скачать книгу бесплатно
– Не надо спрашивать Зевса, – сказала Клитемнестра. – Он плохо относится к женам, ибо у него не складываются отношения с Герой. Я у тебя спрашиваю.
Мгновение Агамемнон колебался. Затем протянул скипетр Клитемнестре:
– Подойди и возьми.
Отец рассердился. Это было против правил, и он встал с трона, чтобы лишить Агамемнона права участвовать в состязании, но одновременно с отцом встала со своего места и Клитемнестра. Она подошла к Агамемнону, они посмотрели друг другу в глаза, словно меряясь силой. Ни один не отвел взгляда, и, по-прежнему глядя в глаза Агамемнона, Клитемнестра охватила скипетр ладонью и крепко сжала.
– Полагаю, ты приняла решение. Теперь нет нужды спрашивать совета у Олимпа, – сказал Агамемнон.
Пир, который последовал за сватовством, прошел под впечатлением экстравагантного поведения будущих супругов. От шуток гости постоянно возвращались к этой теме, понижая голос до шепота.
– Женщина коснулась скипетра, изготовленного божественным кузнецом!
– Уж не хочет ли она отнять его у Агамемнона?
– Если боги допустили это, то, возможно, они не против того, чтобы женщина правила самостоятельно?
Такие слышались слова во время рассуждений о качестве жареного козленка, о дровах для растопки очага и приближающемся полнолунии.
Я держалась около родителей: мне хотелось узнать их мнение, особенно матери. Но как подлинная царица, мать никогда ни словом, ни взглядом не выдавала своих мыслей и чувств, особенно если существовала хоть малейшая вероятность, что они станут известны посторонним.
Отец был менее скрытен, и по его раскаленным взглядам я поняла, что он в высшей степени недоволен. Кастор считал происшествие забавным: «Клитемнестра со скипетром в руках смотрелась весьма величественно», а Полидевк находил его неприличным: «Схватились перед публикой, как два борца, – это не делает чести им обоим».
Лично у меня Агамемнон не вызывал симпатии, но следовало признать, что в Клитемнестре он сумел разжечь огонь, и, возможно, они прекрасно подходят друг другу.
Я оставила Кастора и отошла на другой конец зала, откуда через портик можно было выйти в открытый двор, залитый лунным светом. Посмотрев на небо, я отметила, что до полнолуния осталась одна ночь. Луна светила очень ярко, а крыша портика отбрасывала густую черную тень. Ветер шевелил ветки тополей, мою тунику.
Кто-то подошел и встал рядом, нарушив мое уединение. Я подумала: буду молчать, и он уйдет. Но человек заговорил:
– Кажется, поступок моего брата огорчил тебя.
Это был Менелай.
– Нет, – ответила я, вынужденная вступить в разговор. – Не огорчил, а удивил. Но ведь цель была завоевать расположение сестры, а не мое.
– Очень смело с его стороны.
– Кто не рискует, тот не выигрывает.
– Значит ли, что риск нравится обеим сестрам?
Я больше не могла смотреть на лунный свет. Пришлось повернуться лицом к собеседнику.
– Я не понимаю риска ради самого риска, – ответила я.
– Я тоже. Вряд ли я даже способен на него. Я не похож на Агамемнона.
– А я не похожа на Клитемнестру. Братья и сестры редко бывают похожи друг на друга.
Из недр ночи послышалась соловьиная трель. Ее принес теплый весенний ветер, который шевелил складки наших одежд.
– Да, верно, – ответил Менелай. – Часто у чужих людей бывает больше общего, чем у родных. Например, Агамемнон и Клитемнестра оба черноволосые, а у нас с тобой волосы светлые.
Я рассмеялась.
– Да, и это тоже.
Его волосы были темнее моих, но очень похожи. И оба мы в шумном пиру предпочли отойти в сторону и любоваться луной: еще одно совпадение.
Молчание затянулось. И хотя сначала я не желала вступать в разговоры, теперь, когда собеседник, стоя рядом, замолчал, возникло чувство неловкости. Почему он не отвечает? Снова донеслась соловьиная трель, теперь певец находился поблизости.
Менелай, казалось, не испытывал никакой неловкости: он опирался на балюстраду и смотрел перед собой на залитый луной двор. Его ладони прекрасной формы, сильные и изящные, лежали спокойно. Мне вспомнились отцовские руки со вздутыми венами. Похожие на обезьяньи лапы, унизанные кольцами, они всегда что-нибудь теребили. У Менелая было только одно кольцо, что необычно для человека его положения.
– О чем ты думаешь? – вдруг спросил он.
Меня смутила его прямота, но я ответила так же прямо:
– О твоих руках. Почему у тебя всего один перстень?
Он рассмеялся и поднял ладони вверх.
– Хочу, чтоб руки были всегда свободны, даже от золота.
– А что это за перстень? Что он значит?
Я разглядела на печатке рисунки.
Он снял кольцо и протянул мне. В овальном углублении были выгравированы две собаки, стоящие по обе стороны от какого-то изогнутого предмета. Их шеи, вытянутые по изгибу печатки, образовывали изящный полукруг. Я повернула кольцо, чтобы лучше разглядеть при неярком свете, и ощутила его вес: на него пошло немало золота. Дом Атридов славится богатством, с этой точки зрения Клитемнестра сделала правильный выбор. Я не раз слышала из уст отца: «Говорят, Зевс дал власть дому Эака, мудрость – дому Амифаона, богатство – дому Атрея». И этот дом действительно был богат: Агамемнону платили дань как на земле, так и на море цари Коринфа, Клеоны, Орней, Арифереи, Сикиона, Гипересии, Гоноессы, Пеллены, Эгия, Эгиалы и Гелики.
– Тут изображены наши охотничьи собаки, – пояснил Менелай. – Когда нам пришлось бежать из Микен, они сопровождали нас. Они уже умерли, но я не расстаюсь с ними.
– Ты верен им, как они были верны тебе.
– Да, я не могу их забыть. – Он улыбнулся и надел перстень.
И мы не можем забыть, подумала я, ни причины, по которой вы спасались бегством, ни проклятия, которое тяготеет над вашим домом. Но с другой стороны – Менелай точно так же помнит о непростых обстоятельствах, связанных с нашим родом, с моей матерью. История наших предков тяготеет над нами обоими, хотим мы этого или нет. Я засмеялась, тихо и невесело.
– Ты находишь это смешным? Я имею в виду – верность? – спросил он.
– Нет. Забавно другое: и тебе и мне в наследство от предков досталось бремя. Его нужно нести на своих плечах, но о нем не полагается говорить. Хотя ты несешь свое довольно легко.
– Стараюсь, чтобы так казалось. – Он улыбнулся, вызвав мое восхищение.
– А, вот ты где, младший брат! – ворвался в наше уединение громкий пьяный голос.
Агамемнон пошатывался и потирал живот от удовольствия. Он покачнулся, чуть не упал и привалился к Менелаю.
– Прячешься тут? Ты должен праздновать вместе со мной! Я нашел жену, которая мне нужна!
Менелай отодвинулся, и Агамемнон снова закачался взад-вперед, не сводя с меня глаз.
– Э-э… – пробормотал он. – Самая прекрасная…
– Замолчи! – прервал его Менелай. – Иди еще выпей и перестань молоть чепуху.
Так фраза была оборвана на середине. Я взглядом поблагодарила Менелая и отодвинулась подальше от его противного старшего брата, который повис у него на плече и которому вскоре предстояло стать моим зятем.
VIII
Я проснулась до зари и смотрела, как луна пробирается между ветками деревьев. Потом спустилась вниз. Ветер все не стихал, гулял между колоннами. От погасшего очага в мегароне исходил слабый, но неприятный запах.
Поднявшись так рано, я смогла помочь Клитемнестре с ее туалетом. Последний раз облачится она в наряд для церемонии сватовства – его полагалось менять каждый день. На самом деле она разными способами комбинировала туники, мантии и броши, чтобы создавать впечатление нового платья.
– Принеси алую тунику, – приказывала она служанке, когда я вошла.
В то утро она держалась очень повелительно, ее лицо разгорелось. В облике появилось что-то новое.
Служанка вернулась, неся на руках одеяние столь яркого цвета, что и мак показался бы бледным рядом с ним.
Клитемнестра улыбнулась и приняла тунику.
– Отлично! – сказала она.
– Это цвет крови, – заметила я. – Ты хочешь выглядеть как воин?
– Мужчине-воину нужна женщина-воин, – ответила Клитемнестра, держа тунику у лица.
– Значит, ты по-прежнему склоняешься в пользу Агамемнона?
– Да. Моим мужем будет он[9 - Как известно, в поэме Гомера «Илиада» описан только последний год десятилетней Троянской войны. Рассказывая о событиях, которые выходят за эти временные рамки, М. Джордж опирается на других авторов, прежде всего на Павсания и Аполлодора. Но в данном случае она сочиняет свою версию. Согласно античным авторам, Клитемнестру выдали замуж не за Агамемнона, а за царя Писы Тантала. Агамемнон же пошел войной на Пису, убил Тантала в битве и силой взял вдову убитого Клитемнестру. Братья Клитемнестры Кастор и Полидевк выступили против Микен, чтобы освободить сестру, но Агамемнон заручился поддержкой Тиндарея, который простил его и разрешил оставить у себя Клитемнестру.]. Я уеду в Микены.
Без малейшего смущения она сняла ночную рубашку и осталась обнаженной. У нее было очень сильное тело, с широкими плечами, но тем не менее женственное. Черты лица резкие, но тоже совсем не мужские. Просто так себя проявлял в теле ее властный дух. Служанка внесла тунику из алой шерсти, сестра облачилась в нее.
– Я буду скучать по тебе, – тихо сказала я.
Лишь теперь я поняла, как мне ее будет не хватать. Она всегда была рядом, она присутствовала в моих воспоминаниях с младенчества: то спасала, то дразнила, то играла со мной. Теперь ее комнаты опустеют.
– Но мы ведь всегда знали, что так будет, – ответила Клитемнестра.
Она была прямолинейна во всем. Она рассуждала так: я женщина, значит должна выйти замуж. Выйдя замуж, я должна буду покинуть Спарту. Все происходит как должно. О чем же тогда печалиться и рассуждать?
Она со спокойной душой покидала меня, и ее спокойствие причиняло мне боль.
– А как же быть с Агамемноном? С его… с его… – не решалась я произнести страшное слово.
– С его проклятием? – Она пожала плечами. Потом повернулась и испытующе посмотрела на меня. – Не могу объяснить даже самой себе. Но это проклятие – одна из причин, по которой меня влечет к нему.
– Как? Ты хочешь навлечь беду на себя? Хочешь собственной гибели? – Я пришла в ужас от заявления сестры.
– Нет. Я верю, что смогу противостоять проклятию. И может, даже одолеть его. – Она подняла голову. – Судьба бросает мне вызов. Я принимаю его.
– Но ведь беда может прийти и в наш дом! Ради всех богов, не делай этого!
– Ты разве забыла об оракуле, который касается нас с тобой? Над нами тоже тяготеет рок. Разве отец тебе не говорил о проклятии Афродиты, о том, что его дочери обречены менять мужей? «Ибо царь Тиндарей, богам принося свои жертвы, лишь о Киприде не вспомнил нежнодарной. В гневе дочерей его двубрачными сделала богиня, и трехбрачными, и мужебежными». Так что, если ты намерена хранить верность мужу, тебе тоже придется вступить в борьбу с богами и предсказаниями оракула!
Мне хотелось взмолиться: «Не покидай родного дома! Не покидай меня! Прошу! И не выходи замуж за Агамемнона. Мне он не нравится». Но я не вымолвила ни слова. Когда дочь выходит замуж, в семье всегда образуется брешь.
– Осталось немного потерпеть, и я наконец получу мужчину, которого хочу, – подытожила Клитемнестра.
Последним выступал посланник жениха с Крита. Он не сказал и не показал ничего особенного и не привлек внимания невесты. Произнеся коротенькую речь, он тихо покинул зал. Он понимал – как, впрочем, и все, – выбор уже сделан.
На последнем собрании отец подарил всем женихам по памятному подарку – бронзовому котлу и поблагодарил за оказанную честь. Затем объявил, что его дочь Клитемнестра станет женой Агамемнона из Микен.
Я вздрогнула, услышав слова «станет женой Агамемнона из Микен», от них повеяло безнадежностью и неотвратимостью.
Свадьба состоялась через два месяца. Клитемнестра восседала в брачной колеснице, которая увозила ее в Микены, и лицо у нее было счастливое: она твердо решила переломить предсказанную судьбу.
Без Клитемнестры стало одиноко. Первое время я надеялась, что она будет навещать отчий дом, как это делают другие замужние дочери. Но она предпочитала не покидать Микены, да и расстояние между нашими городами было слишком велико для частых визитов. Братья старались заполнить пустоту в семье. Отец постепенно успокоился и был доволен заключенным союзом. Радовался он и тому, что придуманный в свое время ход оказался успешным: образ «самой прекрасной женщины на свете» пустил корни в народном воображении. Отвергнутые Клитемнестрой женихи разносили по разным землям молву о моей красоте, и умами греков овладела навязчивая идея: Елена, царевна Спартанская, является прекраснейшей женщиной на свете. Сразу после обручения Клитемнестры к отцу стали обращаться с вопросами, когда он будет выдавать замуж младшую дочь. Мне было всего одиннадцать лет, и отец, ссылаясь на это, отваживал любопытных, но не потому, что хотел продлить мое детство и пребывание в родительском доме, а потому, что рассчитывал таким образом поднять цену и привлечь больше женихов.
Матушка была добрее, она от всей души хотела, чтобы я подольше пожила дома, с ней. Я обогнала ее ростом – сбылись ее опасения. Однажды она объявила, что я превосхожу ее красотой и что она смирилась с этим.
Глядя мне в лицо, она сказала:
– Сначала матери кажется невыносимым потерять свой венец, отдать его дочери, и она страдает. Но когда наступает срок, все происходит легко и естественно.
И она погладила меня по голове.
– По-моему, твой венец при тебе, – успокоила я ее.
– Я имею в виду не царскую корону, а венец молодости и красоты, моя дорогая. И власти, которую дают только они. – Она склонила голову набок. – Впрочем, возможно, тебе потеря этого венца не грозит. Твоя старость будет иной…
Четыре года спустя, когда мне исполнилось пятнадцать, отец решил, что пора объявить о грядущем замужестве Елены Спартанской и назначить сроки выборов жениха. Я попросила, чтобы перед выборами жениха исполнили один старинный обычай, который иногда соблюдается и в наши дни: бег незамужних девушек. Считается, что начало ему положила невеста Пелопа, бабушка Агамемнона. Накануне своей свадьбы она состязалась в беге с шестнадцатью девушками – в честь богини Геры, покровительницы семейного очага. После состязаний девушки преподнесли статуе богини нарядное одеяние.
Я попросила отца, чтобы он позволил мне отметить этим ритуалом прощание с девичеством и свободой.
– Ты же знаешь, как быстро я бегаю!
– Да, но…
– Давай позволим ей, – вмешалась мать и с пониманием посмотрела на меня. – Подарим ей этот праздник. У меня в свое время не было такой возможности.
Она обхватила мое лицо ладонями и добавила:
– Дорогое дитя, ты полетишь, свободная как ветер, вдоль берегов Еврота. Как и подобает тебе.
И она заговорщически улыбнулась мне.
Я поняла ее. Где я была зачата и кем? Лебединые перья до сих пор хранятся в шкатулке, недавно я видела их. Они не утратили ни белизны, ни сияния.
