скачать книгу бесплатно
Мне показалось странным, что никто из взрослых не вышел поприветствовать меня и не заинтересовался моим приездом. Подозрительно наблюдая за детворой, я огляделся в поисках людей. По поведению детей я сделал вывод, что появление машины должно было быть в этом месте большой редкостью, и тем более странным казалось отсутствие взрослых жителей. Осмотревшись по сторонам, чтобы увидеть, где они могли быть, я разглядел среди деревьев группу людей и услышал ритмичный звук барабанов там-там. Обрадованный, я взял ведро и направился туда, чтобы посмотреть, что происходит, и попросить воды для двигателя моей машины.
Приблизившись, я увидел небольшую возвышенность, где на траве, покрытой старой циновкой, лежал мертвый абориген. Рядом с ним был лук со стрелами и другое оружие, которое он использовал при жизни. Мужчины были раскрашены в разные цвета и носили странную пеструю одежду, как на карнавале. Они танцевали, прыгая вокруг трупа, периодически поднимая вверх оружие и сопровождая все это боевыми криками. Женщины, стоявшие или сидевшие на земле, наблюдали за похоронным танцем и в определенные моменты присоединяли свои голоса к крикам мужчин. Некоторые из них держали на руках детей. Рядом с мертвецом ползал на коленях совсем маленький ребенок, который с трудом пытался взобраться на, видимо, своего отца, удивленный тем, что впервые тот не обращал на него никакого внимания и не хотел с ним играть. Своей маленькой ручонкой он старался дотянуться до его лица, чтобы снять два больших зеленых листа, которыми были накрыты глаза покойника.
Никто из взрослых не обращал внимания на ребенка, все были заняты увлекательным спектаклем. Понаблюдав некоторое время за похоронным ритуалом, который мне больше напоминал какой-то праздник, я покинул место. «Дикари. Что с них взять? Сколько времени и работы потребуется для того, чтобы превратить их в настоящих христиан», — с грустью и некоторым превосходством подумал я и направился к бедному домику неподалеку, возле которого увидел какого-то человека.
Это был худой старик, который снимал дверь вместе с рамой из своего дома. Приблизившись, я поприветствовал его и попросил воды для машины. Мужчина ответил на мое приветствие и продолжил заниматься своей дверью, как будто для него не было ничего более важного. Освободив раму, он отделил от нее дверь, затем топором начал осторожно разделять доски, из которых она была сделана. Удивленный тем, что этот мужчина занимался такой прозаической работой в то время, когда другие плясали и кричали вокруг усопшего, я спросил его, почему он не был вместе со всеми, а ломал эту дверь, которая могла бы хорошо служить ему еще много лет.
Абориген остановил свою работу и посмотрел на меня долгим взглядом, как бы желая лучше понять, о чем я его спрашивал. Затем, медленно подыскивая слова, объяснил мне, показывая рукой туда, где отпевали покойника, что умер человек, и он разбирал свою дверь, чтобы сделать для этого человека гроб, потому что у других жителей такой двери не было. Вслед за тем, вспомнив о моей просьбе и, вероятно, не желая, чтобы я дальше отвлекал его своими вопросами, он вошел в почти пустой дом и вышел оттуда с ведром воды. Затем махнул мне на прощанье рукой и, как ни в чем не бывало, продолжил свою работу.
«Дикари?.. Они?..» — спросил я сам себя, молча и со стыдом наблюдая некоторое время за работой мужчины. Да этот абориген больше христианин, чем я сам! В то время как я был обеспокоен мыслями о потере моих удобств и о трудностях, которые меня ожидают, этот бедный старик, не задумываясь, отрывал от себя единственное, что у него было, — дверь от собственного дома. Он отдавал это другому человеку, не переживая о том, что умерший уже никогда не сможет даже поблагодарить его за этот благородный поступок.
Я вернулся к своей машине, которая была во власти веселой ребятни, залил воду в радиатор, убедился, что все детали еще были на своих местах, и продолжил свой путь, оставив сзади тучу красной пыли и толпу босоногой детворы с бронзовой кожей, которая не хотела, чтобы я забирал их новую игрушку.
Снова трясясь в машине под палящим солнцем и подсчитывая камни, о которые я спотыкался в жизни на своем религиозном пути, я с благодарностью и стыдом вспоминал свою сегодняшнюю первую встречу с «дикими» туземцами и новый урок, полученный от них.
Ливень
Томми не спеша шел по улице, насвистывая какую-то мелодию и тихонько напевая. Он с заинтересованностью вертел головой во все стороны, надеясь случайно увидеть какого-нибудь школьного друга, такого же свободного и беззаботного, как и он, чтобы сделать свою прогулку в библиотеку более веселой.
Внезапно, несмотря на солнце в небе, раздались громкие раскаты грома. Это был первая гроза только начинавшегося лета. Солнце сразу же исчезло, скрывшись за грозовым облаком, и разразился сильный ливень с большими теплыми каплями. Люди, которые спокойно шли по улице и попали под неожиданный дождь, теперь бежали, прикрывая голову газетой, книгой или папкой не разбирая пути, к ближайшим зданиям, чтобы найти там какое-нибудь укрытие. Через несколько минут тротуары и улица опустели.
Томми тоже мгновенно очутился в подъезде большого здания. На самом деле он успел бы добежать до библиотеки, которая уже была недалеко, но он совсем не спешил и не хотел, чтобы книги, которые он должен был вернуть, промокли. В этом подъезде уже прятались от проливного дождя около десяти пешеходов. Все были радостны и взволнованы этим первым летним дождем, который предвещал скорую жару. Некоторые с удивлением осматривали себя, разыскивая драгоценные капли дождя, которые старались побыстрее впитаться в ткань одежды, чтобы люди не стряхнули их на пол. Обнаружив на своей одежде эти блестящие капли, кое-кто начинал демонстративно стряхивать их с таким серьезным и гордым выражением на лице, как будто хотел показать присутствующим, что именно на него был обрушен этот дар небес.
Каждый следующий человек, добежав до здания, старался устроиться у самого входа, чтобы видеть улицу, и тем самым мешал иногда заходить в здание другим людям, которые жили там или тоже искали убежище. Когда кто-то дерзкий быстро забегал в подъезд, те, кто уже стоял там, в любом случае вынуждены были подвинуться или уступить свое пространство. Кое-кто делал это с внешним тактом, но со скрытым неудовольствием внутри. Что касается Томми, он быстро сориентировался и занял самое стратегическое место, прижавшись вплотную к раме настежь распахнутой входной двери, откуда он мог с удовольствием наблюдать за всем происходящим внутри подъезда и на улице, никому не мешая.
Через несколько минут в подъезде стало шумно. В ожидании окончания дождя люди, как старые добрые знакомые, начали говорить обо всем: о неожиданном дожде, о первом летнем громе, после которого, по их мнению, должна была наступить настоящая жара, и о других пустяках. Некоторые, не обращаясь к какому-либо конкретному человеку, объясняли, почему они покинули дом без накидки или зонта. Все были воодушевлены и, казалось, полностью забыли, куда они шли, какие вопросы должны были решить и какие важные проблемы были отложены из-за этого дождливого сюрприза. Все говорили очень громко, много смеялись и были рады, что им была предоставлена возможность неожиданного и веселого перерыва.
Маленький мальчик лет трех, которого молодая женщина держала за руку, пытался вытащить свою мать на улицу, чтобы поймать в ладонь, в которой у него уже было печенье, струю воды, падающую откуда-то сверху. Как только мать поворачивалась, чтобы поговорить с кем-либо, он изо всех сил пытался вытянуть ногу за порог и сильно ударить ей по луже воды, которая уже приближалась к двери, как будто также желая спрятаться внутри. Наконец, очередная его попытка увенчалась успехом, и он забрызгал мать грязной водой. Она, пытаясь наказать ребенка незаметно для людей, с фальшивой дипломатической улыбкой грубо дернула мальчика за руку, чуть не оторвав ее. Затем вынула платочек из своей элегантной сумочки и вытерла свои забрызганные ноги.
Те, кто заметил ее способ воспитания малыша, сделали вид, что ничего не произошло, однако добрая улыбка в поддержку мальчика скользнула по их лицам. Какое-то время мальчик оставался спокойным, затем, озорно посмотрев на дядюшек и тетушек словно спрашивая, на чьей они стороне. Решив вопрос в свою пользу, он нагнулся и принялся спокойно размачивать свое твердое печенье в луже.
Томми посмотрел на улицу и увидел, как неизвестно откуда появившаяся девушка спешила к подъезду здания, где он стоял. Она была примерно того же возраста, что и он, но ее неприступный вид, который любили напускать на себя девчонки, делал ее серьезнее и старше. Дойдя до образовавшейся перед подъездом большой лужи, и, несмотря на то, что ее обувь была мокрой, незнакомка, не боясь поскользнуться и упасть в грязную воду с удивительной ловкостью и грацией начала перепрыгивать с одного лежащего в луже камня на другой.
В одной руке она держала плетеную сумку с буханкой хлеба, влажная корка которого уже начала набухать пузырьками, а другая рука помогала ей удерживать равновесие при прыжках. Люди, стоявшие в подъезде, с любопытством следили за ее акробатическими трюками, будто ожидая, что она обязательно шлепнется в лужу. Многие в душе завидовали ее возрасту, юношеской беззаботности и радовались своему преимуществу сухого человека перед промокшей девушкой.
Томми с первого взгляда определил, что она не учится в его школе. В этом он был уверен, потому что знал почти всех девчонок своей школы, так как часто около нее прогуливался, чтобы разглядеть всех более или менее симпатичных и милых девушек. Как только Томми ее увидел, все для него показалось очень важным и необычным. Он с необъяснимым интересом следил за каждым ее движением и со страхом думал, что она может найти убежище в другом подъезде по соседству или вдруг просто внезапно исчезнуть, как и появилась. C изяществом бабочки она порхала над лужей, слегка касаясь ногами камней, выглядывающих из воды.
К счастью для Томми, лужа была напротив подъезда, где он находился, и камни направляли ее прямо к нему. Одолев лужу, она заскочила под козырек подъезда и остановилась прямо перед Томми, который в последний момент почти втиснулся в стену, чтобы уступить ей место рядом. Теперь, если еще хотя бы один человек вошел в подъезд, они, несомненно, соприкоснулись бы друг с другом.
Радуясь своей предусмотрительности, Томми несколько секунд оставался спокойным, чтобы не отпугнуть это чудо со стройными ногами и большими зелеными глазами. Затем он начал робко рассматривать ее. Увидев, что она не обращает на него никакого внимания, он осмелел и стал уверенно смотреть прямо на нее, давая волю своему богатому воображению…
В своих мыслях он поправил мокрый локон, прилипший к ее лбу, заглянул в ее зеленые глаза, которые как будто его не видели, а затем — также мысленно — осмелился и поцеловал ее в красивые губы, которые, казалось, могли лопнуть от одного лишь невинного к ним прикосновения. Именно в этот момент его свободных фантазий ее губы вдруг испуганно дрогнули, и Томми быстро отвел взгляд, опасаясь, что она догадалась о его самых тайных и греховных мыслях.
Немного успокоившись и решив, что она со своими мыслями должна быть далеко от него, он начал осматривать ее длинные ресницы, которые, словно почувствовав его дерзкий взгляд, стали моргать чаще. На одной реснице задержалась небольшая капелька воды, и ему казалось, что она беспокоит юную леди, хотя, возможно, та даже не осознавала этого. Томми захотелось убрать каплю, сильно дунув на ресницы, и это желание настолько захватило его, что он даже улыбнулся, представляя, как он ни с того ни сего дует в глаза красивой незнакомой девушке, и что люди могут о нем подумать…
Чтобы не засмеяться без какой-то видимой причины для людей, он вспомнил, что у девушки все еще были неизведанные им места. Он начал осматривать ее шею, плечи; посмотрел немного ниже и… почувствовал, как будто кто-то бросил на него что-то горящее. Он чуть не упал от удивления и жара, который ударил в его голову, и задержал дыхание. Ему случайно удалось увидеть ее секрет!..
Легкое платье, которое было на ней, полностью промокло, и под ним были видны два нежных и небольших возвышения молодой упругой груди, еще не нуждавшейся в женских аксессуарах, по которым большинство девчонок в его классе сходили с ума, стараясь выглядеть более взрослыми. Два маленьких темных соска, застывших от контакта с прохладным мокрым платьем, облегающим ее тело, были довольно заметны и волшебным образом, как магнитом, притягивали взгляд широко раскрытых от удивления глаз Томми.
Томми сразу вспомнил разные разговоры о девушках и женщинах вообще со своими старшими школьными приятелями. Они говорили о любви и сексе, как уже опытные мужчины, делая некоторые двусмысленные намеки и произнося только им понятные фразы, которые каждый истолковывал и понимал по-своему.
«Моя девушка», как Томми уже называл прекрасную незнакомку, наблюдала, как в луже образовались пузырьки воздуха, которые взрывались через несколько секунд, уступая место новым пузырькам. Она, вероятно, даже не заметила необычайного открытия Томми или вообще его присутствия так близко к ней. Он посмотрел на людей, которые теперь молчали, так как волнение, вызванное первыми каплями дождя, уже прошло. Их лица снова стали серьезными, и никто уже не хотел искренне разговаривать с посторонними людьми, как они это делали всего несколько минут назад. Каждый думал о чем-то своем, и всем как будто было немного жаль терять эти приятные моменты радости и общего доверия.
Теперь все с нетерпением ждали момента, чтобы как можно быстрее разойтись, решить свои дела и снова спрятаться в раковине своего одиночества и недоверия к другим. Один мужчина читал совершенно мокрую газету, другой смотрел на небольшое пятно на стене перед ним, словно соревнуясь, кто кого загипнотизирует. Только неутомимый малыш, держась двумя руками за юбку матери, сильно колотил ногой по стене.
«Кажется, никто ничего не заметил», — с облегчением вздохнул Томми, размышляя о раскрытой тайне. Это было странно, но разговоры с друзьями о девушках теперь вызвали у него чувства, противоречащие тем, что он испытывал раньше. Он уже смотрел на «свою девушку» совсем по-другому, а не так, как в начале. Можно сказать, что даже не смотрел на нее, только иногда украдкой бросал мимолетный взгляд на ее милое лицо, чтобы хорошо его запомнить, а затем сразу же отводил взгляд, чтобы не опустить его ниже. Он словно охранял увиденное от возможных бесцеремонных взглядов других людей и был готов, сам не зная как именно, защищать то, что увидел случайно, и саму девушку от любого непристойного жеста, взгляда или слова.
В его душе впервые зарождалось какое-то прекрасное чувство, которое было еще хрупким и маленьким, но своей огромной силой оно наполняло его сердце, которое расширялось, чтобы вместить его первую любовь…
В груди Томми разгорался огонь, который вызывал в нем безумное желание закричать что-нибудь с необъяснимой радостью. Время от времени он смотрел на девушку и желал, чтобы дождь никогда не кончался, чтобы он мог быть рядом с ней часами или целый век, готовый заботиться о ней и защищать ее от всего, чего он даже не представлял. Чтобы почувствовать полное счастье, Томми хотелось совсем немногого: чтобы она заметила, что он рядом с ней и готов защитить ее. Он боялся, что «это» — то, что он увидел — мог увидеть другой человек, и что вульгарный взгляд мог коснуться такой невинной и беззащитной красоты.
Эта неожиданная встреча потрясла и разрушила все принципы, приобретенные им в отношении девочек с помощью его «знающих» друзей. Теперь он понял, что они на самом деле никогда не чувствовали того, о чем так много говорили. Томми ощутил, что почти в мгновение он стал более взрослым, чем некоторые его одноклассники, и что в его душе с этого момента начала играть прекрасная мелодия, неслышимая для других.
Дождь прекратился так же внезапно, как и начался. Люди оживились, подъезд снова наполнился говором, затем все исчезли, сразу вспомнив свои неотложные дела. Девушка вышла, посмотрела на небо с удивлением и радостью, словно не веря в то, что дождь закончился, затем обернулась, будто желая увидеть того, кто был рядом с ней. Ее открытый невинный взгляд встретился с взглядом Томми, которым тот умолял девушку: «Пожалуйста, не уходи!..» Глаза незнакомки расширились от удивления, увидев слегка глупое и умоляющее выражение лица Томми. Ее лицо осветилось дружеской улыбкой, она приветливо помахала ему рукой, прощаясь, и продолжила свой путь.
Томми вышел из своего укрытия, пересек лужу, повторяя прыжки девушки с одного камня на другой. Затем, задумавшись на мгновение, поставил ногу на последний камень, на который она только что наступила, и начал расшатывать его понемногу ногой до тех пор, пока не вытащил его из лужи полностью. После этого спрятал камень под кустом, чтобы сохранить его там как очень личное и важное воспоминание, не желая, чтобы до этого камня дотронулась чья-либо другая нога, кроме ее и его самого…
Затем, задумчивый и опечаленный, он медленно двинулся дальше, чтобы решить свои дела, которые после этого дождя и незабываемой встречи стали для него маленькими и незначительными. Он думал о неожиданном ливне, который так быстро перевернул его жизнь, и тщательно охранял в своей душе, как бесценное сокровище, нежную память о неизвестной зеленоглазой девушке и надежду на возможную встречу…
«Я обязательно найду ее!» — радостно решил Томми.
Любовь, распахнутая в вечность
Этим воскресным утром я проснулся, когда еще только начинало светать. Это был мой первый день в городе, где я родился, провел свое детство и потом уехал, даже не представляя, что пройдет много лет, прежде чем снова смогу сюда вернуться. В номере новой гостиницы было немного душно, и ощущался какой-то специфический запах нового строения. Поняв, что не смогу больше заснуть, я взял мою трость, с которой редко расставался в последние годы, и тихонько покинул гостиницу, еще спящую сладким предутренним сном. Выйдя на улицу, я медленно направился к старому городскому парку, расположенному недалеко, чтобы там дождаться восхода солнца и увидеть места, которые с детства бережно хранились в моей памяти.
В этом большом, пустынном и словно дремлющем в полумраке парке, под кронами старых деревьев я впервые глубоко осознал течение времени и свой возраст… Темный, таинственный и мудрый парк, казалось, хранил еще в своей многолетней памяти мой звонкий детский голос. Мне вспомнилось, как я маленьким приходил сюда с матерью на прогулку и, переполненный радостью и чувством свободы, бегал по траве среди огромных деревьев, которых считал своими друзьями. Сейчас мне казалось, что старый парк также ждал все эти годы встречи со мной, желая открыть мне какую-то тайну, помочь понять что-то, постоянно беспокоившее меня, но ускользавшее от моего внимания.
Я побродил немного в надеже увидеть что-либо знакомое моей памяти, но все настолько изменилось и стало неузнаваемым, что я загрустил еще больше. Сбросив с влажной от утренней росы скамейки несколько желтых осенних листьев, я сел на нее и стал наблюдать, как постепенно парк начинал наполняться светом. Сначала появились первые робкие лучи проснувшегося солнца. Еще храня утреннюю прохладу, они скользили с вершин деревьев вниз, проникали сквозь листву крон и, опускаясь все ниже и ниже к земле, растворяли утренний туман, запутавшийся в низких кустах. Затем, как будто подчиняясь движениям палочки невидимого дирижера, зазвенел веселый хор птиц, приветствующих восход солнца.
Я был настолько зачарован борьбой между дневным светом и полумраком ночи, что не сразу услышал медленные и тяжелые шаги, которые должны были принадлежать старому и уставшему человеку. Повернувшись, я увидел старушку, которая не торопясь двигалась по аллее парка в мою сторону, легонько толкая перед собой детскую коляску со сладко спящим младенцем. Добрые глаза старушки внимательно вглядывались в дорогу, по которой она шла, стараясь объехать каждый камешек, чтобы не потревожить сон ребенка. По ее шагам, таким размеренным и осторожным, можно было понять, что ее старым ногам даже это движение давалось нелегко.
Приблизившись к скамейке, стоявшей напротив, недалеко от меня, она остановила коляску, нашла небольшой камень и подложила его под колесо, чтобы коляска не могла поехать сама. Затем осторожно поправила одеяльце, которым был накрыт ребенок, и медленно опустилась на скамейку, как бы ощущая тяжесть своих прожитых лет, даже не обратив внимания на листья, покрывавшие скамейку.
В течение некоторого времени старушка сидела неподвижно и не переставая следила за ребенком, прилагая усилия, чтобы не заснуть. Однако глаза не подчинялись ей, и вскоре ее веки с легким дрожанием сомкнулись. Это был ее привычный уход из реального мира в ее собственный мир, где она снова могла видеть себя молодой, красивой и полной сил, в окружении дорогих ей людей. В этом мире она была хозяйкой и могла снова общаться со близкими людьми, с которыми не виделась уже целую вечность и перебирать в памяти давно прошедшие события. Каждое из них сейчас казалось ей особенно важным.
Эти воспоминания, отполированные временем и ее частым обращением к ним, были ее старыми друзьями, и она всегда чувствовала себя с ними легко и радостно. В предчувствии возможности вновь встретиться с ними, ее глаза закрывались сами, чтобы таким образом не допустить никого постороннего в ее священный и счастливый мир. Этот мир, сейчас такой далекий и желанный, хранил для нее все самое лучшее, что у нее оставалось и соединяло ее с прошлым, с ее радостями, печалями и несбывшимися надеждами…
Эта неожиданная встреча в парке города моего детства глубоко затронула мое сердце, разбудив в нем чувство необъяснимой грусти и вины за мой не в полной мере исполненный долг. Я смотрел на дремавшую старушку и думал о том, что она, вероятно, чувствовала себя очень одинокой и беззащитной в этом возрасте. Она напомнила мне мою старую мать, которая, вероятно, также со своими воспоминаниями, одинокая и почти забытая, с нетерпением и надеждой всегда ожидала меня в своем скромном полупустом доме.
От этой грустной мысли мне стало стыдно из-за моих не выполненных обещаний перед матерью. Часто мы, дети, вспоминаем или задумываемся об этом, когда уже нельзя ничего изменить. Слишком поздно мы понимаем, сколько работы, усилий и самопожертвования стоило матери наше детство. Сколько ночей она провела, не сомкнув глаз, оберегая наш сон и покой, щедро и бескорыстно даря нам любовь, нежность и тепло своей большой души. Она всегда была рядом и отдавала нам последний кусок хлеба, обманывая нас, наивных детей, что она не голодна.
Мать чувствовала боль наших падений, когда мы были маленькими, болела нашими болезнями, переживала вместе с нами все наши проблемы и поражения, помогала нам расти, учиться и без жалоб встречать сначала детские невзгоды и позже — более серьезные удары уже взрослой жизни, когда детство уже осталось далеко позади. Ее благородное и доброе сердце всегда принимало на себя все наши несчастья и беды, как свои собственные.
В постоянном беспокойстве о нас пролетели ее лучшие молодые годы. Постепенно ее лицо покрылось тонкой сетью морщин — этим самым точным календарем прожитых лет. Элегантная одежда, подаренная ей детьми, и модные во времена ее молодости туфли так и состарились вместе с ней почти не использованными, в постоянном ожидании свободного вечера или лучших времен. В течение долгих лет она продолжает бережно хранить эти подарки детей, как самые ценные реликвии пролетевших лет и напоминание об упущенных радостях.
Мысли и заботы о нас отвлекли ее внимание от своих собственных недугов и болезней, которые постепенно заминировали ее красивое тело и однажды, как хищники из засады, набросились на нее. Они искривили ее стройную фигуру, выбелили некогда черные волосы, высушили горькими слезами ее прекрасное лицо, покрыв его глубокими морщинами, и приглушили блеск глаз, таких живых и веселых в молодости.
Новый год уже давно перестал быть для нее праздником, полным радостного ожидания счастья или чего-либо нового, как это всегда бывает в молодости. Теперь для нее это просто смена календаря и погоды, которые могут принести ей лишь обострение многочисленных болезней, навсегда поселившихся в ее слабом теле.
И сейчас, когда мать как никогда нуждается в своих детях, которым отдала все, что могла, она, словно стала сиротой, оставшись наедине со старостью — самой верной своей подругой и спутницей. Мы же, взрослые и сильные люди, уже сами ставшие родителями, каждый раз все меньше находим времени, чтобы понять ее одиночество и заброшенность, чтобы вспомнить о той, кто дала нам жизнь, ежедневно жертвуя ради нас своей собственной.
Занятые решением своих личных вопросов и проблем, мы даже не отдаем себе отчета в том, с какой скоростью бегут года нашей матери. Они пролетают в постоянном ожидании нашего пусть короткого визита в ее дом, в ожидании нашего внимания, ласкового слова или хотя бы частички той любви и нежности, которые с избытком были отданы нам.
В те редкие случаи, когда мы, ее взрослые дети, собираемся в доме матери, ее радость и счастье не имеют границ. Она молодеет. Чувствуя, как скоротечно может быть это счастье, мать, как рабыня, готова выполнить любое наше желание. Ей нравится, когда мы говорим с ней, не замечая ее возраста, болезней или слабости. Она с благодарностью принимает наш жизнерадостный тон, шутит с нами, смеется, как вдруг болезнь, словно в отместку за ее короткую радость, сильной болью напоминает ей о себе и о прожитых годах.
Пытаясь скрыть эту боль, чтобы не омрачить нашу радость, мать, с трудом сдерживая готовый вырваться стон, смотрит на нас, и горячие слезы текут по ее морщинам. Изображая на лице улыбку, она снова пытается обмануть нас, как детей, и убедить в том, что плачет… от радости. Мы принимаем эту ложь, отлично понимая, что своим невинным обманом она старается защитить нас от переживаний из-за ее болезни и страданий. И такой мать была и будет. До последнего момента ее большое и доброе сердце всегда будет готово вместить все наши беды и несчастья и принести себя в жертву ради нас, ее детей.
Даже умирая, она старается как можно меньше тревожить уже взрослых детей чем-либо личным. Иногда и умирает с чувством вины перед детьми, страдая и стыдясь из-за того, что своими слабостями, болезнями и даже своей смертью может создать какие-либо неудобства тем, кого так любила в своей жизни.
Если бы от нее зависело — она бы и умереть хотела тихо, не привлекая внимания, чтобы дети не заметили ее уход в другой мир и не переживали из-за ее кончины. Мать и в вечность уходит с любовью. Ее любовь к детям и сила самопожертвования настолько велики, что у них нет меры и предела. Кажется, что если бы она перед самой кончиной смогла добраться до кладбища без посторонней помощи, она пошла бы туда и сама похоронила себя, чтобы лишний раз никого не потревожить.
Эта утренняя прогулка в парке открыла мне глаза на то, на что мы, дети, обычно не обращаем внимания. До определенного возраста, а иногда и до самой старости мы не способны увидеть и справедливо оценить эту любовь и дух жертвенности, которые живут в сердце матери.
И пусть проклятие падет на нас, если однажды мы забудем, что своей жизнью, успехами и достижениями, всем, что заставляет нас чувствовать себя Человеком, — этим мы обязаны ей, нашей матери. Этим мы обязаны ее огромной любви, пролитым из-за нас слезам, безвозвратно прошедшей молодости и навсегда утраченному здоровью. И всего, что мы уже сделали для нее или будем делать в будущем, всегда будет недостаточно, чтобы отблагодарить ее за великую, истинную и безмерную материнскую любовь — любовь, распахнутую в вечность.
* * *
Трость выпала из моих рук и с сухим стуком ударилась об асфальт. Ребенок в коляске пошевелился, не просыпаясь, протянул свою пухленькую руку ко рту, желая убедиться, на месте ли соска. Он с удовольствием причмокнул ей несколько раз и снова затих. Старушка вздрогнула, испуганно открыла глаза и посмотрела на спящего ребенка. Затем ее глаза опять медленно закрылись, уводя ее в прекрасный и волшебный мир прожитых лет. Ее старое морщинистое лицо помолодело, осветившись мягкой и доброй улыбкой…
Магия Любви
Любимых не ищут,
их в награду дают небеса.
Алина Ким
Дорогой Друг, знаете ли вы, что такое любовь?
Скорее всего, ваш ответ будет утвердительным, вы ведь знаете, что это объятия, поцелуи, секс и, возможно, но не всегда обязательно — семья и дети. Может быть, вы знаете, что такое магия любви? И здесь, скорее всего, ответ также будет положительным, если у вас уже был некоторый опыт любовных отношений и даже семейной жизни.
Но могли бы вы ответить на другой вопрос: почему так много людей оказывается несчастными в любовных отношениях и браке? Почему отношения, казалось бы, прекрасные и прочные в начале, внезапно рушатся навсегда, а брак оканчивается разочарованием супругов и потерей веры в любовь и счастье? Почему каждый с уверенностью и настойчивостью обвиняет своего партнера в том, что тот оказался неспособен спасти любовь, о которой они оба мечтали?
Каждый мечтает найти настоящую любовь один раз и на всю жизнь. Но всегда ли происходит так, как об этом мечтают влюбленные при первых встречах, и всегда ли любовь побеждает? Что мешает созданию настоящей любви и разрушает ее? Кто враги вашей любви, и что должны делать влюбленные, чтобы спасти ее?
Я признаю, что до определенного момента мне казалось, что я также знал все о любви, пока я не женился и не прожил несколько лет семейной жизнью. Затем, день за днем я начал сталкиваться с необъяснимыми проблемами, которые начали возникать в наших отношениях, делая совместную жизнь практически невыносимой. Мы все еще боялись произнести вслух слова о расставании или разводе, но в моей голове и, я уверен, в голове моей жены тоже появлялись такие мысли. Именно эти мысли заставили меня всерьез усомниться в любви и в том, что она вообще существует.
Я расскажу вам историю, которая произошла со мной и помогла мне сохранить нашу любовь и счастье.
* * *
Как и в другие дни, эта вечерняя встреча с моей любимой женщиной оказалась не такой приятной, как я ожидал. Я всегда представлял, что, встречая меня после рабочего дня, она с радостью бросится ко мне, обнимет, поцелует, нежно спросит, устал ли я и хочу ли поужинать сейчас или позже… Но, к моему большому разочарованию, такого не случалось уже в течение долгого времени. Дело в том, что эта приятная встреча, которую я ожидал почти каждый вечер, должна была состояться с моей собственной женой. Но так было только в первые два года после нашей свадьбы.
В дальнейшем, вероятно, заботы, усталость от работы и повседневных дел по дому привели нас к обычной рутине. Внимание друг к другу притупилось, тепло любви стало остывать и больше не возбуждало нас, как раньше. Наши отношения постепенно стали привычкой, которая почти окончательно охладила наши чувства и привела к взаимному недопониманию, частым спорам и конфликтам.
В последнее время такое положение вещей стало нормой нашей жизни. Несмотря на это, мы по-прежнему любили друг друга, и частые споры серьезно нас удручали. Каждый раз после очередного спора или разногласий, мы искренне страдали, но не знали, как сделать первый шаг навстречу друг другу и найти способ спасти нашу любовь и семью. Однако из-за нашего эгоизма мы всегда ожидали, что этот первый шаг сделает другой.
Конечно, были и ясные дни в наших отношениях, но однообразие и укоренившаяся привычка заранее ожидать скандала разрушали все. Часто из-за пустяков возникали ненужные горячие пререкания, эмоциональное выяснение отношений и роли каждого в семье. Каждый из нас пытался так или иначе оправдать себя и доказать свою точку зрения. Выдвигались взаимные обвинения в эгоизме и гордыне, случались необоснованные приступы ревности даже из-за небольшой задержки на работе.
Наши отношения с каждым днем становились все более напряженными, и совместное сосуществование практически ежедневно заканчивалось скандалом. То же самое случилось в тот вечер. Спустя несколько часов после нашей встречи разговор начал становиться раздраженным. Мы не столько слушали друг друга, сколько каждый пытался обвинить другого в несправедливости и отвергнуть его обвинения в свой адрес. Как всегда, через некоторое время в наш скандал вмешались союзники с каждой стороны. С моей — повышенный тон и грубость, со стороны моей жены — слезы, упреки и оскорбления. Я понял, что мои надежды на мирный вечер опять не оправдались.
Устав от жалоб и несправедливых обвинений, я хлопнул дверью и ушел, оставив жену в слезах, обиженную и возмущенную. Расстроенный скандалом, я некоторое время бродил по улицам и дошел до бара. Там я выпил несколько бокалов пива, пытаясь потушить огонь в груди, понимая, однако, что это почти то же самое, что пытаться тушить горящий дом бензином. Спустя некоторое время, не желая дальше оставаться в баре, и слушать шум и крики пьяных людей, которые напоминали мне о скандале дома, я вышел на темную улицу. Побродив немного, не зная, куда идти, я увидел еще открытый магазин крепких напитков, купил там бутылку хорошего коньяка и направился в ближайший парк.
Я надеялся встретить там кого-нибудь, чтобы поплакаться в жилетку, поделиться своими проблемами с кем-то, у кого больше жизненного опыта, чем у меня. Хотелось бы услышать совет, что мне делать, когда моя скандальная и ревнивая жена меня не понимает, пожаловаться, что она не похожа на ту женщину, на которой я женился всего несколько лет назад, и что, возможно, я совершил большую ошибку, когда выбрал ее в жены.
К моему сожалению, парк в это время оказался пустым. Я сел на скамейку, сделал несколько глотков из бутылки и стал размышлять, что мне делать дальше. По правде говоря, мне некуда было идти. Я сделал еще один глоток коньяка и решил задержаться в парке, чтобы немного напугать мою жену своим отсутствием и дать ей время осознать свои ошибки.
Через некоторое время в свете уличного фонаря я увидел неопрятного лохматого старика, появившегося из темноты и медленно бредущего по аллее. Это был бездомный бродяга, который быстро понял, что мужчина без какой-то веской причины не стал бы сидеть ночью в парке один. Он не увидел возле меня ни женщины, ни друзей, зато издалека заметил бутылку на скамейке и направился прямо ко мне.
Подойдя ближе, он вежливо поприветствовал меня и попросил разрешения сесть рядом. Бросил на меня беглый взгляд и сразу спросил:
— У тебя, вероятно, проблемы с женой?
Я не ответил, и он продолжил:
— Я понимаю… Я тоже был женат… И очень ее любил. До свадьбы мы долго встречались и вместе мечтали. Потом поженились. Через некоторое время ее как будто подменили. Она стала скандальной, неряшливой и капризной женщиной, не похожей на ту, за которой я ухаживал несколько лет и которую выбрал в жены среди других женщин, поглядывавших на меня с видимыми намерениями вступить в брак. Теперь у каждого из нас своя жизнь, вовсе не та, о которой мы вместе мечтали… Вот так как это бывает, мой друг. Я сразу тебе скажу, что если ты состоишь с ней в браке не один год, то твоя жена из-за своего характера наверняка станет такой же, как моя бывшая, — заключил старик, «обрадовав» меня.
Жестом я указал ему на бутылку, и он кивнул в знак благодарности. Нежным взглядом он измерил ее содержимое, осторожно взял бутылку обеими ладонями, посмотрел на этикетку, а затем на меня, словно прикидывая, соответствует ли мой социальный статус этому дорогому коньяку. Затем, не торопясь, медленно поднес бутылку ко рту и сделал несколько больших глотков.
Я был удивлен тем, что сказал старик о моей жене, не зная ее. «Так значит, несмотря на то, что уже прошло много времени и между моей и его женой есть большая разница в возрасте, женщины не изменились?» — мелькнула мысль. Как это так? Я вспомнил некоторых моих женатых друзей, которые рассказывали мне, что у них с женами были почти те же проблемы, что и у меня.
Я никак не мог понять, как так получается, что мы тщательно ищем и выбираем одну женщину среди многих, но когда мы на ней женимся, оказывается, что она не та, о которой мы мечтали: она становится не такой, какой была до супружества. Иногда мы теряем годы, ищем и выбираем что-то «особенное», потом женимся, а позже обнаруживаем, что она такая же, «как и все».
Почему так происходит, что почти все женщины после вступления в брак становятся одинаковыми и почти все мужчины совершают одну и ту же ошибку при выборе супруги? Может, они так ловко умеют нас обманывать? А может, мы, мужчины, не умеем выбирать или сами виноваты в том, что женщины так сильно меняются? Неужели это из-за нас? В чем проблема? Как сложно понять!
Запутавшись в своих вопросах, которым я не мог
найти разумного объяснения, я без внимания слушал старика, который все больше и больше укреплял дружбу с моей бутылкой. Заметив, что содержимое бутылки быстро уменьшалось, он решил уйти, забрав ее с собой, против чего я не возражал. Прежде чем уйти, пошатываясь и назидательно указывая на меня пальцем, вместо того, чтобы попрощаться, бродяга в завершение своих мыслей категорически заявил:
— Тебе повезло. У тебя впереди еще есть много времени. Но помни, что ты никогда не сможешь вернуть все назад. Никто не может этого сделать! — Старик махнул рукой, словно что-то отсек, и исчез в темноте.
«Чертов бродяга… Посмотрите на него, тоже мне, предсказатель…» — подумал я с облегчением, что наконец-то могу остаться один, без его оскорбительных сравнений: словно я сейчас такой же, каким он был в своей юности сорок лет назад, а сам он теперь является наглядным предсказанием моего будущего… Бр-р-р! Даже страшно представить… Какой неблагодарный старик! Тем не менее, это его сравнение напугало меня, и я, подумав, пришел к выводу, что бездомный был недалек от очевидной истины, поскольку уже сейчас я находился в парке — в компании какого-то неизвестного бродяги и бутылки коньяка. «Хорошенькое начало», — с горечью подумал я.
Не желая идти домой и продолжать скандал, который приведет к еще большему охлаждению наших отношений, и, не зная, что делать, я лег на скамейку и стал смотреть на темное небо, усыпанное яркими мерцающими звездами.
Устав от работы, от глупого и бесполезного спора с моей женой, от пустого разговора со старым бродягой, я пытался организовать свои мысли, которые не хотели оставлять меня в покое. Но одна мысль, обгоняющая всех, постоянно кружилась в моей голове, напрягала память и терзала мозг. Это был вопрос, который старый бродяга задал мне перед уходом: «Задумывался ли ты когда-нибудь, настоящая ли ваша любовь?»
Уже тогда я был удивлен, что этот старик, уже совсем пьяный и едва способный держаться на ногах, все же сумел задать мне такой трезвый и умный вопрос, который сразу же поставил меня в тупик. «Но как я могу узнать, настоящая ли наша любовь? А если нет — что мне тогда делать? Кто мне скажет?» — с отчаянием думал я, глядя на звезды и словно ожидая от них ответа.
Честно говоря, я никогда не думал, что любовь может быть настоящей или ненастоящей, считая это настолько очевидным и понятным. А теперь я и сам не знал, какая у меня любовь. Я даже разозлился на бродягу: именно он, в знак признательности за мой коньяк, подкинул мне этот коварный и опасный вопрос, над которым я теперь должен был ломать голову. Тем не менее, по какой-то причине этот вопрос действительно меня очень заинтриговал, встревожил и лишил покоя.
Я чувствовал, что в нем была скрыта от меня какая-то тайна, неизвестное знание и важный секрет, и испытывал сильное желание узнать разгадку. Но как? Я начал интенсивно думать, но ничего не получалось. Чем больше я старался найти ответ, тем глубже погружался в пропасть, где передо мной возникали новые вопросы о любви, на которые я, мужчина, женатый уже пять лет, не знал ответа. Кто мог помочь мне в этой ситуации, из которой я не видел выхода? Я был обескуражен и, впадая в полусонное состояние, попросил Небеса о помощи…
Мои веки медленно закрылись. Все стало безразличным и далеким… Я услышал какую-то прекрасную сверхъестественную мелодию, спокойную и нежную, которая прогнала все мои проблемы, грустные мысли и усталость. Она отключила меня от мира, в котором я находился, и, окутав меня своим колдовством, унесла меня куда-то далеко, в другой волшебный мир, где были только я и пустота. Я перестал думать о чем-либо, наслаждаясь этой очаровательной пустотой и полным бездействием.
Почти утонув во сне, я услышал таинственный Голос, который спросил меня: «Знаете ли вы, что такое любовь?» Этот неожиданный вопрос показался мне слишком легким, как и мой ответ: «Конечно, знаю. Кто этого не знает?» Но когда я попытался мысленно подтвердить свои знания, я нашел в своей голове только такой ответ: «Любовь это… это… это — любовь!» Я сразу понял примитивность своих слов, и даже оправдывающая мысль, что кто угодно другой ответил бы таким же образом, не успокоила меня. Напрасно пытаясь заставить мой почти заснувший разум найти хотя бы какое-нибудь вразумительное объяснение любви, я понял, что, несмотря на мою самоуверенность, мои знания о ней очень скудны.
Я почувствовал, что какая-то неведомая сила захватила мою волю. Я пытался что-то сказать человеку, который говорил со мной, но не мог ни разговаривать, ни услышать свой голос. Попытался открыть глаза, чтобы увидеть его, но веки были тяжелыми и не позволяли мне это сделать. Решив, что Голос мне только показался, я перестал сопротивляться и просто ждал, что будет дальше… Однако Голос не исчез: он успокаивал меня и в то же время не позволял мне расстаться с ним, прийти в сознание, проснуться или не слушать то, что он говорил. Медленно, как учитель в классе, который дает учащимся возможность лучше понять смысл сказанного, мистический Голос продолжал:
