ГОР. Сказочная повесть

Екатерина Анфиногенова

ГОР. Сказочная повесть

Второе яйцо

– Цветкова, смотри, кот на дереве, срочно спасай! Сейчас свалится!

Аня обернулась на голос, потом в сторону, куда показывал Юрка Колесников. На дереве действительно сидел несчастный кот школьного дворника Ахмета – такой же худой и замшелый, как сам дворник. Кот вцепился всеми четырьмя лапами в шаткую ветку, таращил глаза и орал на весь школьный двор. Те немногие клочки шерсти, которые еще оставались на его облезлом хвосте, растопырились в разные стороны. Если бы Аня могла в такие минуты пользоваться своим чувством юмора, она бы заметила, что бедный Ахметов кот похож на персонажа из известного комикса. Но чувство юмора уступило место состраданию, и Аня помчалась спасать кота. Уже, кажется, в пятый раз. Правда, теперь не сломя голову, как в первый. И не падая со ступенек крыльца, как во-второй. И не пытаясь неуклюже залезть на дерево на потеху Юрке – «сто просмотров в минуту» и всей его дурной интернет – аудитории. Аня больше не собиралась давать ему повод застать себя в дурацком положении, чтобы снять видео и под издевательские комментарии выложить в блог. Пока она придумывала как бы так снять кота, чтобы не попасть на камеру зловредному Юрке, из школы вышла анина подруга Саша со шваброй в руке. Она, не торопясь, подошла к дереву и подставила коту швабру, которая в положении кверху ногами была похожа на волосы старой куклы, изрядно повалявшейся в протекающем сарае. Кот немедленно вцепился в швабрину шевелюру, и Саша вместе с шевелюрой и намотавшимся на нее котом направилась в сторону Юрки. Подойдя, Саша не дала противнику шанса опомниться и опустила швабру на голову однокласснику. Ошалевший кот попытался закрепиться на модной юркиной стрижке, но не смог и соскользнул на землю, оставляя дыры на его футболке и царапины на его спине.

Саша победно отвернулась и направилась к Ане. Подняв с земли рюкзаки, подруги с гордым видом зашагали к калитке, слыша, как за углом школы Колесников просит мальчишек сфоткать его «истерзанную спину». Им показалось, что, когда они проходила мимо будки с охранником, тот одобрительно подмигнул.

Как здорово возвращаться из школы, когда уроков уже не задают, на английский ходить не надо, а на улице – тепло и солнечно. Одним словом, двадцать первое мая. Аня Цветкова шла домой в приподнятом настроении и изрядно торопилась. Ускорения ей придавал тот факт, что сегодня мама уехала в гости к подруге, брат с сестрой будут ночевать у бабушки, а папа, как всегда, вернется с работы не раньше одиннадцати. Свобода!

С Аней свобода случалась крайне редко. Мама постоянно была дома с младшими сестрой и братом. В соседнем подъезде "на подхвате" жила бабушка. Поэтому Аня в свои четырнадцать лет вполне могла сдать ОГЭ по английскому на максимальный балл, найти в интернете информацию любой сложности и секретности, а также сама подобрать на фортепиано любой модный хит. Но самостоятельно решать бытовые вопросы ей не доводилось. "Пусть девочка учится, – говорили мама с бабушкой, – успеет еще". Успеть же хотелось именно сейчас – быть самостоятельной, взрослой, ответственной, хотя бы … за собственный обед.

По дороге Аня заглянула в маленький магазинчик на углу улицы – мама велела купить яйца, яблоки и багет, – и продолжила путь домой. Расстегнутый плащ раздувался на ветру парусом, румяный багет подглядывал из пакета. Аня чувствовала себя главной героиней модного фильма, которая спешит в обеденный перерыв быстренько перекусить что-нибудь в своей маленькой уютной квартирке и бежать дальше по важным киношным делам.

Ощущение легкости немного испортил ключ от подъезда, который подло застрял в кармане. Для того, чтобы достать его, пришлось обнародовать все содержимое кармана на глазах у высокомерного одиннадцатиклассника из бабушкиного подъезда, который был такой крутой и взрослый, что никогда не здоровался с Аней в школе. Минута позора быстро закончилась и сразу была вычеркнута из памяти.

Аня зашла в квартиру, раскрыла балконную дверь и впустила в квартиру свежий воздух с почти летними запахами. Городская пыль не долетала до их девятого этажа, а вот ароматы молодой зелени и свежего ветра слышались отчетливо.

Аня сняла плащ и отправилась в ванную. Намыливая руки, она разглядывала себя в зеркале – очень густые и длинные волосы, собранные в высокий хвост, – ее гордость – почти не растрепались за длинный школьный день. Веснушек пока видно. Глаза крупные, нос – ровный, губы – на месте. Щеки немножко пухлые, шея могла бы быть и подлиннее. В общем, сойдет. Аня знала, что все известные ей красавицы в детстве ничего особенного из себя не представляли, а становились красавицами в уже взрослом возрасте. Так что у нее еще есть время.

Приготовление пищи входило в список бытовых подвигов, к которым Аня, по мнению мамы и бабушки, еще не была готова. Но подвывающий желудок подсказывал Ане, что уже была. Бесстрашная и упоительная свобода велела Ане не поддаваться на мамины провокации, аккуратно сложенные в холодильнике в контейнерах с надписями "обед", "ужин" и даже "вкусненькое", а справляться самой.

Известно, что лучшее блюдо на обед для новичка – что-то простое и надежное: то, которое невозможно испортить. Лапша быстрого приготовления в анином доме была запрещена под страхом смертной казни, бутерброды в обед – это «сухомятка», а пельмени только вчера ели. Так что единственным решением была яичница. Аня нацепила фартук прямо на школьную форму, достала маленькую одноместную сковородочку и выбрала из свежекупленной коробки два яйца. Она уже представила, как ловко выкладывает на тарелку с желтым ободком аппетитно шкварчащую глазунью с двумя нарядными круглыми желтками. «Еще надо будет сверху накрошить зелени и черный хлеб намазать сливочным маслом» – решила Аня.

Одно яйцо было немного крупнее и длиннее другого. «Наверное, двужелтковое», – подумала Аня – ей всегда хотелось найти такое.

Голод торопил Аню. Неловко разбив первое яйцо в миску, она долго вылавливала пальцами скользкие кусочки скорлупы, а потом отправила содержимое миски в сковороду. Второе яйцо в испачканных руках не разбилось с первого раза. И со второго тоже. И с третьего. Аня стала нервничать, боясь, что первое яйцо уже успеет изжариться, пока она возится со вторым. А когда скорлупа все-таки треснула, скользкий яичный белок не полился, как ожидалось, прозрачными длинными каплями в миску. Аня удивилась и раскрыла яйцо руками. В миску шлёпнулся склизкий серый комок. Полежав несколько секунд, комок зашевелился.

Обморок или, на худой конец, дикий крик, были бы нормальной человеческой реакцией на происшествие. Но что толку от обморока: из него ведь ничего не видно. Так что свободная самостоятельная личность четырнадцати лет, да к тому же героиня модного фильма, решила не паниковать: ну вылупился из яйца цыпленок – что ж такого. Обитатель яйца, однако, совершенно не собирался становиться цыплёнком. Он неуклюже барахтался в миске, расправляя угловатые конечности. Поначалу Ане показалось, что это летучая мышь. Асфальтово – серый клубок из тонких когтистых лап, выпирающие косточки длинного позвоночника и перепончатые крылья на спине могли принадлежать только ей. Но от своего любимого учителя биологии Аня знала, что мыши не вылупляются из яиц. "Хотя, может, летучие и вылупляются," – подумала она, пока новорожденное существо не развернулось к ней передом. Живот и грудь его оказались поросячьего розового цвета, кожа была тонкая, со складками, будто сильно велика. Сквозь нее проглядывали переплетения тоненьких жилок. Чешуйчатые задние лапы выглядели как птичьи, с длинными когтями, которыми существо скользило по миске, упираясь и пытаясь сесть. Передние лапы были совсем тонкие и такие же розовые, как живот и шея. Они были похожи на лапы белки – короткие, с четырехпалыми ладонями и длинными острыми коготками. Существо взмахнуло крыльями, потом развернуло длинный, похожий на змеиный, хвост и зацокало по миске жестким наконечником. Надежда на летучую мышь испарилась окончательно. У существа был клюв. Точнее три клюва. Потому что головы тоже было три.