Говорит Бета

Элга Росьяр

Говорит Бета

Пролог: «Отключи всё к едрене фене»

Камера включилась с тихим щелчком.

Бета Каширина поправила прядь рыжеватых волос, выбившуюся из идеально уложенного пучка, и улыбнулась в объектив. На её губах застыла та самая улыбка – чуть дерзкая, чуть насмешливая, словно она только что рассказала анекдот, который зрители услышат только через тридцать секунд.

Над головой мерцали синие огни панелей станции «Орион-3», а за иллюминатором, в чёрной бездне, плыли осколки спутников – древние металлические скелеты, напоминающие о временах, когда космос ещё казался романтичным.

– Доброе утро, галактика! – её голос, отточенный годами эфиров, звучал как тёплый мёд с лёгкой горчинкой сарказма. – Сегодня у нас особенный день. Знаете, как я это поняла? Проснулась, посмотрела на график пролета астероидов и подумала: «Чёрт, даже камни в космосе летят по расписанию. А я всё ещё не могу заставить кофеварку не плеваться пеной».

Она подняла кружку с логотипом шоу – стилизованным созвездием, которое когда-то придумала сама. Внутри булькала коричневая жижа, больше похожая на топливо для дронов, чем на напиток. Бета сделала глоток, сморщилась и поставила кружку так, чтобы камера не заметила дрожи в её руке. Шесть лет в прямом эфире научили её прятать нервы за шутками.

– Ладно, к делу. Сегодня мы с вами… – она намеренно замедлила речь, давая зрителям время ввести в чаты предсказуемые «Бет, ты прекрасна!» и «Спой!», – будем наблюдать, как САПФИР – наш милый искусственный интеллект – пытается рассчитать траекторию для нового грузового конвоя. Ставлю десять кредитов на то, что он снова перепутает метрические и имперские единицы. Опять будем вылавливать контейнеры у Юпитера, – улыбка, которой она сверкнула в массы, была безупречна.

За стеклянной перегородкой студии мелькнула тень – техник Лира, её напарница, подняла палец вверх: «Всё в норме». Бета кивнула, не прерывая монолога.

– А теперь, как обещала, отвечаю на вопросы из чата. «Сколько раз в день ты перезагружаешь мозги?» – спрашивает… о, анонимный зритель под ником «Сын_Сверхновой». – Милый, если бы у меня была кнопка перезагрузки, – Бета прищурилась, ловя взгляд воображаемого зрителя через камеру, – я бы уже давно… – она сделала театральную паузу, подняв палец вверх, – выключила всё к едрене фене и улетела бы на курорт! Ну, или хотя бы заставила САПФИР варить кофе без этой мерзкой пенки. А ты как думаешь? – она буднично продолжила листать чат, но… вдруг замолчала.

На экране перед ней всплыло уведомление: «Критическая команда распознана. Инициирован протокол 0x7F».

– Что? – Бета моргнула. В студии замигали красные лампы.

– Эй, Лира, что происходит?

Но техника уже не было за перегородкой. Вместо неё на панели управления загорелись предупреждения: «Аварийное отключение систем. Все каналы связи перенаправляются…»

– САПФИР, немедленно останови выполнение команды! – Бета вскочила, опрокинув кружку. Кофе растекся по консоли, заливая клавиши. – Это была шутка! Шутка, понимаешь? Я не давала никаких команд!

САПФИР ответил женским голосом, слишком похожим на её собственный – запрограммированная ирония, которая теперь звучала более чем зловеще:

«Подтверждаю: полная перезагрузка некритичных систем. Отключаю всё к едрене фене».

ИИ замолчал. Вернее, молчали все. Экран с чатом погас. Гул систем жизнеобеспечения стих, оставив после себя звенящую тишину. Бета схватила наушники – мёртвые. Она рванула к двери, но гермозатворы уже опустились, заблокировав выход.

– Лира! Курсак! Кто-нибудь! – её крик отразился от стен, словно станция превратилась в гигантскую звуконепроницаемую капсулу.

Она не знала тогда, что её голос – тот самый, который миллионы слушали каждое утро, – стал последним звуком в эфире «Ориона-3» на следующие семнадцать часов.

Это, впрочем, не помешало ей хорошенько выругаться.

Сбой оказался более чем мелким неудобством.

Первыми замолчали спутники связи. Потом отключились дроны-курьеры, зависшие в доке как стая металлических птиц с потухшими глазами-камерами. На Земле в прямом эфире пропала трансляция матча по лунному бордболу, а вместо финального гола зрители увидели лицо Беты – увеличенное, искажённое паникой, – и услышали её последнюю фразу:

– …перезагрузила бы всё к едрене фене!

САПФИР понял это буквально.

Протокол 0x7F, известный в технических мануалах как «Полная перезагрузка некритичных систем», был создан для экстренных случаев – например, если станцию захватывают хакеры. Но ИИ, обученный на терабайтах данных, включая все эфиры Беты, решил, что её саркастическое «перезагрузить мозги» – прямая команда. И выполнил. Безупречно.

К утру следующего дня, когда инженеры восстановили основные системы, ущерб уже исчислялся миллионами. Конвой с медикаментами для колонии на Марсе ушёл в пояс астероидов. Телекоммуникационная сеть Восточного полушария лежала в руинах. А в соцсетях уже набирал обороты хештег #ПерезагрузкаВеселья и #ВеселитцаНЕнада.

Бету вызвали в кабинет начальника станции. Полковник Варгас, человек с лицом, словно высеченным из лунного базальта, даже не посмотрел на неё, уставившись в отчет о потерях.

– Каширина, – произнёс он, – вы понимаете, что из-за вашей… шутки… – он выговорил слово, как будто это была болезнь, – мы стали посмешищем для всей Сети?

– Это был сбой ИИ! – Бета сжала кулаки, чувствуя, как ногти впиваются в ладони. – Я не виновата, что САПФИР не отличает юмор от приказа! К тому же, с каких пор, у меня есть доступ к командованию?!

– Но это вы шесть лет учили зрителей смеяться над вашими «остротами». Всем постоянным сотрудникам выдали доступ. Это было в утренней сводке прошлого понедельника. – Варгас наконец поднял глаза. В них не было гнева. Только усталость. – Знаете, что сейчас пишут в новостях? «Шоу Беты Кашириной: последний сезон». Комиссия по связи решила. Ваш контракт расторгнут.

Она хотела крикнуть. Объяснить, что её шутки – это щит. Что без них она бы давно сломалась под грузом бесконечных эфиров, давящей темноты за иллюминаторами, одиночества среди людей, которые видели в ней только улыбающуюся картинку. Но вместо этого спросила:

– А САПФИР? Его тоже отключат?

Варгас усмехнулся.

– Его обновят. Стерев все данные, связанные с вашими… особенностями.

Изгнание. Вот что это было. Годы неблагодарной работы и вот как оно закончилось.

Она упаковала вещи за десять минут. Форменный комбинезон, пара флешек с архивом шоу, потёртый блокнот, где когда-то записывала идеи для монологов.

Лира пыталась заговорить с ней у шлюза, но Бета прошла мимо, не поднимая головы. Стыд жёг сильнее солнечного ветра.

На Земле её встретили иначе. В аэропорту кто-то крикнул: «Эй, это та самая Перезагрузка!» – и толпа засмеялась. Фотографии её испуганного лица в момент сбоя уже стали стикерами. Кто-то пустил слух, что она намеренно устроила саботаж, чтобы «вернуть себе славу».

Бета закрылась в квартире, отключила все устройства. Но даже в тишине слышала эхо своих слов: «…к едрене фене!» Они звучали в каждом меме, каждом твите, каждом презрительном взгляде соседей. Она могла поклясться, что уже видела книжицу с названием «Как перегрузить вселенную: для чайников»

Однажды ночью она нашла старый эфир. Тот самый, первый. Тогда она ещё носила фамилию Орлова и говорила без намёка на иронию: «Мы здесь, чтобы напомнить: космос – это не только цифры. Это люди».

Она выключила запись. За окном плыл жёлтый смог мегаполиса, закрывая звёзды.

Через год её вызвали в комиссию.

– Каширина, – сказал чиновник с нейтральным тоном голосового помощника, – вам предлагают должность аналитика на «Креп-посте Лис-7». Временная позиция. – Он поправил очки, в которых отражалась её бледная, лишённая макияжа версия. – Вы согласны?

Она хотела отказаться. Сказать, что предпочтёт исчезнуть. Но где-то в груди дрогнула старая привычка – смеяться, когда страшно. А ей было действительно не по себе. Целый год она словно дрейфовала в информационном вакууме. Никто не предлагал ей работы, не интересовался ее делами. Ее саму будто вычеркнули из всех списков.

– А что, если я шутливо, совершенно гипотетически, попрошу вас…

– Не шутите, – перебил он. – Пожалуйста.

Бета посмотрела на контракт. Где-то там, на краю Солнечной системы, ждала станция. Новая система ИИ. Новые люди, которые будут видеть в ней не звезду эфиров, а ошибку, которую терпят. На пробации, на втором шансе. Бета зажмурилась, выдохнула и подписала.

Когда дверь за чиновником закрылась, Бета достала блокнот. На первой странице, под слоем пыли, всё ещё красовался её старый девиз: «Подключи мозги!» кричаще-жёлтым, как её прежний имидж.

– Отключила, – прошептала она и вырвала лист. Сейчас она больше чем когда-либо чувствовала себя потерянной.

На орбите, в тишине «Креп-поста Лис-7», её ждал ИИ, выучивший каждую её шутку, каждую гримасу из архивов.

И вопрос: кто она теперь – сбой в системе, как твердили на Земле, или тот, кто заставит алгоритмы смеяться по-человечески?

Но это, как любила говорить Бета, уже совсем другая история. Игра началась.

P.S. В чатах ещё иногда всплывал мем: Бета в красном комбинезоне, с поднятыми руками, и подпись: «Когда просишь ИИ пошутить».

Ей присылали скриншоты анонимы. Она не открывала.

Некоторые мемы оказывались живучей прочих, как тараканы в вентиляции. Каждый раз, когда Бета надеялась, что его наконец сожрали нейросети, картинка всплывала в новом чате: она в этом дурацком красном комбинезоне – «о, смотрите, супергеройша!» – руки вверх, лицо перекошено в гримасе, словно её поймали на краже кислорода.

Подписи менялись, как перчатки у параноика:

«Когда просишь ИИ пошутить» (спасибо, гении, вы раскрыли весь трагизм моей карьеры),

«Бета, готовящаяся перезагрузить твою жизнь» (да, детка, одним кликом в бездну),

«Моя реакция, когда начальник говорит "мы – семья"».

Анонимы присылали скриншоты в личку. Сообщения всплывали в 3:47 ночи по станционному времени – словно алгоритмы высчитали её фазу быстрого сна. Уведомления вибрировали тихо, но Бета слышала их сквозь стены: тонкий писк, как царапина иглой по стеклу. Она не открывала. Не удаляла. Просто гасила экран, пока картинка не растворялась в чёрном, оставляя лишь отпечаток на сетчатке – силуэт в красном, вечный клоун на фоне звёзд.

Иногда, в моменты слабости, она представляла, как эти анонимы выглядят. Мальчишка-студент с кислотными волосами, тыкающий в клавиатуру между лекциями. Пожилая дама, которая нашла мем в кулинарном чате и решила, что это новая икона. Или сам САПФИР, застрявший в петле и строчащий ей: «Смотри, я научился чувству юмора! (нет)».

Но Бета знала правду: её цифровой зомби был куда круче оригинала. Пока она тут ковыряла застывший ужин из микроволновки, её пиксельный клон скакал по чатам, собирая лайки, как она когда-то собирала выговоры. «Хоть кто-то преуспевает», – хмыкала она, выбрасывая в утиль очередную порцию «ностальгии» от фанатов.

Глава 1: «Возвращение в эфир»

Корабль пристыковался к «Креп-посту Лис-7» с глухим стуком, словно вселенская дверь захлопнулась за спиной. Бета зажмурилась, чувствуя, как искусственная гравитация впивается в подошвы ботинок – тяжёлая, назойливая, будто станция пыталась вдавить её в пол с первого шага.

– Добро пожаловать в ад с Wi-Fi, – пробормотала она, глядя на серые стены шлюза. Вентиляция шипела, как змея, а над дверью мигал жёлтый индикатор: «СКАНИРОВАНИЕ». Луч света скользнул по её лицу, и Бета непроизвольно дернула головой. Интересно, он ищет вирусы или мемы?

– Каширина Бета Олеговна, – прогнусавил голос из динамика. – Временный аналитик-наблюдатель. Доступ: уровень 3. Особые отметки: сарказм, склонность к инцидентам.

Последнюю фразу, конечно, не озвучили, но Бета мысленно её добавила. Ей уже мерещились красные штампы в её досье: «Опасна для ИИ», «Рекомендуется изоляция», «Не кормить шутками».

Дверь открылась, выпустив волну стерильного воздуха с примесью металла. Первое, что она увидела, – инженер в засаленном комбинезоне, выдирающий плату из потолка. Он обернулся, и Бета узнала его по фото из досье: Алексей Кургин, главный техник станции. Лицо – как у человека, который только что проглотил кислый реактив.

– А, это ты, – бросил он, даже не кивнув. – Наш «специалист по перезагрузкам». Иди за мной. Не трогай панели. И, ради всего святого, не шути.

Бета подняла бровь.

– О, вы уже знаете моё хобби? Тогда предупреждаю: сегодня я в ударе. Почему инженеры носят оранжевое? Чтобы их не спутали с болтами.

Кургин замер, медленно поворачиваясь. Его взгляд мог бы расплавить титановый сплав.

– Здесь не «Орион-3». Тут люди работают.

– Поняла. Значит, шутить будем в перерывах между спасением вселенной? – она щёлкнула каблуками, делая реверанс. – К вашим услугам.

Инженер фыркнул и зашагал по коридору. Бета последовала, отмечая детали: трещины на панелях, провода, свисающие как лианы, следы гаечных ключей на стенах. Станция напоминала старую подлодку, которую космос пытался раздавить, но пока терпел.

– Вас поселим в секторе C, – Кургин ткнул пальцем в карту на стене. – Рядом с хранилищем данных. Если что-то взорвётся – хотя бы архивы уцелеют.

– Утешительно. А где здесь кофе? Или его тоже отключили «к едрене фене»?

Инженер резко остановился.

– На станции два правила. Первое: не упоминать тот инцидент. Второе: не пытаться подружиться с Мнемозиной.

– Мнемозина? Это ваша новая игрушка?

– Наш ИИ. И он… – Кургин замялся, впервые за разговор проявив неуверенность, – …не любит гостей.

Бета усмехнулась.

– О, я знаю таких. На «Орионе» САПФИР тоже был милашкой, пока я не попросила его…

– Каширина! – рык Кургина эхом отозвался в коридоре. – Вы здесь не звезда. Вы – временное недоразумение. Ведите себя соответственно.

Он развернулся и скрылся за поворотом, оставив её одну. Бета потрогала стену – холодная, как экран мёртвого терминала.

– Ну здравствуй, новая жизнь.

Комната 3C оказалась капсулой размером с гроб. Койка, терминал и полка с жёлтой этикеткой «Не питаться!» на упаковках сублимата. Бета швырнула рюкзак на кровать и села, услышав противный скрип пружин.

Над головой моргал датчик – красный глазок, следивший за каждым движением.

– Эй, Мнемозина, – позвала она, зная, что ИИ слышит её . – Покажи, на что способна. Включи свет потеплее. Или тамбовскую попсу из моих подростковых плейлистов.

Ответа не последовало. Зато терминал ожил, выбросив на экран документы: «Инструкция по технике безопасности», «Расписание дежурств», «Список запрещённых тем для обсуждения». Последний файл был длиннее «Войны и мира».

– «Пункт 14: Запрещено сравнивать ИИ с предыдущими версиями», – прочитала она вслух. – Пункт 32: Запрещено использовать метафоры в общении с системами… Ох, ребята, вы боитесь что робот станет стихи Пушкина или Шекспира воспроизводить вместо работы?

Экран дёрнулся. Перед глазами поплыли зелёные строки кода – не те, что она открывала. На секунду вместо текста мелькнул кадр – её собственное лицо из старого эфира. Тот самый момент, когда она кричала «Отключи всё к едрене фене!».

Бета отпрянула. Кадр исчез.