скачать книгу бесплатно
Харди выпрямился и окатил сэра Реджинальда водопадом такого презрения, что аристократическая ужимка баронета на этом фоне сделалась жалкой.
– Хватит придуриваться, Реджи. Ты платил мне деньги и пользовал меня до посинения. Я ходил к тебе в женском платье, и все думали, что это Виола. Ей ты тоже платил, чтобы она помалкивала.
Баронет вскочил на ноги. Он бросился бы на артиста с кулаками, если бы констебль не удержал его.
– Да как ты смеешь! Молокосос!
Харди только фыркнул.
– Я, может, и молокосос, но не дурак. Если я скажу всю правду, меня посадят на пару лет в тюрьму, и только. Мне всего семнадцать, у меня ещё вся жизнь впереди. А если я буду запираться, то господа полицейские решат, что это я убил сестру. С виселицы обратно дороги нет.
– Мистер Харди, – сказал Солгрейв, – выяснять отношения сейчас не время. Вы должны объяснить, почему вы были в Фервуде во время убийства вашей сестры и что вы там видели.
Харди потупился.
– Хорошо. Я и правда там был. Только я вообще не знал, что Виола поехала туда.
– Что в таком случае подвигло вас туда отправиться? – недоверчиво спросил Солгрейв. – В отсутствие вашего… ммм… друга?
– Друга! – Харди мрачно посмотрел на сникшего баронета. – Кому друга, а кому… Надоело мне это дело хуже горькой редьки, я и решил сказать всё начистоту мистеру Моррису.
– Моррису? – переспросил Солгрейв. – Всё чудесатее и чудесатее, как сказала Алиса. Какое отношение ко всему этому имеет Моррис? Извольте объясниться.
– Он и нанял меня. Вернее, нас с Виолой. Мистер Моррис увидел наш номер «Шекспировская ночь» в «Шоу Ку-ку», и ему пришла в голову эта идея. Кто-то из этих, как их… политиканов, в общем, прочухал, что Реджи… то есть сэр Реджинальд, любит мальчиков. Вот мистер Моррис и придумал этот трюк – роман с Виолой. Якобы сэр Реджинальд как все люди. Но только Виола была недовольна, что я отстёгивал ей мало денег. Вначале она принялась шантажировать сэра Реджинальда, а потом, видно, и его жену. Думаю, потому она и очутилась тогда у них в доме.
– Да в этот дом без калош не войдёшь, – пробурчал Бишоп, – а ещё лучше засыпать его карболкой. И что же там произошло?
– Я вошёл чёрным ходом и хотел пройти, как обычно, через зимний сад. Но увидел на полу мёртвую Виолу. Я так испугался, что выскочил с другой стороны через парадное, не подумав, что меня могут заметить.
– Ты её и убил! – вскинулся сэр Реджинальд. – Кто подтвердит, что тебя не было в доме до того? Вы повздорили из-за денег, и ты придушил её, а теперь думаешь улизнуть от ответственности!
– Я бы набил тебе морду, Реджи, если бы не наручники, – холодно ответил юноша. – Виола была не лучшей сестрой, но я не убийца. У вас есть детектор лжи?
– Не завели пока что ещё, – хмуро сказал Бишоп. – Так или иначе, вы оба теперь арестованы, так что никуда не денетесь. Обойдёмся без спешки.
Солгрейв прочищал свою трубку.
– Боюсь, это не все, кого надо арестовать, – заметил он. – Миранда Фицрой по-прежнему остаётся в кругу подозреваемых.
– Убийство за шантаж?
– Да, если Мартин говорит правду. А может, она не ожидала, что дома появится настоящая Виола, и со спины приняла её за Мартина. Ведь душат обычно сзади?
– Чёрт… – произнёс Бишоп. – Как вы считаете, сэр Реджинальд, могла ваша жена убить мисс Харди?
Баронет истерически захихикал.
– Она может всё что угодно. Удивительно, что она меня до сих пор не убила.
9
Белый автомобиль затормозил чуть в стороне от входа в Фервуд. Винни Ковальский выпрыгнул из него, любезно помахал рукой в сторону шофёра, давая понять, что оценил его услуги, и стал пробираться вокруг особняка к чёрному ходу.
Леди Фицрой встретила его сама. Она тихонько приотворила дверь и впустила сыщика внутрь. От волнения на ней лица не было.
– Какие у вас новости? – прошептала она, буквально приперев Ковальского к стене. Тот мягко освободился.
– Благоприятные, мэм, если вы будете хорошей девочкой и пойдёте сейчас к себе наверх.
– Вы не хотите мне ничего говорить? – огорчилась леди Фицрой. Ковальский самым учтивым образом поднёс её руку к своим губам и поцеловал её пальцы.
– Я бы много мог сказать вам, мэм, если бы располагал временем, поверьте. Но сейчас мне гораздо важнее поговорить с мистером Моррисом.
– Хорошо, – леди Фицрой посторонилась, пропуская сыщика. – Он, по-моему, у себя в кабинете.
Быстрым шагом пройдя через зимний сад, Ковальский поднялся по лестнице на второй этаж, пересёк гостиную (не без щемящей сладости воспоминания, вызванного узорами персидского ковра) и постучал в дверь кабинета секретаря.
Дверь распахнулась примерно на фут, но, едва Моррис увидел, кто стоит снаружи, он поспешил захлопнуть её снова. Ковальский, однако, оказался ловчее и успел вставить в дверную щель свою бамбуковую тросточку.
– А что это мы так нервничаем, дуся? – поинтересовался он. – Даже поговорить не хотим?
– Мне не о чем с вами говорить, – бросил Моррис из-за двери. – Вы мне надоели.
– Вам легко надоесть, – вздохнул Ковальский. – Бедняжка Виола Харди это не учла.
– Какого чёрта?.. – секретарь на миг растерялся, и Ковальскому этого оказалось достаточно, чтобы оттолкнуть дверь и протиснуться в кабинет. – Убирайтесь отсюда!
Моррис сжал кулаки и надвинулся на Ковальского, но маленький поляк не шелохнулся. Привалившись к дверному косяку, он проговорил:
– Я, конечно, уберусь, но ведь у вас не единственный в доме телефон. Из холла тоже можно позвонить в полицию.
Секретарь замер.
– Вы спятили, – тяжело дыша, произнёс он. Ковальский глядел на него пронзительными синими глазами.
– О да, конечно. Нужно немного спятить, чтобы догадаться, что вы убили Виолу Харди.
– У вас нет доказательств, – неуверенно выговорил Моррис. По его широкому лицу катились капли пота.
– А у вас – алиби. К тому же Мартин Харди сейчас в полицейском участке и даёт показания. Ручаюсь, он прояснит вашу роль в этих событиях.
Моррис посерел.
– Мартин арестован?
– Да, и уже наверняка рассказал, почему он ездил в Фервуд в женском платье. А всё-таки, милейший, чем вам помешала Виола?
Утерев пот со лба, Моррис грузно опустился на кушетку.
– Доконала она нас всех, – хрипло сказал он. – Шлюха пустоголовая. Она вообще не понимала, во что ввязывается. Забавлялась, и всё тут. Вначале требовала денег, с сэра Реджинальда, с его жены, потом просто так для развлечения стала пугать нас, что расскажет всё журналистам. А потом действительно всплыли слухи – не знаю, ей мы этим обязаны или нет. Мне едва удалось предотвратить появление заметки в одной лейбористской газетёнке…
– Какие ныне влиятельные секретари! – саркастически отметил Ковальский. Моррис отвёл глаза.
– Да, я не секретарь. Вы, впрочем, не обо всём догадались. Я готовил сэра Реджинальда к предвыборной кампании в 1918 году. Моими усилиями он прошёл в парламент. Представляете, каково мне пришлось теперь? Только мне удалось погасить слухи о его незаконных пристрастиях, как вдруг всё должно было пойти прахом стараниями одной дуры из варьете.
Он сплёл пальцы, хрустя суставами.
– Да, я убил её. И вместе с ней, если позволительно так выразиться, двух зайцев: во-первых, я прекратил её глупые выходки, во-вторых, судебный врач, осмотрев труп, имел возможность убедиться, что она точно и несомненно женщина. Конец всем сплетням! Мартина было бы несложно заставить залечь на дно, ему и самому надоела эта история.
– Но о Мартина ваш план и споткнулся?
– В том-то и дело. Этот болван вздумал именно в тот вечер приехать ко мне для объяснений. Естественно, под видом Виолы, так как прислуга знала его только в таком виде. Он увидел труп и с перепугу выскочил через парадное, а садовник его заметил. Если бы не его приезд, всё прошло бы безупречно.
– Безупречно? – приподнял бровь Ковальский. – И вас не смущало то, что леди Фицрой должна была отправиться на виселицу?
– Миранда – всего лишь истеричная баба, – досадливо сказал Моррис, – да к тому же он её терпеть не мог, женился на ней потому, что родители велели. Губить из-за неё политическую карьеру было бы крайне неразумно.
– Матка боска! – воскликнул Ковальский. – И эти люди осуждают меня за то, что я подвожу глаза!
Он подошёл к столу Морриса и снял трубку чёрного телефона.
– Вы этого не сделаете, – слабым голосом попытался возразить Моррис. – Сколько вам надо?
Ковальский обернулся и кинул на него через плечо взгляд, полный презрения.
– Душа моя, я продажен, но не с аукциона.
Одновременно с голосом полицейского в трубке он услышал и ещё кое-что. За спиной у него раздался скрип окна и звук падения чего-то тяжёлого во дворе.
– Именно. В поместье Фервуд. Прямо сейчас.
Повесив трубку, Ковальский подошёл к распахнутому окну.
– Ну и дурак. Там же кусты боярышника, – он выглянул наружу. – Так я и думал. Во всяком случае, он сломал ногу и теперь может мирно дожидаться полиции.
Эпилог
Обстоятельства происшествия в доме сэра Реджинальда наделали много шуму; в особенности тяжёлый удар понесла либеральная партия, один из влиятельнейших членов которой, как выяснилось, оказался замешан в столь неприглядной истории. Говорят, что именно эти события, ставшие причиной ареста сэра Реджинальда и казни его секретаря, стали и одной из причин сокрушительного поражения либералов на выборах в ноябре 1922 года, после чего в течение двух лет либеральная партия фактически прекратила своё существование.
Но вернёмся в 25 мая 1922 года, когда инспектор Солгрейв и Винни Ковальский сидели в пабе «Зелёный лев», находившемся в одном из тех уютных переулков, отходящих вглубь города от набережной Миллбэнк, о существовании которых не узнать без провожатого. На Ковальском был новый с иголочки костюм из ослепительно белого габардина, из кармана высовывался аккуратно сложенный синий шелковый платочек.
– Что вы теперь намерены делать? – полюбопытствовал инспектор. Ковальский отправил в рот большой кусок бифштекса.
– Выехать, наконец, из мерзкой меблирашки и снять квартиру поприличнее. Храни господь леди Фицрой и её кошелёк! Правда, рояль я всё ещё не могу себе позволить, но всё же для дебюта вознаграждение неплохое.
– Для дебюта? Что вы хотите сказать?
– Ну, инспектор, мне ведь ещё ни разу не приходилось вести расследование. Тем более убийства.
От изумления Солгрейв опустил на стол кружку с пивом.
– Вы же говорили, что вы частный детектив?
– Последние две недели. Я зарегистрировался в этом дурацком агентстве потому, что не нашлось другой работы. А согласитесь, инспектор, дебютное выступление вышло очень даже неплохо?
– Ну и ну, – рассмеялся инспектор. – Но как вы, при отсутствии опыта, догадались, кто убийца?
– Догадался я не сразу, – признался Ковальский. – Вначале я просто обратил внимание, что Моррис ведёт себя слишком по-хозяйски в этом доме. А уж когда я увидел обстановочку в его кабинете – подумайте, целый шкаф литературы по психологии секса! – тут мне стало ясно, что в доме не всё ладно и что все они что-то скрывают. Но что именно? Уж явно не роман баронета и танцовщицы, из-за этого незачем набивать шкафы такими книжками. Понимаете, инспектор, я-то сразу подумал, что двойником Виолы мог быть её брат. Вы знали, что у неё нет сестёр, и решили, что садовник попросту лжёт. Расхождение насчёт цвета платья для вас стало подтверждением того, что он солгал, для меня же это послужило доказательством того, что кто-то, выдававший себя за Виолу, очутился в Фервуде в момент убийства. Брат мог усиливать сходство с помощью грима. Всё превосходно складывалось.
– Да уж, превосходно, – хмыкнул инспектор. – Но мне-то вы можете сказать, между нами? Вы догадались про сэра Реджинальда потому, что вы сами из этой породы?
Ковальский строго посмотрел на Солгрейва. Ни с того ни с сего инспектор вдруг почувствовал себя школьником, которого собираются высечь.
– Из какой я породы, милейший, это ни до кого не касается. Я опирался на то, что знаю о людях. И, как видите, знания меня не подвели.
– Как же вы поняли, что убийца – Моррис?
– Видите ли, инспектор, – Ковальский улыбнулся, – вы джентльмен. А я – нет.
– Опять говорите загадками?
– Никаких загадок. Я попросил вас вызвать на допрос сэра Реджинальда не потому, что рассчитывал на очную ставку с Харди, а главным образом для того, чтобы удалить его из дома и поговорить с остальными без хозяина и полиции. С вами Моррис мог проявлять железную выдержку, и ему это было несложно. Вы сами этому способствовали – своим внешним видом, манерой держаться и прочее. Я же его раздражал. И в моём присутствии он позволял себе много такого, чего бы не допустил в вашем. Я увидел, что он не заинтересован в независимом расследовании, даже несмотря на то, что это могло бы спасти его хозяйку. Наш предпоследний разговор его напугал, но боялся он не за леди Фицрой. Мне стало ясно: Моррис хочет, чтобы обвинили её. Уже тогда я был на девять десятых уверен, что это он убил Виолу. Потом я получил от леди Фицрой подтверждение своих догадок насчёт семейной тайны…
