Бескрылый воробей

скачать книгу бесплатно


– Это мальчики всем чем-то обязаны, мужчина не должен никому и ничего, – оборвал я, протирая заспанные глаза.

– Стоило оно того, а, братец? Год прошёл, а ты как грезил о чём-то, так и продолжаешь гнаться за собственной тенью.

– Хоть ты меня не суди.

Катя увела взгляд и перевела дыхание.

– Мы скучаем. Нам трудно без тебя.

– Я всё понимаю. Подождите ещё немного, самую малость. У меня получится, обещаю.

Повисла тишина, прерываемая лишь треском объятых пламенем сухих дров, огоньком мерцавших в глазах сестрёнки.

– Марк о тебе спрашивал.

– Марк? Он вернулся?

– Да, сказал, что будет ждать твоего приезда.

– И как он?

– Как всегда: разит перегаром, сквернословит и пошло шутит. К счастью, он слишком бедный, чтобы пить так часто.

– Это радует, – я невольно улыбнулся, – Как матушка?

– Потихоньку. Говорит, что ты нам важнее бумажек, которые присылаешь. Откуда они, кстати? Не думаю, что кочегарам много платят, – демонстративно бросив последнюю стопку бумаг в камин, произнесла Катя.

– У меня, так сказать, нашёлся спонсор.

– Эта девица? Мама не разрешает мне ошиваться рядом с такими.

– Она хорошая, правда.

– То есть тебя обеспечивает девчонка?

– Не начинай, пожалуйста, – наши голоса вновь слились с пустотой комнаты.

– Ложись-ка в кровать, тебе пора спать.

– Нет, я хочу посидеть с тобой ещё.

– Успеешь ещё насидеться, – Кира продолжала трясти меня за плечо.

Мы легли и продолжали говорить что-то друг другу, отшучивались, болтали, допивая остатки остывшего глинтвейна, незаметно сливаясь со сном. Впереди ждал новый день, можно сказать, новая жизнь. Феникс в девятнадцать глав вспыхнул, сгорел и истлел вместе со мной. Отчаяние, апатия и самобичевание растворились в объятьях Киры, сменившись на призрачную надежду и зыбкое воодушевление. Впереди ждал новый день.

Глава 6. Подобно фениксу из пепла

Так вот, что такое похмелье. Кажется, последние пару бокалов были лишними. Чугунные виски тянут свинцовую голову к паркетному полу с единственным желанием: спрятаться в его щелях и не выходить на свет до скончания веков. Во рту вкус немытых задниц и остатков вчерашнего алкогольного реквиема. С трудом подчиняющиеся размякшему мозгу руки медленно протирают слипшиеся веки, за которыми бессильно затаились ослепшие за красной пеленой глаза.

Неторопливым взглядом, стараясь не тревожить вывернутое наизнанку серое вещество, пытаюсь оглядеть помещение. Квартира Киры, она рядом. Это радует. Теперь ищу джинсы. Они на мне. Это огорчает.

На часах четыре двадцать две. Осталось выяснить до или после полудня. Распахнув шторы, я понял, что встал довольно рано. Однако лучше, чем слишком поздно.

Понадобится много времени, чтобы выветрить весь этот смрад и привести себя в норму. Для начала открою окно. Это не так-то просто, учитывая тот факт, что меня до сих пор штормит, как бумажный кораблик в двенадцатибальный ураган.

С трудом не выпав из оконного проёма и изрядно помучившись с замком, я всё-таки справился с задачей и направился в душ, холодный, как лёд девятого круга ада. Наспех слепленный сумбурный ком беспорядочных мыслей начал разглаживаться и обретать ясные формы.

Найти работу. Да, давненько пора. Но это потом, когда окончательно приду в себя. Снова писать. Откладывать нельзя, я уже потратил слишком много времени впустую. Начну с малого: сделаю Кире завтрак, главное не пользоваться плитой.

Фантазии хватило на салат из морепродуктов и овощей, завалявшихся на верхней полке холодильника, какого-то какао или горячего шоколада (я так и не понял) и свежего апельсина.

Я не спеша нарезал зелень, докуривал последнюю сигарету и краем глаза просматривал объявления в газете недельной давности. Курьер – вроде неплохо. Хорошая заработная плата, предоставление служебного транспорта, требуется знание города и трёхлетний стаж вождения. В этом городе, кроме дома Киры и вокзала, я нигде толком не бывал, а управиться не в состоянии даже с велосипедом. Пропускаем. Требуется журналист в литературную колонку. То, что надо! Требования: грамотная речь, как письменная, так и устная, приветствуется опыт работы в газете или журнале, высшее образование – обязательно. Пропускаем. Повар-пекарь. Пропускаем. Соцработник – никакого опыта, никакого образования, знай себе ухаживай за стариками да корми бездомных. Но я бы заработал больше, стоя на паперти. Безнадёжно, подождём следующий выпуск.

Я дорезал овощи, выложил мидий (или чёрт его знает что, но слизкое и пахнущее заводским прудом), заправил всё маслом, смахнул с верхушки пепел, прихватил кружку, апельсин и направился к Кире. По её взгляду было видно, что ей сейчас не до мидий. Я принёс ей воды и аспирин. Морской салат я доел на пару с дворовым котом.

Кира легла спать, я снова сел за перо. В голове мелькали какие-то слабо связанные сюжеты и истории, едва ли совместимые между собой, но я решил не упускать и этого, впитывая каждую строчку в очередной лист бумаги. Стрелки часов гнались друг за другом, обводя поочерёдно силуэт циферблата. Я писал, вглядывался в окно, попивал какао, снова писал, смотрел на Киру, набирал очередную кружку горячего напитка, складывал из бумаги самолётики, запускал их в спящую хозяйку, снова писал.

Вечером постаревшая на двадцать лет Кира всё же проснулась. Сквернословя, встала с кровати и заправилась очередной порцией аспирина. Аспирина с водкой. Умылась, причесалась, выпила с пол-литра воды и вновь помолодела на двадцать лет.

– Да на кой ляд тебе работа? Я зарабатываю больше, чем вся редакция этой вшивой газеты, – прижав ко лбу замороженное мясо, прохрипела хозяйка.

– Бездельничать, безусловно, весело, но всему есть свой предел. Я уже год сижу на твоей шее.

– Ты не тяжёлый, да и шея у меня крепкая.

– Не сомневаюсь, но тем не менее, я устал просиживать задницу, вдохновение не задерживается на одном месте.

– Оно всегда за спиной тех, кто трудится над своим детищем, – отложив будущий стейк в сторону, она приблизилась ко мне и обняла за плечи. – Послушай, я уже говорила, твоё дело – писать, не отвлекайся на ерунду.

– Я и не отрекаюсь от этого. Просто неплохо было бы освежить жизнь и хоть раз угостить тебя кофе или сводить в кино, например.

– Я похожа на тех, кто ведётся на эти дешёвые трюки?

– Да брось, я просто хочу потешить своё мужское эго.

С минуту мы просидели молча, перебирая в руках дымящиеся кружки горячего чёрного чая.

– Хорошо, – высунув тонкую руку из недр сумки, произнесла Кира, – сходи к этому мужику, я всё устрою, тебя примут на отличных условиях, – она изувечила край страницы синими чернилами, записала контакты какой-то особы и протянула лист в мою сторону.

– Что меня там ждёт?

– Завтра узнаешь, я обо всём договорюсь.

– Как скажешь, босс, – протянул я, рассматривая белую карточку с чёткими линиями типографской краски. – Токарь Эм О. Ну и фамилия. Максим Олегович?

– Мирон Остапович.

– Такие имена ещё существуют?

– Такие имена делают большие деньги, так что угомони остроумие на завтрашнем собеседовании.

– Как скажешь, босс.

Сон прервал шум фена. Кира, расхаживая в нижнем белье, сушила волосы и хрипло напевала какую-то незатейливую песенку на немецком языке.

– Ты опаздываешь, – глядя на меня сквозь зеркало, она прервала немецкий фольклор.

– Почему тогда ты не разбудила меня раньше?

– Потому что я тоже опаздываю. Приведи себя в форму и загляни в шкаф, я заказала тебе костюм.

– Нахрена мне костюм? Я даже на свадьбу тётки пришёл в свитере и джинсах.

– Не сомневаюсь в твоём чувстве стиля, но Мирону нужен не тракторист.

– Ладно, молчу, убедила, – протерев сонные глаза, я продолжил. – Так что я должен буду делать?

– Узнаешь всё на месте, я тороплюсь, – натягивая чёрную непривычно длинную для себя юбку, оборвала Кира. – Я заказала тебе такси, на всё про всё у тебя пять минут, собирайся.

Я управился в три минуты. Как оказалось, костюм мне шёл. Видеть себя в чём-то, что дороже завтрака в местной обрыгаловке, было в диковинку. Правда, ощущение того, что меня тащат на похороны, не покидало ни на секунду.

Закуривая, я принялся снова разглядывать визитку. Мирон Остапович, не забыть бы. Хотя такое имя хрен забудешь. Кира уехала, оставалось только глядеть в окно и ждать машину. На удивление, транспорт прибыл минута в минуту.

Поездка заняла около двадцати минут. Я, можно сказать, впервые вышел в свет, да ещё и одетый по-человечески. Не думаю. что в наше время кому-то есть дело до того, как одет сосед в метро или случайный прохожий. У всех голова забита вещами поважнее: кому детей в садик завести, кому на работу не опоздать, кому поскорее закрыть ипотеку, кому незаметнее проскользнуть мимо патруля и не засветиться с весом на кармане. Всеобъемлющему эгоцентризму не до шмоток одного из семи миллиардов незнакомцев. Моё же эго в этот день было немного довольнее прежнего.

Как оказалось, в этом городе, помимо вокзала, присутствовали пара кинотеатров (один из которых был закрыт, как выяснилось, второй год) и музей с потрескавшимися колоннами, институт, приговорённый к формальной утилизации по причине отсутствия финансирования, и бесконечное множество сияющих позолотой храмов и соборов – неотъемлемых атрибутов просвещённого светского государства.