скачать книгу бесплатно
Потому что я не должна поминать бесов при ребенке.
– Это не твое дело!
– Значит, носишь.
Это что, сожаление?
– Я могу повторить…
– Не нужно, – перебивает меня историк. – Тогда тебе действительно понадобится моя помощь. Потому что никто не знает про имани и про их детей столько, сколько я.
Я резко втягиваю воздух и выдыхаю:
– Ты ошибаешься. Во всем.
Нажимаю отбой и для верности выключаю телефон, а потом обхватываю себя руками. На кухне тепло, во всем доме очень тепло, но сейчас у меня мороз по коже.
Потому что уже слишком многие знают о моем положении.
Бесов Хантер!
Мои слова вряд ли его убедят. А ведь он правда знает многое. Он родился таким и изучал вервольфов всю свою сознательную жизнь. И конечно же мог ответить если не на все мои вопросы, то на многие.
Это слишком заманчиво: воспользоваться тем, что он предлагает. Но я не нуждаюсь в ничьей защите или помощи. И уж точно мне не нужны ничьи клятвы, у них слишком большая цена. А в том, что историк назовет свою, я не сомневаюсь. Он прекрасный игрок, поддаваться на его фальшивое участие – себе дороже.
– Мы справимся сами, – говорю я малышу. Не уверена, что он меня слышит – слишком он мал для этого, но мне нравится так думать. Будто нас связывает какое-то особое чутье: он чувствует меня, а я чувствую его. – Хотя почему сами? У тебя еще есть бабушка с дедушкой и тетя Рэбел.
На этой мысли стальные пальцы, будто сжимающие мое сердце, отпускают, мне больше не хочется свернуться клубком и выть от бессилия.
Я всегда справлялась, справлюсь и на этот раз!
Подумав, что сегодня вряд ли напишу еще хоть строчку, закрыла файл с романом и записалась онлайн (ближайшей датой оказался понедельник) к гинекологу. После выпила чашку травяного чая и отправилась спать. Наверное, прошлая ночь, а может, весь этот день вытянули из меня все силы. Я чувствовала себя так, будто в одиночку перетаскала все книги в магазине, заодно и все шкафы передвинула. Поэтому я сбросила одежду на стул и залезла под одеяло, чтобы тут же провалиться в сон.
Мне снился Дэнвер. Таким, каким я его запомнила. Мы неслись по ночной автостраде и ссорились. Я просила его сбавить скорость, но он только сильнее жал на газ. Волк, огромный белый волк, возник в свете фар так внезапно, что я закричала, а Дэн вывернул руль, и резким ударом меня выкинуло через лобовое стекло. Я приготовилась к боли, но ее не последовало – волк подхватил меня и оттащил в сторону. Только оглянувшись, я поняла почему: машина загорелась и вспыхнула костром.
– Там Дэн! – крикнула я. Попыталась рвануться обратно, но нас отбросило взрывом. Взрывом, в эпицентре которого был мой бывший муж. И после которого никому не выжить…
Меня встряхивают, но не лапами, а руками. И я вздрагиваю, выныривая из кошмара. Меня действительно обнимают и прижимают к широкой обнаженной груди.
– Шарлин, тише. Я рядом.
Голос Доминика, глубокий, низкий, стряхивает с меня остатки сна. Как и его объятия.
– Что ты здесь делаешь? – интересуюсь хрипло.
– Ты кричала. Во сне.
Доминик вместе со мной на кровати и обнимает меня так, будто не было его слов про конец сделки. Но они были.
И они ввинчиваются в сознание. Вместе со страхом, что он вот-вот почувствует, поймет, что я ношу его ребенка. Этот страх настолько сильный, что до меня не сразу доходит его вопрос:
– Что тебе снилось?
Я отстраняюсь, вытираю мокрые щеки и холодно отвечаю:
– Это не важно. Не входи ко мне больше. Кричу я или нет. Я всего лишь твоя гостья, которой ты дал клятву. Больше никто.
Во взгляде Доминика вспыхивает что-то звериное. Но спустя мгновение даже оно запечатывается холодом и безразличием, желтое сияние исчезает из его глаз. Вервольф резко поднимается и уходит к себе.
А я поглубже закапываюсь в одеяло и пытаюсь заснуть.
Просыпаюсь я как по будильнику и обнаруживаю, что Доминик свои обещания выполняет – я снова в доме одна. И выполняет не только сегодня, все последующие дни мы с ним почти не пересекаемся. За исключением пятницы, когда я поздно вернулась из магазина и увидела, как он провожает к выходу отца Одри, и случайного столкновения в воскресенье на кухне. Меня это почти радует. Почти, потому что всякий раз при встрече с ним я замираю и ищу в его лице удивление или злость, или хоть какие-нибудь эмоции. Но нахожу только безразличие.
Хотя моя беременность становится для меня все очевиднее.
Теперь я не могу есть по утрам. Совсем. Не могу пить кофе. Малыш все держит под строгим контролем. Стоило однажды нарушить установленные им правила, и пришлось снова запираться в туалете. Зато я съедаю два стейка в день. Один в обед в «Бэйлизе» или в стейк-хаусе «Бычье копыто», второй – уже по возвращении в особняк Доминика.
Понедельник наступает неожиданно, и гинеколог, светловолосая женщина в годах, поздравляет меня с тем, что я и так знаю. У меня будет малыш. Еще у меня прекрасные анализы и токсикоз из-за полной перестройки организма.
На этом, правда, поздравления и заканчиваются. Потому что мне назначают УЗИ. Впрочем, когда я вижу своего малыша на экране, слезы подкатывают к горлу. У него большая голова, и он действительно очень крохотный, но он мой.
Маленький мой.
Но разве он не должен быть меньше?
– Вы утверждаете, что у вас срок не больше трех недель? – уточняет доктор Кимран, водя по моему животу датчиком ультразвука.
– Да, – хмурюсь я. Учитывая наши недолгие отношения с Домиником, забеременеть раньше я просто не могла.
– Очень интересно.
– Что именно?
– Просто по тому, насколько развит плод, я бы сказала, что у вас седьмая-восьмая неделя.
По спине тянет холодом.
– Этого не может быть, – говорю я, вглядываясь в экран. Доктору или себе?
Я не медик, но в школе биологию изучала и знаю, сколько у людей длится беременность. У людей…
Мой догадка чуть ли не подкидывает меня вверх. А у волков?
– Сколько длится беременность у вервольфов? – спрашиваю я.
– Двадцать две недели. Это из-за их звериных генов. Но вы человек.
Я уже в этом не так уверена.
– Я должна о чем-то узнать, прима Брайс? – Доктор Кимран смотрит на меня, как тот ультразвук. Но сначала мне самой нужно во всем разобраться, поэтому я отвечаю:
– Нет, все нормально. Седьмая неделя – это хорошо. Я, наверное, что-то перепутала.
Не знаю, смогла ли я ее убедить или нет, но доктор назначает мне витамины, советует больше отдыхать и максимально исключить стресс.
Исключишь тут! Да мы с ним практически сроднились!
Покинув кабинет, я сворачиваю в нишу (к счастью, Оуэн и его напарник согласились подождать в холле клиники и у меня есть фора), достаю из сумки телефон и набираю номер, по которому пообещала себе больше не звонить.
Хантер отвечает сразу, и даже не пытается шутить. Что тоже к лучшему.
– Мне понадобится твоя помощь, – говорю без предисловия. – Но учти, никаких условий!
– Я обещал, что на этот раз все будет честно.
– Хорошо.
Я все еще сомневаюсь, верить мне ему или нет, о доверии вовсе речи не идет. Но какие у меня варианты? Перелопатить все книги о вервольфах в магазине? Да у меня почти каждая о вервольфах! Поискать в Сети? Там, пожалуй, можно найти все что угодно. Про волков, но не про имани. До знакомства с Хантером я о таком даже не слышала. Имани и их дети не существуют ни для людей, ни для вервольфов. Но они существуют: я и Хантер прямое тому доказательство.
– Что ты хочешь знать? – спрашивает историк.
– У меня много вопросов.
– Я мог бы предложить встретиться, но твои телохранители вряд ли подпустят меня к тебе ближе чем на километр.
– Я все равно не собираюсь с тобой встречаться, – осаживаю его. – Мы будем общаться исключительно по телефону.
– Вервольфы слышат и телефонные разговоры, а тебя все время охраняют.
– Не все время, – говорю я и прикусываю язык.
Ну и чего, спрашивается, я с ним разоткровенничалась? Он мне не друг. Просто источник ценной информации.
– Я не собираюсь хранить в тайне то, что ты мне расскажешь, – исправляю ситуацию.
– Пойдет, – подозрительно легко соглашается Хантер. – Набери меня, когда сможешь разговаривать, и я отвечу на любой твой вопрос. Искренне и без условий.
Я и так задержалась, поэтому нажимаю отбой и возвращаюсь к Оуэну. Мой главный телохранитель сканирует меня взглядом, но ничего не говорит, а я чувствую себя странно, ведь только что разговаривала с врагом и соперником Доминика. В голову приходит не менее странная мысль: правильно ли я поступаю? Но я прогоняю ее прочь. Мне нужно все узнать, ради нашего с малышом будущего. Ведь, по словам Хантера, с детьми имани не все так просто. Я сама в этом убедилась на сегодняшнем приеме у доктора.
Рабочий день проходит как обычно, не считая того, что я все время думаю о разговоре с Хантером, и того, что мою беременность обычной не назовешь. Хотя бы потому, что она развивается слишком быстро. Поэтому я иногда путаю заказы и книги. К счастью, Рэбел все вовремя исправляет и не задает вопросов. За что я благодарна ей вдвойне.
Время в автомобиле до особняка тоже растягивается, и мне хочется, чтобы водитель ехал быстрее, но, естественно, я тороплю его только в собственных мыслях. И даже забываю попрощаться с Оуэном, настолько спешу остаться одна.
Вот только в холле я натыкаюсь на Доминика.
Он спускается по лестнице, ведущей на второй этаж. Без пиджака, в брюках и светлой рубашке, босиком. Такого Доминика можно смело назвать домашним, если зверю вообще подходит этот эпитет.
– Здравствуй, Шарлин.
Только он так произносит мое имя – глубоко, рычаще, что даже сейчас его голос будто теплом прокатывается по моему телу. Я по-прежнему на него реагирую, отзываюсь, несмотря на то что не должна. Не хочу отзываться!
Я застываю на пороге, потому что появление Доминика полностью рушит мои планы сразу же набрать Хантера. Почему из всех дней он решил остаться дома именно сегодня?! Или не решил?
– Привет, – киваю я. – Ты сегодня дома?
– Да.
Если и существовала крохотная возможность, что Доминик еще куда-нибудь уедет, то она только что испарилась. Поэтому я перестаю изображать перепуганного зайца и иду к нему навстречу. Кто же виноват в том, что это единственная лестница на второй этаж?
– Тогда постараюсь не выходить из своей комнаты, чтобы тебе не мешать.
– В моем доме ты можешь делать все, что захочешь, Шарлин. – Доминик останавливается посредине лестницы и прямо у меня на пути. Она достаточно широкая, чтобы его обойти, но что-то мне подсказывает, что просто обойти его не получится.
– Скажу по-другому: мы не будем мешать друг другу, если разойдемся по разным комнатам.
Наверное, сейчас мы выглядим как семейная пара на грани развода. Они давно охладели друг к другу и уже даже не ссорятся, а просто вынуждены делить общий дом, пока не подписали бумаги. Я едва не смеюсь. Какой же бред лезет в голову! Мы не семейная пара.
Мы вообще не пара.
– Оуэн передал мне, что ты была сегодня в больнице. Почему?
На то, что моя охрана будет держать рот на замке, я даже не надеялась, но к тому, что альфа устроит мне допрос, не готова.
– Доминик, мы же вроде договорились, что ты меня защищаешь, и на этом все. Я должна докладывать тебе обо всем, что происходит в моей жизни?
– О том, что касается твоей безопасности и здоровья – да.
Он спускается еще на одну ступеньку и нависает надо мной.
Альфа слишком близко. Настолько близко, что я чувствую его аромат – сильный, мужской, манящий, и ловлю себя на мысли, что хочется податься вперед, провести ладонями по мужской груди, прижаться к Доминику. Руками. Губами. Все мое тело будто превращается в оголенный нерв, жаждущий его близости. Прямо здесь, на лестнице. До сорванного голоса, до сбившегося дыхания. Это звериное желание наброситься на него такое сильное, что именно это меня и спасает от необдуманных поступков. Осознание, что я собиралась сделать, выдергивает меня в реальность. Осознание и страх, что только что практически утратила контроль.
В глазах Доминика гаснет тот же алчный огонь, который я успела ощутить на себе. Это сделал он? Заставил меня почувствовать себя ненасытной самкой, желающей спариваться. Венера говорила про голос альфы, а что насчет взгляда?
Я облизываю пересохшие губы и сжимаю кулаки, чтобы не выдать дрожь, от которой до сих пор меня всю колотит. Мне нельзя волноваться. Малышу это не на пользу.
– Не делай так больше, – приказываю я. Мой голос тоже дрожит, но это вполне можно списать на раздражение.
– Как?
– Как ты делаешь!
– Я всего лишь спросил тебя про визит к доктору.
– Ты разве не знаешь, что с моим здоровьем?
– Это конфиденциальная информация, поэтому для начала я решил все уточнить у тебя.
Желание никуда не исчезло, но я понемногу превращала его в здоровую злость.
