скачать книгу бесплатно
Геша провалился вначале в боль физическую, а потом – в боль душевную, в депрессию и отчаяние. В один из приступов он разбил скрипку. Свою многолетнюю наперсницу и мучительницу. Свою первую любовницу. И пошел на поправку. Белла и ведьма-гречанка не сдали ни одной позиции без боя. Последнюю, стратегическую высоту, Гешины сны, они отдали последней.
Окружающие считали, что он не справится и свихнется, умрет от истощения. Он ни с кем не взаимодействовал, сутками пребывая в ведомых только ему нижних мирах. Он почти не ел. Мама и бабушка перестали плакать, у них не было сил на слезы. Они жили в ожидании – что будет завтра. Но Геша справился. Психика и физика выдержали. Самый сильный удар на этой наковальне пришелся на его душу. Переболев, она стала маленькой и плоской.
Гешу вытянули из смертельной любовной западни. Вытащила бесконечная любовь родных и молитвы мусульманки в цветном платке. Как-то утром он добрел до кухни, увидел свою семью, двух полностью отчаявшихся женщин и тихо произнес:
– Давайте чайку попьем.
Училище Геша бросил, игру на скрипке тоже, навсегда. Осенью он ушел по повестке в армию. Вернулся совсем другой Михаил Гештупельтер. Он ничем не напоминал трепетного красавчика-скрипача, который сидел на парковой лавке и с придыханием стонал, пока ветер во время его конвульсий рассыпал по округе нотные листы. Это был другой человек.
Жесткие тренировки, физические нагрузки, короткая стрижка и борода сделали его похожим на исламского боевика. Скрипку он заменил за железо в спортзале. Трепет в глазах погас, появился циничный и насмешливый взгляд. Ушли худоба и смазливость. Михаил Гештупельтер стал старше на целую жизнь. Такова была плата за возвращенную возможность дышать и жить, пусть с маленькой и выболевшей душой.
Он подал документы в ветеринарку, окончил ее и начал лечить животных, которые охотно шли к нему в руки и стоически терпели, если Геша причинял им боль своими музыкальными пальцами. Помимо ветеринарной практики, Гештупельтер подрабатывал массажами. Пациенты, преимущественно женщины, доверялись ему также безропотно, как кошки, собаки и кролики, приводимые на прием в ветклинику. Он безошибочно находил подход к каждой.
Геша ни с кем не обсуждал свои отношения с Беллой. Он закрыл эту дверь, оставив за ней лучшую часть души. И пошел по жизни с выжженной способностью чувствовать и любить. Ему нечем это было делать, Белла оборвала все струны.
Когда человек лишается важного органа чувств, обостряется работа всех остальных. Гештупельтер, например, без ошибки определял, когда звонила Сашка Орешко, не глядя в телефон. Рингтон на входящие был общий, но на ее звонках он улавливал в вибрациях истерические ноты.
Так было и сейчас – телефон надрывался. Геша поспешил ответить, пока трубку не разорвало от визга.
– Да, девочка моя. – Пауза. – Ты про свою вселенскую трагедию? Хорошо, не трагедию. Очередную судорогу?
Трубка рыдала.
– Александра, не реви. Ты ошибаешься, у тебя с Максимом нет романа, у него роман с Соней. А ее романы склонны перерастать в народные эпосы. Нет, ты не виновата. Приезжай, обсудим. Нет, не занят. Жду.
Сашу доставило такси, на метро она не поехала. В машине ее развезло, она прорыдала всю дорогу, глядя в окно. Водитель не лез с разговорами и утешениями, за что она была ему благодарна. За полчаса пути Саша позвонила Геше трижды, и он вышел ее встречать.
Гешина холостяцкая квартира подействовала, как успокоительное, едва Сашка переступила порог. И хозяин жилья, и его вещи оказывали на Александру умиротворяющее воздействие. Спартанская обстановка, запахи массажных масел, теплое приглушенное освещение. Она перестала плакать навзрыд и устало всхлипывала. На кухне Геша налил ей травяного варева, которое называл чаем, и погладил Сашу по голове.
– Ну, рассказывай, что между вами произошло на этот раз.
– Вот именно, что на этот раз! В который раз, Геша! – Саша всхлипнула и закрыла лицо руками. Ей по-прежнему хотелось плакать, но силы рыдать кончились.
Ее можно было понять. Соня и Сашка дружили с универа. Когда им обеим нравился один парень, в финале он доставался Соньке. Истины ради стоит отметить, что Саша никогда первая не обращала внимание на конкретного парня. Она влюблялась после того, как Соня проявляла к нему интерес. С таким подходом Сашка проигрывала всегда. Она переживала, злилась и накапливала ненависть и обиду. Но ни разу не сказала Соне о своих чувствах. Больше всего Сашку задевало, с какой легкостью и пренебрежением Соня смотрела на отношения с парнями. Она никогда ими не дорожила, быстро уставала от них, обрывала без сожалений и шла дальше. Даже не подозревая, как мучается ее подруга. А Саша травила себя мыслями, что это она уступила подруге такого замечательного человека, от сердца, знаете ли, оторвала, а Соня не оценила ее великодушного поступка. Стерва. Одно слово – Мерзавкина.
Казалось бы, что проще – перестань общаться с Соней, не знакомь ее со своими приятелями, живи своей жизнью. Но такой вариант Орешко в голову не приходил. Перестать общаться? Но у Соньки всегда бурлит жизнь, у нее нюх на интересные знакомства, она нравится мужчинам, а событий вокруг нее – календарь не вмещает. Саша так не умела, но очень хотела. Поэтому она оставалась прицепом к Сониному локомотиву. Ее тенью.
Конечно, самое простое – выложить Мерзликиной все как есть и попросить не лезть, куда не следует. Но и тут Саша буксовала. Если она видела, что ее избранник начинает интересоваться Соней или кем-то еще, она самоустранялась и делала вид, что происходящее ее не интересует и не касается. Она словно превращалась в глыбу льда. Саша боялась, что кто-то, включая Соню, догадается о ее нежных чувствах, которые остались без ответа. Открыться и быть отвергнутой означало для нее «потерять лицо». Вот если б интерес был обоюдным, другое дело. А так – сплошное унижение, что ею пренебрегли.
Соня плевала на то, кто и что о ней скажет. Но ей было не все равно, что думает ее единственная подруга Сашка. А та молча переживала свои маленькие трагедии, не посвящая Соню в подробности. Единственный раз, когда Саша повела себя иначе, была история с Максом. Она просто не смогла сдержать накопившуюся ярость и устроила разборку, после которой они перестали общаться. Саша кричала Соне про многолетние предательства, а та отказывалась понимать, о чем речь. Какие парни? Почему молчала все это время? Они разругались, не объяснившись друг с другом.
Неделю спустя Соня предложила Сашке перемирие. Но после встречи в кафе во время грозы все окончательно развалилось.
– Так что у вас стряслось?
Гешин вопрос вывел Сашу из задумчивости.
– Мерзликина увела у меня парня и сломала мне жизнь.
– Опять?
– Геша, ты ведешь себя, как свинья.
– Тогда не будь глупой маленькой девочкой.
– Геша! Мне и так плохо!
– Александра, – Гештупельтер отодвинул стул и сел рядом с Сашкой. – Есть люди, которые ломают вещи. А есть те, кто ломает других людей. Соня из таких. Я много раз говорил тебе – отлипни от нее и живи сама или терпи и не жалуйся. Она – стихия, бездна, не знающая берегов. Не лезь в это пламя, не будет ожогов. Ты живешь ее жизнью, а надо жить своей. Ты хочешь ее парней, а потом удивляешься, что твое корыто разбито.
– Ты всегда ее защищаешь!
– Сейчас я защищаю тебя. От тебя самой. Дался тебе этот Максим.
– Представь, дался! Мы отлично ладим, подходим друг другу. Я карты Таро на него раскидывала, они подтверждают нашу глубокую духовную связь. Мы, знаешь ли, во всем совпадаем. Включая постель. У нас были хорошие перспективы, пока Сонька все не испортила. – Сашу несло, и в таких случаях она не отличала желаемого от действительного. – Макс не был ее парнем. Это я их познакомила!
– А с Максом тебя познакомил я. Вот я и спрашиваю – зачем ты их свела?
– Соню и Максима?
– Да. Зачем?
– Ты несправедлив ко мне. Я их не сводила.
– А что ты сделала?
– Представила друг другу и все. Все остальное – случайность. Я же не думала…
Саша нахохлилась и замолчала.
– А надо было думать. Можешь дуться, сколько душе угодно. Ты с собой разберись. Зачем ты делаешь то, что приносит тебе неприятности.
– Но Сонька все равно бы про него узнала.
– На здоровье. К тому моменту вы бы обзавелись двумя детьми и ипотекой на трешку. Максим бы не дернулся.
– Как теперь быть?
– А какой ты хочешь результат?
– Да чтоб она сдохла, Мерзликина твоя!
– Конечно, это тоже вариант, – Геша улыбнулся, и Саша с удивлением взглянула на него.
– Ты серьезно?
Вместо ответа Геша сказал:
– Но есть способ попроще.
– Какой?
– А твои карты тебе не подсказали? Давай я поговорю с Соней. Выясню, какие у них отношения.
– Так она тебе и рассказала!
– Что-нибудь расскажет. Соня бывает покладистой девочкой. Тогда и посмотрим, что можно предпринять.
Саша удовлетворенно вздохнула.
– Геша? Сделаешь мне массаж? Успокоительный.
– Сделаю. Раздевайся.
Глава 7.
Соня, два добермана
и пакет с баранками
Животных Соня не любила. А собак боялась панически. Сонино отношение «к скотине» удачно описывала фраза, которую Соня в детстве подслушала на Староконюшенном рынке в Одессе, куда они приехали отдыхать с родителями.
Две пожилые одесситки с тусклым видом ходили по рядам с клетками и маялись на жаре выбором питомца. В клетках хрюкали, крякали, лаяли, чирикали или многозначительно молчали. Одна из дам, в панаме с цветочками, сватала подруге зверушку. Другая, у которой по причине зноя и забытой дома шляпы на голове была полусфера капустного листа – а шо делать? – стояла скалой. Ей не нравится никто.
Солнце пекло, и выбирать ставилось труднее. Кота? Какой-то полинялый. Щеночка? Это чтоб вместо дверного звонка, как он заливается? Коня? Выразительнейший взгляд. Наконец дошли до шиншилл. Прекрасных кругленьких созданий с шубками, отливающими шелковой аристократической голубизной. И выпуклыми пуговками доверчивых глаз.
– Шиншиллу?
Пожилая одесситка с капустным листом задумалась. А потом подытожила:
– Да на кой мне та шиншилла, сидит, воняет.
Да, в этом была суть владения домашним животным. Сидит, воняет. Соня придерживалась того же мнения. Но за ширмой пренебрежения, весьма лицемерного, надо заметить, в глубине ее души скрывалась истинная причина нелюбви – страх.
Соня боялась животных. Особенно собак. Боялась до полного отрицания и отвращения.
Все случилось, когда Соне было семь. Она шла домой из булочной с баранками к чаю. Стояла глухая зима, время было непозднее, но на улице стемнело. Мороз и пронзительный февральский ветер разогнали прохожих по домам. От магазина до дома – рукой подать, всего-то – пустырь перейти. Бодрым шагом минут пять.
Довольная жизнью Соня выбежала из магазина с бубликом в одной руке и пакетом – в другой. Посмотрела влево-вправо – нет ли машин, как ее учили дома. Не было не только машин, но и вообще никого. Впереди лежал обезлюдевший пустырь.
Она шла, грызла баранку и думала о чудесных конфетах в шуршащих фантиках, которые, должно быть, сейчас достанут к чаю. Может быть, даже плитку шоколада с орехами.
От радости она засмеялась и поскакала вприпрыжку, размахивая недоеденной баранкой в красной рукавичке. И ни один человек, глядя на нее, не подумал: как странно ведет себя эта маленькая девочка. Потому что вокруг не было ни души. Даже бродячие животные куда-то подевались. Соня специально поглядела по сторонам еще раз, прежде чем перейти на радостный галоп.
Вдруг она поняла, что кто-то деликатно, но настойчиво потянул за баранку в ее красной рукавичке. От растерянности Соня сразу же разжала ладошку, и баранку аккуратно вынули из ее пальцев. Она не успела испугаться, потому что почувствовала, как из другой руки у нее пытаются забрать пакет. Девочка остановилась и зажмурилась. Но стоять с закрытыми глазами оказалось еще страшнее. Тогда она прижала к себе пакет покрепче и открыла глаза.
Справа и слева стояли два здоровенных пса-близнеца и выжидающе смотрели на нее. Они были огромные и носами доставали до Сониной груди. Оба холеные, но без ошейников. Псы шумно дышали и всхрапывали на морозе, пар окутывал их треугольные, похожие на утюги, морды. Соня сделала робкий шаг по направлению к дому. Одна из морд оскалилась и подошла к ней вплотную, уткнувшись в пуговицы на пальто и бесцеремонно обнюхивая. Вторая собака встала за спиной и утробно зарычала.
В этот момент маленькая семилетняя девочка, до смерти напуганная, осознала, что плакать и звать на помощь бессмысленно. Как и бежать. Никто не спасет. А собаки взбесятся. И единственный, кто в силах ей помочь – она сама. Она в первый раз в жизни до крови закусила губу, чтобы не разреветься. Сняла варежки и бросила на землю. Она старалась все делать медленно, производить минимум движений, чтобы в нее не вцепились.
Собаки кинулись к рукавичкам, обнюхали и разочарованно подступили к Соне, перегородив ей путь. Она чувствовала, как гадко пахнет из их пастей на свежем морозном воздухе. Соне стало очень жарко на ледяном февральском ветру. В полной тишине она достала из пакета первую баранку, дала понюхать одному из псов и метнула ее как можно дальше от себя. Тот рванулся было за добычей, но баранка улетела в сугроб, и пес, потоптавшись, остался на месте. И нетерпеливо уставился на Соню. Баранка пропала.
Соня взяла другую и бросила в сторону, поближе. Вот же она, смотри, какая румяная и аппетитная. Пес клюнул на приманку и с хрюканьем накинулся на нее. Со второй собакой она проделала то же самое. Чтобы добежать до баранки и сожрать ее, каждому понадобилось несколько секунд. Поэтому Соня не стала тратить время на поиск упавших варежек и поспешила в сторону дома. Впереди лежал пустырь, по-прежнему пустой. Она шла, посасывая прокушенную губу и уговаривая себя не плакать и не бежать. И не оглядываться. Она и так знала, что они вернутся. Сердце колотилось как сумасшедшее.
Собаки догнали Соню, и она повторила трюк с баранками. Он снова сработал. Баранок хватило ровно до конца пустыря. Последнюю Соня разломила пополам и бросила обоим псам одновременно. После этого они отстали. То ли наелись, то ли дальше пустыря им путь был заказан. Обычные дворовые шавки, знакомые Соне, брехливые, лохматые и мелкие, стояли за свою территорию и мусорные баки насмерть. Чужакам, даже таким огромным, не поздоровится. Они это понимали.
Дома к чаю были чудесные конфеты в шуршащих обертках и долгожданная шоколадка с орехами. Но они показались Соне пресными. Она вылезла из-за стола, бросив недопитый чай, и ушла к себе в комнату. Села у окна и смотрела на пустырь, вспоминая пережитый ужас, минута за минутой, и думая о своих пропавших рукавичках. Пришла мама. Она положила Соне ладонь на лоб – не горячий ли, и уложила ее спать.
– Какая-то ты вялая, – обеспокоено сказала мама.
Той ночью Соне приснился ее первый кошмар – бездонный туннель. Она падала в него, как Алиса в стране чудес, и ее засасывало в черную неживую бездну. Хотелось кричать, но рот был забит вязкой темнотой.
Соня начала обходить собак десятой дорогой. Котов она считала лживыми бестиями, ворами и прилипалами, а остальное зверье внимания не стоило. Животные не нашли путь к ее сердцу.
Дома про собак маленькая Соня рассказывать не стала, так и прожила эту историю в одиночку. Боялась, что отругают или отправят на страшный пустырь искать рукавички. В Сониной семье к вещам относились с уважением, за них же деньги уплачены, они ценнее чувств и эмоций.
Глава 8.
Геша и кукла Соня
Многолетняя дружба Геши и Сони трещала по швам. Баланс долгие годы был положительный, на пользу им обоим, но последнее время резко ушел в минус.
Геша был старше на пятнадцать лет, они познакомились, когда Соня оканчивала школу. Соня встречалась с Гешиным младшим братом, сыном его тетки. Ни тогда, ни теперь она не подозревала о трагедии, пережитой Гештупельтером в отношениях с Беллой. Соня знала Гештупельтера таким, как сейчас – взрослым, бородатым, немногословным. Ветеринара и массажиста. Геша играл на скрипке? Да боже упаси, где Геша, где скрипка.
Отношения с Гешиным кузеном у Сони были короткие и неинтересные. Геша в них не вмешивался, но после разрыва с его братом он сблизился и подружился с Соней. Соне было 17, Гештупельтеру – 32. Девочка и мужчина. Он обрел в ней эмоциональность, непосредственность и чувственное восприятие мира, на которые не был способен сам, а она – полную поддержку со стороны взрослого человека. В этом нуждалась ее нестабильная подростковая психика. Геша стал тем другом, который поддерживал ее всегда, без оговорок и условий, чтобы Соня ни учинила. А по части почудить и побесить окружающих она была мастерицей.
Геша не вытирал ей слезы и сопли, как Сашке, Соне этого не требовалось, она ценила его советы, дружеское участие в ее проблемах и готовность помочь в любую минуту. Геша оставался холост, кратковременные интрижки не в счет, и Соня располагала его временем по своему усмотрению. Он ни в чем ей не отказывал. Она не видела в нем старшего брата, нет, она воспринимала его как родственную душу. Такая редкость – встретить человека, который привязан к тебе ради тебя самой, а не из-за секса, денег или личных выгод. Гешу она любила как родного. Соня смотрела на него и думала, как повезло, что он у нее есть. И в слепом эгоизме ни разу не спросила ни себя, ни его: а что он думает об их отношениях? Чего он хочет?
Поначалу Геша и сам не задумывался, чего хочет. До поры Гешу удовлетворяло его покровительство в обмен на Сонину искренность и откровенность. Дикий зверек-подросток, которого никто не мог приручить, а ему удалось. Пока Соня встречалась с сопливыми мальчишками, такими, как его кузен, он не испытывал ревности. Но Соня подросла, превратилась в роскошную фурию и в ее жизни появились не мальчики, а мужчины. И чем больше их становилось, тем сильнее они раздражали Гештупельтера. Да и Соня перестала нуждаться в нем, как в старшем товарище, советчике и защитнике. Она научилась разбираться с этим миром и давать ему отпор.
Соня повзрослела и отдалилась, Геша все чаще чувствовал себя лишним в ее жизни. Он понимал, что она ускользает от него, как ускользает добыча от гепарда, который не рассчитал последний прыжок и выдохся. Гештупельтер с неудовольствием понял, что Сониного доверия и дружбы ему мало. Он захотел другого – обладания и подчинения. Подчинения даже больше. Она моя, моя девочка, – говорил он себе, – была и будет.
Гештупельтер постарался вернуть свое влияние, но потерпел неудачу. Соня словно не замечала его стараний и попыток сблизиться. Гешу заводила Сонина доступность для других и легкость в смене любовников – она выбирала кого угодно, но не его. Это доводило до исступления. Геша ждал удобного момента. И момент наступил.
Геша умел лечить. Животных и людей. Животные доверчиво шли в руки этого иудейского айболита. Они чувствовали его уверенность и спокойствие, а может, их убаюкивал его голос – на приеме Гештупельтер разговаривал с пациентами и их хозяевами как со старыми, добрыми знакомыми. Здоровенный бородатый дядька, сильный и сумрачный, он умел заговорить всем клыки и зубы.
– Скотине нужен примитивный подход, – считал Геша. – Установи с животным зрительный контакт, успокой его, послушай, как оно дышит, как бьется сердце, ощути его боль, недоверие и страх. И зверь сам подскажет, где у него непорядок. Жаль, с людьми так не работает. – Геша лукавил. С людьми работало. Но только с женщинами. С мужчинами он общался мало и постоянной дружбы ни с кем не поддерживал.
Геша чувствовал тонкую женскую природу – Беллино наследие. Все точки боли, физической и ментальной. Он безошибочно ставил диагнозы, словно был терапевтом, а не ветеринаром. В разговоре Гештупельтер сразу понимал, что собеседница раздражена, хоть и пытается это скрыть. А причина раздражения – в головной боли, которая началась из-за спазма мышц шеи. Геша мог без предупреждения прервать разговор на полуслове, подойти, прощупать шейные позвонки, помассировать пару точек, и голова собеседницы успокаивалась, раздражение уходило.
Когда Гешу спрашивали – как он определяет проблемные зоны, он затруднялся с ответом. Хотя прекрасно понимал – как. Он просто видел их, точнее – ощущал поле человека, считывал его эмоции, настраивался на его волну. Как с животными: ощути дыхание, послушай, как бьётся сердце, почувствуй его недоверие и боль. Создай тишину в уме и настройся на чужую волну, как радиоприемник.
С Соней Гешино мастерство буксовало. Он не мог просканировать ее состояние, не мог управлять им. Соня считала Гешу близким человеком и была открыта, но до пределов, которые назначала сама. В этом она походила на покойную Беллу, что бесило Гештупельтера еще больше.
На сеансах массажа Гешины пациентки раздевалась догола. Никаких бюстгальтеров и трусов. Если клиентка Геше нравилась, сеанс мог закончиться сексом. Во время массажа Геша решал, хочет он ее или нет. Он работал с чужим телом и сознанием, как с мягкой глиной, создавая нужное состояние. Встраивался в энергетический и эмоциональный поток своих клиенток, чувствуя то же, что чувствуют они, находясь в его руках. Его тело оставалось у массажного стола, а сознание и ощущение – ныряло в пациенток. А потом в них оказывалось и все остальное, к удовольствию обеих сторон.
Это было личное Гешино шаманство, которое добавляло огня в его жизнь. Гештупельтер был привлекателен, в прекрасной физической форме. Перед ним не могла устоять ни одна женщина, если только она позволяла к себе прикоснуться. Тем более раздетая, расслабленная, лежащая на массажном столе. Ни одна, кроме Сони.
Секс для большинства людей – тактильный уровень. Тело плюс тело, без объединенного сознания и общего потока энергии, в котором можно плыть, отключившись от реальности. Геша умел объединять эти потоки, делая их чувственней и ярче. Он направлял своих партнерш от одного удовольствия к другому, как умелый кормчий. Мягко и деликатно. За всю массажно-сексуальную практику Геша не получил ни единого отказа. Интим его клиентки воспринимали как завершение массажной процедуры, ее финальную часть. Без лишних вопросов и недовольства. Выходило так, будто секс был их личной прихотью, которую Геша выполнил. Лишь однажды его спонтанная любовница спросила:
