скачать книгу бесплатно
С грохотом подъехал поезд, но не на эту платформу, а на соседнюю. Девушка на секунду задумалась и рванула туда. Грязный пес спешил за ней большими скачками. То и дело обгонял, оборачивался, проскальзывал. Ту же дистанцию, что и хозяйка, он ухитрился пробежать зигзагами и вдвое бестолковее. В вагон он вскочил первым, выскочил и снова вскочил.
Приотстав, Корнелий помчался за ними и успел в последний миг. Двери хлопнули за его спиной.
– Чуть крылья не прищемило! – сказал Корнелий весело.
Он ничем не рисковал, зная, что ему никто не поверит. Людям с непросветлившимся эйдосом невозможно поверить в крылья, как невозможно ясно увидеть звезды в захватанный телескоп.
Девушка обернулась. В поезде она выглядела повеселевшей.
– А ты что тут делаешь? Ты же ехал в другую сторону! – спросила она.
– У зоркоглазика есть имя. Его зовут Корнелий! А тебя как-нибудь зовут? – незадачливый связной спешил узнать все самое главное, пока состав не разогнался и не начался грохот.
– Как-нибудь зовут. А что, очень важно?
– Для теоретической науки все детали имеют ценность.
Девушка усмехнулась. Когда она смеялась, шрам на ее щеке отползал вниз, и возникал привлекательный зигзаг.
– Ну, Варвара.
– Варвара Краса Длинная Коса?
Лучше бы он удержался, потому что шутка не понравилась.
– Сказок перечитал? Слушай, отвали, а!
Уловив недовольную интонацию, пес угрожающе зарычал на Корнелия, но тотчас получил по морде коленом.
– Добряк, назад! Сказано: не трогать ботана!..
Девушка сорвала с головы черную вязаную шапку из тех, что любят носить туристы, лыжники и диггеры, не раздобывшие еще удобную каску с фонарем. Волосы у нее были короткие, темные. Лежали они неровными прядями и вообще ощущение было такое, что девушка стрижет себя сама.
– Беру свои слова назад! Длинная коса отменяется, – со вздохом признал Корнелий.
– Опять коса? Тебя что, зациклило? Мечтал в детстве заплетать куколкам бошки, а мама покупала машинки?
Корнелий улыбнулся, оценив градус ехидства. Он уже ощутил, что Варвара колючая как еж, а раз так, то с ней надо быть мягким как колобок. Да и вообще с девушками не спорят. Почти всякое женское мнение условно. Любая девушка сама себя семь раз опровергнет в течение минуты, если дать ее речи изливаться спокойно, не встречая препятствий.
Состав начало побалтывать. Вынужденный сделать паузу, племянник Троила стал оглядываться. Ему было интересно, какое впечатление произвела девушка с громадным псом на остальных пассажиров.
Оказалось – совершенно никакого. На них даже никто не смотрел.
Последний час перед закрытием метро – время, когда никто ничему не удивляется. Этот час принадлежит влюбленным, возвращающимся с романтического дежурства. Еще – печальным дамам с вениками тюльпанов или длинной шпагой единственной розы. Еще – подвыпившим красноглазым дяденькам в съехавших набок галстуках, которых культурно выперли из гостей, десять раз вежливо повторив, что завтра чудовищно сложный день. Еще – сонным поварам и официантам недавно закрывшихся кафе. Еще – бодрым дачникам, любящим рискованно успевать на последнюю электричку или запрыгивать на ходу в единственный автобус, с предварительным забрасыванием в его приоткрытые двери рюкзака и тележки. И, наконец, это час зорких карманников, которые сдергивают у уснувших пассажиров мобильники и выхватывают сумочки у грустных дам, всегда оставляя им цветы. В ночном вагоне одни только карманники пытаются казаться правильными и скомпенсированными людьми, и по этому признаку их всегда можно опознать.
Корнелий стоял рядом с Варварой, неуютно отгороженный от нее псом. На плече у девушки висела зеленая брезентовая сумка. Вместительная, надежно и крепко прошитая кожаными шнурами, с мощным ремнем. На такой можно было без особого риска висеть над пропастью, зацепившись ремнем за сук. Корнелий знал толк в вещах, сделанных своими руками. В Эдеме других вещей и нет. Массовое производство и поточные линии освоены исключительно в человеческом мире, где всякий скрыто стремится быть похожим на кого-то иного, разумея под похожестью внешнее сходство.
– Классная сумка! – искренне сказал Корнелий.
Он сам толком не знал, почему ляпнул про сумку. Про погоду было бы некстати. В метро, как во всяком уважающем себя подземье, погоды нет. А искусственные фразочки типа: «Как ты относишься к розовым бегемотикам?» он предпочитал не использовать. В них ощущалась вымученная заученность, присущая лишь тоскливым профессиональным ловеласам. Это с одной стороны. С другой же, на такие вопросы очень просто ответить одним словом: «Никак!» и этим разом обрубить весь разговор.
Варвара, усмехнувшись, посмотрела вначале на свою сумку, затем на очкарика. Ее громадный пес оскалился, будто тоже улыбнулся.
– Нравится, говоришь? – спросила она с интонацией, которую Корнелий не совсем понял.
Ободренный Корнелий потянулся к ремню сумки, желая разглядеть ее поближе. Не успел связной коснуться его даже и пальцем, как что-то больно ударило его по запястью. Корнелий не уловил мгновения, когда девушка выхватила тесак. Так он впервые его увидел – синеватый, многослойный, отлично отточенный, кузнечной, никак не заводской работы. Правда, надо отдать Варваре должное, удар она нанесла тупой стороной. Одновременно снизу, в сантиметре от руки курьера-недотепы капканом щелкнули зубы пса.
Корнелий ошеломленно уставился на зазубрины на клинке. Если бы удар был нанесен чуть выше, он пришелся бы зазубринами.
– Ты что, перегрелась? – сердито крикнул Корнелий.
– Только попробуй еще раз коснуться, и я отрублю тебе кисть! – хладнокровно предупредила Варвара.
Корнелий понял, что это не шутка. Миг – и клинок скрылся в ножнах. Движение было привычным, быстрым, доведенным до автоматизма. Ощущалось, что повторяют его много раз в день, причем не один год.
– Весеннее обострение жадности? Я же только посмотреть хотел! Желаешь сделать хорошего человека невыносимым – сделай его частным собственником, – мстительно сказал Корнелий, потирая ушибленное запястье.
Поезд дернулся, точно налетел на незримое препятствие, и резко остановился в тоннеле, так и не добравшись до «Белорусской». Варвару бросило на Корнелия, и она вынуждена была ухватиться за него. Тот чудом успел вцепиться в поручень и повис, как на турнике. Ноги оторвались от пола. Только пес устоял на четырех лапах, и даже сделал два бодрых прыжка против хода поезда.
По вагону прокатились две дачные тележки, ставшие временно самодвижущимися, и один офисный мэн с лицом упадочного римского императора, выгнанного из гостей. Бедолага проснулся минуту назад и задумчиво маячил перед схемой, пытаясь осознать, сколько кругов он нарезал уже по кольцевой.
Свет мигнул и погас. Вагон погрузился в чернильную тьму. Узкие стены тоннеля сдавили состав. Кто-то зажег фонарик и хаотично скользнул лучом по стеклам. В узком луче света синими толстыми удавами змеились кабели. В соседнем вагоне у кого-то сдали нервы. Корнелий услышал глухой удар, хруст стекла и крик. Вагонное стекло очень толстое. Лопается оно длинными трещинами. Добиться от него бодрого звона – утопия.
Тусклое резервное освещение вспыхнуло только спустя минуту. Одновременно в динамике проснулся хмурый мужской голос, совсем не похожий на тот причесанный записанный голосок, которым объявляются станции:
– Говорит машинист! Линия обесточена. Вскоре поезд продолжит движение! Сохраняйте спокойствие!
– О, приключение! – бодро сказал Корнелий. – Видишь, бояться нечего!
Варвара не разделяла его оптимизма.
– Они просекли, – пробормотала она.
– Они – это кто? – спросил Корнелий с куда меньшим энтузиазмом в голосе.
Только что он мысленно проверил возможность телепортации и озадаченно осознал, что ускользнуть, если потребуется, сможет лишь один. Вытащить Варвару ему не по силам. Верхнее Подземье не его территория.
Девушка не стала уточнять. Казалось, само существование Корнелия выскользнуло из ее сознания.
– А ну отодвинься! Добряк, следи, чтобы нам не мешали! – коротко скомандовала она, толчком локтя отправляя свою сумку за спину.
Вновь достав свой тесак, она стала разжимать двери, действуя им как рычагом. У Корнелия опять появилась возможность оценить многофункциональность этого оружия. Рапира сломалась бы тут быстрее чиха. Да и штык, которые златокрылые порой пристегивают к флейтам, пожалуй, тоже.
– Здесь есть «Экстренное открытие дверей»! – подсказал Корнелий и сразу же получил краткий ответ:
– В курсе. Но мне так не интересно.
– Вы с ума сошли! Задержите их! Они погибнут! Есть тут настоящие мужчины? – крикнула одна из дачниц.
«Настоящие мужчины» робко зашевелились, оглядываясь друг на друга. Один из них двинулся было к ним, подогревая себя покачиванием богатырских плеч, но Добряк показал клыки, и герои предпочли ограничиться репликами из зала.
Разжав дверь настолько, что образовалась узкая щель, Варвара дала псу короткую команду. Пропустив его вперед, она и сама ужом нырнула в тоннель. Корнелий тоже попытался проскочить, но, поскольку Варвара уже выдернула тесак, захлопнувшаяся дверь зажевала его руку беззубыми челюстями.
Не растерявшись, Корнелий ухватился руками за поручень. Легко подтянул ноги, закинул их в открытую верхнюю часть окна и, перевернувшись на живот, скользнул по вагону вниз. Варвара боком пробиралась по узкому тоннелю. За ней бесшумно двигался угольный пес. Когда он оборачивался, выпуклые глаза отблескивали желтым.
Услышав шаги, Варвара обернулась.
– А ты чего за мной увязался, ботан?
– Корнелий имя ему! – с пафосом поправил связной.
В темноте сверкнула улыбка.
– Оставайся в поезде, Корнелий! Тебя они не тронут! Ты им не нужен!
Корнелий испытал что-то вроде профессиональной ревности. Что это за они, которые с легкостью останавливают поезда, которым не нужен светлый страж, но нужна девчонка с большой собакой и здоровенным тесаком? Подогревать вселенную глупыми вопросами он, однако, не стал.
– Я пойду с тобой! – сказал он.
Варвара испытующе посмотрела на него и дернула плечом.
– Иди, если делать нечего. И почаще наступай на тот короб справа! – посоветовала она.
– Зачем?
– Чтобы сразу шарахнуло, когда ток врубят. Меньше будешь мучиться.
Корнелий принял это к сведению. Тусклые огни поезда отползли назад. Теперь они шли быстрее. Шпалы под ногами едва белели. Освещение в тоннеле отсутствовало. В темноте Корнелий услышал, как Варвара открыла сумку. Что-то брякнуло. Вспыхнул большой аккумуляторный фонарь. Похоже, путешествовать в тоннелях было Варваре не в диковинку.
На глаз оценив его вес и размер, Корнелий присвистнул. Теперь понятно, почему в фильмах нередко оглушают часового ударом фонаря. С такими фонарями молоток – явное излишество. Сумка, тесак, фонарь с запасными батареями – девушка была экипирована не хуже любого диггера.
– Слушай, а ты ведь часто бываешь под землей! – сказал Корнелий с внезапным озарением человека, который к концу школы наконец разобрался, что на ноль деления нет.
Варвара кисло оглянулась на него и посоветовала активнее шевелить нижними конечностями. Метров через тридцать она остановилась, чтобы осмотреть технический лючок, в который заползали провода. Изнутри он был опутан белыми нитями плесени. Когда на нее упал свет, плесень задрожала.
– Бесполезно! Узкий! – сказала Варвара.
Черный пес вернулся, сунул в люк нос и вновь быстро побежал по шпалам, изредка попадая в луч фонаря. Варвара шагала следом. Замыкающим, часто спотыкаясь и оглядываясь на короб, спешил Корнелий. Когда фонарь удалялся, он автоматически переходил на рысь.
Что такое луч света, понимаешь только внизу, в Подземье, когда со всех сторон тебя, как конфету, обсасывает пустой и липкий рот мрака. Фонарь – единственная пуповина, которая связывает с верхним миром. Хрупкую и редеющую его струйку ты готов прижать к себе, осязать и целовать, как живую. Она и есть живая. Если она оборвется – ты не просто верный труп. Ты труп, отсроченный во времени, что хуже раз в десять.
– А зачем мы пошли в сторону последнего вагона? Вдруг до «Белорусской» было ближе, чем до «Краснопресненской»? – мнительно спросил Корнелий.
– Не исключено, но вперед нельзя.
– Почему?
– Я о том отрезке пути слышала… Ни толковых ответвлений, ни залазов, ни заныров. Даже жалкий отстойник проискать можно с час. Максимум пара вентиляционных шахт. Не факт, что будет куда забиться, если поезд тронется. А он обязательно тронется, как только они разберутся, что нас там нет.
– А следующий поезд? – озабоченно спросил Корнелий. – Мы же идем ему навстречу! И если движение восстановится, то…
– А говорят еще, что все гении передохли! Я же сказала: шевели нижними конечностями! Больше молчи и быстрее топай! – кратко ответила Варвара.
– Ты можешь попытаться не грубить хотя бы три минуты? – мягко спросил Корнелий.
– А ты можешь три минуты не дышать?
– Нет.
– Вот и я не могу!
И снова в луче фонаря замелькали белые ребра шпал. Варвара не бежала, но шагала широко и решительно, шаря фонарем по стенам тоннеля. Пытаясь успеть за ней, Корнелий посбивал о шпалы носки новых туфель и отбил пальцы.
Минут через пять он ощутил вибрацию.
– Слышишь? – спросил он.
– Угу.
– Что это?
– Встречняк! – кратко ответила Варвара. – А заныра всё нет. От короба держись подальше, ботан!
– Что будем делать? Побежим назад?
– «В назаде» мы уже были. Шустрее давай, зоркоглазик!
Оглянувшись на Корнелия, она перешла на бег. Луч фонаря прыгал. Пес большими скачками несся впереди, возбужденно поскуливая. Дрожь становилась назойливее. Нечто огромное, грозное, беспощадное мчалось им навстречу, пока оставаясь невидимым.
– Мы бежим навстречу поезду! Мы бежим навстречу поезду! – неуклюже прыгая и не веря сам себе, повторял Корнелий.
– Ага! Тарань его лбом прямо под прожектор. Там самое уязвимое место! – услышал он насмешливый совет.
Пес, унесшийся далеко вперед, остановился и глухо гавкнул, точно кашлянул в бочку. Крупные собаки всегда лают неохотно, оставляя это удовольствие визгливой мелочи.
Варвара подбежала и направила фонарь. Справа в стене, утопленная на одну ступеньку, помещалась низкая четырехугольная решетка. Ее замыкал небольшой, но очень вредный с виду замок. Он висел и ехидно покачивался от вибрации. Рельсы плясали. Поезд был уже где-то совсем близко.
Корнелий еще только собирался извлечь флейту и снести его маголодией, а Варвара уже мгновенным движением извлекла из сумки внушительный гвоздодер. Тесак она на этот раз пожалела.
– Олухи! Вечно всё варят, а где не варят, там замки вешают! – сказала она сквозь зубы.
Не связываясь с самим замком, она атаковала гвоздодером одну из петель, сорвала, пнула решетку тяжелым ботинком и сразу же на четвереньках полезла внутрь. За ней, пыхтя и паникуя, нырнул Корнелий.
Пёс скользнул последним. Его черная шерсть на секунду озолотилась. Ослепляющий зрак завывающего поезда пронесся по тоннелю. Бетонные стены дрожали. Корнелий зажал руками уши. Связному света чудилось, что по затылку ему барабанят молотом. Грохот втискивался не только в уши, но и в легкие. Все тело сотрясалось.
Поезд уже промчался, а Корнелий все еще жадно заглатывал воздух, уткнувшись лбом не то в бок пса, не то в подошву высокого ботинка Варвары.
– Ты как? Очки не потерял? Иногда бывает, что и волной одной убивает. Как-то вылезла я, где электрички на Мытищи ходят. А там два пацаненка банки на рельсы подкладывают. Поезд близко промчался, и их волной шарахнуло. Один встал, а другой лежит. Мертвее мертвого, а на теле ни одной раны! – услышал Корнелий голос из темноты.
