banner banner banner
Страшные сказки. Выпуск 2
Страшные сказки. Выпуск 2
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Страшные сказки. Выпуск 2

скачать книгу бесплатно

Прозвучали искренние поздравления, а холодные закуски и жаркое получили заслуженные комплименты. Но едва пышный торт разошёлся по блюдцам, как из розетки вылетел пучок искр и свет погас в квартире. Это могло бы стать поводом к созданию романтической атмосферы, но пламя свечи задрожало в полумраке, лишь освещая путь засобиравшимся гостям. Почему-то вспомнили жившего здесь раньше электрика, и уходящие подсократили свои прощальные речи, поспешив закрыть за собой дверь.

На столе остался кусочек от бисквитного воплощения радости. Острым уголком он словно указывал гостям направление. Когда стихли звуки и хозяева квартиры уснули, рядом с выключателем появился силуэт человека.

– Тут всё так элементарно! – возмущённым голосом произнёс он, касаясь неработающей клавиши. – Но интересно, у кого здесь руки растут из нужного места?

Человек обвёл глазами комнату и остановил взгляд на кусочке торта.

– Да-а-а… – протянул он, не сводя глаз с нежного угощения. – А инструмента нет… Ну хотя бы от праздника что-то осталось… Значит, сегодня сын разменял четвёртый десяток?

Электрик сел во главе стола и хотел придвинуть к себе блюдце с тем, что осталось от сладкого угощения. И вдруг пропитанный кремом кусочек радости заговорил:

– Куда тянешься? Не для тебя!

Электрик молниеносно отдёрнул руку и настороженно посмотрел на масляную розу, из которой, как ему показалось, исходил звук голоса.

– Что, до сих пор не привык? – спросил его кусочек торта. – Теперь ты можешь видеть и слышать то, что не дано живым.

– Значит, угощение тут лежит не для меня? – бесцветным голосом произнёс электрик. – Значит, меня здесь забыли? Прошло всего лишь пять месяцев…

– А ты вспомни, какими были твои последние слова, обращённые к жене: «Пожрать дашь, сволочь?»

– Я был пьян.

– Разве только в тот день? А сознательная жизнь? Или, вернее сказать, бессознательная?

– Я их любил!

Он стукнул кулаком по столу, но даже недопитый в бокалах компот не дрогнул.

– Видимо, они не чувствовали, – долетело с блюдца.

– А как же деньги, которые я носил домой?

– Наверное, этого мало…

– Я сам ходил в потёртых штанах и в своей студенческой шапке. Всё чтобы дать сыну образование. Он у меня теперь умный, закончил магистратуру!

– Откуда ты об этом знаешь?

– Я ведь не глухой и не слепой.

– Но ты никогда не обсуждал с ним учёбу. Он думал, что тебе неинтересно.

– Я им горжусь!

– Но твой сын уже не узнает об этом…

Электрик надолго замолчал, а затем вновь остановил взгляд на кусочке торта. Если он и может произносить слова, то, наверное, должен говорить более приятные и даже сладкие речи, ведь он – бисквитная частичка радости!

– А ты откуда всё знаешь? Ты всего лишь кусок торта!

– Во мне мука и сахар из мешков, купленных ещё тобою, они помнят ваши скандалы.

– Скандалы? – махнул рукой электрик. – Главное, что мешки купил я и они до сих пор кормят мою семью.

– А ты покупал жене цветы?

– Это лишняя трата денег! Я покупал ей колбасу и ватрушки! Ватрушки она обожает!

– Ватрушки?

Своей усмешкой кусок торта заставил руки электрика задрожать.

– Они никогда ни в чём не нуждались, – привёл последний аргумент он. – Я любил их!

– А ты говорил им об этом?

– А зачем мужику говорить об этом?! Из-за этих дурацких слов они вычеркнули меня из своей жизни?

Электрик закрыл лицо руками, а его бисквитный собеседник, выдержав долгую паузу, сказал:

– Я солгал… Ты однажды в гневе пнул мешок с мукою и…

– Значит, то, что я услышал, – это месть рассыпанной муки пьяному электрику?

– Да нет, просто не каждому куску торта выдаётся случай быть предназначенным для призрака.

– Значит, тебя всё-таки оставили для меня?!

– Да, твоя жена долго смотрела на бисквитную частичку радости и потом прошептала: «Это для тебя, мой родной…»

Татьяна Вереск

Краснодар

Веста

В доме сейчас такая суматоха стоит… Никто не понимает, что происходит. Шум, крики. У нас всегда было много людей и животных. Кто-то кому-то нашептал, что здесь завёлся злой дух, тогда страх начал расползаться, как удушающий едкий дым, по всем комнатам.

Мне это даже нравится. Весело. Не то что обычно, когда они все сидят с чинными лицами, поглощая очередную трапезу. Иногда подхожу тихонько сзади и толкаю кого-нибудь под локоть – вот смеху-то. Кто вино расплещет, кто жирным соусом капнет себе на дорогой наряд. Раньше бы родители отругали за такое, а теперь я – невидимка. Если бы знать заранее, что после смерти будет так весело, наверное, умерла бы раньше.

Теперь никто не надоедает мне с нудной учёбой, никто не одёргивает, и можно делать всё, что хочешь. Представляешь? Можно есть сладости сколько угодно, причём их количество на тарелке не убавляется. Это здорово. Правда, теперь не с кем играть, но и при жизни меня не особо замечали. Все постоянно заняты: что-то говорят, ходят туда-сюда, перекладывают вещи.

Вот только рыбок жаль – я играла с ними, и что-то пошло не так, они умерли. Теперь все обитатели дома, многочисленные родственники и слуги в панике, боятся, что и до них дойдёт очередь. Они с утра до вечера жалуются родителям, хотят выгнать меня из этого дома. Но у них ничего не получится.

Я довела до истерики вот уже трёх шаманов. Немного грустно, что родители так переживают, но они сами виноваты. Зачем выгонять? Где же я буду жить? Это несправедливо!

* * *

Интересно, кто этот парень? Зачем его сюда привели? Поздний вечер, за столом в круге сидят родители, ещё несколько человек и он. Ярко горят свечи, перед парнем какая-то диковинная доска с буквами. Вот это представление! Некоторое время просто молча сидят, а я стою рядом со столом и наблюдаю. Потом в какой-то момент мне становится нехорошо, хочется убежать, но не могу. Что-то зовёт меня к этой доске, почти против своей воли тяну руки к лежащей на ней плашке.

Парень задаёт вопросы: «Веста, ты здесь? Ты слышишь нас?»

Моя рука пытается сдвинуть плашку в сторону «да», но получается только чуть-чуть. Эта деревяшка слишком тяжёлая. Так обидно, что хочется плакать. Легко было сдвигать предметы, когда я об этом не задумывалась. А теперь почему-то очень сложно. Он задаёт ещё вопросы, я слышу их как сквозь толщу воды. Не могу больше! Отпусти!

* * *

Где я? Что это за место? Плыву в каком-то глухом тумане, вокруг ничего не видно. Откуда-то сбоку идёт мягкий тёплый свет. Снова этот парень, я вижу очертания и слышу голос.

– Веста, малышка, ты понимаешь, что умерла?

– Да, понимаю.

– Зачем ты пугаешь людей в доме? Зачем убила рыбок?

– Я не хотела! Было так скучно. Догадка о смерти пришла не сразу, а когда всё стало ясно, мне даже понравилось. Теперь можно делать то, что запрещали. Это очень весело! Тебе обязательно надо попробовать, тогда поймёшь, – я лукаво улыбнулась ему.

– Я и так понимаю, Веста. Теперь послушай внимательно. Родители любят тебя и хотят, чтобы тебе было хорошо, но ещё они очень напуганы и расстроены тем, что происходит в доме.

– Я не хотела расстраивать маму и папу, но они же пытаются выставить меня, а я никуда не собираюсь уходить. И не уйду, уж поверь.

– Веста, неужели ты хочешь провести целую вечность в этом доме? Давай я расскажу тебе, что будет дальше. Рано или поздно станет очень скучно и одиноко. Никто не будет с тобой разговаривать, не будет никаких новых игр, каждый день одно и то же. Постепенно ты начнёшь терять силы, а взять их будет негде. Ты либо начнёшь медленно таять, либо будешь вытягивать силы из некогда дорогих людей, медленно их убивая. Разве этого ты хочешь?

– Нет, – снова захотелось плакать и стало страшно. – А что же мне теперь делать? Какой есть выбор?

– Можно уйти из этого мира, я покажу тебе путь.

– Но ведь тогда меня не станет! Совсем…

– Это не так. Ты перейдёшь в другую форму. А когда-нибудь, когда будешь готова, снова родишься.

– Но ведь я всех тогда забуду, разве не так?

– На время забудешь, но если очень захочешь, то вспомнишь. Ты вспомнишь всех своих близких, вспомнишь этот разговор и улыбнёшься.

– Обещаешь?

– Обещаю.

– Тогда пошли.

Стоя на краю привычной реальности, я обернулась, чтобы в последний раз взглянуть на родной дом и выловить в мутной воде воспоминаний то бесценное, что поможет воскресить память в будущем. Передо мной возник образ матери – иногда она позволяла перебирать и рассматривать украшения из палисандровой шкатулки. Открывая резную коробочку, я слегка наклонялась и чувствовала запах дерева и маминых духов – ирисы с каплей жасмина. Этот аромат я буду помнить даже тогда, когда перестану быть собой.

Марина Ермакова

Тамбов

Ворона

Шёл месяц март. Морозы ослабли, снег осел и покрылся ледяной коркой. Вечерело. Лёгкий сумрак лёг на белоснежье и придал ему голубоватый цвет. По насту рассыпались семена разных трав, торчащих из снега: лежат и ждут, когда придёт тепло, растает снежный покров и благодатная земля примет их.

Николай шёл по накатанной дороге в сторону родного села. Дорога поворачивала влево. Напрямую, через лес, было бы ближе, а по дороге приходится делать большой крюк, чтобы добраться до села. Дорожная сумка висела у него на плече и с каждым шагом делалась тяжелее и тяжелее. Николай остановился отдохнуть, сбросил с плеча свою поклажу, огляделся вокруг и невольно залюбовался зимним пейзажем. Лес таинственно молчал. Казалось, что всё вокруг замерло от какой-то неопределённости. Тёмные кусты, неподвижно стоявшие в снегу, за которые уходил поворот, закрывали обзор дороги. Солнце уходило на закат и окрашивало белое открытое поле справа в розово-жёлтый цвет. Тишина объяла всё вокруг, и от этого зазвенело в ушах.

Вдруг Николай услышал шелест крыльев. Потом увидел, как одинокая ворона выпорхнула из зарослей кустов и, подлетев к нему поближе, села на дорогу.

«Фу ты, – подумал он, – ерунда какая-то».

– А ну, лети своей дорогой! – прикрикнул Николай на птицу.

Ворона не трогалась с места, а только крутила головой, желая лучше рассмотреть человека. Николай сделал несколько шагов в её направлении. Ворона слетела с дороги и села на снег недалеко от кустов. Он снова шагнул в её сторону, провалился по колено в снег и остановился. Ворона не сдвинулась с места. Видимо, она понимала, что человеку трудно даются шаги. Они стояли и несколько минут смотрели друг на друга. Что-то вполне разумное и вопросительное было во взгляде птицы. Какая-то оторопь охватила Николая. В чистом поле встретились два живых существа: птица и человек. О чём думает эта ворона? Что она хочет от него? Он боялся шелохнуться, будто был пригвождён её взглядом.

Вдруг Николай увидел, как со стороны села стал подниматься клуб чёрного дыма. Клубов становилось всё больше и больше, а поверх крон деревьев показались языки пламени. Ворона поднялась и полетела в ту сторону, откуда шёл дым. Николай поспешил выйти на дорогу, схватил свою дорожную сумку и, ускоряя шаг, почти побежал к селу. Его сердце учащённо билось.

Когда Николай добрался до села, то увидел, что догорала избёнка деда Ерёмы, стоявшая на отшибе села. Из дымовища зловеще торчала чёрная печная труба. Остатки брёвен млели в жару. Недалеко от пожара собралась кучка сельчан.

– А дед-то жив? – спросил он бабу Аню, стоявшую с краю.

– А, это ты, Никола, – отозвалась она. – Да кто ж его знает. Давеча мой старик видел его, Силыч с рыбалки шёл. Видать, печь разжёг, да с устатку уснул.

Рядом роптали бабы и тёрли платками глаза. Мужики стояли с лопатами и беспомощно смотрели на догорающее жилище деда Ерёмы.

На следующий день Николай с мужиками отправился на пожарище. Подойдя поближе, он увидел на обожжённой трубе ворону. Заметив людей, ворона громко каркнула. Николай остановился и посмотрел на неё. Ворона каркнула ещё раз. Было не до вороны. Мужики стали разгребать пепелище крюками. Закопчённая железная кровать торчала из-под обгоревших обломков брёвен. Стало понятно, что во время пожара дед Ерёма на ней не лежал. Николай выдернул крюком искорёженное железное ведро, в котором, вероятно, была пойманная дедом Ерёмой рыба. Осколки тарелок, железная чашка, измятая фляга… всё напоминало о том, что здесь жил человек.

Николай хорошо знал деда Ерёму. Это был неуёмный человек. Не проходило и дня, чтобы он чего-нибудь не делал. Ему перевалило за семьдесят, а он – то рыбачить, то в лес по грибы пойдёт… А ещё он вырезал из дерева замысловатые фигурки. Ребятишки да и взрослые приходили к нему полюбоваться на его работы. Дед Ерёма был добрым и отзывчивым человеком. Про таких на селе говорят: безотказный.

Пепелище ещё чадило. Перевернув всё, что можно было, мужики так и не нашли останков старика. Они встали поодаль и закурили. Перекуривая, Николай заметил на ближайшем дереве ворону. Она настойчиво смотрела на него. Видя, что он обратил на неё внимание, ворона вспорхнула с дерева и полетела в лес. Николай как-то невольно пошёл за ней. Птица летела так, чтобы человек не потерял её. Проваливаясь по колено в снег, Николай как мог спешил за своей проводницей. Наконец, ворона села на сосну и каркнула. Николай добрался до места, где сидела ворона, и увидел в яме человека. Наступая на торчащие корни деревьев, он осторожно спустился на дно вполне глубокой ямы, переходящей в балку, подошёл к человеку, который лежал недвижно, свернувшись калачиком; сдвинул с его лица ушанку и обрадованно узнал, что это дед Ерёма.

Старик еле шевелил выцветшими губами. Благо мороз в ночь совсем ослабел, и это спасло несчастному жизнь.

– Как же тебя угораздило провалиться в яму, Еремей Силыч? – спросил Николай, поднимая старика.

Силыч смотрел на него и что-то неразборчиво бормотал.

Николай вытащил старика из ямы, взвалил на себя и потащил в село. Ворона летела рядом. Обратно Николай шёл с остановками. Устав, он клал свою ношу на снег, разгибал спину и отдыхал. Дед Ерёма беспомощно смотрел на своего спасителя и молчал, глаза его слезились. Ворона тоже садилась на ветку и ждала, когда Николай, взвалив старика на себя, снова продолжит свой путь.

– Странная птица, – думал Николай. – Следит за мной, чтобы я непременно донёс Силыча до дома. А дома-то и нет. А дед Ерёма, видно, силу какую имеет, если птица так о нём заботится. Да что там говорить, если вся жизнь его прошла здесь, и душа у него чуткая до природы.

Дед Ерёма, разыскивая в лесу нужные для поделок коряги и сучья, упал в яму и подвернул ногу. Он пытался вылезти из неё, но ему это не удавалось. Пока лежал там всю ночь, обморозил руки и сильно простудился. Ему пришлось долго проваляться в больнице.

Николай навестил его, чему старик очень обрадовался. Силыч слёзно рассказал Николаю, что с ним случилось. Тем злополучным днём, придя с рыбалки, дед Ерёма разжёг печку, а сам пошёл в лес, чтобы добыть себе заготовки для фигурок. Почему загорелся дом, он объяснить не смог.

– Да недалече вроде, – оправдывался он, – а тут вон оно чаво.

На глазах у старика навернулись слёзы. Он смотрел на своего спасителя растерянными глазами, понимая, что потерял всё, что имел.

Вот так его жизнь в один день изменилась полностью. Родных у старика не было, и неизвестно, что было бы дальше, если бы не одинокая баба Марфа, которая жила недалеко от него и была ещё вполне крепкой старушкой. Дед Ерёма часто помогал ей в хозяйстве по мужской работе, а она теперь решила принять погорельца в свой дом. Вдвоём-то им и легче, и веселей будет жить; да к тому же здоровье у старика пошатнулось, и без помощи другого человека ему не обойтись.

Человеческая душа на многое способна, и только через добрые дела можно познать в себе участие Божие.