скачать книгу бесплатно
– Да в том-то и дело, – было видно, что Таше жалко женщину. – Все у нее нормально с костями, да и с алкоголизмом тоже, хотя с таким мужем… В общем, я сразу заметила, что все эти переломы рукотворны.
– Муж бьет? – догадалась Ирма.
– Пациентка упиралась до последнего, что сама упала, но в последний раз у нее пальцы на ногах были сломаны. Причем не все вместе, ну, например, упало на ногу что-то тяжелое, а каждый в отдельности. Когда я ей сказала, что вызываю полицию, а ее версия о том, что на ногу упал кирпич, не подходит, она расплакалась и рассказала о насилии в семье. Оказывается, муж бьет не только ее, но еще и двух маленьких сыновей. Но их старается бить не сильно, обходится синяками, а вот на нее выплескивает всю свою злость.
– За что? – спросила Ирма, было видно, что она под впечатлением от услышанного.
– Я задала тот же вопрос, так вот ответ меня убил: «За дело». Не вымыла посуду – затрещина, опоздала домой с работы – еще. Представляешь, она считает, что это «за дело».
– Да, дела, себя не жалеет, так хоть бы детей пожалела. Они же у такого папаши маньяками вырастут со сломанной психикой. Между прочим, доказанный факт: дети, терпящие насилие в семье и видевшие, как избивают их мать, вырастают с глубоким непониманием смысла любви и близости. – Ирма знала, что говорила, по первому образованию она была психолог.
– Ну вот, я вместо мамаши и пожалела, – виновато сказала Таша. – Пошла в полицию и написала заявление на сатрапа.
– Хороший порыв, тебя не оценили? – усмехнулась подруга.
– Нет, этот папаша оказался депутатом нашей городской думы, да и вообще человеком обеспеченным, в том числе и друзьями. Жена избиение не подтвердила, к детям, само собой, никого не подпустили, а он подал на меня заявление за клевету.
– Вот урод, – в сердцах сказала Ирма.
– Но ему показалось этого мало, он надавил на нашего главврача, и меня вчера уволили. Ну, не уволили, а попросили написать заявление по собственному желанию. Главный сказал, что это самое большее, что он может для меня сделать. Иначе ему придется искать причину, чтоб уволить по статье, а это волчий билет, с которым в медицину мне путь будет заказан.
– Слышь, подруга, – всплеснула руками Ирма, – а не этот ли неадекватный папаша вчера тебя душил?
– Навряд ли, это такой тип – домашний тиран, – не поддержала версию Таша. – Плюс ко всему ты его не видела: настоящий павлин с выглаженной белоснежной рубашкой, от которого пахнет за версту дорогим парфюмом, а от вчерашнего хулигана пахло детством и неухоженностью.
– Детством? – удивилась Ирма.
– Да, детством, – растерялась Таша. – Я не могу понять почему, но у меня такая ассоциация в мозгу всплыла. Да и зачем такому влиятельному дяде мараться, он и так меня растоптал. Впереди еще суд за клевету, ему нужно мое унижение.
– Ну, так-то да, – согласилась Ирма. – Все, мне пора бежать, больше никого не спасай, помни: нельзя спасти того, кто этого не хочет.
– Да я не из-за нее, я из-за детей, – оправдывалась Таша, но Ирма ее уже не слышала. Она выбегала из квартиры, одновременно отвечая на телефонный звонок:
– Да, Ирма Майба слушает. Что значит не получается? У нас с вами договор.
Ее каблуки стучали по ступенькам, отдаляясь от квартиры, а Таша размышляла: что, если вчера действительно был обиженный домашний тиран? Что, если он решил разделаться с ней не только морально, но и физически, наняв какого-нибудь наркомана? От этих мыслей мурашки побежали по коже, а руки, закрывая входную дверь на все засовы, неприлично задрожали.
* * *
Ирма ехала привычной дорогой к своему «Центру йоги и здорового образа жизни». Это было ее детище, которое она построила собственными руками в прямом и переносном смысле. Когда однажды ей посчастливилось слетать в Индию и встретиться с Далай-ламой, после того как она услышала, как и о чем он говорит, Ирма пропала. Жизнь в одно мгновение изменилась, и ей захотелось изменить ее для других. Изначально идея была больше просветительская, чем коммерческая. Ей хотелось осчастливить весь мир, подарить гармонию и ощущение радости жизни. Позже она поняла, что может на этом зарабатывать, что было тоже неплохо. Таким образом в ее жизни объединились два понятия, которые многие люди считают несочетаемыми, – это бизнес и хобби. Когда она брала кредиты для покупки помещения и ремонта студии, многие вокруг крутили у виска, считая ее сумасшедшей. Но благодаря трудолюбию и личному отношению к работе все получилось. Кредиты удалось вовремя погасить, сейчас же студия давала уже неплохие дивиденды. Персонал она подбирала лично и скрупулезно, считая, что это самое главное в ее работе.
Лишь Ташка, родной человечек, всегда была на ее стороне. Когда Ирма уже падала духом и хотела сдаться, она говорила: «Ничего страшного, продадим одну квартиру, будем жить вместе, всегда есть выход, главное, знай, что ты не одна, у тебя есть мы с Лесей». И от этих слов появлялись силы и уверенность в себе, Ирма собиралась и шла дальше.
В душе она знала, почему у нее не сложилось в личной жизни. Когда другие знакомились и встречались, расставались и влюблялись, Ирма работала долго и усердно, по кирпичику выстраивая свою империю, свое царство радости и счастья. Нет, конечно, мужчины в ее жизни были, одни проходили долгой линией, в основном принося расстройство и слезы, другие же были маленькими точками на огромном белом листе под названием «личная жизнь», почти незаметными и оттого совершенно ненужными. Всех их Ирма помнила и всех простила, скорее всего, потому что не любила, она искренне считала, что нельзя простить, если еще любишь. Вот, к примеру, Ташка своего Валерика до сих пор забыть не может, хотя и прошло уже тринадцать лет, как он ушел. Нет, всем она, конечно, говорит, что выгнала мужа сама, устала тащить и ребенка, и «большое дитя», но Ирма-то знала эту историю изнутри, знала и жалела подругу как могла. Валерик, работая дальнобойщиком, все пять лет жил на две семьи, причем в другой, неофициальной семье у него было к моменту его провала уже трое детей. Ему нравилась такая жизнь, а вот его неофициальной второй половине – нет, поэтому она заявилась со всеми троими к Ташке для разглашения страшной тайны. Естественно, она надеялась, что официальная жена выгонит гулящего мужа, и не прогадала, так Ташка и сделала. Валерик просил прощения, говорил, что любит только ее и такого больше не повторится, но Ташка уже не верила ни ему, ни другим представителям противоположного пола. Никому не пожелаешь пережить такое предательство, особенно от того, кого любишь, а Ташка любила. Даже сейчас Ирма иногда замечала, как подруга, думая, что ее не видят, с нежностью смотрит на их свадебное фото.
На этих мыслях произошло то, чего она меньше всего сейчас ожидала, – Ирма почувствовала удар, машина дернулась, и она инстинктивно резко нажала на тормоз. Больно ударившись о лобовое стекло, она схватилась за голову, что-то горячее медленно текло по лицу. Три секунды ушло на понимание того, что случилось. В зеркале заднего обзора отражался большой черный внедорожник, который въехал в ее маленькую машинку, неуклюже подмяв под себя багажник.
– С вами все в порядке? – Мужчина выбежал из большой машины и забарабанил в ее окно. Ирма была словно в тумане, не понимая, чего он хочет от нее, но все же открыла дверь.
– Вам срочно нужно в больницу, – закричал незнакомец и, подхватив ее на руки, словно она не весила ничего, понес к себе в автомобиль. Все происходило очень быстро и никак не сочеталось с медленным пониманием происходящего Ирмой. Большая машина летела на огромной скорости, и дома, деревья, билборды мелькали в окне, не давая на них сосредоточиться.
– Моя сумка, – это единственное, что успела сказать Ирма за все время этой стремительной поездки.
– Я закрыл вашу машину. – Водитель помахал в доказательство ключами. – Не беспокойтесь, я вам привезу ее.
Потом приемный покой, доктора, медсестры и боль, которая становилась меньше и меньше, словно отпуская Ирму из своего плена. Последнее, что помнила она перед тем, как отправиться в страну Морфея, – это красивое лицо своего то ли спасителя, то ли обидчика.
* * *
Клим стоял на платформе родного города и старался дышать глубоко, наслаждаясь утренним летним воздухом. Здесь он был особенным, здесь он имел оттенок детства и юности. Особенно сейчас, летом, именно этот теплый воздух ассоциировался у Клима с каникулами и полной свободой. В нем были нотки речки, костра и ухи, а также смешливых девчонок и бесконечного счастья. Тогда Клим, выросший в полной и счастливой семье, искренне верил, что он непременно встретит свою вторую половинку, у них будет целая клумба цветов жизни разного формата, а любить друг друга они станут, пока не умрут в один день, причем последнее условие обязательно. И вот сейчас он стоит, дышит тем воздухом надежды и счастья, сорокалетний, разведенный, детей нет, да и любви настоящей в жизни ни разу не испытал. От грустных мыслей об итогах своей не очень-то удачной жизни ком встал в груди и досада горьким привкусом засвербела в горле.
Только сейчас, в эту самую минуту, на грязном перроне города Н. Климу подумалось о родителях: а ведь им, наверное, больнее, чем ему. Он всю жизнь погружен в свою работу, которая стала для него всем, и семьей в том числе, и подумать о том, что в его жизни что-то не так, просто не хватало времени. Родители же постоянно думали об этом и переживали его пробел в личной жизни каждый раз сильнее. «Непременно ищут причины в себе, думают, что воспитали меня неправильно, молятся обо мне, и душа у них болит не переставая». Недаром мама начинала каждый свой звонок с вопроса, не встретил ли ее ненаглядный мальчик свою принцессу. В начале своей супружеской жизни Клим обижался на этот вопрос и говорил: «Мама, я женат». Вику она никогда не воспринимала серьезно, вздыхая, говоря: «Не тот это человек, сынок, она просто пассажир в твоей жизни, отпусти ее». В постоянном вопросе про принцессу читалась глубокая боль, прикрытая неловкой иронией. Получается, он разочаровал родителей, не оправдал их надежд. Плюс ко всему работу выбрал не ту, какую они для него желали, как мальчишка взбунтовался и уехал в Москву, демонстративно не принимая помощь, которую мама слала каждый месяц втайне от папы. Отец крепко тогда обиделся на него и не разговаривал с сыном два года. После мама их все-таки помирила, но недосказанность осталась. Он больше не лез со своим взглядом на жизнь сына, но и работой Клима не интересовался, молча уходя из комнаты, когда Клим рассказывал матери какие-нибудь интересные истории, связанные с его работой.
– Климушка, – услышал он голос матери и вздрогнул. Мама, как всегда очень красивая, почти бежала по пустому перрону. Пока он предавался воспоминаниям, редкий народ, что сошел с ним на станции города Н., уже разбежался, поезд тоже, простояв всего пять минут, словно его тяготил этот город, поспешил отправиться дальше.
– Мама, ты, как всегда, красавица.
Клим знал, что мама очень любит комплименты именно от него, к тому же это было абсолютной правдой. Интеллигентность и стиль были ее визитной карточкой даже в шестьдесят. От мамы пахло дорогим парфюмом и клубникой.
– Зачем ты?.. – возмутился, обнимая ее, Клим. – Я же сказал, что сам доберусь, тебе не стоило беспокоиться.
– Какое беспокойство, ты о чем? – Мама улыбалась и была абсолютно счастлива, целуя своего ненаглядного Климушку куда придется. Ему вновь стало перед ней неудобно – не оправдал надежд.
– Мам, мы с Викой развелись, – сказал Клим, решив сразу поставить все точки над «и» и не ждать неудобных вопросов.
– Слава богу, – выдохнула мама, словно услышала самую долгожданную новость. – Теперь у тебя появится возможность встретить по-настоящему твоего человека.
Мама ничуть не расстроилась новостью, а даже, казалось, вздохнула спокойно. Но Клим решил, что хватит тешить родителей пустыми надеждами, и возразил:
– Мам, я думаю, что не всем в этой жизни выпадает такая удача, – начал философствовать Клим, когда они сели в ее огромный черный внедорожник. Он всю жизнь любовался тем, как мама водит машину – ловко и с любовью.
– Ты о чем?
– Ну, про встретить, – замялся Клим, не зная, как помягче выразить свою мысль. – Вот тебе суждено было, а мне, например, нет.
– Глупости, – весело захохотала мама, высоко поднимая голову. Смеялась она всегда громко и от души, так что и окружающим ее людям хотелось улыбнуться. Климу не досталось от нее этого качества. Он был спокойным и малоэмоциональным, как отец. Именно это вроде бы хорошее качество мешало ему в жизни – в его жизни не хватало эмоций. Он и внешне был похож на отца: стандартного телосложения, стандартной, ничем не примечательной внешности, как любили говорить ему преподаватели в институте: «Ты, Клим Январь, прирожденный шпион с самой незапоминающейся внешностью, что в нашей работе просто подарок».
– Ничего не глупости. – Клим рядом с матерью снова чувствовал себя маленьким и глупым. Ему безумно нравилось это чувство, возможно, он даже делал это нарочно, чтоб вновь окунуться в детство хотя бы на секунду.
– Запомни, Климушка, – мама перестала улыбаться, и он понял, что сейчас она скажет что-то серьезное, – в жизни никогда ничего тебе не дается просто так. Только закрыв одну дверь, ты сможешь открыть новую.
– Ну вот я ее и закрыл, – не стал спорить Клим.
– Да, но она у тебя последние полтора года была приоткрыта постоянно, и из нее страшно дуло. – Мама снова улыбнулась. – Надеюсь, ты ее не просто закрыл, а еще чем-нибудь припер. Помнишь, как в старом анекдоте:
«– Мойша, ты дверь на замок закрыл?
– Закрыл, – отвечает тот.
– А цепочку повесил?
– Повесил.
– А щеколду закрыл?
– Закрыл.
– А шваброй припер?
– Забыл.
– Ну вот! – восклицает жена. – Заходите, люди добрые, берите что хотите».
Рассказав анекдот, который Клим слышал много раз, мама засмеялась заразительно и громко, словно сама услышала впервые эту маленькую одесскую историю.
– Понимаешь, сынок, если ты хочешь каких-то перемен в своей жизни, необходимо самому сначала изменить ее течение, изменить привычки, город, друзей, хобби. Лишь тогда появится шанс на перемены. А сидеть на одном месте и рассказывать всем, как ты желаешь встретить человека, – по меньшей мере глупость и надежда на чудо. Помнишь русскую пословицу: «Под лежачий камень вода не течет»?
– А как же «судьба и на печке найдет»? – решил потягаться с мамой в знании пословиц Клим.
– А эта – она не работает, – засмеялась мама. – Все, мы приехали.
Клим огляделся. Пока они с мамой болтали, он совсем упустил их маршрут и сейчас не понимал, где они.
– Это что? – спросил он, показывая на красивый резной забор, за которым высился коттедж странной, но интересной конструкции.
– Это наш дом, – гордо ответила мама. – Помнишь, как у Чебурашки: «Мы строили, строили и наконец построили».
– Красота, – восхитился Клим. От калитки в глубину двора вела тропинка, с двух сторон засаженная высокими соснами. – Отец дома? – немного взволнованно спросил он.
– Нет, – спокойно, словно не заметив дрожащего голоса сына, ответила мама. – Он тоже хотел тебя встретить, но у него на работе проблемы, которые требовали срочного вмешательства. Не надумывай, – улыбнулась мама, словно подтверждая свои слова. – Он давно уже не злится на тебя, а как узнает о твоем разводе, и вовсе обрадуется.
– Меня уже начинает пугать ваша безудержная радость по этому поводу, – проворчал Клим, рассматривая впечатляющий дом. Он был именно таким: крыша шла ломаной линией и держалась на внушительных колоннах разной высоты, от этого она прыгала, то поднимаясь вверх на пять метров, то опускаясь почти к самой земле на колонну не больше метра. Стены в доме все были из стекла, а вокруг него шла терраса из дерева в форме кормы большого корабля. Клим стоял, восхищенно оглядывая шедевр.
– Сам делал? – спросил он восхищенно.
– Конечно, – гордо ответила мама, тоже любуясь шедевром, словно видела его впервые.
Отец был архитектором от бога, в советское время в городе Н. по его проектам были построены дома, школы, садики. Позже, после наступления «голодного капитализма с русским лицом», он открыл свою строительную компанию. Так как отец был хорошим специалистом и работал на износ, она выжила в девяностые и развилась в двухтысячных. Сейчас это была самая большая и современная строительная фирма в городе. Отец уже давно не проектировал ничего сам, ссылаясь на занятость.
– Для меня проект был сюрпризом, – рассказывала мама, показывая еще недоделанный сад, в котором вовсю шли работы. – Он принес и сказал: «Маша, давай мы с тобой построим “дом для друзей”, как Чебурашка с крокодилом Геной». А когда я увидела проект, то загорелась домом вместе с ним. Ему очень хотелось, чтоб ты оценил его творчество, – глядя в глаза сыну, добавила мама.
– Мам, это шедевр, – от души сказал Клим, и та зарделась, словно это ее похвалили.
Вдруг из дома выбежал большой лабрадор, высунув язык и стараясь от возбуждения не запутаться в собственных ногах, и побежал в их сторону.
– Зинадин, родной, – раскинув руки, обнял радостное животное Клим. – Как ты вырос.
– Скорее постарел, – грустно сказала мама. – Но тебе радуется, как мальчик.
Зинадин был любимцем в доме, но сам он выбрал в любимцы себе Клима. Сколько мама и отец ни пытались растопить и даже подкупить его собачье сердце, оно навеки принадлежало Климу.
– Почему твое умение обольщать не действует так на девушек? – засмеялась мама.
– Оно распространяется, мамуля, у меня исключительно на красивых псов, – ответил Клим, а Зинадин, словно поняв его слова, смачно лизнул его щеку.
В этот момент телефон в его кармане завибрировал, он не любил громкие звонки и убавлял их на самый минимум. На экране высветилось «Даймонд», это была детская кличка друга, с которым они знали друг друга так давно, что первую встречу вспомнить было уже невозможно.
– О, мам, Димка Арбенин звонит, откуда он узнал, что я в городе? Ты сказала?
Мама в ответ отрицательно помотала головой.
– Алло, – ответил на звонок Клим. – Даймонд, ты экстрасенс, что ли? Как узнал, что я приехал? Еще вчера утром я даже не мечтал об этом, – весело прокричал он в телефон, но улыбка медленно сползала с его лица, Клим побледнел, выслушал и уже тихо спросил: – Как убили, когда? – Через мгновенье он резко скомандовал: – Диктуй адрес, еду.
* * *
Таша решила, что со вчерашним днем ушли и все ее неприятности, поэтому на работу шла в приподнятом настроении. Ну уволили, ну и что, не конец света же, работу всегда можно найти. Таша уже давно хотела попытаться устроиться в платную клинику города Н. Там и платили больше, и оборудование лучше, но всегда было жалко родную поликлинику, где она проработала уже без малого десять лет. Сейчас же такой случай представился. Но торопиться с этим она не будет, сегодня ей выплатят зарплату вместе с неиспользованным отпуском, и на эти богатства, которых им с Леськой на фазенде хватит на месяц, они устроят настоящий отдых. Будут есть клубнику и загорать в саду между яблонь, жарить шашлык и люля, а самое главное – хохотать с утра до вечера. Ирма, конечно, с ними поживет недельку, но не больше, и потом снова будет ездить на работу. Хорошо, что фазенда так близко к городу и она на своей маленькой машинке будет обязательно приезжать по вечерам. Привозить какие-нибудь вкусности и рассказывать смешные истории, и будет, как всегда, непонятно, сочинила она или они произошли на самом деле. И только когда лето начнет незаметно заканчиваться, проявляя это в достаточно прохладных вечерах, Таша пойдет устраиваться на работу, и ни часом раньше.
Пообещав себе клятвенно больше никого не запугивать и ни с кем не ругаться, Наталья Петрова переступила порог поликлиники.
– А это наша революционерка пожаловала! Не думал я, Петрова, что ты можешь так митинговать, если бы знал, я бы тебя в самодеятельность выдвинул. Надо же, на стул встала в фойе и всех врачей заставила свой бред слушать. – Не повезло – главврач встретил ее на пороге, будто ждал. – Все еще не остыло желание вывести всех на чистую воду?
Таша, как нашкодившая школьница, стояла и смотрела себе под ноги.
– Я, Сергей Петрович, была в состоянии аффекта, – оправдывалась она.
– То есть ни про какие страшные преступления, творящиеся у нас в поликлинике, ты не знаешь? – улыбаясь, уточнил главврач. Он по сути был неплохим мужиком, правда, немного трусливым. Про таких говорят «не орел». Поэтому он и не стал отстаивать своего сотрудника, а тихо уволил.
На его вопрос Таша лишь молча покачала головой.
– И всей вчерашней революции виной твой аффект? – продолжал уточнять он.
Таша вздохнула и вновь качнула головой, только теперь уже положительно.
– Я же тебе все объяснил вчера, Петрова, – тихо, словно их кто-то мог услышать, сказал Сергей Петрович. – Не могу я тебя оставить, тогда хана всем: и мне, и поликлинике.
– Я не думаю, что мы живем в такой стране, где один подонок может управлять целым коллективом, – поджав губы, все же ответила Таша.
– Ты опять! – воскликнул главврач.
– Ладно, живите с этой мыслью. – Она решила все-таки ткнуть начальство напоследок. – А я так не хочу. Я этому подонку еще в суде покажу. – Для верности она показала кулак, но получилось несколько жалко, и она быстро убрала его обратно в карман.
– Значит, так, Петрова, – зашипел на все фойе главврач, – получай расчет и выметывайся отсюда, чтоб глаза мои тебя не видели. – На последних словах он перешел на крик, и вокруг стали собираться люди. Таша гордо выпрямила спину, задрала повыше нос и немного пафосно ответила, так, чтоб все присутствующие услышали:
– Вы еще будете мной гордиться, когда я выведу его на чистую воду, – и, чеканя каждый шаг, покинула поле маленького местечкового боя.
Решив не задерживаться долго в когда-то родной поликлинике, Таша постаралась быстро сделать все необходимые дела. Подписала все документы в отделе кадров, получив на руки заветную трудовую, заскочила в свой бывший травматологический кабинет. Там она собрала небольшой пакет с личными вещами, которые уже прижились в казенном месте, попрощалась с коллегами. Проводить ее пришло много людей, в частности, даже те, с кем Таша не сработалась. Так, даже Лёнчик, молодой врач, присоединившийся к коллективу совсем недавно и постоянно получавший от Таши за несоблюдение множества требований, пришел в кабинет и тихонько стоял в углу.
– Дорогие друзья, – решила попрощаться со всеми сразу, – я всех вас люблю и всех прощаю, – пошутила она, для того чтоб напряжение спало. – Как устроюсь, сообщу, заходите, если что сломаете, – и, поддаваясь душевному порыву, расцеловала всех без исключения. Отеческий поцелуй в лоб достался даже неопрятному Лёнчику, чего тот явно не ожидал и испугался. Это обстоятельство рассмешило Ташу – кто бы мог подумать, тихоня и «пионерка» напугала всю поликлинику, – и, не в силах уже остановиться, она, выпучив глаза, страшно прошептала на ухо испуганному врачу:
