скачать книгу бесплатно
– Ладно. Садитесь, только молча.
Верхние круги Ада показались мне светлыми банными помещениями, где жизнь мало чем отличалась от исправительных учреждений Земли. Банщики дородные черти с массивными бычьими затылками, как впрочем, и всем остальным набором рогов и копыт, включая тяжелый налитый кровью взгляд, следили, чтобы назначенные процедуры неукоснительно выполнялись. Дед подошёл к одному из них в белом накрахмаленном халате и, пока я стоял у доски объявлений, висящей на стене под лозунгом: «Оставь надежду всяк сюда входящий», и знакомился с распорядком дня, договорился о двухместном номере в первом круге у «некрещёных», недалёко от места, где мы собирались пить чай вместе с Эмиром на террасе с видом на Чистилище.
– Порядок, – сказал дед и показал мне ключ от номера. – Здесь это актуально.
– Воруют? – поинтересовался я.
– Смотря, что, смотря у кого. – проговорил дед довольно загадочно.
Номер больше похож был на келью: стены из розового туфа, стол, две лежанки, коврик…
– И всё? – спросил я удивлённо. – А туалет, а ванна?…
– На живых здесь не рассчитанно. – развёл руками Михаил. – Терпи, появится Эмир – он всё устроит. – с этими словами дед улёгся на топчан и уставился глазами в потолок. Я тоже лёг. Впечатления калейдоскопа событий дня захлестывали меня, но вместо нервного напряжения и возбуждения от пережитого, я тупо забылся и тут же уснул.
Я проснулся от приглушённых голосов доносившихся из угла кельи, где стоял стол.
Голос деда доказывал, что «вылов» лучше отложить до лучших времён и не светить сейчас, когда идут проверки и неизвестно, что будет дальше. Голос, в котором я узнал давешнего приятеля деда, возражал, доказывая, что проверки проверками, а бизнес – есть бизнес и никуда от этого не деться. Пока есть спрос – есть бизнес.
– Ты послушай старого контрабандиста.– горячился Эмир. – Если мы сейчас не доставим сырьё, что это будет!? Зелье закончится раньше чем ты успеешь моргнуть. Вах-вах! Ты о чём думаешь?! Наши высокопоставленные клиенты могут прийти в уныние и лишить нас привилегий. Если сейчас затихариться, мы потеряем время. Решайся амиго! Подключи Данте, Савонаролу, папу Пия IX, наконец.
– Хорошо. – после некоторого молчания откликнулся дед Михаил,– Но мы сильно рискуем.
Они замолкли. Эмир тихо ступая вышел из кельи и я решил проявить признаки пробуждения. Для начала приподнял голову и зевнул. Дед ожидал, глядя, как я потягиваюсь и прихожу в себя.
– Ну, как спалось на новом месте? – спросил родственник, в котором для меня открылись новые грани. Портрет деда приобрёл новые краски и характер совсем не похожий на образ деда, которого я любил когда-то, кем ставил силки на птиц, кому помогал делать вино и плести на продажу веники. Передо мной сидел делец, ловкий и хитрый, занимающий в этом мире, где кроме основной власти господа, была выстроена сильная иерархия чиновничьего аппарата, достаточно прочное, хоть и нелегальное положение. Вот значит как! Всё дело в Зелье. Вот где кроется разгадка популярности деда Михаила.
– Что смотришь, как на не родного? – взгляд Михаила упёрся мне в лоб и попытался проникнуть дальше. – Не выспался?
– Нормально.
Дед встал, пружинисто присел несколько раз и, разразившись одним из своих любимых образчиков из набора абсценной лексики, пояснил с довольным видом:
– Когда Данте выучил русский язык, он признал, что мои «ненормативные опусы» не уступают лучшим строкам из его Божественной комедии. Льстит конечно, но приятно. Может издам сборничек.
– Лавры Баркова покоя не дают?
– Да, представь себе. Я ведь только жить начал, чувствую силу в себе… В той жизни стоя сделал? Я спал. Спал пока не умер. А здесь я нужен, я член общества…
Я зевнул.
– Ну да, куда нам до вас?! – обиделся дед.
Он отвернулся, посмотрел в узкое окно на веранду, где сидел Эмир с кучкой неприкаянных, как и он сам, но вполне довольных жизнью в Лимбе достойных людей: античных философов, поэтов, врачевателей, обречённых навечно жить между адом и чистилищем, потому, что они не присягали Спасителю и не служили Дьяволу.
Дед Михаил повернулся ко мне с видом гида обслуживающего туристов Сейшельского архипелага. Движения его были плавны и точны, голос уверен, а глаза смотрели с такой искренней привязанностью, что я невольно подумал: «это будет дорого стоить».
Дед между тем озвучил свои мысли, указывая на пространство за окном кельи:
– По мне – это лучшее место в этом мире. Нас никто не трогает, мы никому не нужны. Красота!
– А как же Рай? – спросил я искренне удивлённый его словами.
– Рай, а что Рай? Название, мечта, бренд. Там жить невозможно. Эти херувимы, эти ангелочки, цветочки,– показуха! Я понимаю Рай, который допотопный. Всё настоящее, все добротное. Я тут, как-то ковырнул балюстраду – а там, вместо камня: крашенная труха. Я там больше часа ни разу не выдерживал… кругом облака, высоко, а я к земле поближе привык.
Дед встал и сделав широкий жест произнёс:
– Пошли на террасу, знакомиться будем с местной братией.
На террасе, куда мы вышли, за столиками сидели люди в разнообразных одеждах, по которым безошибочно можно было определить принадлежность человека к стране и времени, в котором он жил. Здесь были греки, итальянцы, персы, был мой давешний знакомец Эмир, национальность которого я никак не мог понять. Сидевшие пили чай. Так, скорее по привычке, чтобы поддержать учёный разговор и приятное времяпрепровождение. Мы подошли к столику, где расположился Эмир в компании с двумя мужчинами: одним – восточного вида моряком в феске и шальварах и другим – худощавым, смуглым испанцем, похожим на идальго. В бокалах синего стекла дымилась жидкость, похожая на чай. Мы поприветствовали сидящих и сели сами. В ответ на моё представительство, идальго назвался Сервантесом, а турок оказался знаменитым картографом и адмиралом Пири-рейсом. Я тут же вспомнил одну из самых старых карт мира, созданную задолго до испанских и генуэских, которые явно уступали ей в точности. Сервантес был по испански чопорен и молчалив, но на его тонко очерченном лице мелькали страсти почище, чем на страницах его бессмертного произведения.
Было время сиесты, поэтому к веранде стекались все новые группы людей. И вскоре, в окружении молодежи появился Данте, который заметив Эмира и деда Михаила, слегка кивнул им обоим и сел за столик у балюстрады прямо напротив лестницы ведущей к Чистилищу.
– Может подойдёшь? – спросил Эмир у деда указывая на Алигьери.
Дед молча кивнул, поднялся и пошёл к группе обступившей стул и столик за которым сидел Данте. Мне было видно, как дед, подойдя к столику уселся напротив поэта и они обменялись приветствиями, затем, по команде Алигьери, молодёжь отошла в сторонку, а собеседники приступили к переговорам. Я покосился на Сервантеса. Он сидел повернувшись ко мне своим нервным профилем непроницаем и недоступен. Я решил вспомнить свой испанский.
– Разрешите мне отвлечь вас от, несомненно высоких мыслей. – сказал я и увидел, как вздрогнула его удивлённая бровь. Профиль превратился в удлинённое лицо обрамлённое аккуратной испанской бородкой без усов с удивительно умным взглядом чёрно-карих глаз.
– Вы говорите на испанском? – удивился автор Дон Кихота.– Здесь никто не говорит по испански. Здесь все используют общий язык.
– Я два года жил в Барселоне. – признался я,– Было время выучить испанский. А вообще-то, после итальянского учить язык проще.
– Мне сложно общаться здесь, в это старой части Лимба одни греки и латиняне. Вот Эмир и Пири-рейс – они моряки и побывали во многих странах, говорят на многих языках, у них талант. Эмир знает даже русский. Вы знаете этого русского, который говорит с Данте?
– Это мой дед.
– Очень интересный человек. С виду крестьянин, но все уважают его и имеют с ним дело. Он вас пригласил на экскурсию? По виду – вы только, что с Земли.
– Вроде того. – уклончиво ответил я, потому, что толком и сам не знал для чего дед согласился взять меня с собой.
Я с интересом наблюдал за жестикуляциями деда, похоже было, что Михаил и Данте о чём-то договорились, потому-что дед поднялся со стула и быстро направился в нашу сторону. Мне очень хотелось поговорить с Сервантесом о его «Галатее», но я чувствовал, что пора уходить. Данте встал у своего места и, обернувшись, наблюдал, как дед, лавируя между столиков приближается к нам.
– Договорился, – дед подошёл к Эмиру и сделал требовательный, щёлкающий жест пальцами. – Тащи «хабар». Он обещал провести на место без осложнений.
Эмир радостно кивнул и устремился в своё логово за «выловом – хабаром» – словом за добычей.
Дед обернулся ко мне и подмигнул.
– Будем жить, идём в рай.
Прибежал запыхавшийся Эмир, сунул мешочек деду.
– Здесь всё. – пропыхтел он.
Дед взял мешочек кивнул мне, следовать за ним, и, с достоинством средневекового торговца, двинулся к стоящему, словно античная статуя Данте. Когда мы подошли, он молча пробежал по мне безучастным взглядом, развернулся, словно на строевом смотру и направился к лестнице ведущей в Чистилище. Дед Михаил двинулся за ним, я следом за дедом. Мы направлялись в Рай.
Ангел подозрительно просмотрел на моё лицо, но так, как я шёл в группе с уважаемыми людьми, тем более ведомые Данте, не стал препятствовать, и я, без всяких усилий, попал в Рай. Мне даже обидно стало, ни тебе радости аллилуйя, ни цветов ни музыки небесных сфер. Всё обыденно и просто, как в баню зашёл. Дальше по белокаменной лестнице мы поднялись до большой площади, где гуляли люди в белых же одеждах с одухотворёнными, немного экзальтированными лицами. Побродив среди толпы блаженных, наконец, нашли того, кого искали. Им оказался небольшого росточка крещенный еврей по фамилии Парацельс. Дед сделал мне знак оставаться на месте, а сам вместе с Данте и Парацельсом отошли в сторонку под своды беседки, где о чём-то долго и эмоционально говорили. Похоже разговор шёл о сроках. Еврей явно возмущался , а Данте и Михаил приводили доводы, от которых оппонент, в конце-концов сдался. Дед передал еврею мешок и тот затерялся в толпе. Данте подошёл ко мне первым и сказал:
– Хочешь работать на вечную жизнь? – спросил он напрямую и без обиняков. Его кривой орлиный нос нацелится мне в глаз и я поспешил согласиться.
– Да. – сказал я. – На вечность— согласен. А что надо делать. Это связано с зельем?
– А ты умнее, чем кажешься.
«Это он мне мстит за деда»– улыбнулся я ему в ответ.– «Чванливая цапля!»
– Буду счастлив быть вам полезен.– сказал я разглядывая знаменитый венок, который он, видимо, никогда не снимал.
– Нравится,– горделива спросил он заметив мой взгляд.
– Вы ещё спрашиваете…
В улочках Лимба было приятно по-земному привычно погружать ноги к пыль и песок улиц. Данте распрощался с нами на ступенях Чистилища и дальнейший путь до террасы мы с дедом проделали вдвоём. Эмир с нетерпением ожидавший нас за столиком, поднялся навстречу деду с выражением крайней нервной возбуждённости.
– Отдал? – спросил он прекрасно видя пустые руки Михаила.
– Нет отобрали, еле ноги унёс!– дед всем свои видом показывал, что вопрос этот оскорбляет его деловые качества.– Если я пошёл с Данте,– как может быть иначе?
– Слава Аллаху! А я весь извёлся.
Эмир, несколько успокоившись, сел на место и залпом осушил свой давно остывший чай. Я осмотрелся. Народу на веранде почти не было. Эпикурейцы сидели у себя за столиком обсуждая вечный вопрос: что первично. Их никто не трогал. Они давно были здесь неизменным атрибутом, декоративным украшением, если хотите вывеской старейшей веранды центральной вертикали загробного мира. Кроме них я заметил личность явно не из этого круга. Она поднялась по винтовой лестнице с нижнего яруса, где был второй круг, и теперь ходила в непосредственной близости возле балюстрады террасы, не осмеливаясь зайти внутрь. Увидев её дед толкнул меня в бок и сказал:
– Гляди Елена Троянская, она частенько приходит сюда.. Ищет Париса. Менелай, в своё время, написал жалобу на неё: мол и здесь ему наставляют рога, наведите порядок, бла, бла, бла… и её отправили на второй круг к сладострастникам. Теперь она по старой памяти приходит сюда, хотя Парис, как любимец Афродиты, живёт давно во дворце богов, на Олимпе. Она забрала его к себе лет двести назад. Бедняжка Елена! Я бы её утешил, но она ищет только его. Любовь—сука.
В наш разговор вмешался Эмир.
– Эй! Забудьте о химерах – думайте о насущном. Нам надо выдвигаться в Нерею.
– Это где? – задал я бестактный вопрос.
– Это рядом, за углом. – пошутил Михаил и, видя мое беззаботное лицо расплывшееся в улыбке, осадил меня. – Посмейся у меня! Прежде чем опять сунемся в Астрал, ты обучишься тонкостям владения атрибутиками бога – и, когда «Я есмь» войдёт в тебя, как «Отче наш», тогда мы отправимся все вместе.
– А я что, я согласен. – сказал я не подозревая, что меня ждёт.
И началось. Целую неделю меня муштровали подобно новобранцу, заставляя производить над своим телом, сначала простейшие команды: типа – «сесть, встать», потом – «Я есмь – человек», «Я есмь – человек знающий», «Я есмь— человек умеющий» и, наконец, первый раз у меня получилось: «Я есмь— присутствие» – я исчез под облегчённый вздох моих учителей и восхитился новым ощущением полёта, невесомости и вседозволенности. Ещё пара дней и дед сказал:
– Теперь я за тебя спокоен, ты готов.
Было решено оправляться немедля. Для этого Эмир вычислил место входа в Нерею и путь по Астралу до входа в портал. Дед вручил мне пузырёк, как он пояснил: «На всякий случай» и мы двинулись к Ахерону.
Глава 4
Выйдя из воронки, мы оказались в голубом мире с двумя солнцами. По земле между корешками, среди мягкой, словно расчёсанной невидимым гребнем травы, стелился белесый туман, скрывая ступни ног, оставляя обладателю их, только догадываться на какую тварь наступишь в следующее мгновение. А их прыгало, ползало и скакало превеликое множество. Я замер в позе цапли, с поднятой ногой, вопросительно поглядывая то на деда, то на Эмира. Дед усмехнулся, проставил защиту: «Я есмь – бронированный щит», приподнялся над туманом, оглянулся и сказал:
– Делай, как я. – и поплыл между лиловых, похожих на причудливые огромные кактусы, деревьев утыканных мягкими присосками.
«Я есмь – большая мягкая панда»– сказал я, справедливо полагая, что в этой части Астрала панде бояться нечего. Эмир принял форму кривого меча и плыл по правую руку от меня. Он показал мне большой палец и сообщил:
– Это самый любимый мой уголок в этом пространстве. Нам предстоит легкая прогулка.
– Подтверждаю.– отозвался дед и поменял свою оболочку на одеяние самурая.
Какое-то время мы летели разглядывая проплывающие мимо причудливые формы деревьев, колышущиеся в высокой траве длинные шеи и различными окончаниями в виде различных голов, цветов и замысловатых конструкций, похожих на орнамент арабской вязи. Вдали я заметил достаточно большую сущность на длинных тонких ногах, на вид вполне безобидную, но на всякий случай я сменил костюм панды на «пояс защиты».
– Нам стоит поторопиться,– услышал я голос Эмира. – Через десять минут этот мир уйдёт, а до портала ещё не близко.
С испугу я рванул так, что оставил моих товарищей далеко позади. Они быстро догнали меня, и заставив сбавить скорость, объяснили, что я проскочил нужный поворот. Мы вернулись и вскоре приблизились к порталу, сиявшему ослепительным светом на вершине конусообразного холма. Мы прибыли в самый раз. Сзади нас с быстротой бури менялась картина неба: летели клочья облаков и, словно в грозу среди ясного дня – светлый мир уходил, а на смену ему летел другой мир, полный мрака, ужаса и боли. Мы не сговариваясь шагнули в портал.
Здесь было тихо. Даже не верилось, что так может быть. Через поле, через каменные пороги к опушке буйного леса текла река голубого цвета, отражая в себе золотистое небо. По берегам её разрослись кусты, листьями и плодами похожие на кусты можжевельника.
Мы вернули себе обычный облик и, по камням перешли на другой берег реки.
– Здесь мы будем собирать грибы. – сказал мне дед.
– Грибы?.. – я смотрел на Михаила искренне недоумевая, – Что ради нам эти грибы?
– Эти грибы, редчайшее сокровище и незаменимый ингредиент Зелья. – пояснил Эмир. Великое открытие Парацельса. Но они ничто без ещё двух компонентов, которые, в своё время, нашёл Данте.
– А как их узнать? Ведь должен быть у них какой-нибудь особенный запах запах, вид, вкус.. хоть что-нибудь.
– Они светятся и похожи на жемчуг, голубой жемчуг. Размером с.. – Эмир умолк подыскивая сравнение, способное определить размер грибов.
Дед показал мне ноготь на мизинце.
– Вот такого размера.
У кромки леса нас поджидали. Два похожих на гномов существа, выставив вперёд топоры, угрожающе корчили рожи. Мы остановились. Мне казалось, что стычка неизбежна, но дед достал из кармана куртки два зеркальца и поднес их к лицам гномов. Фокус сработал. Увидев свои отражения в стекляшках, стражи застыли в немом восторге, и вскоре опустили топоры. Дед наделил каждого зеркальцем и мы, оставив гномов любоваться своими отражениями, беспрепятственно прошли в лес. Все здесь было «чересчур», я бы сказал слишком «чересчур». Здесь были деревья с листьями глубоко изумрудной окраски и жирные лопухи, и цветы с бутонами, куда спокойно мог залезть годовалый ребёнок. Кроны деревьев смыкались над головой, полностью закрывая небо и создавая ощущение цветного шатра, как в цирке. Я наклонился рассмотреть причудливый цветок и обмер: навстречу мне из глубины, раздвинув ресницы пестиков, выползло существо похожее на моль, но с головой эльфа. Будучи Размером с кошку, оно, тем не менее, чувствовало себя вполне комфортно внутри бутона, деловито перетряхивая многочисленные лепестки странного растения. Заметив меня, существо стыдливо замерло, словно его застали за непотребным действием, изменило цвет и быстро скрылось в глубине зева странного своего дома. Через четверть часа Эмир нашёл первый гриб. Он подозвал меня и осторожно отодвинув лист, очень похожий на лист ландыша, указал на голубую бусинку у основания растения.
– Вот видишь, дорогой, это и есть Артора – гриб видений. Теперь главное, чтобы он не исчез. У него защитное свойство: замыливать взгляд – смотришь долго на него и перестаёшь видеть. Поэтому сразу хватай его и в мешок.
– Понял.
Эмир поднял в ладони ещё одну бусинку и довольно констатировал.
– Слава Аллаху! Похоже, здесь их тайное убежище и, похоже, будет урожай.
Воодушевлённый таким прогнозом я опустился на корточки начал активный поиск, который, вскоре, увенчался невиданной удачей: под упавшим куском коры, я обнаружил целых пять бусинок грибов. Когда я с гордостью продемонстрировал находку, Эмир
сказал, что такого он ещё никогда не видел и выразил предположение, что возможно я обладаю особым чутьём.
– Попробуй сосредоточься и пройдись по поляне. – сказал он. – Слушай, новичкам везёт! Вот мы и проверим это утверждение.
Я сосредоточился и прошёлся по поляне. Никакого чувства во мне не возникло, но я на всякий случай, указал на кустик, росший в метре от моих ног.
– Здесь, что ли.. – сказал я неуверенно и посмотрел на деда. Михаила и Эмир окружив куст с двух сторон, осмотрели каждый сантиметр, но ничего не найдя, в один голос признали, что мой фарт, был не что иное, как случайность. Здесь мы больше ничего не нашли. Зато пройдя в глубь леса наткнулись на компанию эльфов, которые расположившись на кочках мха, спали глубоким сном лесных праведников. Вокруг них валялись чашечки оставшиеся после съеденных цветов ярко красного цвета.
– Тихо, не разбудите их. – сказал дед. Он подошёл к одному из эльфов и, оттянув нижнее веко, заглянул в его, завалившийся под лоб, зрачок.
