Секреты нашего двора

скачать книгу бесплатно


– Так вот почему ты за мной тайком увязался, – не обращая на них внимания, говорю брату. – Ну сколько раз тебе повторять, что папина деревня Тимошкино далеко отсюда?!

– Но ты ж сам так и сказал сегодня утром, что идёшь далеко, – упрямится Серый, – в деревню, где война была.

– Говорил!.. – моргаю обескураженно. – Но я ж не сказал, что это «далеко» – именно папина деревня. Пойми ты уже, наконец, что Илики – это не Тимошкино. Туда не просто далеко, а очень далеко, далеко-далече, пешком не дойти.

– Хм, – неопределённо мычит брат.

– И нет здесь никакого танка! – злюсь я.

– Нет, есть!.. – упрямится он.

– Та-ак!.. – перебивает нас Шурик. – П-пока птица в небе, нам спешить некуда.

– П-правильно, п-предсказатель, – шутит Тарас и, подавая пример, первым спрыгивает обратно в траншею.

– И что это значит? – недоумеваю, глядя на него и друзей.

– А это значит, – хором хохоча, валятся в траву Шурик и Толстый, – давай, рассказывай!

– Рас-ска-зы-вай, – хитро тянет Серый, предварительно спрятавшись за Вавку.

– Да что рассказывать?! – возмущаюсь, садясь рядом с ними. – Папин случАй к Иликам никакого отношения не имеет. Это просто случайность, что Серый именно так решил. Хо-тя-я, если вдуматься…

– Вот именно, – серьёзно, назидательно говорит Толстый. – Ты нас сюда притащил. Сами мы про Илики и слыхом не слыхивали, и знать не знали, пока тебе не пришло в голову открыть экспедицию по местам боевой славы. И, вообще, сколько раз повторять: «…Всё случайное – не случайно»!

– Рассказывай, – заключает Вавка, усаживаясь рядом со мной.

– Ну что ж, – обречённо вздыхаю я. – Слушайте, раз так! Но сразу предупреждаю, что ни про какой такой танк здесь, на Иликах, я ничего не слышал. Об этом – пожалуйте к моему братишке-упрямцу, – ворчу по инерции, вспоминая тысячу раз переслушанный с раннего детства случАй отца. – Вот же придумал себе, мол, прячу тут от него танк! – неожиданно для себя я ощущаю взявшуюся вдруг, из ниоткуда, невидимую связующую нить пространства и… времени. И – начинаю сказ: – …Когда-то давно, кажется, батя говорил, осенью 1943 года, глубоко в тылу врага в глухой, всего-то на полтора десятка дворов, деревушке Тимошкино, расположенной где-то под Новоржевом на Псковщине, несмотря ни на что теплилась ещё русская душа. Люди выращивали рожь, картофель, капусту, держали коз да кур, собирали лесные дары и… растили детей.

Фашисты и полицаи, бывало, заезжали сюда летом, для сбора продуктов. Но слухами земля русская быстрей полнится, чем двигаются иноземные гады по псковскому бездорожью. Захудалая дальняя деревушка не сильно-то интересовала их, к тому ж вокруг – леса глухие, болота топкие, мало ли… что.

Несмотря на то что Петьке с Мишкой, закадычным друзьям, в ту пору шёл всего-то седьмой годок, они – первые парни на деревне, не считая безногого инвалида Матвейки да древнего деда Ивана Степановича.

Эх, неплохо им тут, в деревушке, хорошо даже – одни бабы да девки кругом, всё лучшее – им: ничто не возбраняется, ничто не запрещается. Никто не мешает царствовать и… своевольничать!

Вокруг деревни на склонах высоких холмов – бескрайние леса с бесконечным множеством малых озёр и болот в низинах. Все «стежки да дорожки» в них – родные, знакомые. А дорог в деревню и вовсе нет, не осталось, заросли. Да и к чему они? По ним на скрипучих телегах теперь приходит лишь злодейка-война, которая мужиков забрала, урожай, скотину.

Впрочем, «пришлых» давно в деревне не было.

Хорошо. Тихо. Даже славно, словно бы и нет никакой войны. А особенно хорошо тут осенью, когда урожай весь собран, скотина сыта, выводок подрос, дрова на зиму заготовлены. В общем, все дела переделаны. Лежи себе теперь на тёплой печи в полдома, мамкины сказки слушай, да за девками старшими втихаря из своего укромного уголка подсматривай, да их подслушивай. Только вот беда: не сидится малЫм дома, уж больно дни хороши: тепло, сухо, безветренно. Эх! Страсть как в лес по грибы охота! Да и идти-то недалече: вон он, лес-батюшка, прямо за садом виднеется.

Ну отчего ж не пустить-то? Седьмой год – серьёзный возраст, одно слово – мужички! Не то что теперь: за мальцов до шестнадцати лет, а то и дольше, держат.

А в лесу-то как здорово: и грибов, и ягод, как на грех, высыпало видимо-невидимо! Вот и увлеклись пацанята, далеко зашли, за самый высокий холм забрались, куда даже со старшими сёстрами своими никогда не ходили. И тут…

Нет-нет, ничего такого не случилось. Никуда мальчишки не провалились, не закатились, никого не повстречали и даже не потерялись в местах незнакомых да дальних. Это теперь современные детишки без понимания да без согласия с окружающим миром живут, вот и влезают куда ни попадя, в самые разные истории. Могут и потеряться сдуру в городе или вот даже в лесу обыкновенном, со зверьём или «духом» лесным языка общего не найти. А тогда дети лучше, чем взрослые, жизнь понимали, по правилам Её, что ли, жили.

…Наткнулись они всего-навсего лишь на танк.

Да-да, самый что ни на есть боевой настоящий советский танк, только с перебитой левой гусеницей. Видать, давно, ещё в сорок первом, при отступлении застрял он здесь, в воронке посреди высокого холма. Открытый люк его поржавел, сквозь размотанную гусеницу проросла трава. Корпус засыпало старыми листьями и ветками, да так, что и не сразу заметишь его.

Петька с Мишкой, недолго думая, сразу же запрыгнули внутрь боевой колесницы…

Ничего-то им не страшно! А и правда: чего бояться-то?! Всё вокруг – это их владения.

…Внутри – пусто. Никого, к счастью, нет. Люди, значит, спаслись!..

Впрочем, про то они и думать не думали. Всё вокруг хорошо, ладно, спокойно – вот и нечего о плохом думать. Ничто не должно омрачать радости жизни, когда тебе нет и семи!

…Ах, сколько здесь рычагов, педалей, переключателей, кнопок, ручек.

Здорово!

И всё-то надо потрогать, попробовать, дёрнуть… Просто беда! Чуть не передрались по пустякам, как вдруг…

…Машину подбросило от мощного удара!

Танк, бедолага, даже на левый бок накренился от неожиданного выстрела пушки, развернутой в противоположную от подбитой гусеницы сторону.

Мишка, младший из пацанов, от страха бросился на грудь Петьке. А тот, в свою очередь, после нескольких ударов головой о многочисленные выступы свернулся вокруг него калачиком, обхватив руками, и замер, словно умер. Сознание пацанов надолго покинуло опасное место, улетев вместе со снарядом в неизвестные дали.

Звуковая контузия, надо сказать, штука малоприятная. Но всё-таки она не смертельная, да и лечится просто – временем.

Как они вылезли из танка? Когда добрались до деревни? Куда подевались их полные грибов лукошки? А главное – почему утром они оказались на одном чердаке в доме Петьки? Никто из них даже спустя годы так этого и не вспомнил.

Ночью прошёл сильный дождь. Спасибо ему и… Ещё раз спасибо ему – за то, что прошёл и что был очень сильный.

Утром в деревню нагрянули полицаи. Долго шарили по избам, вынюхивая да выспрашивая у деревенских о происшедшем. Неожиданно оглохшие и онемевшие мальчишки не вызвали подозрения ни у них, ни даже у мамки и старших сестриц. Одинокий выстрел из орудия танка одинаково напугал всех. Всё-таки война не часто заглядывала сюда. А эхо того взрыва разлетелось на многие-многие километры, расшевелив непроглядное безвременье, царившее в то время на Псковщине везде и всюду.

Дед Степанович по секрету поведал односельчанам, что всю ночь на горизонте за дальним холмом полыхало зарево. Случайный выстрел, похоже, точнёхонько угодил в топливные склады фашистов, нанеся им огромный ущерб. Все леса и деревни были прочёсаны ими с собаками, но, кажется, кроме самого подбитого танка ничего интересного не нашлось. А корзинки с грибами, брошенные мальцами у грозной машины, чудесным образом исчезли вовсе…

Мы с батькой были там, в Тимошкино, пару лет назад.

Танк совсем поржавел. А дед Иван Степанович ещё жив, не ходит только… почти. Сидит на завалинке у дома с соломенной крышей да поглядывает по сторонам. Ничего-то он не забыл, помнит и тот памятный выстрел. Оказывается, это он корзинки мальчишек у танка нашёл и, обо всём догадавшись, в озеро закинул – с глаз подальше! Затем по их следу прошёл, убрав оставленные пацанятами следы. А уж с сильным дождём сам Всевышний после постарался.

Слух у Петьки с Мишкой восстановился лишь через неделю, а вместе с ним вернулась и речь. Но с чердака они спустились нескоро – зимой, на Святки, когда девчонки в старой бане гадать собрались…

– …Впрочем, к танку этот случАй отношения не имеет, – переведя дыхание, заканчиваю я свой рассказ.

– Да-а, – первым оживает Шурик, – пожалуй, появление твоего брата в нашей экспедиции действительно не случайно, – и, повернувшись к Толстому: – Как там у тебя про случайности?

– Случайное не случайно! – вместо Толстого выпаливает скороговоркой Вавка и хохочет.

– И что? – басит Тарас.

– А то-о, что я здесь – не слу-чай-но, – по слогам пищит уже из-за моей спины Серый. – Я – тоже зна-аме-ение!

– Вот именно, – серьёзно подтверждает Шурик.

– А значит?.. – вступает Толстый.

– А значит, – потрепав по голове брата, подытоживаю я, – на Иликах тоже должен быть танк!

– Ищем! – первым восклицает Вавка.

– Ищем, – хором соглашаются Тарас и Толстый.

– И немедленно! – с опаской глянув вверх, подтверждает Шурик и первым ныряет в заросли старой траншеи.

Мы все: Серый, я, Тарас, Толстый и Вавка, не задумываясь, ныряем в образовавшуюся нору вслед за ним. Трава в траншее высокая, негустая, пряно пахнущая, преимущественно полынь. Земля – сухая, твёрдая, без камней и колдобин, ползти по ней нетрудно, удобно. Продвигаемся по дну глубокой канавы быстро, хотя и без спешки. Приобретённый опыт подсказывает: торопиться не надо. И птица, нет-нет да и покрикивающая в небе, если что, напомнит про это.

Путь по извилистому лабиринту кажется бесконечным. Зато мы, видимо, далеко уходим от опасного участка. К тому же сверху нас точно не видно вредной птице. Ястреб отстаёт, исчезает. Во всяком случае, спустя десять минут мы его уже не видим и не слышим. Мы расслабляемся, движения становятся размеренными, спокойными. И тут – что за чудо! – траншея неожиданно выбрасывает нас… к подножию холма, откуда мы всего-то час назад штурмовали эту возвышенность. Лишь чуть-чуть левее от старой заросшей дороги, метрах в ста за памятной стелой, к которой мы возлагали цветы.

Странно, а нам казалось, что ползём в противоположную сторону!..

– Ни-че-го себе! – вдруг выдыхает Шурик, выпадая из траншеи на солнечный склон холма.

– Я же го-во-рил! – выползая почти сразу за ним наружу, рвёт бесконечное стрекотание кузнечиков Серый.

– Этого не может быть! – не верю я своим глазам.

– Да ну-у, – разочаровано тянет Тарас, появляясь за мной на склоне, – это вовсе не танк.

– Конечно, не танк! – едва высунув голову, подтверждает всезнайка Толстый. – Во всяком случае, это не Т-34.

– Это – самоходка! – приходит в себя Шурик.

– Какая ещё самоходка? – последним подаёт голос Вавка, замкнув наш поэтапный выход на свет божий.

– САУ-100, – поясняю и расшифровываю: – Самоходная артиллерийская установка со стомиллиметровой пушкой! Ну, та самая, что в фильме… «На войне как на войне», кажется.

Откуда она здесь?

Бог весть! Может, и вправду – с войны?..

– Моя! – вдруг несётся над нами и над склоном неистовый вопль Тараса, первым стартующего к удивительной находке. – Моя-я, любая-я… С войны! Нет! Неважно-о-о!..

Всё!

Думать некогда. Да и что тут думать-то? Пусть думают… девчонки!

Мы – «…всем по семь-восемь всем…», точней – за десять! – несёмся сломя голову, наперегонки, по залитому солнцем холму, на встречу с боевой легендарной машиной. Впереди всех чудом оказывается мой младший братишка, успевший на ровном спуске обогнать и меня, и Амбала. Серый здорово бегает, догнать его даже мне совсем непросто!.. До сих пор он, кстати, бегает быстрее меня. Хотя, в отличие от меня, он и весит-то сейчас уже глубоко за центнер…

Ну и правда, о чём тут можно думать?

Не о чем!

Мы просто несёмся вниз и кричим…

Кстати, а что мы кричим? Впрочем, и так ясно: то, что кричат во все времена и все мальчишки нашей «огромной и необъятной» – «Ура-а-а-а!», конечно!

И мы – счастливы!!! Бог ты мой, как мы в этот миг счастливы!!!

Тарас очень старается, но в нашу самоходку запрыгивает всё-таки вторым. За ним – Шурик, успевший обогнать меня. А мы с Вавкой и Толстым, замкнув штурм, падаем практически одновременно на открытый люк самоходки и бодаем друг друга лбами, каждый пытаясь первым просунуть голову вовнутрь. Но там места уже больше нет, можно даже не стараться! Максимально, что нам остаётся, только всунуть туда руки.

– Дай мне-е, – слышу нытьё моего Серого, – покрути-и-ить.

– Не лезь, малец, – истерит Тарас, – поперёк старших!

– Амбал!.. Стой!.. Не тронь! – вопит Шурик. – Вдруг и тут заряжено?! Оглохнем напрочь… все!

– Сам не тронь! Моё-о-о!

– Тарас, ты опя-ать? – хватаем его за руки и мы с Вавкой, просунув-таки внутрь головы через относительно небольшой люк.

– Куда-а-а, вперёд батьки?! – неистовствует тот.

От чувствительной возни внутри и наших подёргиваний снаружи у вертикально стоящей бронированной крышки люка срывается стопор. Он чувствительно – хорошо, не большой размах! – хлопает нам с Вавкой по затылкам. В глазах – искры, разноцветный фейерверк. На мгновение ослабев, мы выпускам из рук разбуянившегося Амбала. Воспользовавшись моментом, тот хватается за первый попавшийся ему выступ орудия и что есть сил тянет к себе.

Хрум! – слышим отчётливо. И Тарас парализованно столбенеет, замирает на месте.

Глядя в его расширенные зрачки, замираем и мы.

Всё вокруг, как и при падении в ястребиную воронку, кажется, останавливается, успокаивается, отстраняется, уходит на задний план, становится неважным. И этот танк, и борьба за первенство владеть им, и даже мысль о возможном выстреле пушки. Всё наше внимание устремляется лишь к ним, расширенным от ужаса глазам друга – Серёжки Тарасенкова, нашего добродушного Тараса, гиганта Амбала.