banner banner banner
Великая Рыба
Великая Рыба
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Великая Рыба

скачать книгу бесплатно

Великая Рыба
Елена Египтянка

Александр Данилевский – прекрасный программист, но с личной жизнью разобраться ему непросто. Принцесса Виктория – девушка из сказочного мира, влюбленная в короля из соседней сказочной страны, готовая идти ради своей любви на всё. Как связаны между собой эти два параллельных мира? Всегда ли случайные прохожие оказываются обычными людьми? И, наконец, что есть настоящая любовь? Приглашаю вас пройти по страницам книги и получить ответы на эти вопросы.

Елена Египтянка

Великая Рыба

ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА

Действие этой книги разворачивается в 1999-2002 годах. Некоторые моменты жизнеописания героев могут вызвать удивление у молодых читателей, так как многое из того, что сейчас является неотъемлемой частью нашей жизни, в те годы ещё не существовало. Сотовая связь только входила в обиход. Планшеты и смартфоны изобретены ещё не были. Мобильные телефоны – только кнопочные, при этом ими владел далеко не каждый. Входящие звонки по сотовой связи были платными и дорогими. В то время не было и социальных сетей: «Вконтакте» и «Одноклассники» будут созданы только спустя 6 лет, «Фейсбук» – спустя 4 года, а «Инстаграм» – спустя целых 12 лет от того времени, в котором разворачивались события книги. В некоторых кругах ещё были слышны отголоски беспредельных девяностых, но в целом жизнь становилась спокойнее. При этом позволялось многое из того, что сейчас немыслимо. Курение ещё не было запрещено в кафе и других общественных местах, а автомобили ещё не стали достоянием каждой семьи. Всё это будет гораздо позже. А сейчас предлагаю вам вместе с героями книги окунуться в удивительную эпоху – время начала двухтысячных.

Все действующие лица, имена и сюжеты вымышленные. Сходство с реальными людьми и событиями является совпадением.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

1.

Данилевский

Шел тысяча девятьсот девяносто девятый год. В Санкт-Петербург пришла весна. Долгожданное солнце прогоняло последний снег, воздух теплел. Дни становились длиннее. Стояла середина марта.

Вечерело. За столом, перед экраном компьютерного монитора сидел человек. Он был высок и худощав. Звали его Александр Данилевский. Ему было тридцать семь лет.

Данилевский работал программистом. Он обладал незаурядным аналитическим умом и увлеченным характером. Род своей деятельности он считал скорее искусством, чем работой, и часто, увлекшись новым алгоритмом, продолжал заниматься им дома, проводя вечера перед своим компьютером. Сейчас же, решив немного отвлечься, он включил интернет.

Там, на экране, горело окно Всемирной Сети. Это был его мир. Его пространство. Там все было просто и понятно – не то, что в реальной жизни.

Новости.

Беседы в чатах с друзьями – такими же виртуальными, как и он для них.

Новинки всего, чего только можно.

Из радиоприемника, стоявшего тут же, на столе, среди вороха бумаг и не допитой чашки кофе, звучала песня, слова которой никак не могли оставить Данилевского равнодушным.

«Наша с ней основная задача – не застуканными быть на месте. Явки, пароли, чужие дачи, и дома надо быть в десять», – неслись из маленького динамика голоса «Високосного Года».

Он оторвался от монитора и перевел взгляд за окно. Там, на улице, заходящее солнце заливало багряным светом Петербургские крыши.

Итак, песня…

Данилевскому казалось, что эти слова – о нем. Как давно и как прекрасно все начиналось… «А ведь уже пять лет прошло,– с некоторым удивлением подумал Данилевский. – Правда, дачи были свои».

Итак, всё началось пять лет назад с совсем не веселого события.

Осенью девяносто четвертого года скончалась его мать. Она долго страдала онкологией, и исход давно был известен и ожидаем. Но, наблюдая этот многолетний процесс умирания, Данилевский не заметил, как стал все чаще задумываться о смерти. Он начал опасаться, что та придет и к нему раньше времени. Возможной причиной смерти могло быть все, что угодно. Страх подогревали известия о свирепствовавшей в те годы в стране эпидемии дифтерии, и Данилевский тревожился еще сильнее.

Прошло еще две недели, и однажды на улице к Данилевскому подошел какой-то странный господин. Сложно сказать, чем именно он был странен, но каждый, посмотрев на него, невольно думал: «Какой странный человек!..»

Странный Человек спросил, не скучно ли нашему герою в одиночестве, и предложил составить компанию. Данилевский был настроен весьма скептично, но отказываться не стал. Рабочий день кончился, жена находилась в командировке – необходимости спешить домой не было. В конце концов, странный прохожий был вежлив и дружелюбен… Они вместе прошлись по улице, а после как-то невзначай завернули в ближайшее кафе. Странный Человек то рассказывал забавные истории про каких-то знакомых, то вдавался в философские рассуждения… Он всё больше вызывал любопытство.

И тут он неожиданно перешел к теме вечной жизни, но совсем не той, о которой говорят в церкви. Речь шла о другом, демоническом существовании… Данилевский еще не успел оправиться от похорон матери, и слова незнакомца больно задели его душу. Он с интересом выслушал своего собеседника, но все же математический разум программиста восторжествовал. «Это всего лишь сумасшедший, – понял Данилевский. – Сколько времени я на него потерял!»

«Если ты считаешь меня сумасшедшим, – произнес вслух Странный Человек, – то подумай, откуда я знаю все о тебе? Даже то, что ты хранишь глубоко в душе, чего стыдишься и тщательно скрываешь?» Он начал рассказывать истории студенческой и школьной жизни Данилевского, которые сейчас казались забавны – что-то разбил, когда-то забрал тайком книгу из библиотеки…

Данилевский усмехнулся, но был крайне удивлен. Он хорошо помнил, как это происходило, но, по его мнению, никаких свидетелей этим событиям не было. Камер видеонаблюдения в те годы не существовало. Странный Человек действительно знал о нем все…

Данилевский растерянно оглянулся вокруг. Посетителей в кафе почти не было. На улице, через витрину рассматривая заведение, стояла ярко-рыжая веснушчатая девица с хот-догом в руках. Она откусывала его очень неряшливо, и алый кетчуп пачкал ее лицо. Не переставая жевать, девица вытиралась рукой, но кетчуп еще больше размазывался по щекам, чем-то напоминая кровь. «Я подумаю», – сказал Данилевский и быстро направился к выходу из кафе. «Не стоит тебе торопиться наружу. Мало ли что может случиться на улице», – назидательно произнес Странный Человек ему в спину. Данилевский замедлил шаг. Странный Человек продолжал: «Чихнет сейчас кто-нибудь, и ты заболеешь смертельной инфекцией. Хотя жизнь и без того может быть не мила. Если хочешь – иди, подумай. Скоро сам будешь меня искать». Данилевский постарался выбросить его слова из головы, но странное дело – с тех пор его жизнь действительно начала меняться.

Алла, на которой он был женат, стала все чаще ссориться с ним по пустякам. Впрочем, и раньше их жизнь не была идеальной, но теперь отношения еще больше ухудшились. Супруги превращались в двух совершенно чужих людей, которые по какой-то нелепости вынуждены были жить на одной территории. Так наступила зима, принеся с собой Новый девяносто пятый год. Весна пролетела незаметно, и наступило лето.

Лето было жарким, и маленький дачный поселок близ Мги, где чета Данилевских проводила свой отпуск, походил на южный курорт. В поселке даже имелся импровизированный пляж на берегу заполненного водой карьера. После купаний Данилевские возвращались на свою дачу, где устраивали чаепития. Иногда они приглашали соседей – супругов Лосевых, а порой и сами ходили к ним в гости. Нельзя сказать, чтобы они дружили семьями – слишком не похожими друг на друга были эти люди, слишком отличались их взгляды на жизнь. Лосев был начинающим, но весьма удачливым бизнесменом, жена его недавно окончила институт и пока не работала, да ей это было и не обязательно – супруг вполне мог полностью ее содержать. «От делать нечего друзья» – совсем как у Пушкина.

У Лосева была странная привычка давать всем прозвища. Данилевского ему почему-то нравилось называть на португальский манер Санчо.

– Прекрати, – возмутился как-то Данилевский. – Мне не нравится.

– Да что ты, шуток не понимаешь! – обиделся Лосев. – Подумаешь! Меня в школе вообще называли копытным! – он весело захохотал. – Кстати, а у тебя какая кликуха в детстве была?

– Данте, – нехотя ответил Данилевский. – Созвучно: Данилевский – Данте. Если уж тебе хочется, называй меня лучше так. И закроем эту тему.

– Ой, как прелестно! – неожиданно захлопала в ладоши жена Лосева. – А можно, я буду звать тебя так?

Так и протекала отпускная жизнь – отдых, перемежающийся с хлопотами по участку и дачному дому. Алла время от времени напоминала Данилевскому, что крышу веранды хорошо бы залатать, пока снова не начались дожди, и, как и положено добропорядочному российскому мужу, он решил наконец этим заняться. Он старался закончить работу побыстрее, и, видимо, в спешке случайно сдвинул лестницу, по которой уже в который раз забирался на крышу. Данилевский упал с большой высоты и сломал ногу.

Оставшуюся часть лета пришлось провести в гипсе. Отпуск у Аллы кончился, она переехала в город, Данилевский же решил остаться на даче – так хорошо и тепло было вокруг. Алла приезжала к нему лишь в выходные. Остальное время он вынужден был сам справляться с нехитрым дачным бытом. Он даже не обижался на жену – в свете их ухудшавшихся отношений ее безразличие не казалось ему чем-то недопустимым. Да и времени на обиды не было – слишком много сил отнимали обычные житейские дела: согреть и заварить чай, приготовить или подогреть еду. И даже, опираясь на костыли, погулять за пределами участка.

Но помощь и сострадание пришли с неожиданной для него стороны.

Лосевы, как ни странно, прониклись бедой Данилевского. Они старались, насколько возможно, помочь ему, облегчить его одинокое существование, заходя к нему то вместе, то по отдельности. Постепенно бытовые проблемы стали отступать, а одиночество – скрашиваться приятельским общением. Данилевский был удивлен и безмерно благодарен.

В чете Лосевых особенно проявляла заботу супруга, что, собственно, и понятно – женщинам более свойственно сострадание. Кроме того, Лосев почти ежедневно вынужден был ездить в город по рабочим делам, так что он никак не мог бывать у соседа так же часто, как она.

Её звали Лана. Маленький рост, стройность, граничащая с худобой, волнистые тёмные волосы до плеч – со спины ее можно было принять за подростка. Она была очаровательно смешлива и непосредственна, что делало ее ещё более милой.

Пациенты часто влюбляются в своих сиделок и медсестер.

Данилевский влюбился.

Ему нравилось в ней абсолютно всё. Когда она смеялась, Данилевскому казалось, будто вокруг звенят тысячи серебряных колокольчиков. Звук ее имени казался Данилевскому волшебным заклинанием. Он безумно желал ее. Выздоровев, он выплеснул на Лану весь арсенал ухаживаний – таких настойчивых, к каким редкая женщина останется равнодушной.

Лана так сильно контрастировала с его женой – высокой, слегка тяжеловесной и необычайно серьезной дамой. Алла очень гордилась тем, что она кандидат наук, и не просто кандидат, а преподаватель университета. Она, когда-то первая красавица курса, с годами стала слишком успешной и требовательной ко всему, что ее окружало, даже к устройству быта. До появления Ланы Данилевского это устраивало, но теперь… Долгое время он изо всех сил старался не выдать ненароком своего увлечения – чтобы ни Алла, ни Лосев ничего не заподозрили.

Несмотря на благодарность за сочувствие в беде, Данилевский Лосева не любил. Ему не был приятен этот полный мужчина с лоснящимися щеками и миниатюрной, аккуратно подстриженной бородкой. «Жирный», – называл его Данилевский про себя. Но самым главным недостатком Лосева являлось то, что он был Ее мужем. От мысли, что этот человек каждую ночь прикасается к его любимой, Данилевскому становилось не по себе. Ему хотелось думать, что Лана живет с Лосевым по какому-то нелепому стечению обстоятельств. «Ведь так не должно быть, она не может любить его», – думал Данилевский изо дня в день.

«Мы спешим разными дорогами на один вокзал»…

Воспоминания вновь ожили перед глазами Данилевского.

Каждый свободный день, который удавалось выкроить под любым предлогом – был то отгул или мнимая командировка – они встречались у электрички, отъезжавшей к дачному поселку. Тому самому, где судьба когда-то свела их вместе. Они ездили туда круглый год – даже зимой. Снега выпадало столько, что для того, чтобы попасть на участок, проще было перелезать через забор, чем откапывать калитку. В один из таких дней произошел казус, о котором Данилевскому вспоминать было не приятно.

Зима тогда полностью вошла в свою силу, стоял крепкий мороз. Лана пришла на свидание в великолепной шубе, сшитой из пушистых шкурок песца. Шуба была длинная, достававшая маленькой Лане почти до щиколоток. Снегу намело так много, что забор было легко перешагнуть. Для высокого Данилевского это не составило труда; с некоторыми усилиями, путаясь в своих мехах, перелезла и Лана.

Данилевский был уже у дверей дачи, когда услышал за спиной возгласы возмущения. Обернувшись, он увидел забавную картину: Лана шагала к нему с крайне серьезным видом, гневно размахивая руками и не сдвигаясь при этом с места.

«Данте! Я же застряла! Что ты стоишь, помоги мне!» – выкрикивала она, когда Данилевский уже готов был расхохотаться. Длинные полы шубы зацепились за доски забора, мешая дальнейшим движениям. Данилевский, не долго думая, взял Лану за плечи и дернул на себя. Руки его соскальзывали по гладкому меху, но Данилевский сдаваться не привык и, уцепившись за рукав, рванул еще раз. Раздался треск, и через мгновенье он оказался в сугробе, продолжая сжимать мягкий мех. Только странное дело – Ланины крики усилились и приобрели угрожающую окраску. Да и вообще ее почему-то не было рядом. Выбравшись из снега, Данилевский улицезрел любимую, оставшуюся на том же месте, но на ее шубе почему-то исчез рукав… С тех пор Данилевский терпеть не мог меховую одежду.

«Мы могли бы служить в разведке, мы могли бы играть в кино, но мы, как птицы, садимся на разные ветки и засыпаем в метро…» – продолжало звучать по радио.

«Увы, это так, – усмехался Данилевский всякий раз, как слышал эти слова. – Сколько актерского мастерства пропадает в нас!»

Как тяжела была после тех свиданий дорога домой! Каждый из них втайне от другого поглядывал на часы.

Приехав обратно на городской вокзал, они спускались в метро, коротко целовались на прощание и разлетались по разным направлениям: он – до «Площади Ленина», а она – на другую линию, до «Василеостровской».

А потом он развелся с женой. Конечно же, причиной тому была Лана. Данилевский хотел, чтобы любимая женщина принадлежала только ему, и, сознавая, что кто-то должен сделать первый шаг, взял его на себя, тем более что отношения с Аллой стали совсем никуда не годными. Только Лана почему-то боялась ответных действий.

Вздохнув, Данилевский отпил уже остывший кофе. Быть может, сегодня она позвонит. В ожидании этого можно было и дальше коротать время в виртуальном мире. «Какое прекрасное изобретение – сотовый телефон, – подумалось Данилевскому. – Можно безбоязненно занимать телефонную линию Интернетом». В те годы выделенная линия была большой редкостью, интернет чаще всего подключался через городскую телефонную сеть.

Итак, что пишут во Всемирной Паутине?..

Да все то же. Весь мир и Санкт-Петербург в частности готовятся к встречи Миллениума, который настанет в ближайший Новый год. Президент был там-то и сказал то-то…

Франция. В Париже на Эйфелевой башне таймер отсчитывает оставшееся до Миллениума время.

Королевство Мерхенхафт. «Минуточку, что это за страна такая? Какое-то мелкое княжество, что ли?» Заголовок гласил: «Монарх-долгожитель готовится отпраздновать очередной день рождения».

2

Принцесса Виктория

Вдруг здание затряслось. Данилевский почувствовал, как вибрируют пол и мебель под ним, услышал, как дрожат книжные полки у стены напротив. Так было всякий раз, когда по улице проезжал трамвай. Со шкафа, на который Данилевский обычно забрасывал ненужные журналы и прочий бумажный хлам, что-то упало. Потом тряска прекратилась – трамвай уехал.

Данилевский выбрался из-за стола и поднял упавшую книгу. Это оказалось старое издание сказок Шарля Перро. Он вспомнил – недавно приходили приятели с маленьким ребенком, и, чтобы развлечь малыша, для него нашли книжку с цветными картинками. После ухода гостей Данилевский и забросил книгу наверх.

Одна из иллюстраций была вынесена на обложку: на ней прекрасный принц держал за руки очнувшуюся от столетнего сна принцессу Аврору. Позади них в камине ярко горели дрова. На чугунной каминной решетке красовались несущие всадников лошади, а сверху, на полке, стояли замысловатые часы. Их циферблат был увенчан короной, которую поддерживали два льва…

* * *

За окнами замка давно стемнело. Полумрак огромного зала нарушал лишь отблеск камина; за чугунной решеткой с изображениями всадников весело потрескивали дрова, изредка взметая в дымоход яркие искры. На каминной полке отсчитывали время старинные фарфоровые часы в виде двух львов, поддерживающих корону над циферблатом. Напротив камина стояло огромное кресло. Спинка его была так высока, что даже самый крупный человек, усевшись в него, показался бы маленьким. Вся обстановка зала с её готическими окнами, тяжелыми бархатными портьерами и старинными книжными шкафами должна была подчеркивать ничтожность каждого, кто сюда входил.

В кресле, держа на коленях раскрытую книгу, сидела девушка. Её и без того худенькое тело казалось в нем совсем крохотным, ноги в потертых джинсах едва доставали пола. Длинные волосы рассыпались по плечам. Казалось, книга ее не интересовала; откинувшись на спинку, она смотрела в огонь, мечтая о чем-то прекрасном, будто в языках пламени было отражение её грёз.

Этот мрачный замок был её родным домом, знакомым и любимым с детства. Она знала каждый его закоулок, каждый потайной ход, выстроенный за много веков до её рождения – её, Принцессы Виктории.

С недавнего времени Принцесса была влюблена.

Предметом ее страсти был… нет, не прекрасный принц. И не доблестный рыцарь. Как ни удивительно, это был уже весьма немолодой человек, король из соседнего Сагского королевства. Звали его Густав Девятый.

Густав Девятый, несмотря на зрелый возраст, слыл обаятельным и даже красивым, при этом имея репутацию жесткого и эгоистичного человека. Он не любил в чем-либо себе отказывать. Он покорял женские сердца, и о его любовных похождениях слагали легенды. Виктория эти легенды знала, но все же надеялась, что с её появлением жизнь короля Густава переменится. Вот и сейчас, глядя в огонь камина, она видела себя бесконечно счастливой, а рядом с собой – самого дорогого на свете человека. Короля Сагского, Густава Девятого.

Мечтания Виктории прервали материнские шаги.

– До празднования дня рожденья короля Иоганна осталась всего неделя, – сказала королева Августа, войдя в каминный зал. – Ты не забыла? Мы поедем в Тибий в среду и пробудем там два дня.

Тибий был столицей королевства Мерхенхафт, где правил уже упомянутый Иоганн.

– Не забыла, – ответила Виктория. – Только не помню, сколько лет ему исполняется. Сто пятьдесят или сто пятьдесят девять?

Правителя королевства Мерхенхафт Иоганна соседи за глаза называли Мумией. Он был настолько стар, что все вокруг (а может быть, даже он сам) забыли его истинный возраст. Поговаривали, будто он болен раком, но это продолжалось десятилетия, а Король Иоганн не умирал. Болезнь высушила его, сделав похожим на мумию, но так и не могла победить.

– Кажется, сто пятьдесят девять, – усмехнулась королева Августа. – А что с твоим новым платьем?

– Завтра первая примерка.

Для принцессы Виктории специально к предстоящему в Мерхенхафте торжеству шили вечернее платье. Хотя король-Мумия праздновал свой день рождения ежегодно, Виктории предстояло побывать на его празднике впервые. Дело в том, что ее совершеннолетие наступило только в этом году, и соответственно она только теперь получила право присутствовать на торжествах и балах.

– Ладно. Проследи, чтоб все сделали в срок, – сказала королева Августа.

– Конечно, мамочка,– ответила Виктория и мечтательно произнесла: – Интересно, приедет ли Густав Девятый?..

Королева Августа вздрогнула. Она помнила, как ее дочь в день своего совершеннолетия, на который по традиции съехались правители всех сказочных королевств, впервые увидела этого человека. И с тех пор имя Густава Девятого не сходило с ее уст.

– Он стар для тебя, – сказала королева тоном, не терпящим возражений.

– Мамочка, ему всего пятьдесят шесть! Это же не король Иоганн! – хихикнула Принцесса Виктория.

– Всё равно, для тебя – старый. Он могущественный правитель, и мы должны стараться поддерживать с его королевством добрые дипломатические отношения. Но не до такой же степени! Милая, если уж тебе так хочется замуж, вокруг достаточно достойных женихов. Например, принц Максимилиано из Фабского королева. Как умен, как красив! И по возрасту тебе подходит гораздо больше.

Перед глазами Виктории живо предстал двадцатитрехлетний Максимилиано – высокий, статный, с густыми вьющимися волосами и завораживающим взглядом темно-карих глаз. Настоящий Прекрасный Принц! Только характером не удался – он слишком хорошо сознавал свою красоту.

– Мамочка, он думает только о себе, – возразила Виктория. – Это же эгоист.

– Разве тебя это беспокоит? Ведь Густав Девятый тоже эгоист. Вообще мне странно, что ты недолюбливаешь Максимилиано. Вы так мило играли вместе, когда были детьми!

– Вот-вот. И я прекрасно помню, что он никогда не страдал от нелюбви к своей персоне. А что до Густава, то мне кажется, ты не права. Милая мамочка, как же ты не можешь понять, что я люблю его! Никто другой, сколь бы он ни был умен и красив, мне не нужен.

– Какая еще любовь! Ты видела его всего один раз. Глупости это.

Виктория мечтательно улыбнулась. Да, всего один раз. Но как!..

Это было в день ее совершеннолетия. На праздник со всех сказочных королевств съехалось много гостей – короли и королевы, принцы, принцессы и другие почетные гости. Все разговаривали между собой о юной Виктории. Многие прочили ей в женихи красавца Максимилиано и обсуждали, скоро ли будет помолвка. Разговоры подпитывало и то, что сам Максимилиано время от времени оказывался возле Виктории. На самом деле они всего лишь обсуждали предстоящий после поздравлений бал. Максимилиано хвастался, с кем и в какой очередности собирается танцевать, комментируя достоинства и недостатки каждой из юных дам. «Если хочешь, твой танец будет первым, ты же именинница», – сказал он. «Не стоит беспокоиться, – рассмеялась Виктория. – Удели время тем, для которых твое внимание более важно!» «Не пожалей потом», – бесстрастно ответил Максимилиано и отошел.

И тут Виктория увидела Его. Густава Девятого. Их глаза встретились, и в следующий момент она поняла, что нет для нее ничего дороже его взгляда.

Праздник продолжался. Все по очереди произносили поздравительные речи. Густав Девятый тоже – он говорил заранее заготовленные слова о ее молодости и очаровании, а потом, когда объявили бал, станцевал с ней вальс. К утру гости разъехались, но с тех пор Виктория ни о чем другом думать не могла.

И вот сейчас, возможно, она снова сможет увидеть его – великолепного Густава Девятого.