скачать книгу бесплатно
Другой рукой он направил член в сторону моего приоткрытого рта, сунув между моих губ влажную головку пениса. Я зажмурилась, а потом расслабила рот.
Член юркнул ко мне в рот, а потом отчим начал двигаться, запихивая его еще глубже и глубже. Член был настолько длинным, что головка упиралась ко мне в горло, вызывая рвотные позывы. Я схватилась рукой за ствол члена, чтобы хоть как-то регулировать его движения и не допустить того, чтобы у меня началась рвота.
– Хорошо соси, – удовлетворенно произнес отчим, учащая свои движения. Его волосатая мошонка касалась моего подбородка, а я, истекая собственной слюной, только и успевала погружать член в рот и извлекать его обратно.
Я стояла на коленях в собственной постели, отчим стоял в моей постели на ногах, и я сосала его член, который не раз бывал во рту и в другом месте моей матери. Все казалось мне каким-то бредом, главной героиней которого была я.
Рука отчима легла ко мне на голову, и он вроде как погладил меня, типа, приласкал. Потом его рука опустилась ниже и впилась в мою грудь. Пальцами он начал накручивать мой сосок, и мне было одновременно противно, и как-то необычно от этих ощущений. Я напряглась, а сама почувствовала слабый отклик внизу живота. Во мне начало зарождаться возбуждение, между ног все увлажнилось.
Нет, я не хотела этого человека, но сам процесс меня увлек. Я уже гораздо интенсивнее сосала член, вытаскивала его наружу, облизывала головку и засовывала обратно. Мой отчим был доволен, а когда я начала пропихивать член так глубоко, что головка касалась моего горла, он охал, а ноги мужчины подрагивали от возбуждения.
Я неуверенно коснулась его яиц. Они были огромными, не похожими на тугие и прохладные яички дяди Леши. Это были большие яйца, болтавшиеся из стороны в сторону от каждого движения моего отчима. Я сдавила одно из них, и тут же услышала отклик отчима: ему понравилось.
– Возьми их в рот.
Я осмелилась взять только одно, но едва смогла погрузить его в рот целиком, слишком большим оно оказалось.
Кроме этого, от моего отчима неприятно пахло, поэтому я вернулась к сосанию члена, это у меня получалось лучше. Пальцами я поглаживала лохматые яйца, а сама сосала член, причмокивая и по-особенному высасывая головку. Из нее что-то вытекло, нечто горькое, и я поняла, что мой отчим готовится кончить.
Так и вышло, я едва успела достать член изо рта, как мне в лицо ударила струя спермы. Отчим завибрировал, как старый мобильник, потом опустился на колени, и его лицо оказалось на уровне моего лица. Он языком принялся слизывать свою сперму с моего лица, что мне показалось странным и донельзя противным.
– Не надо, – я пыталась его оттолкнуть, но он был настойчив. Потом повалил меня на постель, раздвинул ноги, и я даже понять не успела, как его язык всунулся между моих половых губ. Я ойкнула и откинулась на подушку.
Мое лицо, измазанное спермой и слюной отчима, теперь блаженно улыбалось. Мне были приятны прикосновения острого мужского языка, орудовавшего между моих ног. Мой отчим был профессионалом в куннилингусе, он отлично понимал, где находился клитор, и что нужно с ним делать, чтобы довести женщину до экстаза.
Я уже не сопротивлялась, просто повыше приподняла ноги, чтобы его язык получил как можно больше места для действия. Я приподнимала бедра, чтобы усилить приятные ощущения, мой клитор пульсировал как сумасшедший, а я готовилась принять оргазм.
– Сладкая, нежная, такая вкусная, – бормотал отчим, а я расслабленно лежала на своей кровати и позволяла ему делать с собой то, чего никогда и никому не позволяла раньше. Только струя воды и мои собственные пальцы бывали там, где сейчас властвовал язык моего отчима.
Он вылизывал мое влагалище, языком ритмично надавливая на клитор, как будто трахал меня. Потом его язык проник внутрь меня, он вылизывал мою внутреннюю часть, но я схватила его за редкие волосы и направила голову к клитору.
– Нравится, да? – усмехнулся он, а я уже ничего ему не ответила. Меня трахнули орально, а я была на седьмом небе от счастья. Сколько времени я упустила, не давая другим мужчинам овладевать мной так, как это делал сейчас этот пропитый алкаш, который только и годился, что на пьянки и матерные разговоры. Зато теперь он оказался первым мужчиной, который языком прикоснулся к тому, чего не касался ничей чужой язык.
В тот вечер он меня не трахнул. Два раза довел до клиторального оргазма, а потом ушел в свою комнату, оставив на залитой спермой кровати. Я лежала и в темноте слушала стук своего сердца.
Все случившееся было грязным и неправильным, но я не могла сказать, что мне не понравилось. Да, я сосала мерзкий член, глотала горькую и вонючую сперму, но я испытала два оргазма, а еще была близка к тому, чтобы лишиться девственности.
Этого не случилось, потому что мой отчим был очень осторожен: не дай бог бы я заявила о том, что он меня изнасиловал, ему было бы несдобровать. А так просто пошалили и все, и моя мать, вернувшаяся под утро домой, понятия не имела о том, что происходило в ее отсутствие между мной и ее хахалем.
– Ты чего приперлась домой? – спросила она с утра. Это было вместо приветствия и слов о том, как она была рада меня видеть. Отчим сидел за столом, пил чай и выглядел весьма растерянно. В глаза мне он старался не смотреть, а вот я не могла отвести взгляда от его губ, которые вчера елозили у меня между ног.
– А что, не имею права? – огрызнулась я и протянула руку, чтобы взять бутерброд с колбасой со стола. Тут же получила по руке, да так, что на запястье остался розовый след.
– Про права свои вспомнила? Когда к Лешке убегала, что ты мне сказала?
Я сделала вид, что напрягаю память. На самом деле, тогда я матери много чего наговорила, особенно того, что касалось ее постоянного траха с отчимом. Они спаривались как кролики, не давали мне делать уроки, бухали и праздно проводили время. Примерно как я в последнее время, только без полноценного секса.
Отчим смотрел на меня как-то затравленно, словно боялся, что я в порыве могу рассказать матери о том, как ночью мы обменялись оральными ласками. Я и не думала этого делать, но и уходить из дома, принадлежавшего мне по праву, я не собралась.
– Я сказала, что я имею право жить так, как считаю нужным. Сейчас я считаю нужным жить тут!
– С чего это? – мать хмыкнула. – Ты назвала меня потаскухой, швырялась вещами и поклялась, что твоей ноги тут не будет. Зачем приперлась? Опять возле моего мужика задницей крутить?
Мне стало смешно. Знай моя мать о том, кто и чем крутил накануне вечером, ее бы удар хватил. Я промолчала, но свое право на бутерброд подтвердила. Схватила целых два, слопала у себя в комнате, чтобы не видеть кислых лиц матери и отчима.
Голодный взгляд отчима
После завтрака мать пошла к себе, чтобы отоспаться после ночной смены, а ко мне в комнату робко постучался отчим.
– Пришел повторить? – с усмешкой спросила я, а потом увидела его голодный взгляд. Будь его воля, он бы тут же набросился на меня и отымел прямо в присутствии матери, спавшей за стеной, но мужик крепился. Не зря его друзья-собутыльники называли «крепким орешком». За что именно, я была не в курсе, но сейчас это прозвище ему отлично подходило.
– Не говори ничего матери, – попросил он, и я практически услышала мольбу в его голосе, – Вчера я перебрал, а еще так хотелось… у меня давно с твоей матерью не было.
– Ой, не надо посвящать меня в подробности ваших потрахушек, – я поморщилась, – И больше в мою комнату не смей приходить, иначе я матери все расскажу.
Он закивал, а потом скрылся за дверью. Я собрала вещи и поехала в институт. Пока ехала в метро, мне позвонил мой любимый дядюшка. Вспомнил про племянницу спустя сутки!
На звонок я не стала отвечать по двум причинам: во-первых, из принципа, я все же была обижена на его наплевательское отношение ко мне, а во-вторых, в метро было слишком шумно и тесно, чтобы вести переговоры.
Дядя Леша названивал мне по несколько раз в час, и после пар, когда я вышла из института, чтобы перезвонить ему, то заметила знакомую машину, стоявшую у ворот учебного заведения. Я медленно направилась к автомобилю дяди Леши, чтобы выслушать извинения за его дурацкое поведение. Он улыбнулся, увидев меня, потом вышел из машины и протянул мне букет цветов.
– Как банально! – произнесла я, но букет приняла в качестве извинений. – Решил задобрить свою родственницу?
– Не спал всю ночь, все думал о том, как тебе спится на старом месте? Не тревожил ли никто?
Про себя я только усмехнулась, но вслух сказала другое:
– Разве что призраки прошлого, но к тебе они отношения не имеют.
– Букет возьмешь, или я буду, как дурак стоять и протягивать его тебе?
Я пожала плечами:
– Стой как дурак.
Наверное, я снова перегибала палку, но мне нравилась моя роль мучительницы. Я смотрела в извиняющееся лицо дяди Леши и испытывала нечто вроде болезненного удовольствия от того, что ему было неловко.
Вообще вся эта история между нами была болезненной, нездоровой и неправильной, но все равно нас тянуло друг к другу, пусть даже таким странным образом.
– Я ведь могу обидеться, уехать и уже больше не позвать тебя.
– Я тоже могу обидеться, уехать и больше не приезжать к тебе.
Мы помолчали, а потом рука дяди опустилась вместе с букетом.
– То есть, ты не вернешься ко мне? Будешь жить у матери, терпеть ее очередного хахаля и питаться как на помойке?
– Буду. Я не вернусь. Потому что не хочу, однажды явившись домой, снова увидеть тебя на какой-нибудь кобыле с воткнутым в нее членом.
– Очень грубо, Лиля, – дядя поморщился, – Но я мужчина, и у меня могут быть женщины. Ты – моя племянница, и никакого отношения к моей личной жизни не имеешь.
Я усмехнулась и похлопала его по плечу:
– Пусть так и остается, дядя Леша. Пока!
Я развернулась и направилась в сторону спуска в метро. Мне ужасно хотелось развернуться, кинуться к нему в объятия, а потом схватить букет, сесть с ним в машину, а после укатить куда-нибудь подальше, чтобы сыграть в карты на желания. Как мы практиковали это раньше, а в последнее время уже даже перегибали палку.
Но я была слишком гордой. Когда моя мать вспоминала о моем отце, а делала она это в самых нелицеприятных тонах и очень редко, она часто говорила о том, каким гордым и самолюбивым он был. Видимо, эта черта характера у меня была именно от него. Я никогда не видела своего отца, даже точного имени его не знала, но зато была посвящена в подробности его скверного характера, который, тем не менее, не помешал моей матери родить от него ребенка.
Я не торопилась домой. Посидела в кафешке, часа два цедила из стакана апельсиновый сок, только бы не идти домой. Денег у меня оставалось не очень много, та финансовая помощь, которую я получала от дяди, уже была на исходе, ведь я не планировала уходить от него и лишаться дотаций. Снова придется искать варианты и пытаться красть деньги у матери.
А что еще оставалось делать, если моя родная мать не давала мне денег, считая, что стипендии, которую мне платили не очень регулярно и в мизерном объеме, мне должно было хватить на все: и на шмотки, и на питание, и на развлечения.
Еще дома был отчим. Я отлично помнила каждую деталь прошлой ночи, и меня в дрожь бросало от одной только мысли о том, что это может повториться. Ладно там повториться, а если он решит зайти дальше и трахнет меня? Вчера я была готова отдаться ему, настолько сильно была возбуждена, что может остановить меня сегодня? Разве что крепкий замок на моей двери.
И тут меня словно осенило! У отчима был друг Егор. Я знала. Где он живет, я знала, что он слесарь, значит, сможет с легкостью вставить замок в дверь моей комнаты. Точно!
Я снова спустилась в метро, и уже через тридцать минут была в родном московском дворе. Порой, глядя на прохожих, я завидовала им. Большая часть из них была приезжими, и выглядели они достаточно неплохо для своих провинциальных жалких жизней. А я – коренная москвичка, была вынуждена воровать деньги у матери, сосать отчиму-алкашу и клянчить деньги у дядьки, с которым имела неоднозначные отношения. Теперь еще придется идти к другому собутыльнику отчима, чтобы он помог врезать мне замок в дверь собственной комнаты, чтобы он туда не смог получить доступа. Прекрасная перспектива!
Я не пошла домой, а вошла в подъезд, где жил Егор. Я сама не понимала, какая неведомая сила тянула меня к нему, но мне нужна была защита от отчима, а денег на мастера, который бы молча и без лишних вопросов мог врезать замок в мою дверь, у меня не было. Поднявшись на четвертый этаж, я покрутила головой, вспоминая, на какую сторону выходит балкон Егора и прикидывая, с какой именно стороны находится его квартира.
Я угадала, потому что дверь он открыл мне лично. Я сразу же уставилась на его пресс, потому что Егор был в домашнем, а именно в шортах и без верха. Из квартиры пахнуло чем-то жареным, видимо, этот качок готовил себе «правильный» ужин, на который ему хватало денег.
– Лиля? – он удивленно приподнял брови. – Зачем ты тут?
Не «почему», не «для чего», а «зачем». Только туповатые люди, на мой взгляд, могут так формулировать свои вопросы. Я себя относила к разряду умных, потому что закончила школу без троек и смогла попасть в институт. Немногим это удалось, а я вот даже стипендию получала.
– Мне нужна ваша помощь, – сказала я, топчась на пороге и не зная, как правильно обращаться к этому верзиле: на ты или на вы.
– Да, и чем я могу помочь? Пройди, а-то у меня картошка сгорит.
Значит, мой нюх меня не подвел. На ужин у холостяка Егора будет жареная картошечка. При мысли о ней у меня потекли слюнки, стакан сока был лишь намеком на прием пищи.
Я потолклась в прихожей, отметила, как в квартире было грязно и захламлено, потом решилась разуться и пройти вслед за хозяином. Егор был на кухне: он переворачивал в давно нечищеной сковороде картошку, а его мышцы на руках при этом так напрягались, как будто он таскал мешки с цементом.
Я облизнулась, то ли на запах картошки, то ли на мужские красивые руки. Присела на стул, смахнув с него невидимую пыль, уставилась на хозяина дома выжидающе. Жрать хотелось просто до обморочного состояния, но не буду же я выпрашивать еду у этого здоровяка.
– Ты хочешь есть? – спросил он сам, и я возблагодарила небеса за вопрос.
– Если можно, то чуть-чуть, – ответила я скромно, – Я не очень голодна.
Соврала и тут же пожалела. А вдруг он положит мне две картофелинки, от которых еще больше захочется хлопнуться в голодный обморок? Но Егор оказался щедрым хозяином: навалил мне целую тарелку картошки, сверху выдавил кетчупа и сунул тарелку мне под нос. Никогда я не ела с таким аппетитом, как на грязной кухне этого верзилы с добрым лицом.
С членом наперевес
Набив желудок и почувствовав себя гораздо лучше, я снова стала вертеть головой по сторонам. Егор ел спокойно, помогая кусочком хлеба не упасть с вилки картошке, которая исчезала у него во рту.
Я видела его жирные от масла губы, его перепачканные кетчупом пальцы, его напрягавшиеся мускулы, и что-то внизу моего живота подсказывало мне, что этот мужчина был настоящим самцом. Если бы не помятое от регулярных возлияний лицо и слегка выпирающий животик, не мешавший кубикам присутствовать на животе, это был бы идеальный мужик. Ему бы бабу еще хорошую!
– Егор, мне нужна твоя помощь, – еще раз сказала я, – Я же не картошку жрать пришла.
– Говори, – пробубнил он с открытым ртом, из которого тут же вывалились несколько картофельных долек.
– Мне нужно, чтобы ты врезал замок в моей комнате. Чтобы никто не мог войти туда, пока я внутри или пока я отсутствую. То есть, двойной замок, запирающийся на ключ с обеих сторон.
Егор посмотрел на меня с удивлением:
– Ты там что, сокровища хранишь?
– Типа того, – ответила я, думая о своей девственности. Ну чем не сокровище?
– И когда это нужно сделать? Просто я с батей твоим поговорить должен.
– Он мне не батя! – тут же отрезала я. – Он чужой мне человек.
– Нет, подожди, – Егор замотал головой, – Анатольевич меня на куски порежет, если узнает, что я без его согласия врезал замок в дверь его дочери.
– Я ему не дочь! – еще раз, уже повысив голос, повторила я. – Он не узнает. Давай сделаем это тогда, когда его не будет дома.
Егор выпучил глаза:
– А такое бывает? Он постоянно дома. Это твоя мать работает, а Анатольевич постоянно дома торчит. Ну или в магаз ходит. Может к Коляну пойти, но в последнее время Колян его не жалует.
Я вздохнула. Что же за глупый лоб такой? Такой сильный, такой накачанный, а боится какого-то хлюпика. Надо было срочно искать варианты.
– Давай придумаем что-нибудь, – взмолилась я, – Если замка не будет, мне жизни не будет в этом доме.
– Да уж, дела, – протянул Егор, а потом отодвинул тарелку и откинулся на спинку стула. Сожрал больше половины сковороды картошки, теперь, поди, в сон клонит.
– Я придумала! – вдруг вскрикнула я. – Завтра я сделаю так, что его не будет как минимум часа полтора. Ты успеешь сделать замок за это время?
Егор вытер рот рукой, а потом пожал плечами:
– Теоретически да. А куда ты его денешь?
– Это уже мои проблемы. Давай договоримся на три часа дня.
– Ну хорошо, – Егор, видимо, совершенно не умел отказывать женщинам.
– Только замка у меня нет. Ты ведь в жэке работаешь, укради там или возьми списанный какой-нибудь.
– Разберемся, – ответил он, а я счастливо поскакала в прихожую. Споткнулась о какие-то огромные сапоги, стоявшие в темноте посреди узкой комнатки, свалилась на пол, уткнувшись лицо в грязный пол. И тут же почувствовала, как сильные мужские руки приподняли меня, словно пушинку, поставили на ноги, перед этим не забыв прижать к себе.
От Егора пахнуло жареным, мужским потом, а еще чем-то вкусным и мужским. Снова защекотало у меня внизу живота, но я поборола себя и быстрое сделала ноги из его конуры. Выбегая на улицу, отдышалась, как будто могла отравиться тестостероном в его захламленной двушке и умереть от передоза или кончить в подъезде за его дверью. При этой мысли мне стало смешно.
Дома, разумеется, был отчим. На этот раз он не выпивал, а сидел в гостиной с газетой и строил из себя умного читаря. Увидев меня, снял очки и неодобрительно цокнул языком:
– Поздно вернулась. Ты где шлялась?
