, повинуясь снова замедляющемуся, стихающему голосу. Такому умиротворяющему…
– Удерживание?
Михаил провел кончиком пальца по ее запястью.
– Да.
– Связывание?
Палец гладит по колену… только один палец, и это уже начинает здорово возбуждать.
– Да.
– Тебе нравится немного бояться?
– Да.
– Раздвинь ноги.
Он легонько коснулся ее стопы, побуждая отодвинуть ногу, и Тома слегка развела колени. Платье задралось и поползло вверх по бедрам. Ее ресницы затрепетали, и вскоре она не справилась с соблазном посмотреть на него.
– Плохая саба. Велел же держать глаза закрытыми.
Его глаза снова смеялись, голос стал чуть громче, возвращая в реальность, и она немного осмелела, улыбнувшись в ответ:
– Ты велел только закрыть их.
– Еще и споришь со мной?
Он быстрым, очень гибким для такого огромного мужчины движением встал, дважды согнул ладонь, чтобы побудить ее подняться и кивнул в сторону дивана:
– Коленями на сидение, грудью ложись на спинку.
– Ты же не собираешься?…
Ее лицо вытянулось, глаза мгновенно превратились в два испуганных блюдца.
– Еще как собираюсь. Несколько шлепков тебя дисциплинируют. Быстро, саба. Я считаю до трех и беру стек. Им будет больнее, чем ладонью.
На секунду пол уехал из-под ног, и Тома почувствовала слабость в коленях.
– Один.
Его лицо мгновенно закаменело, и тут стало ясно, что дом не шутит.
– Два.
Ровный безжалостный отсчет глубоким грудным голосом внезапно принес с собой такой острый всплеск возбуждения, что ей на мгновение стало любопытно – что будет после слова «три»? Но в животе острым жалом кольнул инстинктивный страх.
– Хорошо, хорошо!
Тома бросила на него умоляющий взгляд и с горящими щеками встала в ту позу, которой он потребовал. Мягкий диван слегка прогнулся под ее коленями, холодная кожа слегка остудила грудь. Но у нее теперь уже горело все лицо, а также уши и шея.
– Умница. Видишь, все не так уж и трудно, – бесстрастно произнес он позади нее и задрал ей подол платья, полностью обнажив ягодицы. О боже. Ее голый зад теперь может увидеть любой, кто пройдет мимо.
Вздрогнув, Тома сжалась и попыталась выпрямиться, но тут тяжелая ладонь легла между лопаток, полностью блокируя такую возможность. Вот теперь он давил – и держал ее. Обжигающий шлепок не заставил себя ждать – огромная ладонь, впечатавшаяся в обе ягодицы, сообщила всем телу такой толчок, что даже диван под ней слегка скрипнул.
– А-а-а!
От шока она вскрикнула. Это было гораздо больнее, чем ожидалось – ничего себе игра. И тут же второй.
– А! А! А!
Всего пять – и он опустил ее прежде, чем она успела сообразить, что произошло: ее отшлепали. Быстро и больно – до горящей, как факел, попки, за считанные секунды.
Тяжело дыша, Тома поджала под себя ноги и забралась в угол дивана, не в силах поднять глаз. Сжалась в комок, обхватила себя руками.
– Нет, малыш, не так, – он мгновенно оказался рядом, сгреб ее в охапку и усадил на колени, – после наказания нижнюю всегда утешают. Тихо, тихо, не дергайся.
Он тихо рассмеялся, когда Тома начала яростно сопротивляться от инстинктивного возмущения, и очень скоро мягкие утешающие объятия превратились в железную хватку.
– Тома. Прекрати, – резко потребовал он, хоть и не повысил голоса. Но его повелительный тон затронул внутри какую-то струну, и она замерла, тяжело дыша. Теплый, даже слегка разгоряченный, вкусно пахнущий – он был совсем рядом. И слишком довольный собой – больше, чем она могла вынести.
– Это унизительно, – сорвалось с ее губ.
– Конечно, унизительно. Ради этого все и делается, – снова хмыкнул он и снова с легкостью предотвратил ее попытку вырваться:
– Стоп-слова помнишь?
– Н… да. Желтый и красный.
– Хорошо.
Одним движением он поменял позу, опрокинув ее на диван.
Глава 4
Руки Томы тут же оказались за ее головой – он крепко удерживал их одной ладонью, а вторую положил на грудь, мягко поглаживая. Его колено прижало подол платья, дополнительно фиксируя ее в лежачем положении, а свободной рукой он продолжал мучительно медленно ласкать ее, наблюдая за лицом. Тома дважды открывала рот, чтобы что-то сказать, но закрывала, так и не придумав, что.
Ей было неловко вот так молча лежать, не шевелясь – она привыкла всегда отдавать партнеру больше, чем получала. Активно ласкать, дарить наслаждение… с прижатыми за головой руками все ощущалось так странно, словно чего-то очень сильно не хватало, и это вызывало тревогу. Особенно когда ее тело начало реагировать на ласки, и Тома поняла, что откровенно и очень пассивно наслаждается.
С ее губ сорвался стон – потом еще один, когда он немного отпустил подол и задрал его, начиная ласкать между ног. Два пальца бесцеремонно проникли внутрь, в уже очень влажное лоно.
– Интересно, это не унизительно? – еле слышно спросил он.
– Что?
Еле соображая, Тома приподняла ресницы, замирая и настораживаясь от его вопроса.
– Когда течешь вот так и стонешь под тем, кто тебя отодрал по попе, – пояснил он, глядя в глаза.
От ее лица отхлынула кровь, а затем она почувствовала, как кожа в мгновение ока приобрела свекольный оттенок, и даже в глазах полыхнуло красным. Рванувшись из его рук, она только что не зарычала – но дом был готов и засмеялся, удерживая ее:
– Идем наверх. Там подерешься со мной. Я дам фору, – явно забавляясь, предложил он. Тома сузила глаза и, изловчившись, вцепилась зубами в запястье – он не сразу успел отодвинуть руку, и на коже остались заметные отметины. Но мастер только снова хмыкнул, и в его глазах что-то блеснуло:
– Ах, ты, сучка.
Он встал, поднял ее, извивающуюся, в воздух, и закинул на плечо. Мир перевернулся – а висеть к тому же было страшно. Но злость перехлестывала:
– Пусти. Немедленно поставь меня!
– Ага, – сказал он и хлопнул по попе так, что звук выстрелом отозвался в ушах, а боль на несколько секунд парализовала. И это видела и слышала, наверное, добрая половина клуба. А сейчас все зеваки с интересом наблюдают, как ее несут кверху попой на второй этаж, словно она была подстреленным животным на плече у охотника.
Осознав это, Тома пришла в ярость и вцепилась ногтями в его спину. Она старательно царапала все то время, что он тащил ее вверх по лестнице, но получалось плохо – ногти все время проскальзывали по ткани рубашки из-за тряски. А когда вновь оказалась на ногах, в глазах резко потемнело, и времени, чтобы броситься на него снова из удобной позиции, не хватило – уже через несколько мгновений он взял ее за шею и как котенка втолкнул в слабо освещенную комнату, захлопнув за ними дверь.
Отлетев на несколько шагов, тяжело дыша, Тома злобно уставилась на него. Она плохо соображала, осознавая лишь то, что очень сильно зла и также сильно возбуждена.
– Иди сюда, – улыбаясь, позвал дом от двери и поманил рукой. Ее глаза сузились в ответ сами собой: он явно желал отлупить ее еще сильнее, и если она бросится на него с голыми руками, то сразу проиграет. А хотелось обязательно треснуть его хотя бы разок, чтобы почувствовал.
Быстро оглядевшись по сторонам, Тома сориентировалась: справа кровать, слева огромная доска на стене с орудиями пыток. Шкаф, пара кресел. И Михаил между ней и дверью. Хорошо бы треснуть его чем-нибудь побольнее и сбежать. Подлетев к стене с развешанными девайсами, она наугад схватила первый попавшийся стек.
– Ой, не советую, – тихо сказал он, покачав головой, и сделал шаг в ее сторону.
– Я тебя сейчас ударю, – предупредила Тома, раздувая ноздри.
– Допустим. Но потом знаешь, что с тобой будет?
Он сделал еще один шаг, не спуская взгляда со стека, который Тома держала наизготовку.
– Ты меня не запугаешь.
– Ага, – сказал он, и вероломно быстрым движением оказался рядом, перехватывая руку.
До обидного легким поворотом он выкрутил ее запястье так, что Тома вынужденно выпустила этот девайс, а затем снова поднял и швырнул на кровать. Вскрикнув, она сгруппировалась, чтобы не упасть на пол, когда матрас спружинил, и вцепилась в покрывало руками, а дом успел сорвать с себя рубашку и сразу затем бросился на нее всем своим огромным телом, придавливая к кровати.
Она ожесточенно сопротивлялась еще минуту, пока он полностью не обездвижил: перехватил руки, развел коленом бедра, лег между ними и прижал чуть сильнее:
– Сдавайся.
Его улыбка бесила и вызывала желание зарычать от бессилия:
– Ни за что, засранец.
– Ты не можешь так говорить с домом. Поставить тебе кляп?
– Не смей. Не смей!
Протянув цепь со спинки кровати, он быстро и ловко закрепил ее руки. Потом задрал платье вверх до локтей, оставив ее голой, и широко развел ноги, тоже фиксируя их в цепях. После чего встал, заметно довольный собой, и расстегнул брюки:
– Еще одно слово – и будет кляп. Ты можешь кричать и плакать, издавать любые звуки – но чтобы ни слова, ясно?
Тома открыла рот и закрыла. Она все еще была в легком шоке от того, что так быстро оказалась перед ним полностью обнаженной. А ее внимание было теперь приковано не столько к его словам и угрожающему тону, столько к члену – красивому, гордо стоящему и довольно крупному. Но как же он ее злил.
И все же кляп она не хотела – ей хотелось быть уверенной, что она сможет произнести стоп слово, если что. А потому пришлось молча наблюдать, как он надевает презерватив и снова присоединяется к ней на кровати.
– Интересно, что ты сделаешь, если отпустить тебе руки? – с интересом спросил он, сближая расстояние между их лицами до минимального, заглядывая в глаза, – попробуем?
Тома раздула ноздри, тяжело дыша, когда он снимал наручники с ее запястий, стаскивал платье. И почти сразу она стала бить его с тихим рычанием – по плечам, груди. Но стоило только попытаться заехать в лицо, как он перехватил обе руки, зажал за головой и переместился, резким безжалостным рывком входя в ее разгоряченную текущую киску. Большой, горячий… такой же разозленный, как она.
Запрокинув голову, она застонала, сжимая его внутри, сгибая ноги, насколько позволяли цепи. Сладкая боль… сладкая ярость. Он начал трахать ее, с каждым ударом входя все жестче, пока она не закричала, уже совсем не контролируя себя и ничего не соображая. Последнее, что она еще помнила перед окончательным забытьем, как вцепилась в его плечо зубами и как он стал двигаться внутри еще жестче, словно пытаясь размазать по кровати.
Приходя в себя на его влажной широкой груди, Тома с опаской подняла ресницы и посмотрела в лицо: уставшее, но не сердитое.
– Прости. Я не всегда такая.