скачать книгу бесплатно
Косвенно.
Потому что не живи братец в Москве, фиг бы моя мамуля рискнула оставить меня без средств к существованию.
А вот и он!
Ник Омельчин шагает по фудкорту прямо в мою сторону как ледокол по Северному Ледовитому океану. Не замечая впавших в ступор и приоткрывших рты девчонок, а еще блондинку, настолько залипшую на его задницу и едва не поставившую свой поднос мимо стола. Он смотрит на меня и только на меня. Мне бы чувствовать гордость, но взгляд у него не сказать, что добрый.
Он выверенным движением расстегивает пуговицу на пиджаке, жестом, который наверняка, разбивает пару женских сердец, и располагается напротив меня.
– Я бы на твоем месте сначала проверила, нет ли на стуле хлебных крошек. Ну мало ли…
– Что я сказал тебе в прошлый раз?
Я прекрасно помню про его «не рассчитывай», но трактую по-своему:
– Что бегать за мной не будешь? Так ты вроде как не бегаешь, я сама к тебе пришла.
У меня было время подготовиться. Целые два часа на раздумья! Но сейчас я думаю, что все мои гипотетические разговоры с Ником не идут ни в какое сравнение с настоящим. Потому что мое собственное сердце колотится как безумное, а нервные клетки гибнут смертью храбрых.
– Я хочу извиниться за то, что была резка…
– Принято.
Так просто?
– И попросить о маленькой просьбе…
– Я отправлю тебя домой, – снова перебивает меня Омельчин.
Он мне хоть слово даст сказать?! Не зря же я столько репетировала!
– Я не хочу домой, – говорю я и нарываюсь на острый прищур его глаз. – И не могу уехать.
– Тогда зачем ты мне позвонила, Елизавета?
– Потому что у меня есть к тебе предложение, – вижу, что он готов подняться и уйти, поэтому поспешно уточняю: – Деловое. От которого ты не сможешь отказаться!
Теперь во взгляде Ника вспыхивает интерес: всего лишь искорка, но этого хватает, чтобы я почувствовала себя увереннее.
– Так уверена, что не смогу?
– Меня взяли в школу Георгия Розза, это один из топовых мировых фотографов, и когда получу диплом, у меня тоже будет имя, – говорю, подавшись вперед. – Оно будет обязательно, потому что меня выбрали из нескольких тысяч участников, отправивших свои работы на конкурс. Это такой шанс, и я не могла ждать год или два…
– К сути, – снова перебивает меня Омельчин. Вид у него такой, будто в покер играет – не поймешь, что думает. Ну о’кей.
– Мама и отчим считают, что это все глупости, и что фотография – это для побаловаться. Я все спланировала, сама заработала деньги, сама переехала в Москву и оплатила курс, но они… Заблокировали мою карту.
– Что?
Теперь Ник сдвигает брови. Черт, не люблю этот его взгляд, чувствую себя, будто у меня на лбу красная точка от прицела снайперской винтовки. А еще ощущаю себя глупее некуда, когда быстро объясняю эту тупую ситуацию с банком, и злюсь. Если честно, жду, что он станет надо мной смеяться, но Омельчин не смеется и даже не улыбается.
– В общем, теперь мне нечем платить за место в хостеле, – подвожу итог своего рассказа.
– Ты же живешь у подруги.
– Э-м-м… Нет. Мы вроде как поссорились.
– Уже?
Он издевается?!
– Да, я планировала жить у Кати, пока не найду свою квартиру. И я собираюсь работать, у меня уже есть несколько клиентов на съемку…
– Что насчет делового предложения?
– Вложи в меня деньги! – предлагаю я, возможно, чуть громче, чем собиралась. Когда до меня доходит, что пара за соседним столиком странно на меня косится, мысленно ругаю себя, но сдаваться не собираюсь. – В смысле, не в меня, а в мое дело. Как в бизнес-проект. С процентами. Через, допустим, полгода я все тебе выплачу.
На этот раз сияю улыбкой, а Ник откидывается на спинку стула и вроде как раздумывает. И изучает мое лицо, сцепленные пальцы на столе, которые я тут же резко убираю на колени.
– То есть ты хочешь одолжить у меня деньги? – уточняет Омельчин.
– Не просто одолжить. Это вроде как инвестиция в будущее. Ты получишь даже больше.
– Я понял, инвестиция. Какая сумма тебе нужна?
Я называю. Потому что пока ждала два часа, все просчитала.
– А если твой проект провалится? Чем будешь расплачиваться?
– Натурой, – вырывается у меня. От нервов, ей-богу.
Брови Никиты взлетают вверх, а взгляд соскальзывает вниз, аккурат в вырез желтого топа на тонких бретелях. Я выбрала его сегодня, потому что он хорошо смотрится с темным жакетом. И подчеркивает то, что можно подчеркнуть, а главное у меня есть что подчеркивать.
Но я же не имела в виду это!
– Натурой? – переспрашивает братец, подавшись вперед. – И многим ты уже предлагала?
Сейчас мое лицо, наверное, цветом, как вывеска пиццерии напротив. Причем не знаю от чего больше: от стыда или от желания стукнуть Омельчина подносом. Хорошо, что никаких подносов нет под рукой.
Поэтому я запахиваю жакет так, что рискую удушиться, и шиплю:
– Я про почку! И если что, это была шутка.
– Жаль, – тянет он, – мне своих двух хватает. Так что подумай над другими гарантиями.
Желание опустить на голову Ника поднос практически нестерпимо, но я понимаю, что это как минимум не дипломатично.
– Я могу тебе отдать свою камеру, она, конечно, подержанная и стоит дешевле, чем я прошу…
Грустно, потому что моя «Сони» – самая дорогая вещь, которая у меня есть. Я даже украшений не ношу. Но самое поганое то, что приходится упрашивать Омельчина, оказавшись перед ним в роли бедной родственницы.
Чтобы маме с отчимом с их методами икалось три дня!
– Мне не нужна твоя камера, Елизавета, и я не стану одалживать тебе денег. Это невыгодно и того не стоит.
Ну вот, он это сказал.
На что я рассчитывала? Что Ник примет мое предложение? Он бы не стал тем, кем стал, если бы раздавал всем деньги. Но я хватаюсь за почти ускользнувшую от меня надежду, точнее – за сильную и теплую ладонь Омельчина, и тяну на себя.
– Послушай, Ник, ты же был на моем месте, – говорю сбивчиво, стараясь успеть все сказать. – Один в большом городе. Ты отказался от того пути, который для тебя выбрал отец, и выбрал свой. И всего-всего добился. Я не поверю, что тебе никто не помогал.
Он сжимает губы в тонкую линию, и я исправляюсь:
– Никто? Тогда ты молодец вдвойне. У меня тоже есть мечта. Есть список того, что хочется сделать в этой жизни. Жить по-своему. Вот чего я хочу.
– Я не дам тебе денег, – повторяет Омельчин. – Видишь ли, у меня есть принципы.
Весь мой запал сдувается, как проткнутый булавкой воздушный шарик. А пальцы почти соскальзывают с его руки. Почти, потому что Ник вдруг перехватывает мою ладонь и ловит мой взгляд.
– Но в качестве альтернативы предлагаю переехать ко мне.
Переехать?!
– В смысле, к тебе? – моргаю.
– Я предлагаю тебе поселиться в моей квартире, – он повторяет почти по слогам. – Мог бы снять для тебя другую, но в этом случае все равно бы получалось, что деньги я тебе одолжил.
Жить с Омельчиным?
– И чем мне расплачиваться за проживание? Я так понимаю, не почкой.
– Ты сама предложила свою натуру. Меня она очень даже устраивает.
Ник серьезен: во взгляде равнодушие, на губах ни намека на улыбку. И до меня окончательно доходит.
– Да пошел ты! – цежу я, поднимаюсь и гордо ухожу.
Очень гордо. Прямо с наслаждением.
По пути мой мозг сигналит, что деньги мне по-прежнему нужны, но в принципе соглашается, что не таким путем. Я все-таки фотограф, а не девочка по вызову. И даже бешеная сексуальность Ника Омельчина не способна победить личные принципы.
Нет!
Нет, ну теоретически я могла бы… Но не за деньги, а просто. Потому что игнорировать тот факт, что мой сводный братец – мечта любой женщины от восемнадцати до семидесяти, очень глупо. А еще это бы точно взбесило мать и отчима. Особенно, если потом рассказать им, что они сами виноваты – толкнули меня на скользкую дорожку.
Но о чем я вообще думаю?! Мне еще мое сердце и другие органы дороги. Почка в том числе. Которую наверняка придется продать, если я хочу остаться в Москве!
Черт-черт-черт!
Разворачиваюсь и быстро возвращаюсь. К счастью, Омельчин никуда не ушел, сидит и постукивает пальцами по столешнице. У него красивые пальцы, длинные и с аккуратными короткими ногтями, а «Омега» на запястье сообщает, что он на меня и так потратил много времени.
– Нужно было срочно отойти в дамскую комнату, – озвучиваю я первую пришедшую в голову отмазку, возвращаясь на свой стул. Его скептический взгляд словно говорит, что «Да пошел ты» ничем не напоминает слова «Я ненадолго». – Ладно. Я не стану ни с кем спать за деньги. Дело не в тебе. У меня тоже есть принципы.
Он смотрит на меня невыносимо долго, а потом начинает ржать. Так откровенно, что совершенно не вяжется с его образом, но девицам за соседним столиком, это явно кажется сексуальным. Они чуть ли не выложили себя на него полностью, чтобы продемонстрировать свои декольте. На столик, в смысле.
Правда, в эту минуту до меня доходит, что он прикалывался, и меня снова подбрасывает вверх.
– Сядь, – говорит Омельчин. Наверное, тем самым тоном, которым командует своими подчиненными. – Если ты действительно хочешь продолжать обучение, переедешь ко мне.
Глава 3. Ник
Я привык быстро анализировать любую ситуацию и так же быстро принимать решение. Отказываться или соглашаться. Видеть выгоду и подсчитывать риски. Вся моя жизнь построена на законах бизнеса, этому меня научило собственное дело, иначе бы в свой тридцатник я не был тем, кем есть. А в настоящем бизнесе нет месту жалости, семейным узам или бездумной, расточительной благотворительности.
Ситуация с Елизаветой была изначально спорной. Хотя бы потому, что мы даже не родственники: когда новая семья появилась в жизни отца, я уже жил самостоятельно. Да даже если бы и были, я честно признался в своих принципах, которые не собирался нарушать. Наверное, попроси сводная сестренка деньги или дави на жалость, я бы просто встал и ушел. Но она сделала мне деловое предложение. Девчонка попыталась переиграть меня на моем же поле.
Это забавляло и интриговало. Поэтому я остался, дослушал до конца. Но все равно собирался уйти. Потому что одно дело отвезти ее с вещами в аэропорт, другое – носиться с ней в Москве. Я и так уйму времени потратил, перенес пару встреч, и ради чего? Точнее, кого.
Ради рыжей бестии с взрывным характером.
Когда отец сказал, что боится, что у любимой «Лизоньки» могут возникнуть проблемы, я решил, что он, как всегда, утрирует. Мой папаша помешан на контроле всех и вся, и заботится о родных как умеет. Правда, мнение родных его мало интересует. Так что желание девчонки сбежать из дома отчима я хорошо понимал.
Но Елизавета, или как она сама себя называет Вета, оказалась вовсе не гадким пухлым утенком, каким я ее запомнил. Она превратилась в тигрицу: яркую, красивую и сексуальную. С таким острым, как у нее, языком, девчонка – сплошная ходячая проблема, так что как скоро она найдет приключения на свою задницу – вопрос времени.
Какое мне до этого дело?
Никакого.
Я ей не брат.
Не опекун.
Никто.
Но когда она ухватила за мою руку, я почему-то не ушел.
Актерскими талантами меня сложно удивить (пытались, и не раз), а вот искренностью – вполне. Вета была искренней. И по-настоящему увлеченной. Последний раз я видел подобный взгляд лишь в зеркале, когда открывал свой первый зал. Тот проект удачным не назовешь, но он помог мне идти дальше. Я вдруг понял, что своим решением либо перекрою девчонке кислород, либо помогу подняться на ступеньку повыше.
Рыжая все еще хмурится, явно обиделась на мой смех. Она вообще забавная, когда злится, поэтому я не мог сдержаться и не подразнить ее, а заодно проучить за такие предложения. Потому что другой на моем месте вряд ли бы отказался, и при мысли об этом становится вообще не до смеха.
– Ты можешь переехать ко мне просто так, – говорю я, чтобы закрыть эту тему.
Для нее. И для себя.
– Просто так?
– Просто. На один месяц.
– На три, – поправляет девчонка. – Курс длится три месяца.
