Чёрный гость. Часть 2

скачать книгу бесплатно

Чёрный гость. Часть 2
Екатерина Евгеньевна Бякова

Эта история является продолжением книги "Чёрный гость. Часть первая." Поиски недостающих предметов от роскошного сервиза приводят героиню в дом странноватого травника, которого она принимает за владельца оставшихся предметов.Но травник вынужден открыть ей некую тайну. Владелец сервиза – не простой человек. И этот красивый сервиз – артефакт, сохраняющий в себе древние силы. В этой книге главная героиня побывает на Чёрном роднике, смоет его водой всё наносное и откроет свою истинную суть. Её ждет путешествие в прошлое и будущее, горы, белый каменный мост. Её ждёт встреча с пришельцами из нижнего мира, а старая деревенская ведьма приоткроет её секреты колдовства. Ей придётся столкнуться с жестокостью деревенских жителей, испытать на себе силу травяных настоев старого аптекаря. Встречу с Будущим и Прошлым она будет искать в горах. И помогать её будет душа умершей Хранительницы, после смерти воплотившейся в зверя.

Екатерина Бякова

Чёрный гость. Часть 2

Глава 12

Мне стало совсем тоскливо, было невыносимо присутствие постороннего мне человека, и я попросила таксиста остановить. До села немного, может, километра четыре, самое большее-пять. Мне захотелось пройтись, чтобы стряхнуть с себя липкий полумрак палаты Збыслова, его слов, всё это настроение, навеянное соприкосновением с загадками древности, всей этой деревенской магией, которая временами, не скрою, вселяла и ужас, и тоску, как теперь. Я не знала, что со мной происходит. Мне хотелось упасть в траву и кататься по ней, пока не отступит то состояние души, когда ощущаешь её издёрганной и изъеденной. “ Кошки скребут на душе: “так говорят в народе. У меня же на душе скребли совсем не кошки, а гигантские львы и тигры.

Я расплатилась с водителем и пошла вдоль трассы дальше вперёд; искать подходящее место-тропинку или лесенку, чтобы спуститься с асфальта и ощутить под ногами землю и траву. Мне казалось, что это меня успокоит, даст равновесия моему душевному состоянию. Придаст уверенности. И впрямь, было лучше прогуляться. Чистый горный воздух и легкий освежающий ветер обволакивали меня своими потоками, выветривая из размышлений мрак. Как же хорошо подставлять ветру своё лицо и отдавать его порывам все свои тревоги. Какое же это счастье-просто глубоко вдыхать чистый струящийся поток воздуха, напоённого запахами влажной земли, зацветающих трав и деревьев, несущего освежающий шлейф мельчайших частиц воды с горных потоков. Я нашла каменистую тропку и сбежала по ней вниз по небольшому склону. Впереди, вдоль дороги реденькие группки деревьев. Чем дальше, тем хоровод ясеней и чёрной ольхи становился плотнее и переходил уже в лес, который тянулся вдоль холмистых предгорий. Сразу за лесом и находится село Старая Кремна. Самая широкая тропа должна была вывести меня на село. Заблудиться здесь невозможно, в ширину лес не больше двух километров. Ну поплутаешь чуть-чуть, всё равно выйдешь на деревни. Так я думала, шагая по самой широкой тропе. Где-то через километр узнала поворот на деревню, в которую Милош возит молоко. Там большая сыроварня, делают вкуснейший сыр. Захотелось завернуть туда, купить сыр. Я на настроении свернула. Где-то через полчаса хода я поняла, что заблудилась, потому что широкая тропа вдруг оборвалась, упёршись в небольшую светлую полянку, заросшую чистотелом и ежевикой. Как же так! Я всё узнала и сориентировалась правильно и, шла правильно, никуда не сворачивала. Неправильно я сделала только одно: когда входила в лес – не задобрила лесного духа монеткой. Да ещё и над Милошем сегодня утром потешалась тихомолком. И чёрт меня дернул завернуть на сыроварню. “ Вот и нечего было бродить в малознакомой местности, да ещё и за границей: “-запоздало моё здравомыслие. Я решила, что осмотрю полянку и пойду назад. Такое умиротворение было разлито вокруг. Могучие вековые дубы сторожили этот солнечный кружок. Пахло их сопрелыми с осени желудями и листьями. В прогалы между деревьями вливались лучи солнца, щебетали какие-то птицы мелодичными голосами, белки шныряли по стволам, проявляя любопытство: что это за зверь такой в серебристой шубке пожаловал к ним. Про кабанов я как-то и не подумала тогда. Благо же и не встретила их. Мне захотелось посмотреть, есть ли здесь сморчки. И я пошла обходить полянку, поглядывая у деревьев, в прогалах между выступающих корней группки смешных необычных шляпок. Грибов я не нашла, зато на противоположной стороне поляны среди зарослей чистотела обнаружила, притаившийся в буйной растительности, небольшой родник. Он был незаметен, пока я не подошла ближе. Маленькое лесное озерцо с чёрной водой было обложено камнями. Кто это сделал: люди или природа-понять было невозможно. Родник давал начало ручью. Ручеёк был полноводным, и не широким своим потоком пробил себе ложбинку, размыв почву. От него так и тянуло свежестью чистой воды и радостью жизни. Я не устояла, поплескалась в нём руками от души. Попить из него я, конечно, не рискнула, но с удовольствием ополоснула лицо его холодной прозрачной водой. Уходить с родника не хотелось и я смотрелась в его гладь, низко наклонясь над водой, брызгала, плескала водой. Словом, потешалась, пока не застыли руки. Я ещё немного посидела на большом камне, отогревая кисти рук в карманах. В последний раз вымыла лицо родниковой водой, пригладила волосы мокрой рукой. На сердце было легко. Я пружинисто поднялась и направилась в обратный путь, рассчитывая по дороге в уме примерное время, которое займёт моё пешее путешествие. К роднику я шла минут тридцать. Ну и обратно значит тоже столько же времени займёт дорога. Потом, где-то час идти по лесу до села. Но обратная дорога от родника к основной тропе была изумительно коротка. Уже минут через пять я была на перекрестке. Мне так было легко и хорошо после знакомства с лесным родником, что я забыла испугаться от того, что обратный путь оказался гораздо короче. Просто удивилась. И только поправила пояс-оберег, который подарила Ружена. Я его и не снимала с себя, он всегда перетягивал мою талию. Повернула налево и потопала по самой широкой лесной дороге, где были видны следы колёс телеги и копыт лошади. Минут через десять меня догнал на своей телеге Милош. Он остановил возле меня свою огромную серую лошадь и напустился на меня, не здороваясь:

–Чего ты тут одна?! Ходишь, бродишь?! Садись, туристка! -сердито, с сердцем крикнул он мне. Я молча залезла в телегу, радуясь, что уже скоро будем в селе. Есть уже хотелось просто зверски и пить тоже. Я вспомнила про родник:

–Господин Милош, скажите, а вот здесь недалеко есть родник, такой… небольшой, с черной водой. На полянке с дубами. Его воду можно пить? -вопрос мой был самый простой и невинный, но Милош просто подскочил на своей скамеечке:

–Ты видела родник??! Здесь? Недалеко? – он остановил коня и развернулся ко мне, обезумевшим взором вцепляясь в моё лицо. Честное слово, других определений его взгляду до сих пор просто не нахожу. Он просто вытаращил на меня глаза, поддавшись минутному натиску ужаса и недоумения вперемешку. Что тому было причиной, знать я не могла, а вдаваться в объяснения Милош, как и все остальные жители села, с которыми я успела познакомиться, не спешил. “Все как будто сторожат свои секреты: “мелькнула у меня мысль. “ Наверное, тайн тут будет предостаточно. Просто за каждым деревом, камнем и словом. Ну и местечко. “ Я продолжала разглядывать его перепуганное лицо, склонив голову и взяв дурашливый ребячливый тон, отвечала:

–Видела, дядя Милош. И вода там чёрная пречёрная. А наберёшь в горсть – прозрачная! У него есть название? – продолжала я болтать, снова в душе потешаясь испугом Милоша. Он был просто презабавен в этот момент.

– Есть название. Так и зовут… Чёрный родник, – коротко ответил он, отойдя от своего испуга. Он бодро тронул лошадь вожжами и мы мягко покатили по колее, заросшей мелкой зеленой травкой. Немного погодя, как будто опомнившись, Милош поспешно и нервно пустил лошадь мелкой рысью, и мимо замелькало мелколесье с густым кустарником у дороги, а в просветах крон высоких буков бежали по голубому небу легкие белые облака. Милош больше не разговаривал и не оборачивался ко мне всю дорогу, только бормотал что то, и я отчетливо слышала сербское слово: “Вештица, вештица…:” повторял он, подгоняя своего коня, сгорбив спину и подняв плечи, надвинув свой картуз на глаза, как будто пытался спрятаться от чего-то за большим лакированным козырьком. Меньше, чем через полчаса мы были уже у дома лекаря. Едва я спрыгнула с телеги, Милош стегнул лошадь. Деревенский трудяга зафыркал, встряхнул гривой и легко понёс телегу с погромыхивающими пустыми флягами и одним седоком прочь.

Вацлав спал в кресле на веранде, прикрыв колени пушистым шерстяным пледом в бежевую и коричневую клетку. Очки он уронил себе на колени. Тишину во дворе нарушал только шорох ветра в саду, играющего молодыми листьями и ветвями деревьев. Я хотела проскользнуть в дом мимо травника, но он проснулся.

–Как Збыслав?-были его первые слова, как только он открыл глаза.

–Нормально. Только слабый очень. Быстро устаёт, – ответила я, уже держась за ручку двери. Так не терпелось выпить хотя бы чашечку чая с булочкой или сырником. Утро оказалось насыщенным на события и истощило меня. Вацлав заметил моё настроение и поднимаясь с кресла, сказал:

–Пойдемте, госпожа Катерина, пообедаем. И вы всё мне подробно расскажете. Да… Всё подробно! Ружена приготовила цыплёнка и овощи. А я заварю вам бодрящий чай с травами.

Пока мы обедали, я рассказала травнику, что Збыслав просит какой-то особенный сбор лекарственных трав, обладающих невероятной исцеляющей силой. Упомянула я и про 1927 год.

–Збыслав сказал, что вы должны помнить об этом. Ещё он говорил про гору, – подытожила я, стараясь не думать о том, что речь идёт о событии, которое произошло почти сто лет назад и что я сейчас общаюсь с его участниками. Как будто, это самое обычное дело, помнить то, что ты делал девяносто шесть лет назад во время сбора каких-то там трав на какой-то горе. Но пройдёт совсем, совсем немного времени и я и впрямь буду относиться к подобным вещам легко и спокойно, не пугаясь и не удивляясь ничему. Как к самым простым и обыденным явлениям. Про Чёрный родник и про разговор Збыслав, который касался непосредственно меня и сервиза я не помянула ни единым словом.

–В 1927 году, говоришь? -вполголоса бормотал травник.

–Да, он так сказал, – подтвердила я.

–Мне придётся поднимать свои записи…Вот что…Ваша помощь, госпожа Катерина, снова будет просто бесценна! Не откажите старику. Нужно будет найти и просмотреть все записи за 1927 год…Я помню., делал их очень аккуратно…-наконец определился травник.

–Хорошо,– согласилась я, – когда же вы, господин Вацлав, думаете приступить? – в моем понимании приступать нужно было немедленно. Хранитель рассчитывал на целебную силу этих трав. Вацлав высказал такое же мнение, и после обеда мы незамедлительно занялись разборкой бумаг.

Всю свою основную библиотеку и записи в том числе, Вацлав хранил на втором этаже, в комнате, прямо над моей спальней. Обстановка этой комнаты напоминала библиотеку и кабинет одновременно. Деревянные шкафы без стекол вдоль стен, заставленные пыльными книгами сверху донизу составляли основное убранство. Две банкетки, обтянутые зелёным бархатом, резной деревянный письменный стол и большое чёрное кожаное кресло на ножках привносили в обстановку налёт роскоши. Но гардины с тяжёлыми шторами были сняты и устроены на стопках книг, лежащих на полу. А пропыленные окна пускали мутный желтовато-серый свет. Большие амбарные тетради лежали в двух деревянных сундуках, которые я сначала и не заметила, так как они стояли за столом между креслом и шкафом. Вацлав выволок их на середину комнаты, поднимая пыль. Мы пододвинули к сундукам банкетки и уселись просматривать тетради. Кроме тетрадей в сундуках ещё лежали папки с отдельными листами бумаги разных форматов и качества. Видимо записи, которые травник делал наспех, на том, что было под рукой. Вся бумага пожелтела от времени. Кое – где обкрошились уголки листов и побледнели чернила. Записи, сделанные карандашом, вообще разобрать было невозможно. Всё это нужно было просмотреть, ориентируясь на весну-лето 1927 года по датам. Послеполуденное солнце било в окна, а мы с Вацлавом шуршали листами, осторожно перелистывая страницы и вчитываясь в даты и пояснения к ним. Я фотографировала записи и переводила с помощью интернета. Вацлав читал свои опусы, кое-где надолго задерживаясь на страницах. Воспоминания так поглотили его, что он на мои вопросы или не отвечал, или ограничивался “угу” и “ага”. Он перенесся в прошлое, поглощенный прочтением, не обращая внимания ни на меня, ни на бег времени. Я уже разобрала одну стопку тетрадей и начала просматривать папку с отдельными листками, когда закатное солнце зарделось красным и в такой же красный окрасило облака на горизонте. Света было уже недостаточно, глаза мои утомились. Приходилось напрягать своё зрение, чтобы разобрать дату на бумаге, в уголках глаз где-то сбоку метались неясные тени и всполохи зелёного и жёлтого света. Подняв глаза от листов с записями, чтобы дать им отдых, я оторопела от открытия, что тени и всполохи – это вовсе не явления в уставших глазах! Тени и видения метались и плавали по воздуху комнаты над полом, за спиной травника и за моей спиной, держась темных углов библиотеки! Я застыла, не в силах пошевелиться и смотрела на эти картины в воздухе как какую-нибудь пьесу в театре. Я боялась вздохнуть и пошевелиться, наблюдая за их движением и сменой. Откуда-то с полу от окна взметнулось облако мутной мглы и пролетело за спиной травника, таща за собой толпу цветных облачков. Облачка остановились, стали набирать цвет и обретать формы. И вот проступил кусочек зелёного луга, густо заросшего травами и залитого солнцем. Можно даже было разобрать цветущие травы. На лугу выступили фигуры людей – это молодежь: два парня и девушка, в деревенской одежде. Они смеются и бегают по траве, а я в восторге и ужасе неизвестного сижу на банкетке и пытаюсь понять, что же это такое. Вот луг бледнеет, и эта картинка тает, а следом тут же появляются из тумана другое видение. Полутёмная комната освещена только лампой, что-то вроде керосинки. Темная фигура человека, склонившегося над книгой. Вот он поднимает своё лицо, и я узнаю Вацлава, только он гораздо моложе, чем теперь. Одна секунда и всё исчезает, оставив тающее облако темного тумана. Вдруг у плеча травника ярко зеленый всполох прочеркнул молнией полумрак комнаты. Снова проступает картинка. Теперь над головой, ничего не подозревающего травника, проявилась огромная стеклянная колба, которая нагревается на спиртовке и в её пузыре закипает светло зелёная жидкость. Я не отрываясь смотрю на эту смену видений. С трудом овладев собой, перевожу взгляд на Вацлава. Он увлечён чтением и ничего не видит, не чувствует., плавает в своих мыслях. Значит, эти видения в полутёмной комнате доступны только мне, травник их не видит, не чувствует. Отчётливо понимаю, что эти движущиеся картинки в воздухе имеют прямое отношение к лекарю. Я видела на лугу его и Бажану, и Збыслава. Но что это? Увидеть прошлое так явственно, так близко… Или это мне удалось увидеть мысли и воспоминания травника? Все вопросы я могу задать только Хранителю… Все берегут свои секреты от посторонних. И мне не стоило много выкладывать лекарю. Я менялась. Перемены эти и пугали, и вызывали восторг. Восторг, которого я раньше никогда не знала. А ещё бесконечное любопытство, которое толкало и подстрекало заглянуть во все эти тайны и узнать их подлинную суть.

Видения постепенно отступали, таяли и рассеивались лёгким дымом, взлетавшим к потолку комнаты. Травник оживлённо перелистывал тетрадь, уже не заботясь о сохранности страниц и, по-прежнему, ничего не замечал вокруг себя.

Глава 13

–Вот, вот… Вот! Нашлось… Но это же июнь 1927. Это же июнь… Сейчас апрель…– ничего не возможно было чётко понять из слов лекаря, произносимых им вполголоса, сбивчиво. Только то, что, наконец, что-то нужное нашлось. Он поднял от тетради глаза, очки соскользнули. Травник смотрел на меня в упор, и, казалось, сквозь меня. Как будто я стеклянная стенка или что-то такое, не представляющее из себя никакой физической преграды. Я ждала, когда он выйдет из своего забытья, в которое его погрузили воспоминания столетней давности. Наконец, он стряхнул с себя гнёт пролистанных лет и вновь пережитого столетия, и бодро объявил мне:

–Катерина, госпожа Катерина! Я нашёл! Я нашёл нужные записи. Боже мой, как давно это бы..,-осёкся он на полуслове, испытующе поглядев мне в глаза. Что он в них хотел увидеть и увидел ли? Это осталось с ним. Потом, складывая разрозненные листы в папку и убирая ненужные тетради обратно в сундук, лекарь продолжил:

–Я должен всё перечитать и вспомнить. Поработаю вечер и ночь… Тут нас снизу позвала Ружена. Ужин был готов, и мы поспешили возвратить тетради и папки на их места, в сундуки.

Ужин прошёл в молчании, только Ружена нарушала его изредка, предлагая нам с Вацлавом то добавки, то другое блюдо. Сразу после чая я ушла к себе, а Вацлав засел на своём диване, прочитывать то, что отобрал наверху в библиотеке. Он запасся свежим блокнотом, заправил за ухо карандаш и попросил ещё чая. Никаких дел на следующий день мне травник не поручал, и я надумала погулять утром по округе, сделать звонки и обдумать всё что услышала и увидела за эти дни. Сейчас же, вечером, хотелось уединиться у себя в спальне и полюбоваться на свою находку, что пришла мне в руки на участке Ружены. Я вытащила из рюкзака кулёк из махрового полотенца, в который замотала вещицы. Развернула его и достала небольшой кувшинчик-молочник. До чего же он хорош! Такой ладный и тяжёленький. Темное стекло замерцало в глубине, надолго затягивая мой взгляд в свои блики, завораживая своей таинственностью и загадочностью, заставляя отрываться от реальности и уплывать в немыслимые предположения и фантазии о других мирах и существах, которые возможно действительно обитают где-то совсем рядом, стоит протянуть руку. Я села на кровати, держа на коленях кувшинчик и углубившись в размышления. Действительно, вещь эта обладала магнетизмом, завлекала сознание и манила к созерцанию её снова и снова.” Какую тайну она могла в себе хранить? Что это за силы, о которых говорил Вацлав в первый день? Какова их природа? И где они дремлют сейчас? “Вопросы без ответов рождались и метались в моей голове, цепляясь друг за друга, порождая всё новые и новые вопросы и некоторый хаос в моих чувствах.” Всё объяснить может только Хранитель, Збыслав. Ему известна тайна веков и веков. Вацлав больше не пускается ни в какие объяснения. Что известно этому старику-травнику ста пятидесяти лет? А может ему гораздо больше? Какую роль назначил он себе?” Ото всех этих мыслей я ощущала себя человеком, идущем по неизвестной дороге в кромешной тьме.

Я начала готовиться ко сну, хотя не чувствовала к отдыху никакого позыва. Спать не хотелось совершенно. Я открыла окно во тьму сада. Удивительно, как громко трещали цикады. Сна не было. До рассвета терзала я себя припоминанием всяких подробностей всего, что происходило за последние несколько дней. Бесполезно было и надеяться на крепкий освежающий сон после такой зарядки для памяти. Задремала, когда небо стало уже серым.

Утро было уже не утром, а полднем, когда я подскочила, разбуженная ярким светом солнца. Как была, лохматая со сна и в пижаме, потихонечку открыла дверь и в щёлку глянула, что делается у Вацлава. Он ещё спал на своём диване, завернувшись в теплый клетчатый плед. Рядом, везде: на подушке, под руками, на спинке дивана лежали раскрытые книги, тут же была и вчерашняя амбарная тетрадь, что нашли вчера вечером в сундуке на втором этаже. “Читал, наверное, всю ночь. Интересно, что надумал. Будить его или нет? Как хочется чашечку чая!”: заметались мысли. Пока я переодевалась и расчёсывалась у себя в спальне, зашла, громко хлопая дверью, Ружена. Завозился и забормотал со сна травник. Я прислушивалась, стараясь не шуршать. Иногда, очень полезно подслушать чужие беседы. Они тихо, вполголоса о чём-то переговаривались. Довольно оживленно. Я напрягла слух. Нет. Бесполезно. Не разобрать. Общаются на сербском. Вот нужно было лучше учить язык той страны, куда собралась в путешествие! Сейчас может и разобрала бы хоть несколько слов, чтобы хотя бы уловить суть разговора. Я помедлила минут пятнадцать-двадцать и вышла к ним. Ружена уже накрыла чайный столик. Снова пышные румяные сырники, варенье, козий сыр, варёные яйца, чай, мёд! Во время позднего завтрака Вацлав был молчалив и сосредоточен, витал где-то в своих галактиках. Ружена ушла колоть курицу на вечер. Я тоже помалкивала, ждала, что нового сообщит лекарь. После завтрака Вацлав извинился и снова углубился в свою тетрадь. А я отправилась побродить по округе, подышать свежим воздухом. На лугу цикады свербили воздух нещадно, заглушая даже щебет птиц. Устав от этих назойливых несмолкаемых звуков, я очень быстро вернулась в дом. Но ни травника, ни Ружены в доме не было.

Стояла такая особенная тишина, какая бывает, когда дом примолкает без своих хозяев и тени живущих в нём притаиваются по углам и в темных закоулках, сберегая секреты владельцев. О, пустой дом умеет говорить стенами, энергетикой вещей! В нём как бы гуляет эхо размышлений и чувств тех, кто в нём обитает. Я и раньше иногда замечала такое свойство пространств, где живут люди, но сегодня это умение почувствовать энергетику пустого дома проявилось особенно ярко. Постояв около рабочего стола Вацлава и возле его дивана, с разложенными стопками книг и толстых тетрадей с записями от руки, я ощутила его тревожность и раздражение, а ещё…его растерянность. Что бы это могло означать? Погуляв вдоль плиты и буфета, я рассчитывала уловить состояние Ружены. Но не сумела его почувствовать. Да у неё же наверняка обереги и всякие атрибуты деревенской магии! Вот ведьма. Дальше я решила отправиться в библиотеку, на второй этаж. В комнату, где вчера по воздуху носились такие явственные видения. Лестница под моими шагами заговорщицки поскрипывала. В атмосфере библиотеки царил сумбур и переполох, принадлежащий следам совершенно посторонних людей, которых я не знала. Возле окна я почувствовала присутствие здесь некогда мужчины, облаченного церковным саном. Я так явственно слышала запах ладана и ощущала тяжелую строгость этого следа, что на секунду мне предстало видение человеческого образа. Образ был таким чётким, что я запомнила черты лица. Возле письменного стола я считала след смутно знакомой энергетики, но только никак не могла вспомнить, где я уже встречалась с подобными флюидами. Больше ничего ясно понять не удалось.

На втором этаже должна была быть ещё одна комната, но только не понятно, где был в неё вход. Никаких смежных входов и дверей в библиотеке не было, но по соседству явно было ещё одно помещение. По площади библиотека не была суммой площадей двух нижних комнат. Очень интересно устроен дом у бывшего аптекаря… Я спустилась на первый этаж, предполагая обойти строение вокруг снаружи. Оказалось, что западная стена дома ближе к дальнему углу, тоже имела вход. Массивная деревянная дверь из прекрасно пригнанных досок была на замке. Рядом были окна комнаты Вацлава. Я вернулась, спустилась с веранды и пошла обходить дом с западной стороны, чтобы посмотреть количество окон на втором этаже. Окна было четыре. В библиотеке было два окна, значит ещё два окна имеет другая комната, в которую невозможно проникнуть изнутри дома. Открытие так открытие.” Что там за помещение? Кто в нём жил или живёт?” Снова одни вопросы у меня. Я вернулась в дом, нашла в буфете молотый кофе и сварила себе крепчайшего напитка. Смаковать вышла на веранду. Отсутствие Вацлава и каких-либо планов и целей на вторую половину дня немного нервировали.” Как там Збыслав? Сегодня ему ничего не отвозили. Или я просто об этом не знаю? Снова неопределенность. Скорей бы уже появился травник.”

Нетерпение и нервозность того момента достигли тогда наивысшего накала. Даже теперь, вспоминая те часы, я впадаю примерно в такое же состояние, переживаю те же чувства. Несмотря на то, что времени прошло с тех пор уже достаточно, остроту те переживания не потеряли.

Глава 14

Высокая веранда – лучшее место обозревать окрестности, попивая кофеёк. Наконец, я заметила Вацлава, который вынырнул из кустарника на противоположной стороне дороги и направился к дому. В руках он держал пучок травки с короткими стебельками. Зайдя во двор, он махнул мне рукой:

–Катерина, уважаемая госпожа! Хорошие новости! – он немного запыхался, говорил с отдышкой, лицо было влажным от пота.