скачать книгу бесплатно
и сердце начинает биться вспять.
О, видела б моими ты глазами —
и от себя пыталась бы сбежать!
Как будто всё, что между нами было,
вдруг сделалось соринкою в глазу.
Но что-то у меня закоротило,
и я не в силах выдавить слезу,
чтоб вышло с ней и всё это мученье,
очиститься и встретить новый день.
Не придавай моим словам значенья,
не обращай внимания на тень.
Пусть поезда сжирают километры,
трамваи пусть проносятся, звеня.
Храни тебя Господь от злого ветра,
от солнца – шляпа. Память – от меня.
Брандмауэр
Не был дом ни большим, ни старинным,
в нем не жили цари-короли.
И признали его аварийным,
а признав – очень быстро снесли.
?
И остались оглохшие стены
тех домов, что стояли впритык,
да в горе кирпичей непременный
что-то ищущий грязный старик
то бормочет по нос, то хохочет,
набивая карманы старьем,
и брандмауэр сентябрьской ночи
нависает над бывшим жильем.
?
Все старания врезать окошко
в эту плоскость холодной стены,
пусть не с форточку, пусть – хоть с ладошку,
обернулись лишь чувством вины,
под ногтями запекшимся бурым,
нервным криком ворон в пустыре.
Ни созвездий на небе ажуром,
ни водицы в колодце-дворе.
?
Не был дом ни большим, ни старинным,
в нем не жили цари-короли.
И признали его аварийным,
а признав – очень быстро снесли,
так, что даже жильцы не проснулись,
точно книгу на полку убрав.
Как соринку со скатерти улиц
сбросил походя чей-то рукав.
?
Лишь старик что-то тихо бормочет,
Взгляд и руки подняв к небесам,
Но брандмауэр сентябрьской ночи
Глух к его смехотворным слезам.
Минута молчания
1
Когда выгорит все, что когда-то могло гореть,
полыхать, раскаляться, взрываться, хотя бы тлеть,
и осядет пепел, седой, как морской рассвет,
как поверхность морей луны, как хвосты комет,
он укроет от глаз, все, что было и быть могло,
он смягчит очертанья и эхо шагов и слов,
и колесных пар, врезающихся в рассвет.
И минута молчанья продлится десятки лет.
Когда выгорит все, что когда-то гореть могло,
испарится и то, что журчало, лилось, текло,
как кусочки неба лежало на площадях,
что себе забирало скуку, усталость, страх,
устремляясь в пространство, прорвав притяженья плен,
словно узник, устав от решеток, оков и стен.
И взовьется пыль, и закроет собою свет.
И продлится минута молчания сотни лет.
Когда выгорит все, что когда-то могло гореть,
даже воздух не будет больше по нам скорбеть.
Кислород и азот, аргон, углекислый газ
станут просто ветром. Забыв навсегда о нас,
забирая с собой запах сна и твоих волос,
запах кофе, вина и мяты, уйдет без слез.
Он умчится с песней отсюда воде во след,
превращая минуту в тысячи тихих лет.
Когда выгорит все, что когда-то гореть могло,
распадется сталь, и рассыплется в пыль стекло.
Камень станет песком, песок обратится в прах,
и все будет бесплотней, чем руки твои во снах.
Никакая сила не сможет сдержать частиц,
и они разлетятся стаей безумных птиц,
потерявших и дом, и зимовье, и солнца свет.
И молчание будет звучать миллионы лет.
2
Я сижу на работе, время – четвертый час.
Этот город спит, и во сне он не видит нас.
Но, конечно, рассвет придет, и сведут мосты.
Где-то будет цвести пустыня, и петь киты,
кто-то выйдет в утро и кофе возьмет с собой,
сизый дым родится над чьей-то печной трубой.
На вокзале, где мы попрощались в вечерний час
не осталось следа, не осталось ни тени нас —
безразличен мир, он посмел не сгореть дотла.
Моя жизнь – пепелище, на запах и цвет – зола.
И все кажется, если бы мог я освободить
все, что бьется, давит, болит у меня в груди,
не осталось бы камня на камне по всей земле,
