Пиявка из медкабинета

Эмили Смит

Пиявка из медкабинета

Комнату освежили: привычный запах аптечных лекарств и латекса сменился на свежий воздух с привкусом хвои. Мягкий аромат.

Медсестра вкатывает Долли на коляске и доводит до кровати. Чистая, убранная постель: голубое покрывало, белая подушка, белое одеяло и белая наволочка. Даже нет орнаментов в цветочек или в ромбик – весьма классических паттернов. Исключительный белый цвет.

На Долли тоже белый халат, сочетающийся с бледной кожей. И на медсестре – белая форма, с коротковатой теннисной юбкой. На шапочке, надетой на голову, у нее изображен не красный крест, а красная звездочка с белым посохом внутри, оплетенным змеей. Аптека. Аптека-аптека-аптека. Змеи оплетают руки, чтобы взобраться на шею.

Вокруг снежное царство белого, такого неутолимого и ненасытного цвета, будто желающего поглотить все остальные, залить отбеливателем, вывести краски, оставить белесую пустоту.

Комната слегка тесновата, но Долли все равно бо́льшую часть времени проводит на кровати. В больнице-санатории есть комнаты побольше, но они либо для двоих резидентов, либо оснащены таким обилием аппаратуры, измеряющих давление крови, пульс, нейронную активность, дыхание… – любой человек низводится до цифр, показывающих жизнедеятельность его организма, – аппаратуры так много, что места не больше, чем у Долли в комнатушке.

Личная медсестра Долли – это миленькая брюнетка Люсинта, с небрежно постриженными волосами: пышная челка спереди, срезано по бокам, сзади остаются юркие хвосты, верткие, как гадюки Медузы Горгоны. Люсинта довозит Долли до кровати и останавливается. У Долли немного болит спина – остеохондроз.

– Все хорошо, Дилан? – спрашивает медсестра.

Долли после осмотра у врача. Для излечения (ремиссии) от скверны – и некоторых заболеваний по мелочи – нужно провести еще несколько процедур специфического толка. Долли это порядком поднадоело, но он пытается получать удовольствие. Его постоянно сопровождают две медсестры, Люсинта и Гера, и от их заботы становится немножечко лучше.

– Я сын больной ненормального века, – сдавленно говорит Долли и криво улыбается. В настенном зеркале видно его отражение: бледный юноша, мальчик, с длинными золотыми волосами, бездонно-грустными глазами и хрупким тельцем. Эталон музыканта. Однако, Долли не играет ни на одном музыкальном инструменте, кроме шуршащих блистеров и брейкбита ударов собственного сердца.

Люсинта морщится:

– У-у, плохие слова говоришь. С таким настроем скорое выздоровление не видать! Только пестуешь тревогу у себя в душе, а она густая, оседает скверной в венах, бронхах, в желудке вызывает язву, в почках забивается камнями…

Настенные часы – ассиметричное нечто, похожее на ромб, – показывают десять часов пятнадцать минут. До обеда остается еще час и сорок пять минут. Долли не особо хочет есть. В этой больнице – санатории – кормят неплохо, не бумажной едой, пропущенной через шредер, а вполне себе питательными и вкусными блюдами. Недавно даже подавали нежную ягнятину на пару. Долли не особо хочет есть. У него проблемы с аппетитом. Только ноотропы могут распалить его. Сбросить ветошь соматической анорексии, обнажив интимное, по-своему порочное чувство голода.

Люсинта гладит Долли, перебирает пряди волос, слегка скребет ногтями кожу головы. Дилан прикрывает глаза и тихо мурлычет, вцепившись правой рукой в пластмассовый подлокотник инвалидного кресла. Приятное ощущение. Успокаивающее. Не соприкосновение с пластмассовым подлокотником, а – нежные манипуляции Люсинты.

– Еще немного подождешь и будет обед, – шепчет медсестра. – Будут подавать легкий куриный бульон и картофельное пюре с бескостной рыбой.

– Я не голодный, совсем, – устало отвечает Долли.

– Ты так мало кушаешь, Дилан. – Люсинта опускает ладони на плечи Долли и массажирует их. – Это плохо. Ты молодой, растущий организм, тебе нужно много калорий. Ты же будущий мужчина.

– В моем желудке не помещается ничего, кроме лекарств.

И воды.

– И воды.

Долли всегда был ребенком больничных палат и пропахших аспирином аптек, но после случая в пятнадцать лет его пребывание участилось. Тогда, одним утром выходного дня, Дилана схватили судороги – вроде даже не эпилептический припадок: «ауры» не было, потери сознания не было.

Периодически Долли пробивало и пробивает на содрогания конечностей или отдельных мышц тела. Однако, тогда мальчишка держал в руке конфетную вазочку, стоя у стола, и во время судорожного припадка сначала разбил ее – уже не очень безопасное деяние, – а затем, испугавшись шума, блеска стекла и возможной опасности, искривился в конвульсиях еще сильнее и упал на пол. На пол, усеянный только что разбитым стеклом.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.