Экономическая интеграция в Восточноазиатском регионе

скачать книгу бесплатно


Практически все основные исследования Международной торговой комиссии США по запросу Конгресса США и других организаций в 1990-х гг., целью которых является оценка эффектов интеграции в НАФТА, основаны на применении многосекторных моделей общего экономического равновесия: Brown, Deardorff, and Stern (1991 г.) – 29 секторов, Hinojosa-Ojeda and Robinson (1991 г.) – семь секторов, KPMG Peat Marwick (1991 г.) – 44 сектора и проч.

Ряд экспертов занимался оценкой эффектов для интеграционного объединения в целом

, некоторые исследовали эффекты интеграции применительно к экономикам отдельных стран-членов: Канады и Мексики.

Значимый вклад в исследование эффектов североамериканской интеграции с применением экономико-математических методов внес американский экономист, профессор университета Миннесоты, сотрудник федерального резервного банка Миннеаполиса Тимоти Кехой (Timothy Kehoe). Одной из наиболее комплексных его трудов стал рабочий отчет An Evaluation of the Performance of Applied General Equilibrium Models of the Impact of NAFTA // Federal Reserve Bank of Minneapolis. Research Department Staff Report, 2003, в котором автор проводит оценку эффективности основных эконометрических моделей, применяемых для прогнозирования интеграционных эффектов в НАФТА, путем сопоставления прогнозных значений с фактическими. Он грамотно оперирует коэффициентами корреляции и показателями стандартных отклонений и приходит к фундаментальному выводу об относительно низкой эффективности применения многосекторной модели общего экономического равновесия в оценке эффектов интеграции.

Таким образом, в последние годы североамериканские исследователи несколько отошли от применения многосекторной модели общего экономического равновесия в исследовании интеграционных эффектов в рамках НАФТА. Более активно применяются регрессионный и корреляционный анализ

, многие наиболее комплексные исследования ограничиваются исключительно качественным анализом

, который, однако же, чаще всего применяется по отношению к существующим интеграционным объединениям и анализу фактических данных, но не к оценке потенциальных эффектов интеграции.

Отдельно хотелось бы остановиться на методологии исследования, применяемой Евразийским банком развития. В отчете Евразийского банка развития «Система индикаторов Евразийской интеграции» вопросам терминологии и методологии анализа интеграционных процессов посвящен отдельный раздел. Как уже упоминалось, особое внимание в отчете уделено изучению сложности понятия «региональная экономическая интеграция» и необходимости различать два пересекающихся процесса: региональную интеграцию (regional integration) и региональное сотрудничество (regional cooperation). Интеграционные тенденции анализируются на трех уровнях, на которых имеет смысл остановиться более подробно.

Уровень А. При выявлении степени трансграничной интеграции рынков предлагается начать с оценки масштабов торговли между странами региона, что включает следующий набор показателей

:

1) показатели региональной концентрации торговли;

2) индексы интенсивности внутрирегиональной торговли для экспорта и импорта – «взвешенный» показатель доли внутрирегиональной торговли, где в качестве «веса» выступает объем совокупной торговли соответствующих стран-партнеров;

3) показатели способности поглощения экспорта и способности насыщения импорта, которые позволяют сделать вывод об уровне взаимодополняемости торговли стран региона.

Аналогичную методику количественного анализа применяет не только ЕАБР, но и АБР и ЭСКАТО ООН, которые используют как показатели динамики взаимной торговли, так и индексы интенсивности внутрирегиональной торговли (примеры некоторых подобных исследований приведены выше). Для стран Азии и Тихоокеанского региона подобные расчеты приводятся в системах показателей интеграции Азиатского банка развития (ARIC) и ЭСКАТО ООН (UNESCAP)

.

В качестве отдельного положительного момента принятой методологии исследования интеграционных процессов необходимо выделить то, что ЕАБР занимается расчетом не только общих, но и функциональных показателей интеграции рынков (см. схему 3).

Схема 3

Индикаторы интеграции рынков

Источник: Система индикаторов евразийской интеграции // ЕАБР. Алматы, 2009. С. 55.

Уровень Б. Степень конвергенции экономических систем измеряется на уровне 4 групп показателей (см. схему 4).

Схема 4

Индикаторы конвергенции экономических систем

Источник:Система индикаторов евразийской интеграции // ЕАБР. Алматы, 2009. С. 58.

Для анализа четырех аспектов интеграции используются следующие характеристики

:

1) макроэкономика: ВВП на душу населения, темпы роста ВВП за год;

2) финансовая политика: средняя ставка по депозитам, средняя ставка по кредитам;

3) фискальная политика: доля расходов консолидированного бюджета в ВВП, доля внешнего долга в ВВП, доля сальдо консолидированного бюджета в ВВП и индекс Франка, который рассчитывается как дробь, в числителе которой – произведение консолидированного налогового дохода и населения страны, а в знаменателе – квадрат ВВП;

4) денежно-кредитная политика: темпы роста курса национальной валюты к доллару США за год и среднегодовой уровень инфляции.

Уровень В. Измерение институциональной интеграции может основываться расчете «индексов протекционизма», «индексов инвестиционной и торговой интеграции», а может исходить из поиска количественных показателей, описывающих деятельность уже сформированных институциональных структур. К таким показателям можно отнести, в частности, бюджет созданных региональных организаций (как в абсолютном выражении, так и относительно совокупного ВВП интегрирующихся стран), число подписанных нормативных актов и т. д. По мнению автора, для каждой региональной организации необходимо вырабатывать собственный относительный показатель. Например, при исследовании размера Облигационного фонда в знаменателе данного показателя должен стоять не совокупный ВВП стран, а общий объем их рынков облигаций. Это поможет составить лучшее представление об эффективности деятельности создаваемых структур.

Очень важно, что индексы институциональной интеграции часто используются в сочетании как с чисто экономическими показателями интеграции, так и другими источниками анализа интеграционного взаимодействия для построения комплексных систем индексов интеграции. Может оцениваться не только экономическая, но и политическая и социальная интеграция стран региона. Например, в модели глобального измерения региональной интеграции используются четыре группы характеристик (экономика, политика, общество и технологии)

.

Расчет индикаторов евразийской интеграции представлен в табл. 2.

Таблица 2

Методологический подход Евразийского банка развития в измерении региональной интеграции

Источник:Система индикаторов евразийской интеграции II. ЦИИ ЕАБР, 2014. С. 38.

Однако при исследовании интеграционных процессов в Восточноазиатском регионе необходимо гораздо большее внимание уделять так называемой неформальной интеграции. В методологию анализа интеграционных процессов должен быть включен еще один уровень, корпоративный, где должны быть рассчитаны индексы транснационализации крупнейших азиатских ТНК с точки зрения показателей их деятельности в странах, выступающих субъектами интеграционных процессов.

Ежегодно показатели индексов транснационализации крупнейших мировых ТНК находят отражение в отчете UNCTAD (World Investment Report). Индекс транснационализации представляет собой среднее арифметическое трех показателей:

1) доля зарубежных активов к общим активам корпорации;

2) доля зарубежного объема продаж в общем объеме продаж;

3) доля работников, работающих за рубежом, к общему числу работников.

При анализе интеграционных процессов в Восточной Азии данная методика нуждается в доработке. Все «зарубежные» компоненты приведенных показателей должны быть разделены на две части: в странах – членах исследуемого регионального объединения (созданного или потенциального) и в третьих странах. Новая методика расчета показателей представлена в табл. 3.

Таблица 3

Показатели корпоративной интеграции

Источник:составлено автором

Помимо этого можно также рассчитать соотношение внутри- и внерегионального компонентов по каждому соответствующему показателю, для выявления степени заинтересованности ТНК в регионе. Чем больше корпорации будут ориентированы на другие государства, выступающие их региональными партнерами по интеграционному объединению, тем больше будет синергетический эффект расширения институциональной интеграции и тем выше уровень заинтересованности самих государств в подобном развитии событий. Все показатели необходимо рассматривать в динамике.

Кроме того, необходимо учитывать число филиалов: как общее, так и функционирующих за рубежом (внутри и вне региона).

Еще одним важным вопросом является определение критериев успешности интеграции. Многие исследования сводятся к сопоставлению процессов регионализации в странах Азии и этапов развития региональной интеграции, которые прошли страны Европейского сообщества. Зачастую перспективы дальнейшего развития интеграционных процессов также определяются на основе опыта европейских стран. Однако одной из основных задач любого исследования региональной интеграции должно стать определение «собственного пути» стран в  регионе с учетом его исторических, экономических, политических и цивилизационных особенностей.

Часть 2.

ИНТЕГРАЦИОННЫЕ ПРОЦЕССЫ В ВОСТОЧНОЙ АЗИИ: ВЗГЛЯД ИЗНУТРИ

§ 5. Восточная Азия в условиях нового мирового экономического порядка и глобальных вызовов современности

Прежде чем перейти непосредственно к рассмотрению процессов региональной интеграции и сотрудничества и в Азиатско-Тихоокеанском регионе, необходимо несколько подробнее остановиться на условиях, в которых развиваются эти процессы. Ведь интеграционные объединения формируются под воздействием как внутренних, так и внешних факторов, а глобальные изменения во многом определяют и направления региональных интеграционных тенденций.

В последнее десятилетие все больше говорят о так называемом новом глобальном экономическом порядке. Новый порядок характеризуется действием двух основных сил: технологическими изменениями и процессами всеобщей экономической либерализации.

Изменился в мировой экономике и баланс сил. Все большую роль в ней стали играть развивающиеся страны, в частности азиатские государства с формирующимися рынками. Быстрые темпы роста экономик восточноазиатских стран, стремительный выход восточноазиатских ТНК на мировой рынок и повышение их конкурентоспособности позволяют назвать данный регион одним из наиболее перспективных в экономическом отношении регионов мира. В настоящее время Восточная Азия является одной из важных движущих сил мировой экономики: в данном регионе расположены четыре из 12 стран с крупнейшей в мире экономикой – Япония, Китай, Индия и Республика Корея, – а также ряд стран с самыми быстрыми темпами экономического роста, обеспечивающими все большую долю роста мировой экономики.

В 1993 г. Всемирный банк опубликовал рабочий документ под названием «Восточноазиатское чудо: экономический рост и политика государства» (The East Asian Miracle: Economic Growth and Public Policy), который был посвящен анализу феномена бурного экономического роста ряда государств Восточной Азии в предшествующий период. Результаты экономического развития стран региона были действительно впечатляющими: высокие темпы прироста ВВП, значительное сокращение уровня бедности, повышение грамотности среди местного населения благодаря увеличению уровня государственных расходов на сферу образования и др. Как отмечалось в приведенном отчете, все это стало возможным благодаря экспортно ориентированной модели экономического развития стран региона, движимой государством. Государства располагали значительными финансовыми ресурсами благодаря росту уровня внутренних сбережений, росту экспортных доходов и жесткой налогово-бюджетной политике. Несмотря на достаточно высокий уровень государственного вмешательства в экономику, результаты проводимой политики оказались весьма успешными. Государства практически единолично занимались вопросами перераспределения финансовых ресурсов в экономике. Причем это касалось как проведения налогово-бюджетной политики, которая по своей природе находится в ведении государства, так и деятельности государственных и даже частных финансовых институтов.

Созданная модель экономического развития действительно работала. В результате ряду государств Восточной Азии удалось достичь сравнительно высокого уровня начального и среднего образования, выступая активными участниками финансовой системы, государствам удавалось быстро мобилизовать внутренние финансовые ресурсы, которые направлялись на развитие инфраструктуры, расширение производства и номенклатуры экспортной продукции. Все это приводило к росту производительности труда, способствовало развитию «человеческого капитала» и росту доходов корпораций и государств. Еще одним важным достижением созданной модели был резкий рост инвестиций в восьми наиболее успешных в экономическом отношении странах Восточной Азии (в среднем объем инвестиций в период с 1960 по 1990 г. составлял более 20% ВВП )

.

Рациональная денежно-кредитная и налогово-бюджетная политики государств Восточной Азии и отсутствие острых внутренних экономических проблем способствовали более активному расширению внешнеэкономических связей. Макроэкономическая политика, проводимая правительствами стран Азии в предкризисный период, заключалась в следовании трем макроэкономическим целям

:

1) удерживание бюджетных дефицитов в управляемых рамках: Сингапур, Гонконг, Малайзия, Таиланд в 1994 г. свели бюджет с профицитом, а остальные страны предпринимали максимум усилий для уменьшения дефицита;

2) успешное сдерживание инфляционных процессов;

3) быстрое реагирование на внешние экономические шоки.

За период с 1950 по 1997 г. ежегодный прирост экономик стран Азии составлял около 6%, что почти в два раза быстрее остального мира и более чем в 1,5 раза быстрее США. Решающим фактором успеха была торговля. За 1960–2005 гг. доля Азии в мировой торговле возросла с 11 до 26%. Торговля способствовала индустриализации, основанной на динамике сравнительных преимуществ, которые переместились из сельского хозяйства в трудоемкую обрабатывающую промышленность, а в последнее время – в более капиталоемкие отрасли с высококвалифицированной рабочей силой. Такая модель индустриализации способствовала ускорению экономического роста с определенной равномерностью благодаря созданию новых рабочих мест и повышению реальной заработной платы

.

Одной из главных характерных черт нового экономического порядка, как уже было отмечено, является процесс всеобщей экономической либерализации. В данном случае рассматривается долгосрочный тренд, общая тенденция последних десятилетий. Разумеется, периодически на смену процессам либерализации экономических отношений приходят периоды ужесточения экономической политики отдельными странами, протекционизма, направленные на устранение временных экономических проблем и дисбалансов. Это неизбежно, потому что любое государство стремится к реализации внешнеэкономической политики, в наибольшей степени отвечающей ее собственным национальным интересам. Однако в целом препятствия на пути следования товаров, услуг, потоков капитала и других факторов производства постепенно снижаются и устраняются.

Процесс экономической либерализации обусловлен факторами на всех уровнях:

A. Микроуровень – все более активно расширяются процессы производственной кооперации на уровне транснациональных компаний, основанные на технологическом разделении труда. Особенно это характерно для стран Восточной Азии;

B. Макроуровень – государства все более активно включаются в процесс экономической либерализации путем достижения межправительственных соглашений, расширения сотрудничества как на двустороннем, так и на многостороннем уровнях. Причем, с одной стороны, это может происходить под «давлением» частных структур, т. е. корпораций, которым необходимы более льготные режимы взаимодействия с собственными филиалами, дочерними компаниями, а также партнерами, находящимися на территории других стран, а с другой стороны, правительства могут принимать данные меры с целью стимулирования национальных производителей, создания дополнительных возможностей для расширения национального производства и, как следствие, содействовать более высоким темпам экономического роста.

C. Мегауровень – процесс глобальной экономической либерализации во многом стимулируется деятельностью международных организаций, таких как ГАТТ/ВТО, МВФ и др.

Так вкратце можно определить суть нового глобального экономического порядка, характеризующего направления экономического развития последних десятилетий. Однако гораздо более важно рассмотреть основные тенденции последних 7–10 лет, потому что в последние годы произошло, возможно, даже больше изменений, чем за предшествующие 30 лет.

По мнению Мохамеда А. Эль-Эриана – президента и главного исполнительного директора Harvard Management Company, заместителя казначея Гарвардского университета и преподавателя Гарвардской школы бизнеса, который к тому же на протяжении 14 лет являлся сотрудником МВФ, глобальная экономика и рынки сегодня находятся под воздействием трех основных структурных сдвигов, способных кардинально изменить направления будущего развития мировой и региональных экономик.

Первый структурный сдвиг, по его мнению, обусловлен «положительным потрясением в сфере производительности, связанным с растущей интеграцией крупных сегментов рабочей силы, которые находятся в развивающихся странах»

. Именно развивающиеся страны становятся сегодня основными источниками глобального экономического роста, и в особенности это относится к развивающимся государствам Азии. Усиливающаяся интеграция рынков рабочей силы, а также процесс корпоративной интеграции, столь хорошо развитый именно в азиатском регионе, способствуют снижению издержек производства целого ряда продуктов, а соответственно, расширению экспорта, что полностью соответствует выбранной стратегии экспортной ориентации. А расширение экспортных доходов способствовало накоплению значительных финансовых средств, часть из которых, разумеется, реинвестировалась в сами корпорации с целью расширения производства, а часть шла на формирование валютных резервов страны.

Второй структурный сдвиг связан с изменением цен на сырьевые товары. Этот процесс стал следствием расширения производства, когда темпы роста спроса на сырье значительно опережали темпы роста предложения. В результате многим странам – поставщикам сырьевых ресурсов также удалось накопить значительные валютные резервы, что даже привело к «смене парадигмы», когда отдельные государства превратились из международных должников в международных поставщиков капитала. Как отмечает Мохамед А. Эль-Эриан, такое сочетание более высоких цен на сырьевые товары и более высокой производительности, а также изменение подхода к использованию профицита превратило страны с формирующимся рынком как группу в основной источник дешевого финансирования для остального мира (и, в частности, для Соединенных Штатов)»

.

Третий структурный сдвиг, по мнению эксперта, связан «со значительной и далеко идущей волной финансовых нововведений, толчком для которой послужило распространение финансовых продуктов, основанных на производных инструментах». Именно эти финансовые нововведения, которые способствовали росту взаимозависимости экономик стран мира, а соответственно, и уязвимости мировой финансовой системы, стали одной из главных причин текущего мирового экономического кризиса. Но главным следствием третьего структурного сдвига является то, что именно финансовая сфера выходит сейчас на первый план. Если раньше финансы выполняли, если можно так выразиться, исключительно посредническую роль, т. е. были неотделимы от процессов реального производства товаров и услуг, то сейчас они стали совершенно независимыми. И это во многом сказалось на характере дальнейшего глобального и регионального сотрудничества, поскольку сейчас все большее внимание уделяется именно вопросам финансовой стабильности, – глобальной и региональной.

Изменение глобальной финансовой архитектуры выразилось и в изменении характера валютно-финансовых кризисов. На особенностях современных кризисов необходимо остановиться более подробно, поскольку именно стремление предотвратить развитие подобных кризисов, желание государств «застраховаться» от негативных процессов и определяет направления экономической интеграции и сотрудничества в азиатском регионе.

На протяжении длительного времени причинами происходящих валютных кризисов считались исключительно проблемы в экономической политике стран, валюты которых подвергаются атакам. Однако бурное развитие и распространение информационных технологий привело к возникновению кризисов «второго поколения» или «психологических кризисов», которые обусловлены несоответствием объема доступной информации и возможностью человека по ее обработке. Компьютеры повысили скорость решения задач, связанных с громоздкими вычислениями, но не смогли заменить человека при выборе варианта поведения в конкретной ситуации. С другой стороны, компьютерные сети необычайно увеличили объем входных информационных потоков, и на анализ и выбор наилучшей информации для принятия решения зачастую просто не хватает времени.

Модели кризисов «второго поколения» основаны на несколько иных причинах, чем традиционные:

1) самореализующиеся кризисы, вызванные пессимизмом инвесторов в отношении проводимой властями страны экономической политики;

2) проблема «асимметричной информации», которая состоит в том, что кредиторы и заемщики обладают разной информацией в отношении ситуации на рынке;

3) валютные спекуляции участников рынка, стремящихся получить максимальный доход в минимальные сроки.

Природа самореализующихся кризисов заключается в том, что международные кредиторы самостоятельно оценивают риск вложения средств в экономику той или иной страны, причем оценка риска может основываться как на объективных (динамика макроэкономических показателей страны), так и на субъективных факторах. Сознание того, что страна представляет большой риск, приводит к расширению спрэдов, что, в свою очередь, увеличивает бремя обслуживания долга, создавая эффект снежного кома, результатом чего является долговой кризис, который в конечном счете зачастую приводит к валютному. Кризисы происходят сами собой, потому что реакция инвесторов на предполагаемый риск уменьшает возможности страны по погашению долга.

Пик самореализующихся кризисов пришелся на 1990-е гг. Некоторые кризисы не были неожиданными, поскольку в 1990-х годах у инвесторов уже не было переоцененной веры в погашение предоставленных кредитов, как это происходило в 1970-х, 1980-х гг. (когда спреды были узкими, а средняя реальная ставка процента по суверенным займам была фактически отрицательной), но некоторые – были, причем часто по субъективным причинам, проблемам «морального риска». Большинство азиатских стран в 1997–1998 гг. имели хорошие экономические показатели и узкие спреды (кризисы первого типа, табл. 4)