скачать книгу бесплатно
Алесса замерла, надеясь, что самая лучшая тактика – притвориться мертвой. В противном случае ее растерзают на месте. До нее дошел смысл слов нотариуса, просто она ему не поверила. У деда Омара не было ни одной причины отдавать ей дом. Ни одной.
– Поздравляю, дочка, – шепнула на ухо мама, которая, очевидно, знала больше, чем другие.
– Покажите мне завещание, Юрич, – Джан выхватил документ у Бильежника. Спустя долгих 30 секунд он сказал: – Все верно. Так и написано: ей дом, а нам – шиш с маслом.
– Дай сюда! – Амина вырвала листы, надорвав их.
– А ну верните завещание! – вскипел Бильежник.
Амина его игнорировала, она сверкала злобным взглядом в сторону сестры, похитительницы наследства. Она встала и закричала:
– Четыре года! Я чертовых четыре года прислуживала старику, стирала, убирала, готовила ему, вытирала из-под него дерьмо, когда он перестал ходить, – Амина шла к Алессе. Сестра не боялась ее. – И тут явилась ты. Девка, что даже не пришла на его похороны. И если ты думаешь, что я позволю…
Бильежник устал слушать истерики и выпроводил беснующуюся толпу из кабинета. Это было нелегко. За криками Амины они не слышали его, но в итоге Муса взял жену под руку и увел. Он один имел власть над ней. На улице крики продолжились.
– Ничего не понимаю. Вы что, общались? – спросил Джан Алессу.
– Нет. Уже очень давно.
– Тогда почему?
– Я не знаю, Джан. Для меня это такой же сюрприз, как и для тебя, – она споткнулась и чуть не упала. На улице стало еще холоднее.
– Да? Прям уж такой же? Или тебе все-таки приятней? – он отвернулся и отошел к Амине. Она кидала гневные взгляды, как стрелы.
– Что ты, Ася? Довольна? Получила свое? – съязвила она.
– Меня зовут Алесса.
– Зови себя хоть курой болотной, а для меня ты Аська.
– Нет. Мое имя – Алесса.
– Ты думаешь, что самая умная? Уехала, сменила имя, купила новые тряпки и стала лучше нас, да? – Амина подошла почти вплотную. Алесса приняла ее вызов и не шелохнулась.
– Кажется, ты расстроена. Я могу тебе чем-нибудь помочь?
Амина вскипела, как чайник, и хотела броситься на сестру, но мать и муж отстранили ее. Один из мальчиков подошел и пнул Алессу в лодыжку.
– Молодец, Мустафа! – обрадовалась Амина.
Алесса стерла отпечаток ботинка с колгот.
– Давайте все успокоимся, – предложила Ламия. – Ссориться ни к чему.
– Хорошая идея, – подхватил Джан. – Я думаю, сестра сама не рада такому положению. Ей этот дом не нужен. Она прекрасно живет в Риме при деньгах и положении. А тут дедушка Омар предлагает ей запереть себя в деревне. Ну правда же?
Алесса задумалась.
– Да. Что-то я не ожидала такого подарочка.
– Точно! – у Амины загорелись глаза. В них отражались две золотые монетки. – Этот дом для большой семьи, сестренка. Тебе он зачем?
– Ну, при желании я могла бы в нем жить.
– С кем? Муж тебя бросил, детей нет. Половина комнат будут пылиться и умирать в одиночестве.
– Амина! – вмешалась Ламия. Алесса посмотрела на мать с осуждением. Зачем она им рассказала?
– А что, мама? Так ли это удивительно, что она не удержала мужика при себе?
Муса ухмыльнулся. Дети засмеялись вместе с Аминой.
– Видимо, ты хочешь, чтобы я отдала дом тебе, сестрица? – с вызовом сказала Алесса.
Амина смягчилась.
– Ты же и сама понимаешь, что так правильно, Ася. Я, именно я, заботилась о нем. Я проводила с ним последние минуты его жизни. – Амина скинула с головы платок, сняла маску благодетельной девицы. – А ты ему и двух слов не сказала за последние 20 лет. К тому же посмотри, – она указала себе под ноги, – у меня детки.
– Стоп, а почему это тебе должен достаться дом? Ты знаешь, сколько денег я вложил в него? – Джан встал напротив Амины спиной к Алессе.
– Потому что это дом для большой семьи! Отойди! – Муса взял его за плечи. Тот скинул руки.
– У меня жена и ребенок!
– Перестаньте! – Ламия встала между мужчинами.
– Так ты хочешь дом, Амина? – продолжила Алесса. Она уже включилась в игру.
– Да. Я заслужила его, – Амина выглянула из-за плеч мужа.
– Так попроси вежливо. Назови меня по имени.
Амина вся сжалась, ее лицо скукожилось к переносице. В уме она взвешивала на разных чашах унижение и жадность. Жадность перевесила.
– Алесса, сестренка, я считаю…
– Нет, – прервала Алесса.
– Что?
– Мой ответ: нет.
– Ну ты и сука.
Муса прикрыл жене рот.
– Наши дети, Амина!
Джан снова вступил в бой.
– Слушай, тебе надо все хорошенько обдумать. На тебя столько свалилось за одно утро! Мама, отвези сестренку домой. Отдохнешь с дороги, потом все обсудим.
– Здравая идея. Мама, поехали, – Алесса отвернулась от нерадивого семейства.
– Мы всегда можем продать дом, Алесса. Продать и разделить деньги между собой. Я помогу тебе. Тебе ничего не придется делать самой, слышишь? – кричал вслед Джан. – Я не оставлю тебя в беде.
– Ну что, по-моему, все прошло не так уж плохо, – сказала она матери, садясь в машину.
– Ты думаешь?
– Да, все живы, целы, а большего я не ждала.
– А кто-то еще и обогатился.
– Ты знала об этом, мама, не так ли? – Алесса заглянула ей в глаза.
– С чего ты взяла?
– Неужто ты уговорила дедушку? Как тебе это удалось?
– Нет, дорогая. Это целиком его идея. Но… разве это плохо? Теперь ты можешь жить рядом. Подумай об этом. Тебя ведь ничего не держит в Италии.
– Да. Ничего и никто, – печально сказала Алесса, – это ты верно подметила.
Судьбоносное решение
Важное решение лучше принимать в спокойной обстановке. Оно требует концентрации, а с ней у людей бывают проблемы. Если сильно напрячься в условиях шума и внешней суматохи, можно заработать рак мозга, – так считал дедушка Омар, а уж он-то в своей жизни умел избегать лишних забот. Потому и дожил до преклонных лет.
Алесса вернулась в Рим, но до этого несколько дней прожила у Ламии. Она скрывалась от навязчивого внимания родственников с помощью мамы, которая говорила, что Алесса заболела в дороге и нуждается в отдыхе и уединении. Однако попытки завладеть ее вниманием не утихали. Джан и Муса караулили у дверей, надеясь проникнуть в дом, когда Ламия выйдет в магазин. Амина названивала по десять раз на дню, требуя Алессу к телефону. Кто бы не устал от такого внимания?
На самом деле, Алесса не так представляла визит в родные края. Она хотела покрасоваться перед братом и сестрой, получить в наследство какой-нибудь хлам, затем прогуляться по знакомым местам, навестить могилу деда и попрощаться с ним. По-своему. Может, даже извиниться, что ее не было рядом. Хотя скорее для галочки, чем искренне. Вместо этого она заперлась в доме, чувствуя на себе огромное давление. Что же ты наделал, глупый дедушка Омар?
Алесса поняла, что не сможет принять решение в такой обстановке. Тогда она связалась с Бильежником и выяснила подробности завещания.
– Когда я должна заехать в дом, и что будет, если я этого не сделаю?
Бильежник отрыгнул в трубку, Алесса через аппарат почуяла запах желудочного сока и сморщилась.
– В течение двух недель нам нужно оформить бумаги, а въехать можете хоть завтра. В противном случае дом будет выставлен на продажу, и полученные средства перейдут в разные благотворительные фонды.
– Вау, – равнодушно сказала Алесса.
Время было ограничено, и она вернулась в Италию, чтобы все обдумать.
Она лежала в одной-единственной комнате. Сквозь щели в стенах просачивался сигаретный дым соседей. Во дворе кричали кошки, они сражались за территорию, не зная, что им тут ничего не принадлежит. К Алессе постучались. Она затаила дыхание. Под дверь просунули конверт. Она стала ждать, когда гость уйдет. В этой старенькой квартире скрипели половицы, притвориться, что тебя нет дома, практически невозможно. Если бы мама знала, как я живу, подумала она, если бы знала…
На цыпочках девушка доползла до двери, развернула бумагу.
«Уведомляем вас о том, что, если в течение недели вы не оплатите аренду за прошлый и текущий месяцы, мы будем вынуждены обратиться в вышестоящие органы и выселить вас».
– Удачи, – ответила она письму.
Да, недавно она жила в огромной квартире с видом на Колизей, а теперь ютится в вонючей конуре. Алесса подошла к столику, ее шагам вторил скрип, взяла фотографию Витторио и вздохнула. Безупречный итальянец с короткой густой шевелюрой и белоснежной улыбкой сидел на лошади и смотрел в камеру.
– Боже, как ты красив Витторио. Черт бы тебя побрал!
И почему красивые мужчины такие негодяи?
Она разозлилась, но продолжила любоваться бывшим мужем. До чего же хорош, сволочь. Она хотела порвать фотографию и растоптать так же, как он растоптал ее, но не смогла. Алесса все еще любила его. Сильно любила.
– О чем я вообще думаю? У меня здесь ничего не осталось. Но как же тяжело решиться…
Часть нее надеялась, что в любую минуту Витторио ворвется в крошечную квартирку и слезно попросит ее вернуться обратно. Или хотя бы предложит оплатить долги: Бог свидетель, засранец может себе это позволить. Или отблагодарит за годы мучений и поддержки, что она провела с ним. Сделает хоть что-то, чтобы она осталась. А другая часть, разумная и нещадящая, твердила, что ее облапошили, как последнюю дуру, и нужно нанести ответный удар.
– Катись в Ад.
Алесса собрала вещи, лишь самые необходимые и любимые, в большой розовый чемодан, остальные, включая фотографию Витторио, бросила прямо на пол, настрочила записку, в которой указала, что можно продать весь этот хлам в качестве платы за аренду, и кинула туда же. Затем пошла в банк и написала матери сообщение:
– Я приеду послезавтра, никому и ничего не говори!
А ночью села в машину и покинула Рим навсегда.
Джан сидел в любимом пабе «Тесла» старого района Башчаршия в Сараево. Любимом, потому что недалеко от квартиры, которую он теперь снимал, а еще потому, что под вывеской паба сидела пластмассовая фигура Николы Теслы в полный рост и с лампочкой в руках. И если у Джана не было компании, он мог побеседовать с молчаливой статуей. Но в этот вечер он выпивал с другом Адо, посасывая пиво из литровой кружки, и жаловался на жизнь. Адо был такой друг, который поддержит любую безрассудную идею и оправдает самый омерзительный поступок. Он кивал и поносил всех вокруг.
– Ну тебе хоть что-то досталось? – спросил он, имея в виду наследство деда.
– Ничего в сравнении с тем, сколько я вложил в этот дом! – Джан пытался перекричать музыку.
– Значит, все получит эта сука?
– Именно! – Джан ударил кружкой в стол, часть пива расплескалась.
– Несправедливо! – Адо поднял кружку. – Выпьем!
– Выпьем!
Они стукнулись, и звон толстого стекла потонул в общем шуме музыки и чужих голосов.
– Надо что-то делать, Джан! – сказал друг, слизывая пену с губ.
– Надо!
– Не отдавать же стерве целый дом! Согласен?
– А я и не собирался! – язык Джана заплетался, все-таки он вылакал четыре кружки.
– Что будешь делать?
