скачать книгу бесплатно
– Скажи, судьба?
Вот уж точно, встретить двух парней из таких разных миров, которых видела в салоне, судьба. Только понятно, что ни к чему хорошему она не приведет.
– Мне надо идти, Женя.
– Так давай провожу.
– Не надо. Мне тут пять минут.
– Так ведь и мне, – увязывается он за мной, а мне настолько пофиг уже, что я просто вперед плетусь.
– А ты плакала? Обидел кто?
– Слушай, ты либо молча идешь, либо на поезд садишься и сваливаешь.
– Все, понял.
Он остается и провожает до самой общаги. Иногда какие-то слова говорит, но я не слушаю, а еще на звонки отвечает, договаривается о ремонте машин. И тут вдруг ругается. У самого входа.
– Бл… Телефон сел. А мне позвонить срочно надо. Можно твой взять?
– Что? А, да. Держи, – достаю свой айфон и протягиваю ему.
Он присвистывает, разглядывая недешевую игрушку и набирает какой-то номер. Долго звонит, но ему так никто и не ответил.
– Эх. Спасибо, Настя. Может быть, еще раз…
– Пока, Женя, – машу рукой…
Ну вот почему с такими хлыщами мне просто разговаривать. Наверное, потому что не о чем. Они считают, что неотразимы и их хочет любая. Но ведь и Николас такой же. Так почему я так просто повелась на его внешность, на его мужественность, забыла заглянуть за резную дверь, остановившись у самого порога. И ведь могла угодить в такую ловушку, обрасти такими проблемами.
Дед бы конечно все решил. Но стыдно…
В общем, главное, чтобы мама не узнала. Мне порой кажется, она меня насквозь видит. Я как-то с подругой поругалась. Из-за парня причем. Он мне даже не нужен был. Просто валентинку подарил в школе, а подруга в волосы вцепилась предательницей обозвала. Это было утром, а вечером за ужином мама уже сканировала меня и требовала объяснений.
Да все меня, как открытую книгу, читают. Вот и Николас прочитал. И переводчик не потребовался.
Зайдя в комнату, плюхаюсь на кровать и почти моментально засыпаю. Будит меня напевающая под нос Светка.
– Привет. Ну что? Как твой принц на черном тигуане? Блин, он, конечно, отпад. Хочу знать все в мельчайших, самых грязных подробностях.
– Да так… Погуляли, потом он меня в отель повез свой.
– Ого! Так вот сразу, – выпучивает она глаза свои карие. – А ты так просто к нему поехала? Вот уж и тихоня…
И тут она на время смотрит.
– А чего так быстро? Я, если честно, думала, тебя до утра не будет. Леху позвать хотела.
– Давай не сегодня. Я через пару дней все равно из города уезжаю, натрахаетесь вволю.
– Да погоди, ты ж не ответила.
– Да не было ничего у нас. Я что, совсем дура к нему в отель пойти. Вернее…
– Что?
– Ну я, может, и пошла бы. – Уж если говорить, то все как на духу. Светка, чай, не чужая. – Но он начал грязью меня поливать, посчитал, что раз я такая доступная, то повелась на его миллиарды.
– Так че не сказала ему, кто ты?
– Серьезно? Может, еще и брак нужно было предложить по расчету, чтобы капиталы объединить? Да я видеть его больше никогда не хочу.
– Да-а, дела. Хочешь выпить?
– Хочу есть, если честно, – тянусь я, ощущая, как ноет желудок. – Он меня даже в ресторане не покормил, а уже шпехаться повез.
– Почему шпехаться? – рассмеялась Светка.
– Ну так немец он. Лучше бы и дальше врал, а он решил откровенным быть. Мол завтра самолет у него, а потом будем типа видеться. Если хорошо поработаю. Короче, мерзость…
Светка тащит меня в кафе на набережной. Она хоть и ела до этого, все равно не отказывается от большой порции картофеля с мясом. Я же уминаю бифштекс и салат.
После того как желудок набила, легче становится. Господи, это ж надо так убиваться.
Ну познакомилась я с мужчиной, ну поцеловалась. Кстати, поцелуй был действительно замечательный. И я обязательно сохраню в памяти эти ощущения, но без конкретики. Целоваться приятно и точка.
Уже через неделю я забуду этот нелепый эпизод и вспоминать не буду. Ни рук красивых, ни пальцев опытных, ни такой стремительный ответ собственного тела.
Так и происходит. Обида утихает, жизнь возвращается в свою колею. Я закрываю последние дела в универе, чтобы наконец вернуться к родителям и братьям. Их у меня двое. Близнецы и такие шумные, что хоть волком вой. Но умные. Такие вещи в свои девять лет конструируют, что порой рядом с ними тупой себя ощущаешь. Особенно если умничать начинают.
Пару дней мы собиралась и уже на все лето махнули к бабушке с дедушкой в Усть-Горск. Перед отъездом мелькнула вспышкой мысль, что я бы не поехала, уговори Николас меня остаться. Предложи поехать смотреть на горы в его доме. Ублюдок! Не буду о нем больше думать! И установку то я себе дала строгую, но это как на диету сесть. Сорваться можно…
А я и срывалась. Но только по ночам позволяю себе вспоминать.
Словно сама ковыряю только что заросшую корочкой ранку, пуская себе кровь. Зачем? Я и сама ответить на этот вопрос не могу. Просто, оставаясь в тишине, в своей комнате, окунаюсь в мысли с головой, думая о том, что случилось бы, не поведи он себя как мудак. Куда бы занесла меня моя мимолетная страсть. Такая, что стоит вспомнить – и внизу живота сладкое тянет. Тело помнит, тело ждет продолжения. Но я ведь знаю, что его не будет. Можно верить в судьбу, но я вряд ли еще раз его увижу.
Очередная бессонная ночь в думах и фантазия и очередной ранний подъем. И почему я думала, что в Усть-Горске высплюсь как следует?
Глава 6
Глаза разлепляю от солнечного света, который стремительно сменяет приятную мглу спальни.
– Настюш, уже восемь, сколько спать можно. Я ж соскучилась.
– Бабуль, – отворачиваюсь я и накрываюсь подушкой. – Ты хотела сказать, еще восемь. Я поспать хотела.
– Ну мало ли чего ты хотела.
Ну конечно… О чем я вообще.
В этом доме с чужим мнением не особо считаются. Есть некая иерархия, и дети там в самом низу. Причем возраст не важен. Есть дедушка. Борис Александрович Распутин. Владелец металлургического комбината, расположенного слева от города и по сути кормящего всю страну. Грозный дядька, но смешить даже умеет. Так вот ему никто никогда не перечит. Есть бабушка Нина.
Чудесная женщина, но мнение мужа для нее главное, и эта слепая преданность бесит. Нельзя же такой быть. Двадцать первый век на дворе. А здесь как будто время застыло. Не движется совсем. Вон даже обстановка, далека от современной.
Вот у родителей все иначе. Они на равных. Я тоже так хочу, чтобы никто никому не указывал, что делать, как жить, во что одеваться.
Но они весьма отлично отыгрывались на мне и братьях. Наверное, за все те годы, когда над ними верховодил дед. Впрочем, продолжаем с переменным успехом.
– На пенсии выспишься. Вставай. Ты же помнишь, пока вы все здесь, завтракаем и ужинаем вместе.
Я выглядываю из-под подушки. Бабушка с улыбкой склоняется ко мне и ударяет по заднице. Вот тебе и пенсионерка.
На самом деле гены у меня что надо. Что бабушка, что мама очень красивые. Небольшие носы, раскосые голубые глаза и красивые русые волосы. Да и с фигурой повезло, что уж тут говорить. Хотя мы с мамой спортом занимаемся, а бабушка походы любит.
А вот по мужской стороне… Ну не могу я объективно назвать отца и деда красавцами. Дядя и братья тоже. Нет, в них есть стержень, озорство, особая магия. Но не красавцы, чего таить.
Остается радоваться, что хоть в этом я всем им выигрываю. А то все такие умные, что тошно.
– Настя, – доносится из-за двери, и еле-еле поднимаю себя, чтобы хотя бы откинуть одеяло.
– Да иду я, иду.
Завтрак в восемь тридцать. Можно еще поспать.
– Настя!
Я поднимаю себя еще через пять минут, быстро принимаю душ и надеваю простой спортивный костюм голубого цвета на молнии. Прогуляюсь потом. Погода-то отличная.
– Всем доброе утро! – здороваюсь я, спускаясь по лестнице.
Меня все приветствуют. Каждый в своем духе. Дед отвлекается от газеты на мгновение, отец машет, а мать улыбается. Братья кивают, продолжая о чем-то горячо спорить. Мой дядя, почти мой ровесник, весело хмыкает. Он сын бабушки и дедушки. Родился на два года раньше меня. Но считает, что уже познал все тайны этого мира. Не зря же имя ему дали такое дебильное. Платон. Плат, если коротко.
– Привет, племяшка.
Да-да. Наверное, именно общение с ним сделало меня закаленной по части парней. Особенно тех, кто глаз на меня положил. Нет, Плат никогда ни словом, ни действием не оскорбил меня, но издевался знатно, демонстрируя мне и всему миру, что именно он его король. Наверное, тяжело жить с бременем, что ты единственный родной сын такого человека, как Распутин. Но если бы его хоть немного держали в узде. А то такое ощущение, что дед всю строгость растерял на старших детях.
Моих родителях. Да, я сама была не в восторге, когда узнала, что они брат и сестра. И пусть отец Ярослав не родной, но все равно они вместе росли. Дикость полная. Когда они сбежали и поженились, дед отказался с ними общаться. Простил только год спустя, когда меня привезли и скандал замяли.
Зато маме фамилию менять не пришлось.
– Привет, Настюш.
– Маша, привет, родная. – Домработница этого дома, почти еще одна бабушка, тепло улыбается. Вчера я увидела ее мельком, поздно прилетели, а сегодня улыбаюсь в ответ. Обнимаю, чувствуя привычный запах меда. – Можно мне блинчиков?
– Конечно, детка. Как твоя учеба? Все получается?
– А чего там не получаться? Ты бы еще на менеджера учиться пошла. А то чет высоко замахнулась, ин яз. Педагог!
– Платон, за языком следи.
– Не затыкай мне рот. Ты сам говорил, что это ее преподавание недостойно семьи Распутиных. Так че, я в собственном доме сдерживаться буду?
Бабуля пытается смягчить обстановку, вступаются отец, мать. Спорят, как обычно. А я? А мне все равно. Я всегда была не такой, как все они.
Мне никогда не хотелось успеха, признания, побед больших. Вообще быть частью этой элитной семьи довольно сложно. Порой кажется, что дед считает себя чуть ли не дворянином, а мы должны соответствовать этому высокому званию.
Только вот я не хочу. И когда меня в фигурное запихнули, я отпахала положенное на мастера спорта и уже на следующий день коньки выбросила. Потом эта экономика. Цифры. Никогда не любила считать деньги, может, потому что не нуждалась. В общем, отец-то меня поддерживал, но главным в семье все равно был дед, и именно с ним были конфликты.
А мать… Мама защищала меня как могла. Наверное, только благодаря ей я и смогла противостоять ему. Вырваться и поступить куда хочу. Если уж честно, она единственная никогда не сдерживала моих бунтарских порывов.
– Кстати, если я не заслуживаю такой высокой чести завтракать за одним столом с королем, могу уехать. Прямо сейчас, – смотрю в глаза деду, на что он фыркает только.
– Ерунду не говори. И так вижу тебя раз в год. Никто тебя не осуждает.
– Ну-ну, в семье не без урода, – усмехаюсь и принимаюсь за блинчики. Шикарные. Тонкие. Нигде таких нет. Но аппетит здесь способны испортить в два счета.
– Да ладно прибедняться. Ты же симпатичная. Целибат когда снимешь?
Эта издевка. Она становится последней каплей. И не было бы истории с Николасом, я бы как обычно спустила все на тормозах. А тут выходит я почти сняла целибат. По своей дурости. Дура может и я, а пришибить хочется дядю.
И что я делаю. Бросаю в Платона яблоком. Тот уворачивается, хоккеист как никак, и оно попадает в вазу. Звон оглушительный, и я невольно смотрю на мать.
А все на меня. Такая тишина вокруг, словно я разделась и стриптиз начала танцевать. И кожа горит от стыда.
Но мама и бабуля смеются, смягчая тяжелый, густой воздух.
– Думаю, папа с мамой будут мечтать, чтобы эти три месяца закончились побыстрее.
– Ну вот еще, – говорит бабушка, поднимаясь и целуя меня в макушку. – У нас давно не было так весело. Ну что, Насть. Пробежимся по лесу?
– С удовольствием. Только девчонкам убраться помогу.
Приходят горничные, и я с ним болтаю и убираю осколки. Хорошие девчонки. Лиза, Надя, Катя. Чуть старше меня и всю жизнь в Усть-Горске провели. Вот уж тут я сочувствую. Я бы с удовольствием весь мир объездила. Но кто меня отпустит. А я конечно бунтарка. Но историй про одиноких девушек в Европе мне рассказали не мало. Словно вынуждая понимать, как будет мне хреново, если семью предам.
– Мам? – захожу я к ней в комнату уже после обеда. Пробежка с бабушкой прошла в мимолетной болтовне о том, что изменилось в городе. И конечно ничего.
Мама только с Ледового пришла. Девчонок там тренирует. Она и меня тренировала. Но нечасто. Не могла на меня давить, а я без этого каталась со скоростью улитки. – Давай волосы расчешу?
Она улыбается, усаживается поудобнее возле зеркала и подает мне расческу. Ох, как я в детстве любила это дело. Особенно, если капризничала сильно. На каток не хотела ходить. Я таким вот образом извинялась.
– Расскажешь, что с тобой?
– А что со мной? – смотрю ей в глаза через зеркало. И словно вижу, какой стану через двадцать лет. Одно ведь лицо. Поразительно.
– Не знаю. Вспылила на Платона. Обычно ты спокойнее принимаешь его тычки. Сама знаешь какой он.
– Кто ж виноват, что он растет таким пустым. Отец не такой, а ведь тоже сын как бы…
