Спасибо, генеральша!

скачать книгу бесплатно

Спасибо, генеральша!
Елена Пани-Панкова

"Её сыну Василию было всего четырнадцать, когда он оборвал жизнь, решив, что ни она ему не нужна, ни он – ей". Фрагмент из рассказа "Спасибо, генеральша!". В этом сборнике – рассказы и статьи о самом актуальном в этом безумном мире…

Елена Пани-Панкова

Спасибо, генеральша!

Мне всё равно, во что одета будешь

– Мне всё равно, во что одета будешь…

Этой фразой ты покорил меня навсегда.

В ней было что-то от утраченного рая.

Ибо Адаму и Еве одежда не была нужна.

Мужчинам не свойственно так любить.

Эта твоя реплика прозвучала по-детски,

А может, и по-женски.

Прости, но это лучшее из того, что ты мне дал.

Скопец Акунина

https://dzen.ru/id/5edb4315221f4123b4d854e8

То, что Григорий Чхартишвили (он же Борис Акунин, он же Анатолий Брусникин, он же Анна Борисова), – агент влияния, думаю, понимает даже школьник. Этот культуртрегер или даже культурТРИГГЕР (моё стихотворение см. ниже), несомненно, – один из создателей окон Овертона.

Взглянем хотя бы на пародию Бориса Акунина на роман Льва Толстого, которая называется «Мир и война».

Любопытнейшим персонажем произведения, безусловно, является скопец Платон Иванович (а у Толстого, как мы помним, Платон Каратаев – один из осевых персонажей.

Не собираюсь тут грузить вас размышлизмами, ибо всё – в этом фрагменте из романа Акунина (есть там ещё один кусок на эту же щепетильную тему, но он мало что добавляет к этому). Итак, отрывок из «Мира и войны» (грамматика сохранена):

«Прежде чем выкупить арестанта из тюрьмы, Катина, конечно, обстоятельно с ним поговорила. Спросила напрямую, как делала всегда: зачем же ты такое над собой сотворил?

Платон Иванович охотно объяснил – он был сердечен с людьми любого звания.

– Для чистоты, матушка-голубушка. Человек он ведь какой? Из грязного и чистого слеплен, напополам. Грязь – это стыдное, грешное. Оно всё через низ идет, от срама. Так отсеки срамное от тела, оно отойдет и из ума. Раньше я был зол, завистлив, до чужого охоч. Бывало увижу бабу иль девку – не в очи, Божьи окошки, смотрю, а на стати. Думаю: эх, повалить бы ее где иль прижать. А ведь у бабы тоже душа вечная. Освободился от тяготы – будто камень скинул. Так-то легко стало, свободно, радостно! Господи Иисусе, Никола угодник, да кабы человецы ведали, какое счастие чистым быть – все бы охолостились. Никто б не дрался, не кобелился, и все б друг дружку жалели, любили.

Катина слушала и думала, что не так это глупо. В общем, забрала тихого человечка из острога и ни разу о том не пожалела».

«Все бы охолостились». Каково, а?! Чешуя сквозь костюмчик автора не просвечивает?

«КультурТРИГГЕР» (автор Елена Пани-Панкова, авторские права защищены)

Тоже открывает окна Овертона

виртуозный враль и гений обертона.

Он смутит умело, искуситель тонкий,

в саспенсе закрутит сей агент негромкий.

Рана розой стала и болит приятно,

а число адептов возрастает кратно.

КультурТРИГГЕР сладок, оттого успешен,

а зануден правый, критик безутешен.

Нет брехне препятствий в жизни этой зыбкой,

ты не верь ему в системе многоликой.

За что я страдаю?

"За что я страдаю?" – часто слышала я в детстве от соседа снизу.

Эти экзистенцильно-драматичные всхлипы падали в пустоту. Никанора даже мы, мелкие, не воспринимали всерьёз.

Порою сосед кормил соседских детей раками, которых ловил на далёком Дону, привозил живыми и варил. Поедал их под горькую и всё время вопрошал: "За что я страдаю?"…

Я жалела Никанора. Другие взрослые были противными: надменными, жёсткими, двуличными. Самыми неприятными их особенностями казались умение кучковаться ради наживы и самоутверждаться за счёт нас, своих чад.

А этот был изгоем, одиночкой, к тому же "дурачком", большим ребёнком. Мы, маленькие обезьянки, чувствовали в нём слабину парии и нагло пользовались этим, обнося его яблоню.

Позже я поняла одну ошибку соседа. Если ругаешь группу детей, распекать нужно персонально, обращаясь к каждому по имени, а не всех скопом, обезличенно.

Никанор этой педагогической хитрости не знал, оттого даже те, кто едва встал с горшка, не боялись его.

Может, потому и страдал?

Едоки и рабочие муравьи

Истеблишмент часто цитирует Ленина: "Политика – это концентрированное выражение экономики". Для отвода глаз.

Однако законы Адама Смита, судя по всему, кукловоды давно тайно отменили.

Сегодняшняя экономика – это концентрированное выражение политики. А современная политика, если в двух словах, – это постоянная работа поработителей ойкумены над достижением баланса числа едоков и рабочих муравьёв.

Первых сегодня на планете, как утверждает статистика, много. Мировую элиту, безусловно, не волнует, как они выживают. Главное, чтобы масса приматов исправно кормила тех, кто наверху. И не просто кормила, а давала возможность получать все блага жизни, какие только возможны.

Итак, закулисе остро необходимо определённое количество рабочих муравьёв. А поскольку те, кто пока ещё активно размножается, – это, как правило, жители третьего мира, склонные не трудиться, а сидеть на наркотиках и промышлять криминалом, понятно, почему на многострадальной Земле не утихают войны и появляются лабораторно выведенные вирусы.

Ну а потенциально качественные рабочие  муравьи, как правило, если и хотят трудиться, то не на конвейерах и не обслугой. Надо сделать  так, чтобы они не имели возможности реализовать свой потенциал.

Отсюда – антиобразование в так называемых бесплатных школах (впрочем, начинается оно в платных детсадах), успешно прививающее ненависть к саморазвитию. Отсюда – разрешённые (в виде сигарет и алкоголя) уже с 18 лет наркотики.

Курящий и пьющий "муравей", конечно, часто даёт бракованное потомство. Однако велика вероятность, что генетический мусор, этот суггестораб не будет рыпаться. Дополнительно его "пеленают" кредитными соблазнами. А чтобы пара таких погашенных  всё-таки заимела хотя бы одного отпрыска, ей дают маткапитал, льготную ипотеку и бесплатное ЭКО.

Виктория Токарева и любовный роман

Недавно перечитывала повести и рассказы Токаревой и вдруг поймала себя на мысли: а ведь в последнее время читаю всё больше современные романы. Почему же издатели перестали жаловать повести и рассказы? Об опубликовании за гонорары современных стихов вообще не заикаюсь. Но ведь всё просто: "изгоями" поэзию и "короткую" прозу сами издатели и сделали.

Хотите, чтобы ваше произведение вышло в свет? Извольте наваять Его Величество Роман. Одно из крупнейших издательств России так и пишет на своём сайте: в раздел "Художественная литература" принимаются тексты объёмом не менее 7 авторских листов (то есть 280 тыс. знаков, поскольку авторский лист – это 40 тыс. знаков). То, что меньше или написано стихами, – неформат.

И закралась в голову нехорошая такая мыслишка: а пробилась бы талантливая Токарева сейчас со своими "неформатными" произведениями? Можете закидать меня тухлыми яйцами, но я в этом не уверена. Ведь её "неформат" – не только краткость, которая, как известно, – сестра таланта.

Поясню. С некоторых пор я не могу читать о любви в любовных романах.

Меня тошнит уже от одной мысли о том, что ВСЕ ОНИ (не верите, проверьте сами) заканчиваются хеппи-эндом. Как в Голливуде. Жалко, ей-богу, современных авторш, вынужденных в угоду издателям изменять своему таланту и правде жизни.

Ну а Виктория Токарева может себе позволить этого не делать. Какое счастье!

И ещё. А пробился бы сегодня к массовому читателю лаконичный Чехов?

Борщ

– Мама, а зачем ты за него вышла? – Шестилетний сын Даня с укором смотрел на Лизу из-под шапочки. Набравшая темп женщина (они опаздывали в детсад) резко затормозила.

– Во-первых, не за него, а за папу. Во-вторых, я вышла за него замуж, потому что полюбила. А в-третьих, побежали, а то завтрака не получишь, – занудила Лиза.

Сынишка ничего не ответил. Он был развит не по годам и, кажется, сообразил, что момент для таких расспросов явно не подходящий.

– Лучше бы Даня поинтересовался, почему я не могу уйти от мужа, – размышляла Елизавета по пути из сада на работу.

Трудно бросать того, кто время от времени говорит, что любит тебя и жизни без тебя не представляет. В такие моменты напрочь забываешь о том, что этот же человек ещё минут десять назад орал, не выбирая выражений…

Семь лет назад Лиза и Саша совпали в неглавном, но оказались антиподами в тех вещах, которые составляют базис семейной жизни. Это теперь и губило их брак.

Оба были влюблены в литературу, причём, как в бородатом анекдоте, являлись не читателями, а писателями. Александр «специализировался» на стихах, а Лиза ваяла рассказы и повести. Саша как-то пришёл в их областную газету с жалобой на бессовестных соседей, которые какими-то препаратами для травли зверьков-вредителей загубили его огород.

Лиза с тяжким вздохом отправилась в Быковку, где жил парень, чтобы собрать материал для обличительной статьи. Всё волшебно преобразилось, когда Саня сначала почитал ей свои стихи, а затем благосклонно выслушал вымысел Елизаветы.

– На день рождения ко мне приедешь? – спросил молодой человек, когда Лиза покидала село…

Уже через месяц сыграли скромную свадьбу, и Саша перебрался в однушку, которая досталась его избраннице после смерти мамы. В первый же после первой брачной ночи день разразился скандал. Саня  пожелал борща. Лиза обрадовалась: сие нехитрое блюдо она освоила давным-давно.

Муж попробовал стряпню и… отодвинул тарелку.

– Лизка, чё за помои, я не понял? – хмуро произнёс он.

– Это я не поняла… – пролепетала Лиза, почувствовав неладное. – Отличный борщ, свежий, вкусный…

– Борщ, чтоб ты знала, готовит моя мама. А этого пойла я чтобы больше никогда не видел!