скачать книгу бесплатно
Анника окинула ее взглядом.
– Как-то ты не похожа на выпускницу элитного учебного заведения, уж прости.
Жанна захлопнула папку. Точно. Школа. Там могли храниться копии других документов, и в директорской кто-нибудь да вспомнит ее.
– Ты права. Я так и не закончила эту школу. Сбежала.
Анника вытряхнула трубку.
– Знаешь, – задумчиво протянула она, – возможно, мы и впрямь сможем стать друзьями.
– Это все равно мой дом, – напомнила Жанна. – И я докажу это.
Анника безразлично пожала плечами.
– Даже если так, Мишель найдет мне другой.
– Он тебя не любит, – с сожалением произнесла Жанна. Анника не изменилась в лице.
– Какое счастье, – вздохнула она, – что это у нас совершенно взаимно.
Райли – племянница директрисы, и она вечно следит за нами. Старается застать нас врасплох, чтобы нас за что-нибудь наказали. Вот и сейчас: она стоит перед нами, вся выглаженная и лощеная в своем строгом форменном платье, и по-коровьи моргает, наверняка обдумывая список правил, которые мы успели нарушить. Если бы Райли была кем-то поинтереснее, мы могли бы с ней стать врагами, как-то раз мечтательно призналась мне Жанна. Увы, Райли для нас не больше, чем заноза в ладони – колючая, малозаметная, она попортила нам много крови своими придирками, но так и не смогла вызвать ни капли уважения у Жанны. В какой-то момент мне даже казалось, что Райли отчаянно хочет с ней подружиться, но люди часто твердят мне, что я вижу вещи лучше, чем они есть. Хотя по-моему, я просто замечаю их там, где никто не удосужился посмотреть.
Проведя свои расчеты, Райли, видимо, решает, что доложить на нас нечего. До отбоя еще много времени, и мы ничего не нарушаем, когда сидим здесь, на чердаке.
– Через час ужин, – наконец произносит она и деловито уходит. Жанна высовывается следом, чтобы похихикать над тем, как она неловко сползает по приставной лестнице.
– Думаешь, она скучает по нашим выходкам? – спрашиваю я.
– Разве что по твоим, – отзывается Жанна.
Это звучит ревниво. Я правда какое-то время старалась установить мир с Райли, но все мои попытки вызвали лишь виток теорий о Плачущей Принцессе. Наверное, стоило поговорить с ней, а не молча прятать конфеты у нее под подушкой. Это не пошло ей на пользу – с тех пор Райли решила, что она, должно быть, особенная, раз известный призрак так обращается с ней, и стала вести себя еще более раздражающе.
Нам пора уходить. Если Райли была здесь, значит, кто-нибудь еще может прийти, и тогда нашей конспирации конец. Жанна с сожалением затягивает задвижку замка на окне и смотрит на верхушки деревьев сквозь мутное стекло.
– Как ты думаешь, как Принцесса тут оказалась?
– Ну, она же вроде умерла в этом монастыре…
– Нет, – Жанна резко меня прерывает. Это почти как получить пощечину. Я отвожу глаза. – Я имею ввиду, как она пробралась оттуда – обратно сюда?
У Жанны широкие жесты, но сейчас они меня почему-то пугают. На слове оттуда она машет рукой мне за спину, а на слове сюда отчего-то указывает на себя.
– Может, она никуда и не уходила? – торопливо предполагаю я, лишь бы уже покончить с этой тревожной темой. – Пошли скорей. Мы опоздаем.
Я спускаюсь по лестнице первой, но мне еще долго приходится ждать Жанну. Мимо меня пробегает какая-то второкурсница – рыжие волосы, смешные косички – пока еще неоперившийся птенчик. Я завидую ей. Она исчезает в гулком пространстве пустых коридоров – на этажах ниже их скрадывают ковры, а тут, выше, эхо гуляет повсюду. Поговаривают, что ковры здесь убрали, потому что каждое утро их находили влажными из-за слез Принцессы.
Наконец я вижу знакомые подошвы. Жанна вся в пыли, но выглядит довольной.
– Что ты там делала?
– Это сюрприз.
Я так не люблю сюрпризы.
– Расскажи мне об этом доме, – попросила Анника. Они сидели на кухне; в печи уютно трещали дрова и слегка пахло дымом. Анника долго заваривала какой-то чай в керамическом чайнике, и теперь протянула Жанне небольшую пиалу с почти чёрной жидкостью. Жанна обхватила ее ладонями, стараясь согреть руки. Она пыталась дозвониться Джею – дважды, но он не брал трубку, и, учитывая его вид деятельности, мог вообще быть не в городе. Жанна ехала сюда, чтобы обрести дом, но вдруг осталась совсем одна. Это было непривычное чувство. Словно ощущая ее переживания, Анника перегнулась через стол, заглядывая ей в глаза.
– У меня никогда не было подруги, на самом-то деле. Обычно они бросали меня, жалуясь, что я слишком красивая, – ее глаза искрились весельем. Жанна против воли улыбнулась в ответ.
– Я бывала тут в детстве. Моя бабка была балериной, достаточно известной… но она возненавидела мою мать после одного скандала. Так что я почти не общалась с ней.
– Дай угадаю, – протянула Анника, – в результате скандала появилась ты?
– Мы жили на севере, очень долго. По детским меркам, конечно… А когда мама, – Жанна запнулась, но заставила себя продолжать, – ушла, меня отправили сюда, к бабке. Она не захотела возиться со мной, поэтому я сначала попала в одну школу-интернат, потом в другую, в третью… пока она не отослала меня в ту, из которой сложно было сбежать. Но я все равно сбежала. Тем летом я стала совершеннолетней, так что больше мы с ней не виделись. Я и не думала возвращаться в Рейнбург, пока мне не позвонил адвокат.
– Ты об этом жалеешь? – сочувственно спросила Анника. Взгляд Жанны сделался жестким.
– Если бы она не вышвырнула мою мать отсюда, она все ещё могла быть жива.
Анника кивнула.
– А твой отец? Что с ним? Или вы не знакомы?
Жанна неопределённо пожала плечами.
– На севере совсем другие обычаи, – туманно произнесла она. – Бабка любила свои гастроли, ей нравилось кочевать. А вот моя мама… – она вздохнула, опуская голову ниже, сосредоточенно глядя в чай, – ей всегда не хватало смелости сопротивляться.
Они посидели немного молча, слушая треск дров и неблагозвучные крики чаек.
– Давай откроем уже эту комнату, – попросила Анника. – Мне жуть как любопытно, что может быть внутри.
***
Половицы надсадно скрипели, когда они поднимались наверх до последней площадки. Здесь была всего одна дверь, которая вела на чердачное помещение, но, много раз изучив дом снаружи, Жанна подозревала, что за ней должна быть весьма просторная комната с мансардным окнами.
Анника почти прижалась к ее плечу, пока Жанна пыталась засунуть в замок большой старомодный ключ.
– Здесь как-то холодно, – пробормотала она. – Холоднее, чем во всем остальном доме.
– Ну, мы же наверху? – не очень уверенно проговорила Жанна. Ее колотила дрожь, и холод тут правда ощущался гораздо резче. Налегая на ключ, Жанна слегка подалась вперёд. Под ногой у неё оглушительно скрипнула половица. Анника негромко вскрикнула и спряталась за плечо Жанны.
– Я старалась не ходить сюда без особой необходимости, – тихо призналась она, тем самым нагнав на Жанну ещё больше жути. Замок все ещё не поддавался. Наверняка ей стоило смазать его, перед тем как пытаться открыть.
– Это просто старая комната, – сквозь зубы процедила Жанна, дергая дверную ручку вместе с неохотным поворотом ключа. – Уверена, мы найдём там немного пыли и…
Дверь поддалась внезапно. Анника ойкнула, не успевая отстраниться от Жанны, и они кубарём влетели в просторное помещение. Как и предполагала Жанна, здесь были мансардные окна и ещё одно, небольшое, выходило во внутренний двор. Здесь было совсем не так холодно – наверное, потому что в огромном камине со старинной отделкой гудел и извивался огонь. Анника подскочила на ноги первой и помогла подняться Жанне. Они огляделись – комната выглядела жилой. На рабочем столе в углу были навалены бумаги; под одним из окон красовался таз для умывания со свежими каплями на нем, а за шторой вдали виднелась разобранная постель. Жанна сглотнула. Ей доводилось бывать во всяких странных местах, но странностям обычно всегда находилось разумное объяснение. В Рейнбурге было много странностей – в конце концов, здесь даже у магов был свой глава в Канцелярии, но магия тоже имела свои объяснения. А вот жильцу на чердаке в давно запертой комнате таковых не было.
– Наверное, где-то есть ещё один выход, – проговорила Жанна. Комната выглядела рабочей; осмелев, Анника прошлась вдоль стен, изучая книги на полках.
– Странно, – пробормотала она и подошла ближе к столу. Жанна пока не находила в себе смелости сдвинуться с места. – Они все такие старые…
Она взяла лист со стола и уставилась на витиеватые буквы. – Здесь дата столетней давности, – фыркнула она. – Может, мы взломали комнату в музее? Все выглядит таким знакомым, как…
«В старых фильмах», – поняла Жанна. Анника не успела произнести это. Порыв ветра вдруг распахнул окно – дальнее, у стены, оно запиралось старомодной задвижкой – и сильный ветер вырвал бумагу из ее рук. Жанна не успела спохватиться, как вихрь уже набросился на другие листы, мгновенно создавая жутчайший беспорядок. Ветер все выл и выл, заглушая гудение огня в камине. Они с Анникой бросились собирать бумаги, а потом раздался громкий хлопок двери, и все вдруг остановилось.
Они стояли посреди той самой комнаты. Камин был чёрным, холодным. Бумаги валялись где ни попадя. Хлопало распахнутое ветром окно. Пахло затхлостью и сыростью.
– Что это было? – с ужасом прошептала Анника. Жанна уставилась на закрытую дверь.
– Я не знаю, – с трудом произнесла она. – Пошли отсюда.
Когда она дёрнула ручку двери, раздался приглушённый железный грохот.
– Закрыто, – медленно произнесла Жанна. Ключ остался снаружи. Судя по звуку, он только что неведомым образом вывалился из замка.
Анника застыла. Ее взгляд нервно оглядывал пыльные полки и древние фолианты на них.
– И что будем делать?
Жанна неторопливо оглянулась. За серой от пыли шторой все ещё стояла кровать. Она придержала створку и выглянула в окно, надеясь подтвердить свою догадку. Так и было: под окном находился козырёк кухни. До него было не так уж и далеко.
– Умеешь вязать из белья верёвки? – спросила Жанна. Анника раздраженно вздохнула и принялась стаскивать с кровати видавшие виды простыни.
***
– Так ты сбегала, да? Выбиралась в окно?
Анника дрожала. Они, обе босые, стояли на козырьке крыши, глядя вверх. Из окна свисала их импровизированная веревка: на удивление, спуск прошёл гладко, хотя долгие несколько минут в одиночестве, пока Анника спускалась, показались Жанне вечностью. Она готова была поклясться, что слышала шаги за спиной. На этот раз они были так близко, что у неё волосы на затылке поднялись дыбом, но усилием воли она заставила себя не оборачиваться. Последний взгляд в комнату, который она с опаской бросила перед тем, как спуститься, без сомнения подтверждал, что она пуста.
– Иногда. Однажды я угнала машину.
Анника фыркнула.
– И далеко тебе удалось уехать?
– Ровно до ближайшего поворота. Точнее, столба. Я иногда путаю право и лево.
Все ещё не отпуская веревку, Жанна отвела глаза от пугающего оконного проема. С крыши открывался симпатичный вид на внутренний двор, в котором, правда, стоило бы прибраться.
– Жанна, – вдруг задушенно прошептала Анника. – Кажется, я его вижу.
Веревка в руке резко дёрнулась вверх, будто кто-то потянул ее, чтобы отвязать. Разорванная простыня полетела прямо Жанне на голову – пока она отмахивалась от вороха влажной ткани, наверху громко хлопнула ставня, как будто кто-то раздраженно захлопнул окно изнутри.
– Я переезжаю, – Анника вцепилась в неё так крепко, что Жанне стало больно. – Он что, действительно там живет?
– Кого ты увидела? – нахмурилась Жанна. Про себя она уже рассудила, что окно могло просто захлопнуть ветром, но ведь она сама почти ощутила чьё-то дыхание в спину.
– Мне нужно выпить, – простонала Анника, опускаясь на край крыши. Поболтав ногами, она оттолкнулась и с шорохом свалилась в ворох опавших листьев. С крыши Жанна могла видеть, как она, отряхнувшись, сердито шагает по мокрой траве к чёрному входу на кухню.
***
– Значит, он был не старый?
– Ну он же призрак! Призраки не стареют!
Анника плеснула в свою рюмку ещё травяной настойки. Та чуть не перелилась через край.
– Ничего не понимаю, – пробормотала Жанна. – Призраки редко остаются в жилых домах. Мы однажды расследовали дело о призраке…
– Призраки остаются там, где хотят, – отрезала Анника. – Этот дом старый. А вдруг здесь кого убили, или может…
Она со страхом посмотрела на Жанну.
– Может быть, это твоя мать?
Жанна расхохоталась. Анника поглядела на неё с обидой и опрокинула в себя рюмку. Жанна отобрала у неё бутылку и поставила ее под стол.
– Уверена, у моей матери нашлись бы дела и поинтереснее, – улыбнулась она. – Но ты права: у призрака должны быть мотивы. Мы разберёмся с этим, когда я приеду.
– А ты уезжаешь? – спохватилась Анника. – Когда?
– Утром, – Жанна положила ладонь на папку с документами. – Съезжу в школу Святого Антония. Надеюсь управиться за день, но ничего не могу обещать.
– Пойду собирать вещи, – подскочила Анника. Жанна опешила.
– Ты чего?
– Если ты думаешь, что я останусь здесь с этим, – она ткнула пальцем вверх, – наедине, то ты ошибаешься! Тем более, все хвалят местные виды.
– Мишель наверняка будет в восторге, – ухмыльнулась Жанна.
– Вот и здорово, – ядовито осклабилась Анника. – Я все равно уже начинаю думать, что он становится скучноват.
По настоянию Анники, Жанна поднялась с ней по лестнице. Робко заглянув снизу вверх, она прокралась на верхнюю площадку, чтобы забрать ключи. Они лежали тут, у самого края лестницы, словно кто-то отшвырнул их. Сломанный ключ от таинственной двери так и остался торчать в замке.
Я не могу перестать думать, как, а главное – для чего Принцесса вернулась назад. Как она отыскала дорогу? Вряд ли там был указатель. Все это занимает меня гораздо больше еды, настолько, что Кэти, моя однокурсница, замечает, что я не ем.
– Ты ведь такая худенькая, – мечтательно проговаривает она. – Изящная, как статуэтка. Тебе надо покушать, а не то снова грохнешься в обморок.
Жанна, сидящая рядом со мной, раздраженно поджимает губы. Ее можно назвать какой угодно, но не изящной. Первое, что мне приходит в голову, когда я смотрю на нее – это сильная. Она похожа на львицу, которая отправилась на охоту – такая же костлявая, жилистая и опасная. Ей не стоит переходить дорогу.
– Да кем она себя возомнила? – раздраженно шипит Жанна, когда обед уже закончен и мы возвращаем тарелки на выдачу. Когда-то младшие здесь прислуживали старшим, но теперь это правило отменили. Наверное, это было так унизительно – но, по крайней мере, у них был хоть какой-то резон повзрослеть. Мои родители только и говорят, что о политике и процентах за ипотеку, так что мне кажется, что за пределами школы нет вообще ничего интересного. Думаю, Жанна докажет, что это не так, но пока что мне кажется, что уехав отсюда, она попадет на белый краешек карты, ее окантовку – ни материка, ни моря, вообще ничего интересного – только безрадостный, серовато-белый, закругленный до бесконечности край, сплошная пустыня духа. Я боюсь, что она пропадет в ней, но Жанна еще ни разу не пропадала – даже когда я считала, что вот-вот нам придется расстаться, какое-то чудо снова сталкивало нас.
В первый раз это было на третьем курсе Жанны. По обыкновению, всех старших девочек переселяли этажом выше – считалось, что спальни там больше, и ничьи пижамные вечеринки не помешают преподавательницам делать вид, что все соблюдают отбой (который только они, в общем, и соблюдали). Но я была на втором, и угроза нашего расселения оказалась как никогда близкой. Но по счастливой случайности одна девочка вдруг отчислилась прямо в начале семестра, количество стало нечетным, и все решили, что целая комната – непозволительная роскошь, так что Жанна осталась со мной. Тогда я выдохнула с облегчением – делить быт с кем-то, кроме Жанны, пугало меня: я боялась потери свободного места, бесконечных резинок в ванной, а особенно – болтовни. Жанна вела на удивление аскетический образ жизни – даже книги брала по большей части в библиотеке или одалживала у меня, а к книгам у нас обоих была просто преступная страсть. На первом курсе Жанна стащила из столовой забытый кем-то сборник Эмили Дикинсон, вырвала все, на ее взгляд, ненужные страницы (в основном, с аннотациями, написанными мужчинами, считающими, что они что-то смыслят в поэзии) и украсила все страницы собственными рисунками и переводами. В отличие от меня, Жанна знала несколько языков в совершенстве: ее бабушка была балериной и возила ее за собой по свету соразмерно своим гастролям, пока Жанна не оказалась сосланной сюда, в тишину и безнадежность школы Святого Антония. Почему школу назвали в честь него и чем он, собственно, оказался свят, история умалчивала – зато оплату этого места с легкостью могла себе позволить даже престарелая, уже не выступающая балерина, а город находился достаточно далеко, чтобы Жанна не могла сбежать в него.
Расчет оказался верным – она трижды пыталась проделать это, один раз – вместе со мной, пока мы не поняли, что этим чаяниям не суждено было сбыться – ночи в этих краях были слишком холодными, дороги – пустынными, а жители – подозрительными. В первом же доме, куда мы забрели погреться, кто-то позвонил директрисе, и нас с позором вернули обратно в школу. Но в каком-то смысле, это было триумфом: Жанна сказала мне, что одна она ни разу не заходила так далеко.
***
