скачать книгу бесплатно
– Несомненно, Ваше Величество, определенно.
– Сие надо отметить! – Государь поднял голову, взглянул на стоявшего впереди меня советника: – Иван Николаевич, подготовьте-ка грамоту о награждении Владимиром с мечами князя Александра Александровича. Первой степени, несомненно. Князь Суворов, как это по-вашему должно звучать?
– Ваше Величество, определенно так, – и князь Суворов выдернул из-за обшлага мундира уже заготовленный им текст, – извольте посмотреть наброски.
– Так, так… «Благоразумные распоряжения Вашего Императорского Высочества во время командования отдельным отрядом в действующей армии, вполне соответствующие видам главнокомандующего и общему плану кампании, дают вам право на особенную нашу признательность. Храбрые наши войска отражали все нападения превосходившего их численностью неприятеля и выказали при этом свои превосходные боевые качества». Хм, недурно-с. Вполне, вполне… – Затем, подумав, он заметил: – Надо бы перед храбрыми войсками поставить «предводимые вами».
– Ваше Величество, перед храбрыми войсками стоите только вы как государь император, а затем уж… – улыбнулся Суворов, – но если вы так считаете…
– Ах, князь, ах, проказник, – рассмеялся государь, – как у вас все получается. Увольте-с, я стою позади войск.
– Ваше Императорское Величество, извольте не согласиться, только не позади. А даже и если там, где вы определили, то лишь только для того, чтобы стать той сильной опорой, от которой отталкиваются наши войска, дабы потеснить неприятеля и выиграть поход.
Государь всплеснул руками и улыбнулся:
– Вот ведь как воспринимается моя позиция!!.. Мда-с! Красноречиво! За это вас и ненавидят турки. Однако, Иван Николаевич, – государь посмотрел на советника, – обязательно поставьте «предводимые вами». Думаю, что и Александру Александровичу, и его офицерам это будет приятно.
– Будет сделано, Ваше Величество!
Суворов приблизился и что-то шепнул на ухо государю.
– Да-да, согласен… – Он помахал в сторону советника пальцем: – Иван Николаевич, и командира 12-го армейского корпуса великого князя Владимира Александровича также Владимиром с мечами второй степени. Оба сии награды заслужили.
– Будет исполнено, Ваше Императорское Величество, – советник поклонился и вышел.
Только после этого государь взглянул в мою сторону, поднялся и развел руками:
– Вот так богатырь! Наслышан, наслышан, особенно лестно отзывался о вашем преподобии князь Суворов. Да и не только он, вся ставка говорит о тех чудесах храбрости, которые проявляют наши священнослужители на поле брани. Князь, а где «Биржевые Ведомости», которые описали подвиг, совершенный отцом Сергием? – Государь взял протянутую князем газету: – Да, прекрасно, восхитительно! Истинно православный герой-священник, перед которым не устояли враги. – Он вышел из-за стола и направился ко мне, и я почувствовал, как предательски задрожали колени, даже не помню, как император обнял меня и трижды по христианскому обычаю поцеловал, как взял меня за локоть, подвел к большому кожаному креслу и усадил в него, сам сел в такое же напротив: – Рассказывайте обо всем, как участвовали в деле, мне очень интересно. В газете, наверное, не все так прописано, как оно было?
Памятуя наказ генерала, я поднялся, чтобы ответить, но государь повелительно махнул рукой:
– Если я вас усадил, то сидите, негоже такому богатырю ваньке-встаньке уподобляться. А я не в обиде буду, что вы посидите в моем присутствии, – и он хитровато улыбнулся, – ведь кроме нас с вами да князя Суворова этого больше никто не видит, не так ли? Теперь сказывайте!
– Примерно все, государь-батюшка, «Биржевые Ведомости» изложили. Ее корреспондент Максимов весьма обстоятельно у всех выспрашивал.
– Хорошо писал Максимов, жаль, что его ранили. Очень жаль, и павшего Верещагина, хороший художник был. Помяни Господи его и другое воинство, – государь поднялся, повернувшись к иконе Казанской Божией Матери, широко перекрестился. Вслед за ним перекрестились и мы с князем Суворовым. – Князь, распорядитесь относительно кофе. Думаю, что сей напиток будет полезен и приятен отцу Сергию с дороги… Или вас уже потчевали? Думаю, что нет. Они себя не забывают, а о других пусть государь заботится.
Я стал рассказывать об июньской переправе через Дунай, когда наш полк атаковали большие силы турок, и как мы сдержали их натиск, не позволили, чтобы они утопили нас в реке.
– Значит, турок не осилил вас?
– Нет, государь-батюшка, бежал турок!
– Дайте-ка я осмотрю ваш крест. Удивительно, необъяснимо! Значит, в него попали две пули… выпущенные вам прямо в грудь?!!
– В него, государь-батюшка, в него. Вот эти две отметины ими оставлены. Как я уже говорил, при переправе через Дунай 15 июня.
Я называл государю эту дату, которая стала моим новым днем рождения. И в этот день с особой силой молюсь Господу нашему Иисусу Христу и в молитвах возношу ему свою благодарность.
– От одной пули, раз крест спас вам жизнь, это можно отнести за счет случайности, как говорит наш князь Суворов, а от второй – это своего рода знамение. Не так ли, князь?
Князь поклонился:
– Несомненно. Склонен считать, Ваше Величество, что в этом знамении есть особый знак.
– И какой же?
– Осилим мы турка, с Божией помощью осилим. Вера наша покрепче, чем их, будет.
– Их вера тоже сильна, – государь задумчиво посмотрел в окно. – Мы должны уважать неприятеля с его верой. Уважай веру чужую и горячо люби свою. – Его взгляд остановился на иконе Казанской Божией Матери: – И если мы такого сильного неприятеля побеждаем, значит, наше дело правое, значит, наша вера сильнее, благороднее в этом деле. Болгары нам братья по вере. Это священное братство! Что может быть крепче его? – государь посмотрел на меня, словно этот вопрос адресовался мне, и тут же сам ответил: – Нет такой силы!
Князь Суворов выпрямился:
– Ваше Величество, истинно так! Какие слова! Ваше Величество, я передам их журналистам. Эти слова должен прочесть весь мир.
Император улыбнулся:
– А сколько в этом мире тех, кто вообще не хочет ничего слышать об успехах России, о силе и духовной мощи нашей православной веры.
– Ваше Величество, хоть один турецкий мулла покажет вам свой знак, который спас ему жизнь, и притом дважды?..
– А вы как считаете, отец Сергий, – государь опять посмотрел на икону Казанской Божией Матери, словно этот вопрос относился к ней, – осилим мы неприятеля?
Мне захотелось сказать нечто особенное, но я растерянно пробормотал:
– Осилим, государь-батюшка, ибо на вас возложен перст Божий, чтобы привести нас к победе.
Государь кивнул, на его исхудалом лице засветилась улыбка.
Кофе не подали. Не успели. Вошел Иван Николаевич и с полупоклоном сообщил, что подошло время царского завтрака.
Государь достал из кармана расческу, провел ею по усам и бакенбардам, поправил китель с «Георгием»:
– Что ж, будем соблюдать распорядок. Дисциплина во всем, и прежде всего здесь, на войне… Это особенно важно. Князь, отцу Сергию место за столом! И еще, князь, вам поручение…
Какое поручение государь давал князю Суворову, услышать не довелось, ибо Иван Николаевич аккуратно взял меня под локоть и вывел из царского кабинета во двор, где меня уже поджидал Синельников.
– Господин ротмистр, проводите его преподобие к столовой.
Синельников учтиво наклонил голову.
ХIII
Газеты, особенно западные, весьма подробно на своих страницах воспроизводили каждый императорский день. Дотошные журналисты до мелочей описывали военный быт государя, начиная с завтрака. Тот же Максимов в подаренных мне «Биржевых ведомостях» так описал царский день: «Завтрак, к которому собиралась вся свита, начинался в 12 часов. Стол накрывался в большом шатре. Александр Второй садился в его середине. Обыкновенно он много говорил и всегда был любезен, за исключением тех случаев, когда что-нибудь особенно заботило его или печалило. После завтрака он начинал работать и работал несколько часов кряду. Рассматривал бумаги и доклады, присланные из Петербурга, все внимательно прочитывал, делал заметки на полях, налагал резолюции. В это же время он принимал министров и других лиц, имеющих к нему доклады. В день отправления курьеров в Петербург государь приготавливал почту и был занят наиболее полно. В этот день он докладов не принимал.
Ничто не изменяло этого порядка. Были такие жаркие дни, когда термометр даже в тени показывал 32 градуса. Государь, обливаясь потом, продолжал работать, несмотря на изнуряющую духоту. Никто никогда не слышал еще от него жалобы на утомленность, неудобства лагерной жизни.
От 4 до 5 часов по полудню государь почивал, затем ехал в коляске в лагерь и лазарет, расположенные неподалеку отсюда, на окраине Горного Студня.
Этой ежедневной прогулкой он особенно дорожил».
Как сообщал мне в письмах из далекого Дударево отец, о войне он знал куда больше моего. В каждом письме он обязательно приводил ссылки на ту или иную газету, чего я раньше за ним не замечал.
Вот и мне благодаря тому же Максимову стало известно, что все в ставке начиналось именно с завтрака в столовой, огромной палатке – царском шатре, вмещавшем в свое нутро уйму народа. У входа в столовую Синельников нечто сказал стоящему в золотой ливрее с густыми седыми бакенбардами служителю, и тот провел меня к столу.
Как я понял, государь садился в центре стола. И у каждого здесь было свое, строго ранговое место. Участники завтрака приходили и выстраивались каждый за спинкой своего стула и ожидали, когда войдет государь и даст знак садиться. Когда он вошел, все дружно повернулись в его сторону, покланялись и после того, как государь занял свое место, занимали свои неспешно, с оглядкой друг на друга, по возможности учтиво уступая пальму первенства тому, кто был рангом повыше. Мое место то ли по прихоти князя Суворова, то ли из-за милости Государя, оказалось как раз напротив Его Императорского Величества. Многие из свиты удивленно посматривали в мою сторону, при этом перешептывались со странными улыбками.
Сам завтрак начался с того, что государь после прочтения молитвы совсем по-обыденному поднял бокал с наполовину наполненным красным вином, провозгласил кратенькую здравицу в честь присутствующих, неспешно отпил и предложил откушать. Сам же стал в голос зачитывать полученные телеграммы. Все с неослабевающим вниманием, стараясь возможно меньше стучать ножами и вилками, прослушивали текст. Иногда государь призывал кого-нибудь из свиты и прочитывал известие только ему. Это вызывало неподдельный интерес и к тексту, и к тому, кого удостоил своим вниманием государь.
– А теперь, господа, поскольку текущие дела завершены, прошу соизволить меня выслушать вот по какому поводу, – государь аккуратно сложил на поднос все лежавшие перед ним телеграммы, и стоявший позади дежурный офицер тут же унес его, – повод весьма чудесный, – он сделал многозначительную паузу и посмотрел в мою сторону, – я хочу произнести здравицу в честь присутствующего здесь священника отца Сергия, который своими подвигами во имя нашей веры и Отечества еще раз явил миру величие души нашего русского человека, величие его ратных дел.
Воцарилась необычайная тишина, только слышалось где-то фырканье лошадей, застоявшихся у коновязей, позвякивание шпор ходившей вокруг палатки охраны да чей-то рассерженный голос, выговаривавший какому-то Павлу Никодимычу за его нерасторопность по отправке корреспонденции в Петербург, и тот же голос начальственно успокаивал не в меру расходившихся газетчиков, коим, видимо, тоже что-то перепало от царского завтрака.
Негромким, чуть хрипловатым голосом император продолжал:
– Будучи в упор дважды стреляным турками, наш герой тем не менее по Божьей воле остался жив. И не только жив, но цел и невредим, чем, как мне свидетельствовали в донесении некоторые очевидцы, вызвал небывалый восторг в полку, а турка поверг в смятение.
Послышались вопросы:
– Как же так, Ваше Величество?
– Как такое могло случиться?
– Это и на самом деле невероятно!
– Вот именно, невероятно, но тем не менее, тем не менее, – государь улыбнулся, – наш герой жив, здоров и сидит напротив меня.
Кто-то зааплодировал, и тут же рукоплескания захлестнули весь длиннющий стол.
– …И дело в том, что обе пули, выпущенные в него, принял на себя его наперсный крест!
Князь Суворов с полупоклоном оборотился к Государю:
– Ваше Величество, а не соизволит ли отец Сергий показать нам сей замечательный крест?
Государь помолчал, словно его больше занимали разложенные на тарелке устрицы, блюдо, явно входившее в моду, затем посмотрел на меня и улыбнулся. Заметил, как сидевшее в отдалении незнакомое духовное лицо благосклонно кивнуло мне, выражая тем самым поддержку и подбадривая в эти минуты смятения.
Я снял с груди крест и передал его Государю. Тот некоторое время задумчиво рассматривал его, а затем отдал Суворову. Крест передавали из рук в руки, восхищенно ахая.
– Господа, он почти горячий, с чего бы это?
– Наверное, нагрелся на здешнем солнце.
– Да нет…
– Но он и на самом деле совсем теплый…
– Очень удивительно, очень!!
И когда крест вновь вернулся на мою грудь, я почувствовал сошедшее на душу успокоение.
Завтрак продолжался под мелодичное позвякивание ножей и вилок. Кто-то из свиты во всеуслышание повторил сказанное Суворовым:
– А не соизволит ли его преподобие подарить сей знаменательный крест, который являет собой не иначе, как чудо Господне, Его Императорскому Величеству?
– О, думается, это будет исключительный подарок… Это, как знамение Божие, еще больше укрепит нашу веру, наше воинство…
– Право, в этом, несомненно, что-то есть!
Суворов подал знак, и над столами повисла тишина. Все смотрели на Государя. Он молчал… Молчание загустевало. Мне почудилось, что в шатре стало на удивление душно, хотя ветерок и колыхал кисею занавесок на окнах и входе. Казалось, что государь не придал никакого значения вопросу, а лишь внимательно рассматривал кусочек обжаренного мяса, давая понять, что на данный момент его больше волновало, с какого конца лучше отрезать. Я увидел, как нервно забарабанил по столу своими длинными чуткими пальцами князь Суворов. Но вот легкая улыбка коснулась губ Государя, и он перевел взгляд на меня, а вместе с ним и все сидевшие за столом. Стало понятно, что право говорить предоставлено мне. Мою душу стянуло будто обручем, и в замешательстве я даже не знал, что ответить. Кто-то из присутствующих уже протянул руку, чтобы помочь снять крест, который только что вернулся на грудь.
Однако Государь, отложив нож и вилку, вытер салфеткой губы, тихо и внятно произнес:
– А не кажется ли вам, господа, что сей крест достоин именно этой груди, – и он указал на меня, – и что только на ней он способен творить чудеса? Или я неправ?!
Государь вновь взял вилку и нож и начал аккуратненько отрезать понравившийся ему кусочек.
И опять повисла тишина, словно все одновременно попытались вникнуть в смысл сказанного.
Первым зааплодировал князь Суворов:
– Браво, Ваше Величество, браво! Как видите, господа, у государя получился отменный тост!.. Великолепная импровизация, великолепная!
Государь, благосклонно улыбаясь, качнул головой.
Раздались хлопки. Затем все как по команде дружно поднялись и начали аплодировать.
Польщенный государь еще шире улыбнулся, взмахнул рукой, аплодисменты стихли:
– Господа, в заключение хочу сообщить вам, что мной подписан указ о награждении их преподобия отца Сергия орденом равноапостольного князя Владимира с мечами. Добавлю, что сегодня это уже третья нашедшая своих соискателей столь высокочтимая в нашем народе награда.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера: