скачать книгу бесплатно
Глава III
Источники русского уголовного судопроизводства
Система правовых норм, устанавливающих судебный порядок разбирательства уголовных дел, образует судебно-уголовное право, или уголовное судопроизводство в объективном смысле. Источниками его при современном правосостоянии являются главным образом законы, писаное право и необходимость их в области процесса сказывается значительно раньше, чем в области права материального <…>
У нас действует положение, по которому «Империя Российская управляется на твердых основаниях законов, изданных в установленном порядке» <…> только в мелких делах крестьянских и, в несколько большем объеме <…> других местностей допускаются формы юстиции, выработавшиеся путем обычая <…>
По объему действия источники уголовного процесса распадаются на общие и особенные по месту или по лицам <…>
Ныне общим процессуальным законом России являются судебные уставы, памятник, появившийся в царствование императора Александра II, 20 ноября 1864 года постепенно, в течение почти 35 лет, вводившийся в действие и успевший за это время подвергнуться значительным изменениям <…>
Судебные уставы 20 ноября, в их первоначальной редакции были <…> плодом более чем двадцатилетней работы, неразрывно связанной с именем гр. Блудова, ускоренной и доведенной до конца искренним желанием Царя-Освободителя дать русскому народу «суд скорый, правый и милостивый», для всех русских людей равный, безволокитный и не разорительный <…>
В этом огромном труде правительство и общество шли рука об руку, в нем сказалось исполнение исторической миссии Престола упорядочить дело правосудия. Не политическими волнениями, не борьбой политических партий и политических страстей вызван к жизни этот великий памятник законодательства, а исключительно осознанными правительством и обществом потребностями правосудия. Не политическое господство того или иного интереса стремится он закрепить и развить, а государственное господство общего, для всех одинакового интереса правды и справедливости насаждает он на русской земле <…>
Соборное уложение создалось в вихре государственных безурядиц; нужно было устранить политическое шатанье масс; необходимо было оградить безопасность общественную и от внутренних врагов, лихих людей всякого рода; оттого-то «оно грозно как русский царь», точно и повелительно как приказ победителя; вопреки вводному указу, оно не дает суда всем равного: восстановляя прочность власти государственной, необходимо было сохранить в силе и все прочие власти, служившие ее опорою. Различием состояний продолжает определяться различие суда и даже многих наказаний.
Судебные уставы разрабатывались при совершенно иных условиях. Власть государственная была вполне прочна; ей нечего было опасаться ни врагов внешних, ни врагов внутренних; внимание ее могло быть направлено всецело на улучшение дела суда, без всяких посторонних соображений <…> Девиз, твердо им (судебным законодательством. – Э. К.), намеченный гласил: правосудие для народа и, по возможности, посредством народа. Не ограждение привилегий сильных, а охрана слабых, не увеличение прочности государственной власти <…> а предоставление судебной защиты всем поровну, меньшинству, как и большинству, стали его задачей. Потому-то судебные уставы в истории русской жизни знаменуют поворот от порядка полицейского к порядку правовому, от правительственной опеки к системе самостоятельности и самодеятельности народной.
Составители судебных уставов и высшее правительство, давшее им свою санкцию, твердо и много доверяли русскому народу, его чувству права, его знанию меры <…> Напрасны были предостережения, исходившие из-за границы, поддерживавшиеся несколькими голосами и в России, которые, указывая на необразованность массы русского населения, на непривычку его к общественной деятельности и вообще отсутствие у него политического воспитания, возражали против суда присяжных заседателей, против учреждения мировых судей, даже против гласности <…>
Составители судебных уставов твердо верили и в дело прогресса общечеловеческого. Им чужд малейший упрек в стремлении быть националистами во что бы то ни стало, даже ценою справедливости <…>
В нашем новом процессе есть много сходного с английским и особенно французским, в общих чертах он приближается к тому же типу, который выработан этими лучшими представителями европейской культуры и устанавляет наши родственные с нею отношения. Но в то же время почти ни один процессуальный институт уставов не может быть признан ни английским, ни французским; на каждом из них легла печать самобытности, каждый из них имеет самостоятельную русскую физиономию, приноровленную к русским нуждам, непонятную без изучения русских условий. Наш мировой суд далек от английского земского представительства, еще более далек от мировых судей французских. Наш суд присяжных равным образом вылился в институт совершенно самостоятельный <…> Еще менее общего с ними имеют наша адвокатура и прокуратура, не говоря уже о суде кассационном, принявшем совершенно иные очертания.
Язык судебных уставов отличается изяществом, легкостью; это так называемый язык литературный. Рассчитанные для народа и предполагавшие помощь народа суду, судебные уставы излагались так, чтобы их постановления были понятны для каждого грамотного человека, хотя и не юриста по профессии.
Крупные достоинства судебных уставов по содержанию <…> Гласность суда устранила влияние канцелярии и взяточничество; состязательность повела к развитию более энергической деятельности сторон в процессе; устранение формальной теории доказательств оградило общественную безопасность от преступников наиболее опасных; ограничение судебного разбирательства по существу двумя инстанциями, а в некоторых случаях – даже одною, значительно ускорило ход уголовных дел; отделение судебной власти от административной поставило судебную деятельность на высоту, какой она никогда прежде не достигала <…>
Общий подъем юридической мысли в России был прямым и ближайшим последствием судебных уставов <…> Святая обязанность каждого русского юриста отныне ясна <…> оберегать начала судебных уставов в их первоначальной чистоте, ограждать животворящий их дух, внутренний их смысл от всяких искажений и переделок, составляющих ясный или прикрытый поворот к старому порядку вещей и содействовать дальнейшему развитию законодательства в духе этих начал.
Фойницкий И. Я. Курс уголовного судопроизводства Т. I. СПб., 1912.
Коренным источником процесса является закон, иначе сказать: уголовно-процессуальные порядки в государстве установляются законом данной страны, и все судебные органы, назначенные правительством или выбранные от общества, должны быть органами закона, т. е. точно применять его веления при решении дел. Закон дополняется в судах правилами внутреннего распорядка, установляемыми частию «наказами», частию «судебным обычаем». Затем к источникам процесса надлежит отнести и «толкование юристов», насколько оно проявляется в судебных решениях главного суда (у нас Сената). Наконец, источниками процесса считались и народные обычаи <…>
Приняв закон как руководящую норму мы не можем игнорировать как источник – право юристов, выражающееся, между прочим, в судебном толковании закона <…>
Толкование закона должно быть, по возможности, однообразно во всей Империи <…> а этого можно достигнуть только при существовании одного высшего органа для всей Империи <…> Таковой орган (создан. – Э. К.) в лице уголовного кассационного департамента сената. Впрочем, толкование сената обязательно лишь для того дела, по которому состоялось данное решение, а для других дел оно имеет значение руководства необязательного (930, 933 Уст.).
Кроме единообразия, от судебного толкования при правильной его постановке требуется возможное постоянство; частые перемены легко могут производить путаницу, затруднения.
Толкование предполагает существование закона, о применении которого идет речь. Другое значение имеет аналогия. Она существует тогда, когда для данного случая нет закона и идет речь о применении другого, сходного с ним.
Исключать вполне аналогию в уголовном процессе нельзя <…> На суде применяются те процессуальные законы, которые действуют в момент разбора дела, а не в момент совершения преступления, если только при издании нового закона не было сделано оговорки, не указан порядок разбора неразрешенных дел.
Причина признания, что процессуальный закон может разбирать деяния, совершенные и до его издания, заключается в следующем: процесс имеет одну цель – раскрыть истину; реформа его может быть из одного мотива – желания найти лучшие к этому средства. Поэтому, если закон ввел новый порядок, то естественно, что он подчинит ему и все неразобранные еще дела.
Обратная сила процессуальных законов не должна иметь применения к тем из них, которые содержат в себе карательные постановления.
Духовской М. В. Русский уголовный процесс. М., 1905.
При применении к отдельным случаям, процессуальные законы, подобно законам материально-правовым, подлежат толкованию. И цель, и приемы толкования тех и других законов – те же.
Процессуальные законы могут быть применяемы и по аналогии, однако при таком применении надо помнить об общих принципах толкования уголовных законов, в частности:
1) о совершенной недопустимости так называемой аналогии преступления, т. е. применения уголовного закона к деяниям, в нем непредусмотренным (nullum crimen sine lege);
2) о том, что недопустимо такое применение закона по аналогии, которое как-либо увеличивает тягость положения в процессе судимого лица. Принцип in dubio mitius находит себе применение и в сфере процессуальной.
Наше законодательство предоставляет судьям широкое право толкования законов. По Судебным Уставам (ст. 9 и 10 уст. гр. суд. и ст. 12 и 12 уст. уголовн. судопр.) все судебные места обязаны решать дела по точному разуму существующих законов, а в случае неполноты, неясности или противоречия законов, коими судимое деяние воспрещается под страхом наказания, должны основывать решение на общем смысле законов. Но толкование, данное одним судебным местом, необязательно для другого; и для будущих решений того же суда необязательно раз принятое им толкование. В нашей практике Сенат пытался стать на иную точку зрения и настаивал на обязательности для судебных мест тех толкований, которые даются им в кассационных решениях. При этом Сенат опирался на ст. 930 и 933 устава уголовного судопроизводства. Однако эта статья говорит об обязательности разъяснений Сената, данных по отдельному делу, и об обязательности их лишь при решении этого дела, а не вообще. Статья 933 говорит о том, что определения кассационного департамента, которыми разъясняется смысл законов, публикуются во всеобщее сведение для руководства к единообразному истолкованию и применению оных. Но и эта статья не устанавливает обязательности сенатских толкований. Да признание таковой было бы равносильно признанию за Сенатом законодательной власти, которой наше законодательство ему не предоставляет. Таким образом, кассационные решения необязательны для судов и имеют лишь авторитет нравственный.
Процессуальные законы действуют только на территории своего государства, и в пределах данного государства могут быть применяемы только его процессуальные законы.
Уголовно-процессуальные законы применяются ко всем делам, подлежащим разбору после вступления их в действие. Однако права, уже приобретенные подсудимым на основании прежних, отмененных впоследствии, норм, вполне сохраняют свое значение. Поэтому, напр., сроки на обжалование решения суда и т. п. не могут сократиться, если позднее вышел закон, установивший меньшие сроки.
Познышев С. В. Элементарный учебник русского уголовного процесса. М., 1913.
По мнению континентальных ученых, в частности Лорана, а у нас проф. Градовского и Фойницкого, юридическая сила судебного решения исчерпывается данным конкретным случаем, и не может связывать ни другие суды, ни тот же суд в его будущей деятельности. Этот взгляд подтверждается соображениями, вытекающими из прямых задач судебной деятельности, и проф. Фойницкий прав, говоря, что добросовестные колебания и даже противоречия составляют необходимое качество всякой судебной практики, непременное условие ее процветания и развития.
Таким образом, на материал, представляемый судебной практикой, следует смотреть как на скопленный капитал судебного опыта – он может быть признан драгоценным и руководящим, но не обязательным.
Это положение в пределах, допускаемых законом, должно быть применено и к решениям кассационных судов, в частности кассационных департаментов Правительствующего Сената.
На основании ст. 259
учр. суд. уст. обязательное значение имеют разъяснения Правительствующего Сената, данные по предложению министра юстиции, вызванному неоднообразным применением закона в разных судебных местах или затруднениями по применению закона. Они публикуются без указания дела, по которому возник вопрос. Этими случаями ограничен круг обязательных разъяснений Сената.
Розин H.H. Уголовное судопроизводство. Пг., 1916.
Закон процессуальный так же, как и закон уголовно-материальный, составляет единственный источник права, регламентирующий деятельность уголовного суда <…>
Рядом с законом, создающимся с одобрения Госуд. Совета и Госуд. Думы и получающим силу с утверждения Государя, процессуальным источником действий власти могут служить и состоявшиеся в порядке высшего управления Высочайшие повеления (ст. 87 Осн. Зак.) <…>
Процессуальные нормы могут быть создаваемы также действиями уполномоченных Верховною властью органов подчиненного, центрального и местного управления в виде «обязательных постановлений» <…> Ввиду того, что эти обязательные постановления приобретают силу закона лишь настолько, насколько они не противоречат закону, а служат делу развития и применения его к местным условиям жизни, несомненно, что постановления эти не могут отменять или видоизменять те процессуальные нормы, которые созданы положительным законом <…>
В своей уголовно-процессуальной деятельности суд может руководствоваться обычаем только в исключительных, предусмотренных законом пределах. Действующий закон установляет эти пределы в весьма ограниченном объеме, а именно для некоторых инородческих судов, действующих на окраине <…>
Что касается до судебной практики, как источника уголовно-процессуального права, то она так же, как и вмещающий в себя народное правосознание обычай, не имеет значения источника уголовно-процессуального права <…>
Что наука уголовного права не имеет значения источника уголовно-процессуального права, в этом в настоящее время не существует никаких сомнений. Тем не менее нельзя не признать, что помощь, оказываемая ею судье в его практической деятельности, может быть весьма велика. Современные законодательства обладают, несмотря на все сделанные усилия, слишком бедными техническими средствами для выражения мысли и воли законодателя в совершенной форме, а отсюда неизбежность родовспомогательного (по выражению Иеринга) содействия со стороны юриста для извлечения из закона всего необходимого для судебной деятельности <…>
Деятельность судьи вращается не только в сфере правовой, но и фактической, и для оценки этих последних явлений ему не менее нужна помощь науки. Она нужна в особенности для современного судьи. Мы живем в переходное время, а такое время неизбежно создает сложные явления жизни, в которых рядом с остатками, завещанными историческим прошлым, нарождаются новые элементы, требующие своего признания, но не всегда легко сживающиеся с установившимся строем жизни <…>
* * *
Практическое значение уголовно-процессуального права. Право это нормирует деятельность уголовного суда и определяет те средства, при помощи которых суд этот применяет грозные орудия уголовной кары, входящие в систему наказаний уголовного законодательства страны. Самые дорогие блага человека, заключающиеся в его имущественных интересах, свободе, телесной неприкосновенности, здоровье и даже жизни, служат средствами воздействия на совершившего преступное посягательство человека. Мало того, даже не совершивший преступления, но привлеченный в качестве обвиняемого по делу, в качестве лица, заподозреваемого в совершении преступления, подвергается всем тяжким, нравственным, физическим и материальным последствиям этого привлечения <…> С полным основанием Ферри замечает, что если уголовный кодекс представляется кодексом преступного населения, то процессуальный кодекс представляется кодексом честных людей, еще не признанных виновными. Нельзя не признать также верным замечания Ортолана, что каждое лицо может легче оградить себя от применения худого уголовно-материального законодательства, нежели от действия худого уголовно-процессуального законодательства, так как первое применяется только к тем лицам, виновность которых установлена при посредстве второго. К тому же удовлетворительное отправление функций уголовного суда может в значительной степени исправить несостоятельный уголовный закон, между тем как такого влияния материально-уголовного законодательства на процессуальное ожидать нельзя, ибо, как бы ни был рационален закон о преступлении, как бы справедливо ни назначалась им кара, последняя, будучи вследствие неправильной деятельности уголовного суда применена к невиновному, создает тяжкое нарушение интересов правосудия и общественной безопасности.
Случевский Вл. Учебник русского уголовного процесса. Судоустройство-судопроизводство. СПб., 1910.
Толкование законов
С применением закона как источника права тесно связано судебное толкование его, т. е. изъяснение истинного смысла закона.
Научное толкование имеет «своею задачею разъяснить все содержание и смысл закона, раскрыть волю законодателя, насколько она выразилась в законе»; толкование закона может быть или грамматическим, <…> или логическим, <…> наконец, историческим <…>
Вопрос об объеме власти суда толковать закон различно решался в истории. В течение долгого времени, до конца XVIII в., судьи повсюду в Европе пользовались правом безграничного толкования закона, и судебное толкование имело силу, равную закону, но широкое безграничное право судебного толкования привело к произволу в правосудии и вызвало, в виде реакции, другое, тоже крайнее воззрение, по которому судья обязан буквально применять закон, согласно его грамматическому смыслу; таково было воззрение Монтескье, Беккария, Фейербаха и других писателей конца прошлого и начала текущего столетия; <…> по Своду Законов судьи обязаны применять законы «по точному и буквальному смыслу оных, без всякого изменения и распространения», и в случае неясности или недостатка существующего закона «должны представлять о том высшему начальству, которое в свою очередь в случае сомнения должно представить о сем Сенату или министру по принадлежности» <…>
Судебные Уставы устанавливают новые, общепринятые в науке и законодательстве, правила интерпретации закона; правила эти следующие: 1) судья обязан решать дела «по точному разуму существующих законов», и только при невозможности уяснить себе точный разум закона может основывать решение свое на «общем смысле законов», т. е. воспользоваться всеми приемами научного толкования (У.У.С. ст. 12); 2) научное толкование допускается в случаях: a) неполноты, т. е. несоответствия между разумом закона, намерением законодателя и буквальным смыслом закона, b) неясности, когда благодаря неудачной редакции мысль закона неверно выражена и c) противоречия, когда существует несколько узаконений, предусматривающих известный случай и несогласных между собой (ст. 11); 3) судья в уголовном суде не может основывать решение свое на общем смысле в случае недостатка закона на том основании, что аналогия или пополнение закона не допускается в уголовном праве в силу правила: nullum crimen sine lege poenali, nulla poena sine jege <…>; Уголовный суд, не имея точного закона, предусматривающего известный проступок, подлежащий судебному разбирательству, обязан постановить оправдательный приговор (ст. 771), а в случае обнаружения на суде неполноты закона может быть возбужден законодательный вопрос в порядке, определенном ст. 136 Учрежд. Суд. Уст.
Всякое судебное толкование имеет силу только для того дела, по которому оно состоялось. Решения судов, устанавливающие известные общие положения относительно применения закона, могут иметь известный нравственный авторитет для судов, как правила, закрепленные судебного практикою в течение многих лет, но они лишены юридической обязательной силы, так как это в значительной степени стеснило бы свободу судейского решения, необходимую ввиду величайшего разнообразия случаев действительной жизни и уничтожило бы всякую возможность реакции против неверного истолкования закона.
Тальберг Д. Г. Русское уголовное судопроизводство. Т. I. Киев, 1889.
Глава IV
Типы уголовного процесса
При одинаковости задачи и основных начал, уголовный процесс положительный представляет значительные различия в путях, им избираемых. Исторические условия народной жизни и строй государственный в этом отношении оказывают на него огромное влияние. Пригодное и возможное при одних условиях неуместно или невозможно при других <…> Этим обусловливается и различие в процессуальных порядках <…>[23 - «Порядок» процесса И.Я. Фойницкий (как следует из изложенного ниже) применяет в значении типа процесса. – Э.К.]
Государство само собою выполнять перед уголовным судом функцию обвинения не может. Для этого ему необходимы соответствующие органы, представляемые физическими лицами. Смотря потому, возлагаются ли эти функции на тех же лиц, которые являются органами суда, или же для этого создаются особые органы, стоящие и действующие отдельно от суда и независимо от него, получается различие двух порядков публичного процесса: порядка розыскного и порядка состязательного[24 - Были предлагаемы и иные признаки розыскного и состязательного или обвинительного порядков. Так указывали, что розыскной порядок стремится к материальной истине, между тем состязательный довольствуется истиною формальною. Но 1) стремление к материальной истине имеет место и в процессе состязательном и даже исковом <…> и всякий суд властен стремиться к разъяснению себе дела в его настоящем виде; 2) следственный процесс, как и всякий другой, допускает условность судебной истины, зная правила о сроках и т. п. Неверно также (Ортлоф) отождествление следственного порядка с публичным началом процесса, так как процесс может быть публичным и при порядке состязательном (римский процесс <…>, современный английский процесс, наш процесс по проступкам публичным в мировых и судебно-административных установлениях). Нельзя также принять за признак розыскного порядка должностное начало в смысле деятельности по долгу службы, ex officio; и состязательный процесс при начале публичном предполагает обвинителя, действующего ex officio <…> в чистом виде действительности неизвестен ни розыскной, ни состязательный порядок, так как всякий положительный процесс складывается из институтов того и другого типа.]. В первом стороны отсутствуют, второй допускает их и предоставляет им более или менее значительное влияние на производство, но деятельность их определяет не частною их волею и интересом, а общею государственною волею и государственным интересом. Они лишь органы государства.
Розыскной порядок состоит в смешении функций суда и обвинения <…> В его руках сосредоточиваются обвинение, защита и решение дела, и стороны, как органы, самостоятельно и отдельно от суда действующие, в процессе совершенно отсутствуют <…>
Розыскной процесс страдает существенными недостатками.
Ему прежде всего нужно сделать упрек в игнорировании прав личности и употреблении жестоких мер для служения отвлеченным благам правосудия <…>.
Соединяя в одних и тех же руках обязанности судьи, обвинителя и защитника, он неизбежно приводит к неправильному отправлению правосудия <…>
Подобно тому, как в экономической жизни смешение труда по мере развития культуры сменяется высшим в исторической преемственности порядком разделения труда, в уголовном процессе с развитием государственной жизни вырабатываются особые органы для каждой процессуальной функции. Тогда, не переставая быть общественным, он становится состязательным; суду отводится строго определенная задача разрешения уголовного иска, предъявленного обвинителем, действующим как самостоятельная в процессе сторона и составляющим для него необходимое предположение. Подсудимый, переставая быть лишь предметом исследования, равным образом становится стороною в деле, получая право на защиту в возможно широких размерах. Судебная деятельность, освобожденная от чуждых ей обязанностей сторон, сводится к естественной для нее функции оценки предъявленных ими требований на основании собранного доказательственного материала <…>; пересмотр судебных решений допускается только по жалобам сторон и в пределах жалобы. Становясь состязательным, уголовный процесс не делается, однако, частным, исковым: стороны в собирании доказательств пользуются государственною помощью, и уголовное обвинение определяется не личным произволом, а общею волею государственною <…>
Существенными признаками состязательного порядка являются:
1) наличность в процессе сторон, стоящих отдельно от суда и пользующихся правами участия в деле;
2) равноправность сторон;
3) освобождение суда от процессуальных функций сторон. Суд приступает к делу лишь по обвинению, представленному уполномоченным на то от государства обвинителем и содержащему в себе указание определенного лица и вменяемого ему преступления. Он остается в пределах этого обвинения <…>
Вместе с тем и при состязательности процесса уголовный суд остается самостоятельным органом закона, применяя последний по его точному значению и не стесняясь в этом отношении теми толкованиями, которые исходят от сторон <…>
Потому же состязательность процесса не лишает суд права и обязанности давать ответ, соответствующий объективной, действительной или материальной истине, и отнюдь не требует, чтобы он довольствовался истиною формальною, как ее понимают и устанавливают стороны. Суд уголовный может и даже обязан употребить все находящиеся в распоряжении его средства для полного разъяснения себе дела. Роль уголовного судьи в процессе далеко не пассивная: он по своей инициативе может вызвать нужных по делу свидетелей и вытребовать иные доказательства <…>
Наш реформированный уголовный процесс представляется смешанным, следуя типу, предложенному французским законодательством <…>
В предварительном производстве по важнейшим делам явственно разграничены следующие последовательные ступени: предварительное следствие, задача которого состоит в собирании доказательств по делу и в применении мер против уклонения обвиняемого от суда; предание суду обвинительною камерою, разрешающею вопрос о том, достаточны ли собранные следствием данные для открытия по делу судебного заседания; и приготовительные к суду распоряжения, принимаемые для подготовки дела к слушанию. Окончательное производство состоит из судебного следствия, прений сторон и постановления приговора; затем может иметь место процесс пересмотра в порядке апелляционном или кассационном.
Розыскной элемент на всех этих стадиях, и особенно при производстве предварительном, весьма заметен.
Фойницкий И. Я. Курс уголовного судопроизводства. Т. I. СПб., 1912.
Существенные черты розыскного процесса, составлявшие вместе с тем его коренные недостатки, были следующие.
I. Во-первых, отсутствие состязательности, слияние в одном лице функций судьи, обвинителя и защитника. Этот процесс распадался на: а) розыск, следствие и б) суд. Розыск, в свою очередь, распадался на 2 стадии: inquisitio generalis и inqui sitio specialis. В первой стадии (inquisitio generalis) выяснялось событие преступления и намечалось, кем это преступление совершено; во второй стадии (inquisitio specialis) собирались доказательства виновности определенного лица (предварительное и формальное следствие нашего дореформенного процесса). Следствие велось государственными чиновниками, ex officio, независимо от жалобы потерпевшего. Судья должен был быть и обвинителем, и принять во внимание доводы, говорящие за подсудимого, т. е. выполнить, до известной степени, функцию защиты, и быть в то же время судьей в собственном смысле слова, беспристрастно взвешивающим доводы pro и contra. В этом отношении розыскной или инквизиционный процесс и древний состязательный процесс резко друг от друга отличались. Древний процесс представлял собою состязание двух сторон перед нейтрально стоящим судом. В инквизиционном процессе картина – прямо противоположная: сторон – нет, в судящем органе совмещаются как функции собственного суда, так до известной степени и функции сторон.
II. Следствие не было связано формами и сроками, и права личности в нем не были ограждены. Обвиняемый был бесправным объектом в руках следователя и не всегда даже знал, в чем именно и в силу каких оснований его обвиняют.
III. Производство как следствия, так и суда было негласное, тайное.
IV. В этом производстве господствовала письменность. Судебное решение основывалось на целом ряде бумаг, из которых судья и знакомился с различными сторонами и обстоятельствами дела.
V. Розыскной процесс стремился с помощью, так сказать, улавливающих вопросов и прямого принуждения вырвать у подсудимого сознание или заставить раскрыть соучастников. Долгое время с этой целью употреблялась пытка.
Современный процесс не принуждает к сознанию. Он покоится на мысли, что вполне возможно раскрыть истину в живом состязании сторон, и не прибегая к таким ненадежным доказательствам, как вынужденное сознание.
VI. Розыскной процесс знал три вида приговоров: 1) обвинительные, 2) оправдательные и 3) absolutio ab instantia, «оставление в подозрении». При открытии новых доказательств оставленный в подозрении мог быть снова привлечен к суду по данному делу. Оставление в подозрении тяготело над человеком и, конечно, во многих случаях могло быть сильным толчком к преступной деятельности.
VII. Указанные выше три вида приговоров имели главным своим источником то обстоятельство, что розыскной процесс не знал гуманного принципа современного уголовного права – in dubio mitius, сомнение в пользу подсудимого. Современный процесс, отводящий этому принципу широкое место, знает только два вида приговоров: обвинительные и оправдательные.
VIII. Кроме пересмотра судебных решений по обжаловании их, инквизиционный процесс, знал ревизионный порядок пересмотра; некоторые решения, и без обжалования, непременно пересматривались высшей инстанцией. В настоящее время ревизионного порядка пересмотра не существует.
Таким образом, в истории процесса мы наблюдаем смену трех типов: 1) древний, частно-исковой уголовный процесс; 2) инквизиционный или розыскной процесс; 3) современный обвинительный процесс.
Познышев С. В. Элементарный учебник русского уголовного процесса. М., 1913.
Активные функции сторон по защите своих прав перед судом сохраняются и в дальнейшем[25 - После заявления сторонами, – как на это указывает Н.Н. Розин, – правового притязания (иски, жалобы, обвинения). – Э.К.] течении процесса во всех стадиях развития процессуального отношения. Напротив, суд в той же широкой обрисовке процесса, является пассивным его элементом. Возникновение процессуального отношения происходит помимо его инициативы, и в осуществление сторонами их процессуальных функций суд не вмешивается, – на нем лежит только обязанность вынести решение по предмету правового спора сторон. В этом широком виде при общем условии отграничения функций сторон от функций суда процесс носит наименование состязательного (обвинительного) процесса. Его теоретической противоположностью является судопроизводство розыскное (следственное), в котором функции суда и сторон слиты, в котором как инициатива возбуждения дела, так и активная роль по обоснованию и выяснению спорного правоотношения принадлежат суду. В таком судопроизводстве стороны могут отсутствовать или быть представлены в слабой мере, и само оно утрачивает картину юридического отношения. Положительное право обычно колеблется между названными типами, то строя свои институты по началу процесса состязательного, то, приближая их к порядку розыскному <…>
Когда не существует настоятельной нужды в усиленном ограждении государственных интересов и поглощении ими интересов личности, полицейский элемент исчезает из процесса, и суд из орудия управления превращается в нормальный институт правосудия. Процесс при таких условиях также приобретает свою нормальную физиономию – именно, в нем появляются отделенные от суда, обладающие обширными правами, стороны, а суду отводится только его естественная роль органа, призванного к разрешению спора сторон о праве; одним словом, – процесс становится обвинительным, или состязательным <…>
В этом чистом виде процесс в его положительно правовой организации никогда не существовал. Преобладали ли в нем под влиянием различных исторических причин полицейские начала или под влиянием противоположных причин эти начала падали, положительно-правовая организация процесса лишь склонялась, в большей или меньшей степени, в ту или другую сторону – в сторону розыска или в сторону состязания, сохраняя тут и там, в различных своих институтах, отдельные положения, мало совместимые с основным тоном всей организации <…> Чистый тип процесса, розыскного или состязательного, есть теоретическое обобщение. Установленный на почве этого обобщения тот или другой принцип процесса есть критерий для оценки отдельных процессуальных институтов в том виде, как они существуют в действительности, и в том виде, как они должны быть организованы. Использование государством того или другого из этих принципов есть дело сложной государственной жизни и государственных потребностей, и весы судебной политики государства могут склоняться, в зависимости от этого, как в ту, так и в другую сторону. Дело науки указать законодателю, что суд при всех условиях государственной жизни, должен оставаться органом правосудия и что надлежащая организация его деятельности осуществима только при сохранении тех начал процесса, которые подсказываются развитием правовой культуры. А это развитие приводило и приводит к торжеству состязательного начала.
Современный процесс, как западных континентальных государств, так и русский по Судебным Уставам, также не представляет чистого типа. Это смешанный процесс, в котором розыскные начала сочетаются с началами состязательными. Предварительное следствие целиком построено по розыскному началу; права обвиняемого в этой стадии процесса ничтожны, – во всяком случае, они так малы, что нет возможности говорить об обвиняемом, как о стороне. Попытки современного законодателя ввести защиту в стадию предварительного следствия, с полным основанием приветствуемые теорией, как шаг к преобразованию предварительного следствия по состязательному типу, представляют робкие полумеры, не обещающие полного успеха, потому что они стоят в противоречии с той почтой, на которую они переносятся. По состязательному типу современный континентальный процесс строит только окончательное производство, но и в этой стадии легко устанавливается пережиток розыскных начал, в силу которых суд выполняет те функции, которые по принципу должны быть предоставлены сторонам <…>
Но допуская сочетание розыскных и состязательных начал, современный процесс твердо установил один общий принцип, в силу которого уголовное преследование всегда сохраняет публично-правовой, официальный характер. Это преследование ведется против обвиняемого государством <…> Даже в тех случаях, когда положительное право допускает частное преследование, это преследование представляет выполнение публично-правовой функции, происходит во имя публично-правовых интересов и создает публично-правовые отношения.
Розин H.H. Уголовное судопроизводство. Пг., 1916.
Основные типы уголовного процесса в истории его. Уголовный процесс, как и все другие элементы нашей культуры, испытывает на себе полностью влияние закона эволюции, проявляющего свое действие во всех областях жизни <…>
История уголовного процесса с ясностью свидетельствует о том, что изменения, произведенные путем этой борьбы (старой формы и нового содержания. – Э. К.) в уголовном процессе, в течение долгого периода его существования, были велики и что изменения эти производились совокупными усилиями всех приобщившихся к европейской цивилизации народностей, так что, несмотря на крупные индивидуальные особенности каждой из них, вся история уголовного процесса сложилась в три основных типа его – в формы: обвинительного, следственного и ныне господствующего следственно-обвинительного процесса.
Обвинительный тип уголовного процесса. Преступление при слабом развитии общественного быта имеет частный характер, и нарушенные им права восстанавливаются действиями частных лиц. В этом начальном моменте развития государственности уголовный процесс является в форме самосуда и самое резкое проявление свое получает в праве мести <…>
Характеристическим признаком этого обвинительного типа процесса является также система доказательств. Если явившийся на суд обвиняемый сознавался и, следовательно, отказывался от состязательной борьбы с обвинителем, то судьи прямо приступали к постановке приговора, согласно началам обычного права. Если же обвиняемый не сознавался, то тем самым обязывался принять присягу, в доказательство своей невиновности; присяга эта, однако, не всегда признавалась достаточной. Вместе с обвиняемым участие в очистительной присяге принимали его соприсяжники <…> пособники, свидетели доброй славы, т. е. друзья или соседи, долженствовавшие своею присягою удостоверить, что обвиняемый заслуживает доверия и что его присяга чиста и не ложна <…>
Но особенно характеристичны для обрисовки этого процесса два других излюбленных доказательства этой эпохи – судебный поединок и суд Божий <…>
Следственный тип уголовного процесса <…> установился не сразу. Зачатки его находим мы в каноническом праве, а применение в церковных судах, через которые он перешел затем в суды светские <…> Призывавшиеся в этот суд лица должны были под присягою показать, не были ли совершены в их местности деяния, оскорблявшие церковь и нарушившие ее интересы? Таким образом, в этих судах проявилась возможность обнаружения и исследования деяний без наличности обвинителя[26 - Некоторые процессуалисты обособляют понятие инквизиционного процесса от понятия следственного процесса, разумея под инквизиционным процессом ту форму, в которую выродился следственный процесс, вследствие крайнего развития его основных начал.]<…>
