скачать книгу бесплатно
– Ага! – перебила я, обозлившись. – Я так и знала, что вы по-прежнему спите!
У Сони выпала челюсть. Она испуганно посмотрела на Диму в зеркало. Кан двумя пальцами изобразил пистолет и поднес его к своему виску.
– Ты спятила? – осторожно спросила Соня.
В тишине, нарушаемой ревом двигателя, я в слезах, отвернулась к окну.
– Иди ты в жопу!
– Я и так в жопе! – обиделась Сонечка и, забывшись, яростно закусила ноготь на большом пальце.
Громко хрустнул акрил.
– Все, что ты имеешь – благодаря мне!
Я яростно повернулась и зашептала в ответ:
– А что я имею, а?! Статус, за которым ничего не стоит. А я предпочла бы, чтобы на меня чей-то член стоял!
Джип крутануло.
Мы с Сонечкой ухватились за дверные ручки, каждая со своей стороны. Взвизгнув колесами, машина свернула с Муравьева-Амурского и завернула в первый же попавшийся переулок. Там Дима яростно ударил по тормозам. Нас швырнуло вперед и так же сильно отбросило, когда Кан вывернулся в кресле, втискиваясь в просвет между двумя передними сиденьями.
Я уже давно не видела его в такой ярости. На лбу рогами вздулись толстые вены, оскаленные зубы сверкали в желто-фиолетовом свете уличных фонарей. Не сговариваясь, мы с Сонечкой глубже вжались в белый искусственный мех, покрывавший сиденье.
– Слушайте обе! – глухо, как из бункера, раздался свистящий шепот. – Соня… Блядь, я все понимаю… Я в курсе, что у вас была эта ваша однополая хрень. Но вы поссорились, она вышла замуж. В данный момент она мне жена, а я сижу рядом. Разбираться с нею за измены тебе, при мне, это перебор. Не находишь?
Она возмущенно выдохнула, напряглась, прямая, как палка, но ничего не сказала. Не осмелилась, скорее всего. Я ее не винила.
– А ты!.. – убедившись, что Соня его услышала, Кан повернулся ко мне. – Запиши себе где-нибудь, чтобы не забыться. За твоим статусом все еще стою я! Если тебе нужен член, то выбирай как следует: в твоей жизни он будет последним.
Глава 4.
«Список претензий и притязаний».
Повинуясь безмолвному приказу его подбородка, я перебралась на переднее сидение. Хотелось из принципа отказать, но я не решилась. Нет таких принципов, которые стоили бы передних зубов.
– Пристегни ремень, – рыкнул Дима.
Словно ветер провел шершавой ладонью по арктическим льдам. Чехлов на передних сиденьях не было: он их терпеть не мог и я, опасливо, без всякого удовольствия, опустила практически голый зад на ледяную белую кожу.
– Еще раз ты в таком виде выйдешь на публику, – процедил Кан, пока я пыталась натянуть миниюбку хотя бы до края чулок, – я не знаю, что я с тобой сделаю!..
– Забыл, что ли, как это называется? – ехидно вставила Соня.
Кан обернулся, и она отодвинулась, замолчав. Будто он мог полоснуть ее взглядом, словно мачете.
– Ты, вообще, кто такая, чтобы рот открывать?
– Соня, – вклинилась я. – Твоя любовница. Секс дэ, все такое. Чистый, страстный, бездетный секс.
Дима набычился и умолк. Так, в ледяном молчании мы доехали до Речного вокзала, и Соня вышла.
– Сделай что-то с лицом, – прошипел он, вместо прощания. – Два дня я выторговал, но, если не сможешь работать, я другую девку пошлю.
– Я тебе позвоню, мы не договорили, – сказала она, игнорируя Кана с таким, добела раскаленным, спокойствием, что мне померещилось: на нем вот-вот займется одежда.
Дима всем корпусом повернулся к ней, вцепившись в руль так, словно висел над пропастью.
– Нет, ты ей не позвонишь.
– Почему?! – завопила Соня.
– Почему?! – возмутилась я.
– Потому что я так сказал! – рявкнул он, теряя терпение.
Соня открыла и снова закрыла рот.
Когда Димина врожденная интеллигентность начинала сдавать под напором сидевшего в нем братка, вопросов не возникало.
– Пошла домой, блядь! Живо! – выдохнул он, явно сам себя презирая за то, что не может утихомирить женщину словом. За то, что не может успокоиться сам.
– Я не твоя собственность!
– Да что ты? Даже, вот, так? – он вдруг ухмыльнулся; глаза вспыхнули адским пламенем. – Знаешь что? А ведь ты права: ты не моя собственность… С какой стати мне оплачивать текущий ремонт?.. – он взял телефон и набрал чей-то номер. – Кан, – представился, когда абонент ответил. – Где сама?.. Пьешь? Молодец, не пей. Завтра в двенадцать на Ленина, работаешь вместо Поповой… Не ори, – он поморщился, отводя трубку от уха. – Да, я знаю, что лучший. Все, спать иди.
Позабыв о Соне, застывшей столбом за приоткрытым окошком, я зажала ладонями рот; в носу щипало. Вот с кем он спит! С этой соской, как ее?.. Новой восходящей звездой эскорта… То есть, модельного бизнеса.
Если бы я только не тянула так долго, прежде, чем пойти на аборт!..
Мысль была гадкой, – умом я осознавала, – но выбросить из головы не могла. Как мне, вообще, пришло в голову, что Дима вдруг меня полюбил? В какой момент? Когда он подложил мне подушку под бедра?.. Якобы. В заботе о простынях, а на самом деле, чтобы сперма не вытекла. Чтобы его генетические маркеры объединились с моими, которые устраивали его?
Как я могла быть такой тупой? Мне было до боли жаль себя. Если бы я тогда сдалась и вернулась к Максу, ничего бы этого не было. Я и Соня бы помирились, у нас бы были другие парни. Макс бы не возражал.
– Не реви, – рявкнул Кан, отъезжая от вставшей, как жена Лота, Сонечки.
Я всхлипнула еще громче – назло ему.
– Ты с этой девкой спишь?! С той, с которой ты только что разговаривал?..
Кан не отреагировал. Поглядывая то на дорогу, то в телефон, Дима набирал чей-то номер.
– Ты, что оглох?!
– Захлопнись! Здорово, Бро. Слышишь, ты чем занят?.. – его голос отвлек меня от раздумий. – Опять жрешь, что ли?.. Я тебе отвечаю: я тебя в зале запру. С двумя морковками и пакетом овсянки… И, кстати, о морковках. Слышал про «Велик»?.. Да, пиздец. Две наши дуры и чья-то третья, – он послушал, приложив трубку к другому уху и рассмеялся. – Не-е, страшная… Ничего ты не пропустил. Съезди, свози Попову в больничку… С хера ли бы она пострадала? Ты че?.. Она, как обычно, жертва чужих амбиций.
Кан швырнул телефон в пустой подстаканник между сиденьями и еще раз приказав мне «перестать выть», вдавил в пол педаль газа. Жертвой, видимо, была я.
– Я виновата, что Катька решила в меня влюбиться?!
– Ну, что ты? Конечно, нет…
Выплеснув первый истерический залп, я достала салфетку и уткнулась в зеркальце, вытирая расплывшуюся тушь. Замолчала, стойко и яростно: пусть сам все поймет. Сволочь!.. Но Дима совсем не искал ключей к моему молчанию. Он ткнул пальцем в магнитолу и салон заполнился тягучими хрипами Элиса Купера, который пел свой «Яд».
Джип пролетел поворот на Ленина.
– Э-э, – нарушила обет молчания я, беспомощно вывернувшись в кресле. Моя четырнадцатиэтажка стремительно исчезла за поворотом.
– А-а?.. – мыслями Дима был так далек, что, если он и понял, почему я так трагично молчу, его это не задело.
– Ты пропустил поворот!
– Мы едем домой.
Я вновь умолкла. Уставилась на летящую за окном дорогу. Дома слились в серую, испещренную оранжевыми полосками, пелену. Изредка, мимо нас с грохотом и музыкой, пролетали другие автомобили, но по большому счету дорога была пуста, и Дима гнал машину под двести.
В первый миг я даже не поняла, что он спросил о чем-то. Оглянулась недоуменно через плечо. Кан пристально смотрел на дорогу, мертвой хваткой вцепившись в руль. Его ногти на кончиках стали багровыми.
– Ты понимаешь, что она тебя не просто присвоила, она тебя уже проглотила и переваривает? – повторил он, выключив музыку.
Голос был спокоен, поэтому я решила, что могу огрызнуться.
– Тебе достается меньше ласк, или что?
Оправданиями Дима не унижался.
– Я тебя щас так приласкаю, что ты навеки дерзить разучишься! – джип уже летел, но теперь ускорился так, что меня вжало в кресло, как в самолете.
Я схватилась рукой за дверную ручку.
– Едь медленнее! Ты думаешь, что будет с детьми, если ты разобьешься?!
Кан выдохнул, сбрасывая скорость.
– Их заберет моя мать.
Он отвечал спокойно и взвешенно. Очевидно, уже давно все решил.
– А я?
– А ты со мной разобьешься, – ответил Кан просто и я, обалдев, умолкла.
Мы выехали за город и мощные фары джипа выхватили из мрака кусок дороги. То тут, то там на асфальте зияли пробоины, и Дима маневрировал между ними, как в компьютерной игре. Мелкие камешки стучали о днище джипа.
Меня трясло на сиденье.
– Куда ты меня везешь?.. Ты хочешь убить меня?..
– Заткнись! – шепнули бледные губы.
Он сжал их снова. Так крепко, что рот превратился в тонкую линию; вытертый побелевший шов на кожанке. Я разрыдалась, глядя в окно. Молча и яростно. До боли в горле, до трясущихся плеч. Если бы Дима остановил машину, выстрелил мне в голову и поехал дальше, – оставив тело лежать посреди дороги, – это было бы гуманнее, чем то, что он делал со мной сейчас.
Я вспомнила почему-то, нашу первую брачную ночь. Как проводив гостей, мы с ним упали в постель и… старомодно уделали его простыни кровью.
Кто бы знал, что так легко избавиться от ребенка? Всего-то пара толчков и готово, а я-то на аборт собралась. Врачи сумели предотвратить выкидыш, но больше Дима не рисковал. Конечно, говорил, что все временно. Что подождет, пока я рожу, потом наверстает…
Я родила. С кем он наверстывал, я не знала.
Я снова всхлипнула. Есть такие мужчины, что ставят мать своих детей в специальный стеклянный ящик с подсветкой. С табличкой поверх стекла «Не ебать!» И продолжают жить; семейной и личной жизнью.
– Значит, теперь ты встречаешься с этой девкой, – постановила я медленно. – Которая завтра вместо Сони работать пойдет… Понятно.
Кан зло выдохнул, на миг закатив глаза. Джип вновь ускорился, – всякий раз, когда Диме хотелось сдавить мне шею, Дима давил на газ. Он набычился, крепче ухватился за руль, широко расставив напряженные локти: машина то и дело подскакивала на встречных колдобинах. Потом вдруг полетела плавно и ровно: мы выехали на асфальтовую дорогу, ведущую к коттеджному поселку. И Дима заговорил. Медленно; сухо. Отмеряя слова, словно отливал из них пули.
– Месяц почти… Да, месяц! Месяц, как ты переехала!.. Ты хоть раз, хоть голову к моему приходу помыла, не говоря уже о том, чтобы как-то там интерес проявить? Я думал: ладно, девочка пережила такой стресс… Я думал: будь терпеливее. Девочка чуть не умерла… Ей нужно время. Ей нужно оправиться, будь терпеливым… И что же в итоге? Я был терпеливым и что получил взамен? Мало того, что ты мне в наглую изменяешь, ты еще смеешь меня чем-то попрекать!
Я задохнулась от возмущения:
– Прости, что спрашиваю, но ты охерел?! Что именно ты называешь изменой?
Машина ехала ровно, но Дима этого словно не замечал. Его продолжало трясти и я поняла, что его колотит от бешенства. Давно колотит, просто я решила, что его по инерции, вместе с машиной трясет.
– Измена – это измена. Неважно, с мужиком или с бабой.
Я промолчала, и он продолжал:
– Уже ноябрь кончается!.. Сколько раз у тебя успела Соня заночевать? Восемь!.. И я молчал, как последний лох, который!.. Молчал, лишь бы ты была счастлива!.. Блядь, ты хоть бы раз, из приличия, намекнула, чтобы и я заглянул к тебе как-нибудь!.. – он стиснул зубы, словно силился не произнести то самое слово, но это было сильнее его. – Потрахаться! Я, блядь, по-твоему, евнух?!!
Я все молчала, остекленев от его признаний.
– И нет, я не трахаюсь с этой девкой, но, блядь, я все чаще думаю: почему – нет?!
– Вообще, здорово!
– Здорово, да? Ну, еще бы не здорово. Ни один мужик такого терпеть не будет, что я от тебя терплю. Я с тебя пылинки сдувал. Я для тебя дом построил. У тебя есть няня. Две няни! У тебя есть повар, у тебя есть домработница, у тебя есть шофер. Что тебе еще, блядь, надо?! – он врезал кулаком по рулю. – Чего тебе еще не хватает?!
Первым порывом было обнять его, сказать, что все, чего мне не хватает – это он сам. Но я не осмелилась. Сам Димин вид в тот миг отбивал желание вообще к нему прикасаться. Словно на коротко-стриженном виске горела табличка: «Не влезать – убьет!»
И я пролепетала беспомощно:
– Дим, ты… Я… Я не знала…
Он притормозил у шлагбаума, дальним светом маякнул охраннику в будке. На третий раз тот вскинулся в кресле и наклонился вперед – к панели управления. Спал на посту! Димин взгляд был громче самого вульгарного мата. Кан собрался было открыть окно, но слишком сильно дернул и сорвал ноготь. Боль отвлекла его. Охранник так и не узнал, что его жизнь была под вопросом. Кан вспомнил, что у него есть я.
– Чего ты не знала? – прошипел он, вынимая изо рта пораненный палец. – Что нельзя изменять мне?!
– Я не изменяла тебе! – буркнула я. – Я не знала, что тебе, как женщина интересна. Если бы ты просто намекнул…
