скачать книгу бесплатно
– Нет, встречаться с ними я буду по отдельности. И при чем здесь секс? До секса у меня, между прочим, не дошло ни разу.
– Почему? – хором поинтересовались мы и уставились на нашу девушку на выданье.
– Девочки, ну какой секс, если они двух слов связать не могут?
– Ты что с ними в постели разговоры будешь разговаривать? – не понимала Мариша.
– Ну, не без этого, – загадочно улыбнулась Ларка, – и разговоры тоже.
Да, втянула я подругу в гиблое дело! Для интернет-знакомств наша Ларка оказалась чересчур нежной голубицей.
– Ларчик, бросай это дело, – решилась я, – толку из этого не будет. И эти твои двое со следующей недели окажутся такими же дуболомами, как и предыдущие.
– Точно! – поддержала меня Мариша. – Плюнь на интернет! Приходи лучше ко мне на работу, я тебя с кем-нибудь из наших ребят познакомлю. У нас Леша недавно развелся.
Вот это да! Мариша готова специально кого-то знакомить. Какая большая жертва! Какой удар по идеалистическому мировоззрению!
Но Лариска совершенно некстати решила проявить твердость.
– Посмотрю этих двух, а потом брошу. Я так решила.
– А что за мужики-то? – Мне вдруг стало интересно, из-за чего она так упирается.
– Ой, представляешь, – Ларка заметно оживилась, – первый такой лапочка: симпатичный и с деньгами. У него фирма своя – какая-то рекламная, вроде. И неженатый, представляешь! Я ему в кофейне предложила встретиться, ну как обычно. А он сказал, что в состоянии угостить девушку приличным ужином. Так что мы с ним в кафе встречаемся.
– В каком? – зачем-то уточнила я. Как будто пыталась подловить подругу на мелочах.
– В «Акварели». Он сказал, что ему там кухня нравится.
– Сказал? Вы с ним разговаривали уже что ли?
– Ага! По телефону. Он мне номер мобильного дал, и мы с ним уже несколько раз болтали.
– То есть, поговорить с ним есть о чем?
– Ага, – согласилась Лариска. – А второй – художник. Такой интересный! Он мне такие письма пишет – обалдеть!
Мариша обреченно смотрела на оживленно жестикулирующую Ларку. Если бы я не знала их обеих, можно было подумать, что Мариша изо всех сил презирает эту наивную дурочку. Но я точно знала, что Ларка совсем не дурочка, а просто восторженная тетка средних лет, до сих пор не нашедшая своего счастья. Правда, справедливости ради, надо сказать, что Лариске никто не давал ее тридцати с хвостиком из-за сохранившейся девичьей легкости и неподдельного интереса к жизни, которым она просто искрилась.
А Мариша, хоть и была немного младше Лариски, относилась к ней с какой-то совершенно материнской нежностью и по-настоящему переживала за нашу непутевую подругу, когда та вляпывалась в очередную душевную неприятность. За несколько лет у Мариши выработался своеобразный нюх на Ларкины душевные неприятности. И в то воскресенье Мариша, глядя на восторженную Ларку, опять почувствовала, что добром это не кончится.
Если бы я, балда, отнеслась к Маришиным предчувствиям серьезно. Помогла ей отговорить Ларку от безумной затеи. Увы, тогда эти опасения показались мне полной ерундой.
– Когда-нибудь ты нарвешься на маньяка, – мрачно предрекла она Лариске. – Не говори потом, что я тебя не предупреждала.
Маришка от души затянулась сигаретой и стала сосредоточенно тушить ее о стенку импровизированной пепельницы.
– Наташ, а давай я тебя с нашим Лешей познакомлю? Не пропадать же добру!
– С каким Лешей? С тем, что недавно развелся? Это уже в который раз?
– В третий.
– Вот то-то и оно! Сдается мне, что это стало его безобидным хобби. Зачем мне мужчина, которому нравится разводиться?
Мы уныло замолчали.
Глава 2
Если бы кто-нибудь спросил, что меня привлекает в моей работе, я бы ответила, не задумываясь: «Свободный график». Работаю я менеджером по рекламе. Или, как предпочитал называть нас мой прежний шеф, менеджером по продаже рекламных возможностей. Пять лет назад я устроилась на эту суматошную должность в только-только начавший издаваться журнал. К моему немалому удивлению, продавать «рекламные возможности» у меня получилось, и – не буду скромничать – очень даже неплохо. Журнальчик наш, от которого я, испорченная чтением более-менее осмысленных текстов, не ждала ничего хорошего, неожиданно отвоевал себе место на витринах киосков, торгующих прессой. Учредители нашего агентства, трое недавних сокурсников, постепенно освободились от предчувствия неминуемого краха своего предприятия, расслабились и начали потихоньку приучать себя к образу жизни богатых людей. Года через два к журналу, с которого все начиналось, добавилась еще пара газет такого же невнятного содержания, и мы стали гордо называться издательским домом. Число рекламодателей, с которыми я работала, увеличивалось, зарплата моя росла, график работы был свободным – я успевала и по магазинам пройтись, и выпить кофе в полупустой по случаю разгара рабочего дня кофейне, и заскочить к Ларке, чтобы послушать очередную ошеломляющую новость.
Все было хорошо. Жизнь была размеренной, работа необременительной. А я чувствовала себя несчастной. Мне было скучно жить размеренной жизнью. Все чаще я вспоминала те благословенные времена, когда журнал наш только появился, уговорить кого-то разместить в нем рекламу стоило мне невероятных усилий, денег вечно не хватало. Но как же я тогда была довольна собой! А человеку нужно время от времени быть довольным собой. В конце концов, я пришла к выводу, что не хватает мне именно неопределенности и неуверенности в завтрашнем дне. Видимо, это какая-то форма мазохизма. Мне хотелось обязательно что-то поменять в своей жизни, причем, в худшую сторону.
В этот переломный момент и возник у меня на горизонте Валера – практически случайный знакомый, задумавший тоже издавать журнал (А чем он хуже других?!). Валера, полный радужных надежд, предложил мне возглавить у него рекламный отдел, и я моментально согласилась. Видимо, скоропалительность судьбоносных решений уже тогда меня привлекала.
В общем, год назад я распрощалась с обескураженной моим решением троицей директоров (между собой мы их называли «три толстяка», хотя лишним весом был обременен только один из них), и перешла на работу к Валере. К немалому моему удивлению, мой уход три толстяка дружно восприняли как личное оскорбление. И даже обиделись, хотя я, хоть убей, не могла понять, на что.
Четверг я запланировала себе как относительно свободный день. С утра появилась на рабочем месте – так, на всякий случай, чтобы коллеги не забыли, как я выгляжу – попила с девчонками чайку, поговорила о погоде, которая оказалась неожиданно теплой для середины мая, и ближе к полудню собралась потихоньку слинять под благовидным предлогом. Очень мне хотелось, раз уж такая удивительная погода, погулять по историческому центру города, полюбоваться на бывшие купеческие дома в дымке молодой листвы и только-только зацветающих ранеток.
Надо сказать, что центр города у нас вообще очень уютный, а в мае – просто сказочный. Пейзаж, вполне подходящий для того, чтобы возвращать себя к жизни.
Маришин звонок застал меня уже в дверях.
– Тебе Лариска сегодня не звонила? – без всяких приветствий поинтересовалась обычно очень церемонная Мариша.
– Нет. А должна была?
– Откуда я знаю! – Мариша заметно нервничала. – И не заезжала?
– Да с чего бы ей ко мне заезжать? Тебе это зачем? Случилось чего?
– Пока ничего не случилось. Ладно, мне некогда. Я тебе перезвоню.
Я пожала плечами, совершенно забыв, что Мариша меня не видит, и решила ничему не удивляться. Мало ли! Может, у человека на работе неприятности. Или дети двоек нахватали к концу года. Да и в конце концов, имеет Мариша право на плохое настроение? Еще как имеет! Тем более, сказала, что перезвонит. Вот когда перезвонит, я и поинтересуюсь, почему она даже здороваться забывает.
Перезвонила Мариша после обеда. Я, нагулявшись к тому времени до гудящих ног, сидела в парке на скамейке, ела мороженое и размышляла, стоит мне покупать сейчас новые туфли, или лучше не поддаваться соблазнам.
– Ты где сейчас? – заорал на меня телефон Маришиным голосом. – На работе тебя нет! Где ты шляешься?
От такой бесцеремонности я чуть мороженым не подавилась. Хотела уже было напомнить, что у меня, вообще-то, свободный график, и сидеть на работе с девяти до шести, как некоторым, мне нет нужды, но передумала. Во-первых, ругаться с Маришей в мои планы не входило, а во-вторых, стало интересно, что могло так вывести ее из себя.
– Мариша, – я старалась говорить максимально ласковым голосом, – чего случилось-то?
– А ты сейчас где? Ну, территориально?
– В центре. От тебя, кстати, недалеко.
– Ой, Наташечка, – мне показалось, что Маришка всхлипнула, – приходи ко мне на работу. Прямо сейчас.
Час от часу не легче! Ни истеричные вопли, ни всхлипы были совершенно не характерны для нашей сдержанной Маришки. Тем более, в рабочее время. Видно, что-то и вправду случилось.
– Минут через десять буду, – я решила больше не пытать ее по телефону. Все равно ведь гулять хотела, так почему бы не прогуляться в сторону Маришиного офиса?
Находился он и правда недалеко. В центре. При этом располагался очень хитро. В офис, переделанный в свое время из обыкновенной квартиры на первом этаже (правда довольно большой площади и нестандартной планировки), можно было попасть двумя путями. Можно было зайти с главной улицы города, через отдельный вход под вывеской «Адвокатская контора Борзюка». А можно, пройдя под аркой во двор, отсчитать третий от угла подъезд обычного жилого дома и позвонить в дверь бывшей квартиры № 65. Возле подъезда тоже имелась вывеска, но поменьше и попроще: «Юридические услуги». Обе эти двери – и пафосная в «Адвокатскую контору Борзюка», и среднестатистическая из крашенного металла в «Юридические услуги», вели в одну и ту же приемную, где и обнаруживалась наша Мариша.
Она была здесь незаменимым человеком. Находясь на пересечении путей миграции очень разных и по социальному статусу, и по своим юридическим потребностям посетителей, ухитрялась быть полезной всем, никого при этом не обижая недостаточным вниманием. Как опытный авиадиспетчер самолеты в небе, Мариша разводила посетителей по кабинетам, не допуская, чтобы клиент ждал в приемной дольше пяти минут. А если вопрос у него был несложным – а с такими, как правило, и приходили посетители через подъездную дверь – даже давала первичные консультации. И ей это неплохо удавалось. Несколько раз, оказавшись рядом во время Маришиной «работы с клиентами», я, заслушавшись, даже не вспоминала, что, вообще-то, учились мы с ней на экономическом факультете. В ответ на мои высказанные вслух восторги, я получила заверение, что если бы и я столько лет проработала бок о бок с юристами, то смогла бы даже в суде выступать.
Любила я, одним словом, наблюдать за работающей Маришей. И сейчас, сосредоточенно обходя подзадержавшуюся с весны лужу во дворе, которая раскинулась аккуратненько перед подъездом, ведущим в заветные «Юридические услуги», я ожидала увидеть привычную картину – спокойную и приветливую подругу посреди уютной приемной.
Картина, явившаяся моим глазам, была настолько неожиданной, что я забыла высказать свои свежие впечатления от их необъятной дворовой лужи, хотя уже открыла для этого рот. Так и застыла на пороге с открытым ртом.
Мариша сидела за столом, подперев щеки ладонями и глядя в одну точку покрасневшими то ли от слез, то ли от растекшейся туши, глазами. Вокруг нее с растерянным лицом и бутылкой минералки в руках топтался тот самый трижды разведенный Леша – белобрысый субтильный юноша лет двадцати восьми в хорошем костюме. Мое появление его страшно обрадовало. Несмотря на богатую на события (судя по количеству выпавших на его долю разводов) семейную жизнь, Леша явно не знал, что нужно делать с плачущими женщинами. А может, все дело было в том, что Мариша не была женщиной в привычном для него понимании? Все-таки коллега по работе. Да еще всегда такая спокойная. Было от чего растеряться.
– Что случилось? – почти заорала я на обоих. – Чего она ревет? – обратилась я уже персонально к Леше, решив, что иначе мои вопросы сильно смахивают на риторические.
– Не знаю. Она мне не говорит.
– А давно?
– Не говорит?
– Плачет!
– Да с обеда где-то. Сначала полдня по телефону звонила, а теперь вот…
На лице у него было написано такое неподдельное огорчение, что я даже испугалась, что мне придется утешать их обоих. Правда, мне тут же стало стыдно – человек, может, искренне сочувствует, а я с предположениями своими ехидными.
– Маришка, ты чего? Что случилось? – я решила узнать все из первых рук.
– Ларка пропала!
– Что значит «пропала»? Это в переносном смысле – вляпалась опять во что-нибудь? – я еще надеялась отшутиться.
– Может и вляпалась. А пропала в самом прямом смысле. Ее нет нигде – ни дома, ни на работе. И мобильник не доступен. Я предупреждала! Я говорила, что добром это не кончится!
– Что «это»? – мне уже очень хотелось схватить эту паникершу за плечи и хорошенько тряхнуть, чтобы добиться внятного рассказа, а не сплошных бабьих причитаний.
– Знакомства ваши долбаные. По интернету. Я говорила, что она на маньяка нарвется рано или поздно. Вот, получите!
– Хватит ерунду орать! Тебе везде маньяки мерещатся. С чего ты вообще взяла, что она пропала? Подумаешь, мобильник не доступен! Может, деньги кончились – у Ларки это запросто. Или батарейка села.
– Аккумулятор, – робко подал голос Леша.
Я про него уже и думать забыла, а он, оказывается, здесь так и стоит со своей минералкой. Мы обе вопросительно посмотрели на подавшего голос молодого юриста.
– Я говорю, в мобильниках не батарейки, а аккумуляторы, – Леше, видимо, приятно было объяснять очевидные вещи двум курицам. Он, похоже, чувствовал себя сейчас великим просветителем. Только, как большинство мужчин, не придал должного значения эмоциональному состоянию аудитории. А зря!
– Это мы знаем, – зловещим голосом сообщила ему Мариша, – дальше что?
– Ничего…, – Леша, кажется, начал понимать, что влез со своими уточнениями очень некстати.
– Маришка, спокойно! Расскажи по порядку, с чего ты взяла, что она пропала? Откуда такие выводы? – я решила добиться объяснений.
Мариша глубоко вздохнула, отобрала у окончательно деморализованного Леши бутылку, глотнула прямо из горлышка, сложила перед собой руки «домиком» и начала рассказывать, не сводя с меня заплаканных глаз.
– Мы с ней договорились, что она сегодня ко мне придет к десяти. Ну, не ко мне, а сюда – в контору. Она же хочет комнату свою в секционке поменять на что-нибудь отдельное. Надоело ей с соседкой на кухне попами толкаться. Ну вот. Хочет давно, а сейчас, вроде, решилась. Или кто-то из родственников денег дает на доплату, или занимает она у кого – не знаю. Но это и неважно пока. Важно, что я договорилась с нашим Александром Васильевичем, он же у нас по всяким квартирным делам вообще спец, что он Ларке расскажет, как это можно сделать. Ну там, какие могут быть варианты, и на что надо обращать внимание, чтобы тебя не кинули. Александр Васильевич даже денег с нее согласился не брать, раз она моя подруга, – Мариша перевела дух и еще раз глотнула из Лешиной бутылки. – Договорились на сегодня, на десять часов. А она не пришла! Я сначала разозлилась страшно. И перед Александром Васильевичем неудобно, сама понимаешь. Звоню ей на мобильник – абонент недоступен. Звоню на работу – не пришла, домой – никто трубку не берет, значит нет ни ее, ни соседки. А потом подумала, если Ларка к назначенному времени не пришла, значит с ней что-то случилось.
– Это почему? Может, она просто забыла.
– Да ты что! – Мариша даже руками всплеснула. – Не могла она забыть. Ты что, Ларку не знаешь? Она, конечно, увлекающаяся натура, но на этот счет очень ответственная. Да ты вспомни, она хоть раз не приходила, если мы с кем-то для нее договорились?
Я напрягла память. А ведь действительно, Лариска, при всей своей безалаберности, была очень ответственным человеком, когда дело касалось заранее запланированных встреч. Мне вдруг подумалось, что Маришина паника имеет под собой кое-какие основания. Нет, ну не маньяк, конечно, – это уж слишком – но какой-нибудь несчастный случай мог нарушить Ларкины планы.
– А может, она под машину попала? – я все больше поддавалась Маришиному настрою.
– Нет. Я уже все больницы обзвонила. И морги. К ним она не поступала, – в голосе ее послышалось сожаление.
– Ты как будто не рада, что Лариска в морги не поступала, – попыталась я возмутиться.
Мариша, выразительно глядя на меня, покрутила у виска пальцем. Потом опять приложилась к бутылке с минералкой и жалобно сообщила:
– Предчувствия у меня нехорошие.
Предчувствия – это серьезно. С этим надо что-то делать.
– А ты матушке ее, случайно, не звонила? Отношения у них, конечно, не очень, но ведь Ларка ездит к ней иногда.
– Звонила. Там она уже месяца два не появлялась. Я, вообще, всех обзвонила, чьи телефоны у меня есть.
В отличие от меня, как и большинство современных людей, записывающей номера телефонов в память мобильника, Мариша к подобной информации относилась серьезно. Она, как в старые добрые времена, вела записную книжку. Причем, такого внушительного формата, какой и у еженедельников-то нечасто встречается. Информация, содержащаяся в этой книжке, поражала полнотой и системностью. На каждого приятеля, родственника или мало-мальски знакомого Мариша отводила целую страницу. Кроме мобильного, домашнего и рабочего телефонов, там были еще адреса места жительства, места работы. Когда что-нибудь менялось – переезжал абонент или работу менял, старые сведения аккуратненько замазывались корректором, и вносились новые, на сто раз проверенные, данные. А самое главное, на этой же странице зафиксированы все родственные и социальные связи. Имена, фамилии и телефоны всех людей (многие из которых дублировались на отдельных, собственных, страницах, но уже подробно, по той же схеме), которые так или иначе были связаны с интересующим вас абонентом. Таких «побочных» телефонов у всех было разное количество. Ларискина страница была под завязку заполнена именами и телефонами, записанными мелким аккуратным почерком. Судя по всему, Мариша подняла сегодня на ноги половину совершеннолетних жителей нашего города. И никто ничего не знает. А ситуация-то серьезнее, чем я думала. Да еще эти дурацкие Маришины предчувствия!
– Может, в милицию заявить? – я пыталась припомнить, что положено делать в таких случаях.
– Попробовать, конечно, можно, – вдруг подал голос Леша, про которого я успела уже забыть, – только вряд ли у вас его примут.
– Почему? – мы обе вдруг сообразили, что Леша-то у нас, между прочим, адвокат. Причем, берется он обычно за уголовные дела, и в милиции бывает все-таки почаще нас. И у него, вроде, даже какой-то приятель там оперативником работает чуть ли не в отделе по раскрытию убийств.
– Ну, во-первых, заявления такие принимают у родственников, а вы ей никто. Во-вторых, времени мало прошло. Она когда последний раз объявлялась?
– Вчера утром. Мы с ней созванивались, – доложила Мариша.
– Ну вот! Всего сутки прошли. Рано еще беспокоиться. Может, она загуляла где-нибудь в веселой компании.
– Не могла она загулять, если мы с ней договорились сегодня на десять часов!
– Все равно не возьмут. А если и возьмут, искать не будут. Будут ждать, когда сама вернется. Или когда труп какой-нибудь подходящий появится. Из неопознанных.
Мне показалось, что Леша получает удовольствие, рассказывая нам про неопознанные трупы. И, похоже, не только мне.
