скачать книгу бесплатно
Когда с ужином было покончено, со стола убрано, а посуда кое-как перемыта мыльной пастой, щиплющей руки, я сбежала из кухни в библиотеку, где меня уже дожидался Эверт. Он стоял у пюпитра с закрытым гримуаром в черной кожаной обложке, по виду очень старым.
– Что делаешь? – подняла я повыше свечу.
– Свят, свят, свят! – отшатнулся от книги Эверт и неожиданно осенил себя крестным знамением. – До разрыва сердца доведешь.
– А что, чернокнижников не разбирает паралич, если вы креститесь?
– Типун тебе на язык, – буркнул ученик. – У меня папа был духовником.
– И как тебя занесло-то? – кивнула я на книгу явно магического содержания.
– Чернокнижники хорошо зарабатывают, – буркнул он.
– Угу, особенно по твоему учителю богатства заметны, – ухмыльнулась я, вспомнив, с какой болью камердинер говорил про закупку продуктов. – Так с чего начнем?
– Приложи сюда руку и задай вопрос. – Эверт с подозрительной поспешностью уступил мне место перед книгой. Пристроив свечу на маленький столик, я подошла к пюпитру. На черной кожаной обложке был выдавлен след от человеческой пятерни.
– Как мне подружиться с Мельхомом? – громко спросила я и приложила руку к оттиску. Неожиданно по контуру вспыхнули красноватые сполохи, в ладонь ударило сильным электрическим разрядом, даже волоски встали дыбом, и сердце загрохотало. Одной сочной матерной фразой я выругалась на хитреца Эверта, черные гримуары, изменчивые замки и отпрянула от стойки.
– Пробудился! – с изумленным восторгом воскликнул партнер.
– Ты мог предупредить, что будет больно? – процедила я, изучая покрасневшую ладонь.
– До свадьбы заживет, – с видом жадного ребенка, нашедшего на полке пакет с килограммом шоколадных конфет, отодвинул он меня.
– Я до свадьбы не доживу, если меня всякие… книги кусать будут, – ворчала я, потирая ладонь. – У вас мир людоедов, куда ни плюнь, везде кусают или сожрать хотят.
– Так делай выводы.
– Какие же?
– Не плюй где ни попадя! – фыркнул Эверт и с благоговейным видом раскрыл гримуар. В полумраке, едва тронутом скудным светом тусклых свечей, от рукописных листов полилось сияние, озарившее лицо ученика. Некоторое время с зачарованным видом он переворачивал страницы, словно напрочь забыл о причине нашего свидания. Пришлось покашлять в кулак. Ноль реакции. С любопытством я встала на цыпочки и заглянула парню через плечо. Страницы у книги плотные, сероватые, испещренные незнакомыми символами, непонятными, как китайские иероглифы.
Целых полгода я пыталась выучить китайский язык на тот случай, если вдруг заблужусь где-нибудь в рисовой провинции, опоздаю на самолет и начну бродяжничать по Поднебесной. К слову, о поездке в Китай в то время я даже не помышляла. По отдельности китайские иероглифы имели смысл и даже перевод, а все вместе, собравшись в длинную живописную строку, превращались в приснопамятную абракадабру. В общем, стрекочущий язык мне не дался, и потому я, как дура, стояла на наземном переходе и не знала, где найти остановку. Сейчас я чувствовала себя так же, как на том переходе: ни черта не ясно, досадно и очень хочется спать.
– Ты ритуал с таким усердием изучаешь или читаешь рецепт превращения меди в золотые слитки? – произнесла я на ухо Эверту.
– Откуда знаешь? – испуганно икнул он.
– Чего, правда читаешь рецепт превращения в золото?! – поперхнулась я на вдохе. – Серьезно? Давай запишем и сделаем все вилки золотыми. Господи, мне же до конца жизни тогда не придется работать.
– Медь невозможно превратить в золото, – буркнул он и кивнул в сторону большого стола: – Садись и записывай.
Пристроив свечу, я вытащила из выдвижного мелкого ящика самое обычное перо, похоже, выдранное из зада, простите, хвоста гуся (подозреваю, потом несчастная птица послужила обедом), помакала в ополовиненную чернильницу и кивнула:
– Диктуй.
Эверт принялся водить пальцем в гримуаре и зачитывать:
– На кладбище выкопать могилу глубиной в полтора лея.
– Это сколько? – уточнила я.
– Вот столько. – Он показал размер себе по грудь, отчего я сделала вывод, что леями в магическом мире именуют метры. – Пишешь?
– Пытаюсь…
Совершенно точно попавшему в средневековый мир современнику грозит сдохнуть от голода и без завещания! Умение готовить на очаге и писать перьями находилось на грани фантастики. Это не по клавишам ноутбука в середине ночи клацать, набирая электронное письмо. Тут сноровка нужна. Я вымазалась, даже не написав ни одного слова. Чернила вытекли красивой яркой кляксой. Оставалось смириться со своей полной несостоятельностью писаря.
– Ты прочитай, я запомню. Ты там что-то о могиле говорил?
– Значит, копаешь могилу в два лея.
– Полтора, – поправила я, удивляясь, что он даже по второму разу книжную абракадабру правильно прочитать не может.
– В общем, сначала выкапываешь, потом кладешь туда курицу, потом закапываешь.
– А как Мельхом поймет, что ему жертвоприношение сделали, а не похороны курицы устроили? – вдруг почувствовав себя страшно обманутой, буркнула я.
– Вот как закопаешь, так возведешь руки к звездам и громко скажешь: «Прими, Мельхом, дар и больше не гневайся».
– Курицу можно тушкой или обязательно живую?
– Хочешь вообще взбесить демона? – с осуждением протянул Эверт.
Бесить демона в мои планы не входило, а то лишит последних удобств на этаже и тогда точно придется переехать в пристройку. Видела я этот сарай: рухлядь с дырой в черепичной крыше! Как представила, что лежу на топчане, укрытая пахнущей кошками рогожей, голодная, холодная и несчастная, а сверху сыплет град, так сразу возникло желание закопать целый курятник. Конечно, ужас как кровожадно, но что случилось в магическом мире, навсегда останется в магическом мире. Вернусь домой и пожертвую денег на приют для бездомных куриц!
– Кладбище у нас есть, лопату тоже найдем, – продолжал рассуждать Эверт. – Тебе осталось только черную курицу раздобыть.
На некоторое время мы примолкли. Ученик чернокнижника продолжал листать страницы, водить пальцем и бесшумно шевелить губами, а я соображала, где купить бедную квохчущую жертву. За ужином Макстен с Эвертом обсуждали поездку в город.
– Ты завтра из замка выезжаешь? – моментально придумала я выход из положения.
– Да, – осторожно отозвался ученик.
– Возьмешь меня с собой?
– Нет! – последовал категоричный отказ.
На следующий день я стояла за спиной у Эверта и ждала, когда он наконец откроет входную дверь в правильное место. Бормоча под нос проклятья, ученик дергал за ручку снова и снова. В дверном проеме появлялись то цветущее гречишное поле (кстати, очень живописное), то темный лес, то рыночная площадь. Бездарь злобно покосился на меня через плечо, видимо, назначив главной причиной топографических неудач.
– Что? – фыркнула я.
– Ничего, – процедил он с красной физиономией, снова хватаясь за ручку.
Он отчаянно не хотел брать меня в город, но не знал силу правильного женского слова, вовремя оброненного рядом с хозяином замка. Подавая на завтрак подгоревшие с одной стороны оладьи, я с грустью уронила, что подыхаю от скуки. Трапеза была очень поздней, с тем расчетом, что от голода мужики будут готовы грызть даже камни, а значит, проглотят непривлекательную еду, не глядя и желательно не жуя. Видимо, Макстен живо оценил, к каким печальным последствиям может привести скука деятельной девушки в демоническом замке, если, даже не успев заскучать, она заставила Мельхом отхватить больше половины комнат, и – вуаля – я принаряжаюсь в цветочное платье для вылазки в город.
– Постойте, – заставил нас притормозить Макстен, когда Эверт снова взялся за ручку и с решительным видом собирался потянуть на себя дверь. – Возьми.
Чернокнижник отдал мне позвякивающий кожаный кошель, завязанный на черный шнурок. Приятно удивленная, я не стала отказываться от денег. План был развести на покупку курицы Эверта, а тут такая оказия!
– Возьми себе ниток для вышивания, – с серьезным видом велел Макс.
– Я не умею вышивать, – заметила я, высыпая монеты на ладонь. В местной валюте я не разбиралась, но судя по тому, как икнул ученик, выданной суммы хватит и на нитки всех цветов радуги, и на пяльцы еще останется.
– Грифелей для рисования, – предложил чернокнижник.
– И рисовать.
– В таком случае самое время научиться, – вкрадчивым голосом высказал чернокнижник и, спустившись по ступеням, сам открыл дверь к узкой нисходящей улочке, вымощенной нагретыми солнцем булыжниками. – Счастливого пути. Вернетесь только вдвоем!
Последнее наставление адресовалось Эверту.
Не успела я перешагнуть через порог, как за спиной категорично закрылась дверь, словно хозяин намекнул, что иномирным гостьям без неразрушительного, но антистрессового хобби лучше в замке не появляться. Подозреваю, ритуальное закапывание курицы к таким не относилось.
С интересом я оглянулась на Мельхом. Со стороны маленькой улочки он выглядел двухэтажным домиком, оплетенным зеленым плющом. Из-под густой растительности светлели кляксы облупленных стен. Окна были закрыты ставнями, на крыше лежала рыжая, выгоревшая от солнца черепица. На окованной дубовой двери висел медный молоточек.
– Ходячий замок, – припомнила я известную сказку английской писательницы.
– Поторопись! – прикрикнул припустивший под горку Эверт.
В рекордное время мы добрались до рыночной площади. Солнце припекало, народ толпился, пахло отвратительно. Над деревянными прилавками висели грязные, замусоленные тенты. Торговцы отгоняли мух от потемневших от жары кусков мяса, по мере сил старались прикрыть тканью. От прилавка с рыбой, упаренной в духоте, несло, кажется, за версту, и отчаянно хотелось прикрыть нос платком. Корнеплоды и овощи лежали в больших плетеных корзинах, отдавали их не по весу, а по штукам.
Средневековье меня шокировало только в первый раз. Впрочем, я, одетая в скромное платье, тоже его не шокировала. Если в сутолоке кто-то поворачивал голову, то только чтобы поглазеть на Эверта в черных одеждах. Похоже, ученика чернокнижника в городе неплохо знали.
– Встретимся в пять на этом самом месте, – для наглядности маг ткнул пальцем по направлению своих пыльных сапог.
– У меня часов нет.
Эверт пробормотал под нос какое-то ругательство, нервной рукой выудил из кармана круглые мужские часы на цепочке. Вцепившись в поцарапанный корпус, с первого раза он не дал их забрать и предупредил сквозь зубы:
– Потеряешь – прокляну.
– Пожалуюсь Макстену.
– Победила, – отдал часы противник и жалобно проследил, как «драгоценность» исчезает в моей поясной сумочке.
– Скажи, что написано на той лавке? – указала я на торговую лавку, выбрав ее в качестве ориентира.
– «Ткани», – буркнул Эверт.
– Спасибо.
Придерживая юбку, я потрусила к торговым рядам, надеясь отыскать птичника.
– Следи за кошельком! – истеричным голосом прикрикнул ученик мне в спину. – И хронометр не потеряй!
Он дает наставления человеку, который дважды в день ездит на метро в час пик? Я только фыркнула и, не оглядываясь, помахала рукой, мол, иди уже по своим важным делам, не мешай девушке тратить чужие деньги.
Торговец домашней птицей нашелся в углу рынка. Из клеток на меня шипели злобные утки, несчастными глазами таращились курицы, словно чувствующие приближение неизбежного конца в супнице какого-нибудь гурмана, недовольно зыркал облезлый петух и косил красным глазом большой недовольный индюк. Кажется, в контактном зоопарке, открытом недавно в ближайшем к моему дому торговом центре, демонстрировали меньше живности.
Несмотря на разнообразие, черных куриц не было. Возможно, цвет оперения имел сакраментальное значение, но я рассудила, что Мельхом вряд ли разбирался в окрасах. Выбрала на заклание демону самую общипанную, по виду смертельно больную курицу.
Мысленно я окрестила птичку Жертвой. Хотелось дать какое-нибудь красивое имя типа Дунечки, но закапывать на кладбище Жертву было морально легче, чем Дунечку. Хотя я с трудом представляла, как решусь убить невинное живое существо, пусть и стоящее одной лапой на том свете.
– Отличный выбор, госпожа! – принялся нахваливать птичник. – Выйдет превосходный супчик.
– Не набивайте цену, – отмахнулась я и добавила: – Я покупаю не для еды, а закапывать.
Скорость, с какой торговец усаживал бедную, слабо трепыхавшуюся курицу в легкую плетеную клетку, точно намекала, что он побаивался, как бы его самого не прикопали.
Народ вдруг заволновался, засуетился, а рыночные ряды начали стремительно пустеть. Домохозяйки с корзинками снеди, взмокшие под солнцем мужчины, оборванцы, даже некоторые лавочники – все коллективно бросились наутек. На мой взгляд, только нашествие стражников на стихийный рынок могло обратить людей в бегство. Испугавшись, что покупка общипанной курицы окажется подсудным делом, я остановила осоловелого от жары мужичка:
– Стражи пришли?
– Колдун сейчас будет дождь призывать! – махнул он рукой и с выпученными глазами бросился следом за остальными.
– Колдун? – нахмурилась я. Бездарь Ройбаш решил людей талантом поразить?
Далеко идти не пришлось: толпа собралась на лобном месте в самом начале рынка, где сохранялся незаставленный прилавками свободный пятачок. В душном горячем воздухе ощущалось людское волнение. Похоже, в мире, куда меня вытащил Эверт, магов разных мастей было как бродячих псов, на любой вкус и цвет: черные, белые, недоделанные, как он сам. Черную курицу на заклание найти тяжелее, чем ведьмака, готового это самое заклание провести!
Прижав к боку клетку с притихшей Жертвой, я пробилась в первый ряд. В центре людской толпы стоял патлатый, похожий на каланчу мужчина, наряженный в подпоясанный балахон (точно в парадные одежды облачился по случаю публичного выступления). До пояса спускалась жиденькая бороденка, чуждая вытянутому худому лицу с красными солнечными ожогами под прикрытыми глазами. Мысленно я окрестила белого мага – Внук Гэндальфа. Стыдно сказать, но легендарный роман я не осилила, а с фильмами была знакома только по коротким роликам из Интернета, но некое сходство с актером просматривалось.
Колдун старательно изображал отрешенность от внешнего мира, будто до взволнованного зрительного зала ему не было никакого дела. В руках он держал посох Деда Мороза – для полного сходства только блестящей мишуры не хватало. Живо представилась драка Внука Гэндальфа и полнотелого добродушного старика за волшебный посох. От хулиганской фантазии я прыснула издевательским смешком. Маг резко открыл желтые глаза и, сведя на переносице брови, уставился ровнехонько на курицу в клетке, словно догадывался, что ее собирались прикончить.
Народ мгновенно отхлынул.
– Извините, – пробормотала я и на всякий случай попятилась.
Испугалась не магии – несколько дней в демоническом замке наглядно показали, что колдуны берегли энергию для серьезных дел. Вдруг грянет общемировой апокалипсис, а вся силушка окажется истраченной на паршивую левитацию вилок по кухне? Просто посох был длинный. Если колдун – буйный неврастеник, то взбесится да и огреет обидчицу до сотрясения мозга (между прочим, у меня есть что сотрясать, хотя с первого взгляда, может, незаметно). Тогда я точно «добрым словом» вспомню и Гэндальфа, и Дедушку Мороза, и всех Кернов, вместе взятых, включая учеников, прислужников и беззубого Егорку.
– Засуха, – тихим голосом вымолвил маг, уставившись мне в лицо страшным, немигающим взглядом. – Поля стонут и просят о помощи.
– Какое несчастье, – проблеяла я и еще немножко потеснилась назад. Оказалось, что народ отошел недостаточно далеко. Спиной я уперлась в чей-то круглый живот и отпружинила обратно.
– Я, белый маг Ирен Орсо, – ученик великого Дигора! – провозгласил колдун.
Люди зашушукались, пытаясь выяснить, знаком ли кто-нибудь с «великим», и не приходился ли он кровным родственником градоправителям. Хотелось верить, что учитель из Дигора вышел получше, чем из Макстена Керна, и его воспитанники никогда не воровали из других миров приличных девушек.
– Я несу добро в светлый мир! – провыл Внук Гэндальфа, представившийся Иреном.
На мой взгляд, громкое обещание осыпать Ансель добром настораживало. Во всех книгах бесплатные добрые дела, щедро причиненные дарителем, приводили к плачевным последствиям. Я бы на месте горожан бросилась наутек со страшными криками, но народ глазел, благоговел и внимал с затаенным дыханием. Простаки, право слово!
– Жители Анселя, я здесь, чтобы призвать дождь! – объявил он и ударил посохом, выбив сноп голубоватых искр. Они проскакали по горячим булыжникам, прожгли подол моего опрятного платья и царапнули по голым ногам. Градус симпатии к магу понизился до отметки, на которой люди обычно не выживали.
– Сто золотых монет взял за вызов, шельма, – раздалось за спиной недовольное бормотание сплетников.
– Да-да, – прошипела тетушка почти мне на ухо. – За эти деньги он нам должен собственную реку через город пустить.
