скачать книгу бесплатно
Грифон – это уже тяжелая артиллерия. Даже Арей предпочел бы сделать крюк, только чтобы с ним не сталкиваться. Услышав шаги, грифон приоткрыл левый глаз. Теперь, чтобы войти в квартиру, Эссиорху предстояло протиснуться с ним рядом и, возможно, даже коснуться грудью его перьев.
Эссиорх знал, что мимо грифона не может пройти никто враждебный свету или имеющий малейшую нечистоту в мыслях. Никакой вражды к свету у Эссиорха, понятно, не было, а, с другой стороны, сегодня он променял байкеру-чайнику два копеечных топливных фильтра на одно новое сцепление, так что некоторая накипь на совести все же присутствовала.
– Привет! – бодро обратился Эссиорх к грифону. – Лежим?
Грифон наблюдал за ним круглым, точно куриным глазом.
– Не подвинешься? – продолжал Эссиорх с такой же преувеличенной приветливостью.
Грифон не подвинулся. Эссиорх ощутил себя полным дураком. Заговорить зубы грифону невозможно. Обидеть невозможно. Разозлить. Подкупить. Задобрить. Грифон видит твою суть и поступает с тобой так, как заслуживает того твоя суть. Вот и все. А даешь ты ему с лицемерной улыбочкой куриные котлетки или, считая это остроумным, размахиваешь перед его носом боевым топором – для грифона второстепенно. На окончательное решение это никак не повлияет.
Выдохнув, Эссиорх сделал шаг. Затем еще один. Теперь он стоял так близко от грифона, что ощущал жар его тела. Грифон по-прежнему не шевелился. Набравшись храбрости, Эссиорх коснулся ладонью основания его крыла. Крыло было прохладным, а перья упругими и жесткими. Грифон закрыл глаз.
– И правильно! – одобрил Эссиорх. – То сцепление на немецкий мотоцикл все равно не подошло бы! Вообще не пойму, где он его взял!
Грифон снова распахнул глаз и чуть повернул голову.
– Ну хорошо-хорошо! Договорились: я найду того парня и подарю ему кожаную торбу на багажник, – поспешно пообещал Эссиорх и, пока грифон не раздумал, прошмыгнул в квартиру.
В коридоре хранителю попался Корнелий. Размахивая руками, он выглядывал из комнаты. Лицо у Корнелия было очумелое, а глаза круглые, как у грифона. Эссиорх отодвинул Корнелия и прошел на кухню, сквозь застекленную дверь которой лился свет.
Здесь он увидел Улиту, сидевшую за столом и резавшую лук.
– О, привет! Это ты! – сказал он с облегчением.
– Это я! – не поднимая головы, подтвердила Улита.
К стуку ножа о доску примешался дополнительный звук. Кто-то стоял у плиты и, надкалывая яйца о край сковороды, жарил яичницу. Эссиорх осторожно выдвинулся из-за холодильника, закрывавшего ему обзор. Тот, кто стоял у плиты, был очень занят. Мешающую цепь с золотыми крыльями он закинул за спину. Смуглая лысина целеустремленно поблескивала.
Почувствовав, что на него смотрят, он обернулся. Перед Эссиорхом стоял генеральный страж Троил.
– Сколько тебе яиц? Четырех хватит? – поинтересовался он.
Эссиорх был так ошарашен, что вместо слов показал три пальца.
– Молодец, – одобрил Троил. – Так вернее! На пальцах не ошибешься… Ну садись!
Эссиорх послушно опустился на табуретку. Улита сидела неподвижно, только нож с равномерным звуком рассекал лук. Глаза у нее были сухие, но растертые, часто моргающие, с красными прожилками. Пухлые щеки с суровой складкой. На правой щеке примятость с оттиснувшимся перстнем. Такое случалось с Улитой, когда, рыдая, она терла лицо рукой с кольцами. На полузакрытых веках – свинцовые, спешно наложенные тени.
«От лука так не плачут!» – подумал Эссиорх со смущением.
Он знал, что Троил не из тех, кто будет мчаться из Эдема в ночную Москву, чтобы довести до слез не до конца завязавшую ведьму. Значит, дело в другом.
– Давно вы здесь? – спросил Эссиорх.
Троил перевел взгляд на висевшие в кухне часы. Они жили в полной тишине, но раз в минуту резкий и внезапный щелчок бросал вперед минутную стрелку.
– Где-то с одиннадцати. Между прочим, они на полторы минуты спешат.
«Пять часов! Улите-то, понятно, не до того было. Но Корнелий мог бы со мной связаться! Ну и схлопочет он у меня!» – подумал Эссиорх.
За окном кто-то закричал совой. Сове откликнулся зовущий самку лось. Тут же с соседнего чердака торопливо закрякала уточка.
Троил засмеялся.
– Для центра Москвы больше подошли бы милицейская сирена и лязг мусорных машин… Мальчики играют в секретность. Скольких ты встретил?
– Трое плюс грифон.
Троил кивнул.
– Все правильно. Ты заметил только тех, кого требовалось заметить. Держи! Готово!
Генеральный страж подбросил яичницу на сковороде и мгновенно поймал ее в подставленную тарелку. Эссиорх не рискнул бы повторить то же самое без тренировки. Мастер – он во всем мастер.
Троил стоял и, скрестив на груди руки, наблюдал, как Эссиорх ест яичницу.
– Ну и живешь ты, однако! – рассуждал Троил. – Масла растительного – нет. Картошки – нет. Томатной пасты тоже нет. Пришлось златокрылых в магазин гонять, а у них только царские червонцы… В общем, приключение. Что скажешь в свое оправдание, хранитель Эссиорх? Когда ты в последний раз заглядывал в холодильник?
– Ну… э-ээ… давно… – замялся Эссиорх, смущаясь признаться, что Улита таскает из ресторанчиков обеды.
– Вот и я о том же! – удовлетворенно произнес Троил. – Лучшее оправдание – вовремя сделать телячьи глаза! Всем кажется, что, наплевав на себя, мы автоматически делаем свету огромное одолжение. «Перестану бриться, брошу мыть посуду – и все сразу поймут, что я выше быта…»
Эссиорх засмеялся. Даже когда Троил ворчал, от него исходила любовь, наполнявшая и согревавшая всех, кто находился поблизости. В такие минуты ничего другого не хотелось: только быть рядом и чтобы на тебя вечно ворчали.
– Доел? Идем!.. А ты, милая, прекращай лук терзать – принимайся за морковь! Потом поджаришь все до золотистой корочки! – ласково сказал Улите Троил и, потрепав ее по плечу, вышел из кухни.
Оглянувшись на подозрительно послушную Улиту, Эссиорх последовал за генеральным стражем. Троил зашел в комнату, посмотрел на заваленные книгами стулья и сел на подоконник, спиной к стеклу.
– А ну-ка, ребята! Буквально на пять минут!.. И оставьте сами знаете что, – произнес он, обращаясь к Корнелию и к молчаливому темноволосому златокрылому, которого Эссиорх видел впервые.
Златокрылый передал Троилу большую сумку-чехол. В чехле угадывалось нечто овальное, немного выгнутое, похожее на блюдо. Повернулся и вышел, прихватив с собой за ухо попытавшегося задержаться Корнелия.
Эссиорх вопросительно смотрел на чехол. Троил не спешил открывать «молнию». Он осторожно положил сумку на кровать, подвинув мешавшую ему подушку.
– Как поживает Меф? – спросил генеральный страж.
– Учится в университете.
– Несмотря на близкую дуэль – все равно учится?
Эссиорх медленно расстегнул кожаную куртку. Он любил звук «молнии» – тяжелой, громоздкой, неубиваемой.
– Мне кажется, о дуэли он почти не вспоминает. Возможно, так даже лучше, – осторожно сказал он.
Генеральный страж одобрительно кивнул. Он был легкий и радостный. Сидел на подоконнике и по-детски, очень несерьезно, болтал ногой. Эссиорх, привыкший видеть Троила вечно занятым и что-то пишущим, не узнавал его. Он подумал, что это подходящий момент для вопроса.
– Свет мог бы не допустить этого поединка?
Троил взглянул на Эссиорха с удивлением.
– Каким образом? Отменить сам факт рождения Мефа?.. Или отменить силы Кводнона, которые перетекли в него?
– Эх! Надо было сразу выдернуть его с Дмитровки! Пусть бы оставался с Зозо и Эдей!
Троил цокнул языком.
– И тихо зверел, считая, что все его достали? Чтобы он дрался в коридоре с дядей, которому надоело отпаивать мать пустырником, слушая ее нытье про шестнадцатилетнего лба, возвращающегося домой под утро?..
– Это ему грозило?
– А почему нет? С его-то силами! Человек должен валиться каждый вечер в кровать, полуживой от усталости. Если не найти силам применения, они загнивают, и мы начинаем с дикой скоростью разрушать самих себя.
– И поэтому его отпустили к мраку?
– Он сам себя отпустил к мраку, – строго поправил Троил. – Мы только позволили этому совершиться. Иногда, чтобы выколотить пыльный ковер, надо долго бить его палкой. Разумеется, ковру сложно поверить, что все происходит в его интересах.
– Хорошо! Я понимаю, – уступил Эссиорх. – Выбор мальчишки был свободным. Начни мы удерживать Мефа, он стал бы сражаться со светом за свое право выбрать мрак. И после невнятно прожитого детства выбрал бы его в итоге. Но сейчас-то Меф порвал с прошлым!
Не спеша отвечать, Троил подышал на стекло, извлек из воздуха перо пегаса и несколькими быстрыми и точными штрихами обозначил портрет Мефа. Это был, вне всякого сомнения, Меф, но Меф, неуловимо похожий на Арея. Эссиорх как художник улавливал сходство, но затруднялся сказать, в чем оно заключалось. В повороте шеи? В изломе бровей? В упрямстве чуть опущенного книзу рта?
– Меф порвал с явным мраком. С Лигулом, но не с Ареем. Лигул – закапанный чернильной кровью бухгалтер. Трудно найти юношу с сохранным эйдосом, который сознательно выбрал бы Лигула своим идеалом. А вот не лишенный благородства пират, изредка по настроению защищающий вдов и сирот, презирающий разом и свет, и мрак и текущий будто собственным путем, привлечет немало сердец… Гораздо больше Лигула, уж поверь мне.
В голосе Троила, когда он говорил об Арее, Эссиорху почудилось сожаление. Перо пегаса продолжало скользить по портрету Мефа, меняя его. Еще несколько штрихов по запотевшему стеклу – и Меф исчез без следа. Теперь это был Арей.
– Вы часто думаете о нем? – спросил Эссиорх.
– Порой думаю. Я помню его прежнего, когда он был созданием света, яркий, парадоксальный, независимый. А как бесстрашен в полете! Прыгал с огромной высоты, а у самой земли уже разбрасывал крылья и взмывал. Трое попытались повторить то же самое, и все переломали себе кости. Хорошо, что в Эдеме нет смерти. А вот на флейте играл так себе, средненько.
Эссиорх неплохо знал историю Эдема, но все же представить себе крылатого Арея ему было непросто.
– Арей летал? – недоверчиво переспросил он.
Троил скользнул глазами по звездному небу, точно пытаясь угнаться за чем-то, за чем угнаться невозможно.
– Еще как. И Хоорс летал. И Кводнон. И Лигул. Хотя Лигул, мне кажется, никогда не получал удовольствия от полета, а так… добирался до пункта назначения. Потом Кводнон, Лигул и прочие отпали, а с ними неожиданно для меня отпал и Арей. Хотя я не сказал бы, что он якшался с этой братией. Арей всегда был сам по себе.
– Ну Кводнон с Лигулом понятно. А Арей почему?
– Бунтарство? Беспокойная натура? Не знаю. Подозреваю, что заигрался сам в себя. Все слишком легко ему давалось. Он не знал, что такое страх, не понимал, что такое боль, не ведал, что такое неудача. Вообще плохо осознавал, что значит «нет» и как это – «наступить на себя». Ни в чем не встречал никаких препятствий.
Эссиорх слушал, затаив дыхание. Перо больше не касалось стекла, замерев в руке Троила.
– В себя играть всегда интересно. Особенно когда все вокруг не такие блестящие. Медленнее соображают, хуже летают, – печально заключил генеральный страж.
Он смотрел на стекло, с которого медленно исчезал Арей. Эссиорху казалось, Троил разговаривает не столько с ним, сколько с тающим рисунком.
– Свет… не я, конечно, а истинный свет, призвавший к жизни и стражей, и людей… больше не давал отпавшим сил. То, что у них оставалось, они быстро растратили. Там, где некогда пылало солнце, образовалась черная дыра. Мрак же… ну, а что мог дать им мрак, нелепая фикция, возникшая только при их отпадении?
– Эйдосы, – подсказал Эссиорх.
– Ну да, эйдосы, – согласился Троил. – Тогда они и стали охотиться за ними, чтобы получать частицы абсолютного света. Стали портить людей, разлагать их, просачиваться в человеческий мир, влиять на его историю. Хорошее таяло, плохое усиливалось. То, что было прекрасным, сделалось уродливым. Кводнон с Лигулом деградировали быстро. Они даже и внешне сильно изменились. Лигул – горбун, а Кводнон – страж-половинка. Наполовину уродливый и мумифицировавшийся – наполовину прекрасный. Мерзкое зрелище!
– А Арей сильно изменился?
– Внешне нет. Разве что погрузнел и утратил крылья. Но внутри он закопченный и выгоревший, как дворец после пожара. Возможно, одна-две комнаты уцелели и, если видеть только их, кажется, что и пожара никакого не было. Сегодняшний Арей – немного опереточное, действительно несчастное, больное, но до сих пор крайне эффективное зло. Не будь таких, как он, в ком дурное и хорошее искажено и перемешано, кто пошел бы за Лигулом?
Троил оглянулся. На стекле больше ничего не было. Даже глаз.
– Теперь о Мефодии! Что меня в нем тревожит? Он не готов расстаться ни со своим мечом, ни со своими силами. Он заигрался в особенного юношу с необычной судьбой.
– Он не собирается отдавать их мраку! – твердо возразил Эссиорх.
– Но он не готов отдать их и свету. В его сознании три ящика – свет, мрак и Меф. На самом же деле ящиков всего два.
– Дафна говорит, он называет себя «союзником света». Разве это плохо?
Эссиорху казалось, что аргумент в пользу Мефа сильный, однако Троил засмеялся.
– Лучше бы помалкивал.
– Почему?
– Раз «союзник», значит, не свет. Дай Мефу волю, он создаст свой отдельный мирок и сам для себя будет определять, что хорошо и что плохо, что допустимо, что недопустимо… В чем-нибудь, пусть даже в пустяке, между Мефом и светом возникнет разногласие, и в этом зазоре начнется гнойный процесс. Ледник тоже не откалывается мгновенно. Все начинается с крошечной трещинки.
По стене пробежала устрашающая тень с лапами. Эссиорх вначале посмотрел на тень, а Троил сразу на плоский светильник, по которому ползла муха. Эссиорх подумал, что именно в этом отличие генерального стража от рядового хранителя. Он видит следствия, а Троил – сразу причины.
– Давай навестим Улиту! Посмотрим, удалось ли ей добиться золотистой корочки. Вроде несложно, но на несложном чаще всего и прокалываются. – Троил спрыгнул с подоконника.
Эссиорх вышел с ним вместе. В опустевшую комнату скользнул темноволосый златокрылый и остался рядом с кроватью, на которой лежала сумка-чехол.
Троил не ошибся, говоря, что чаще всего прокалываются на простом. Золотистая корочка стала уже темной гарью. Улита сидела за столом и, не глядя, что делают ее руки, упорно резала морковь. Отрешенное лицо выражало намерение перерезать всю морковь в мире.
Троил мягко отобрал у нее нож.
– Мне ничего нельзя поручить, – вздохнула Улита.
– Скажем так: ты делаешь все для того, чтобы тебе ничего не поручали. Это защитное, – весело поправил Троил. – Давай попытаемся еще раз. Позови валькирий! Всех не надо. Штучки три. Таамаг, Хаару и еще кого-нибудь.
– Среди ночи? Они меня прикончат! Можно, вместо Таамаг я позову Фулону? – забеспокоилась Улита.
– К Фулоне я мог бы послать курьера. Остальным же только пойдет на пользу, – настойчиво повторил генеральный страж.
Улита уступила.
– Так и быть. Рискну! Если что – не позволяйте Корнелию нести мой гроб. У него выпадет грыжа.
Бывшая ведьма встала, собираясь удалиться сквозь стену несколько парадным, но эффектным способом последовательной телепортации, давно известным на Лысой Горе. Цокнув языком, Троил поманил ее пальцем и о чем-то негромко напомнил. Улита кивнула, не без сожаления покосилась на стену и сделала самую банальную в мире вещь: вышла через дверь.
