скачать книгу бесплатно
Неожиданно он и сам взмыл в воздух, стукнулся о стену напротив Ланфир и завис там, словно бабочка, чем-то придавленная к камню. У него перехватило дыхание.
Между тем Ланфир, судя по голосу, затруднений с дыханием не испытывала.
– Все, что можешь делать ты, Льюс Тэрин, – промолвила она, – могу и я, причем гораздо лучше. – Она оставалась прижатой к стене, но, кажется, это ничуть ее не беспокоило. Слышно было, как неподалеку завязалась схватка, но вскоре звуки удалились. – Ты использовал ничтожную толику своих возможностей, – заявила Ланфир, – и отказываешься от того, что помогло бы тебе одолеть всех своих противников. Где Калландор, Льюс Тэрин? Остался в твоей спальне, точно никчемная безделушка? Неужто ты полагаешь, что если ты освободил Калландор, то только ты и можешь им воспользоваться? Ну нет, будь здесь Саммаэль, он бы забрал этот са’ангриал и использовал его против тебя. Да и Могидин непременно взяла бы его: во-первых, чтобы лишить тебя могучего оружия, а во-вторых, потому, что любой мужчина из числа Избранных дорого бы дал за возможность заполучить Калландор.
Ранд изо всех сил пытался освободиться от того, что его удерживало, но не мог даже пошевелиться, разве что голову повернуть. Мысль о том, что Калландор может оказаться в руках Отрекшегося, повергала его в ужас и отчаяние. Используя Силу, юноша старался сдвинуть невидимый барьер, но все его потуги были тщетны, хотя казалось, что и сдвигать-то нечего. А затем неожиданно то, что удерживало его, исчезло, и продолжавший бороться Ранд отлетел от стены, не успев даже понять, что он свободен. Правда, свободен не благодаря своим усилиям.
Он посмотрел на Ланфир. Она по-прежнему висела у стены с таким непринужденным видом, будто наслаждалась речной прохладой. Конечно же, это был хитрый ход с ее стороны – Ланфир хотела усыпить его бдительность, одурачить, заставить поверить в ее добрые намерения. «Но что же делать дальше? – размышлял юноша. – Замкнуть потоки Силы и оставить ее висеть?» Но Ланфир способна разнести половину Твердыни, стремясь вырваться на свободу. А что, если ее приметит пробегающий мимо троллок и прикончит, приняв за местную жительницу? Казалось бы, какое ему до этого дело? С какой стати он должен беспокоиться за жизнь Отрекшейся? Однако юноше претила мысль оставить беспомощную женщину, да и кого бы то ни было, на растерзание троллокам. Правда, глянув на невозмутимое лицо Ланфир, Ранд отказался от своих опасений. Пока эта женщина сохраняет способность направлять Силу, никто и ничто в Твердыне ей не угрожает. Вот если бы удалось разыскать Морейн, чтобы та отсекла Ланфир от Источника…
И снова решение за него приняла Ланфир. Ранд почувствовал толчок и ощутил, как разъединились державшие ее потоки. Отрекшаяся легко опустилась на пол и отошла от стены, небрежно оправляя платье.
– Ты не могла… – изумленно пролепетал Ранд. Это звучало глупо, и Ланфир усмехнулась:
– Чтобы распутать потоки, мне не нужно их видеть. Надеюсь, теперь ты понял, что тебе следует многому учиться. Сейчас ты в растерянности, и это мне нравится. Ты всегда был чересчур самоуверенным и упрямым, себе же во вред. Поумерить самомнение пошло бы тебе на пользу. Ну что, ты опять забыл о Калландоре?
Некоторое время Ранд медлил. Отрекшаяся стояла перед ним, а он ничего не мог поделать. Но и оставаться здесь не было смысла. Юноша повернулся и побежал за Калландором. Смех Ланфир звучал в его ушах.
Ранд стремительно мчался по коридорам Твердыни, стараясь не задерживаться и не отвлекаться на стычки с мурддраалами и троллоками, если те не преграждали ему дорогу. Когда же это случалось, он прокладывал себе путь пламенным мечом. В одном из боковых проходов он заметил Перрина и Фэйли. Юноша размахивал топором, а девушка с ножами в обеих руках прикрывала его со спины. Троллоки, наседавшие на них, как видно, страшились желтых глаз Перрина не меньше, чем его топора. Ранд пробежал мимо, даже не оглянувшись, ибо он знал: стоит одному из Отрекшихся завладеть Калландором – и никто из его друзей не доживет до рассвета.
Юноша мчался, не разбирая дороги, перепрыгивая через трупы Защитников и троллоков. Он пролетел через окруженную колоннами переднюю и, запыхавшись, распахнул двери в свои покои. Меч-Который-не-Меч покоился на своем вызолоченном и украшенном самоцветами постаменте, сияя в свете закатного солнца. Покоился, дожидаясь его.
Сейчас, когда Калландор находился перед ним, Ранд чувствовал чуть ли не отвращение при мысли, что придется взять его в руки. Лишь единожды ему довелось использовать Калландор по прямому назначению. Единожды, но этого с него хватило. Ранд знал, что ждет его, когда он вновь возьмет са’ангриал, чтобы почерпнуть из Истинного Источника невероятную для всякого человека силу. Ранд с трудом заставил себя выпустить ало-золотистый пламенный меч и, когда тот исчез, едва не вызвал его снова.
Едва волоча ноги, он прошел мимо трупа Серого Человека и взялся обеими руками за рукоять Калландора. На ощупь она была холодна, как кристалл, долго пробывший в темноте, но не скользила в ладони.
Что-то заставило Ранда оглянуться – в дверях, обратив безглазое лицо к Калландору, стоял Исчезающий.
Ранд окунулся в саидин. Он коснулся ее через Калландор, и Меч-Который-не-Меч засиял в его руке ярче полуденного светила. Порча пронеслась сквозь него половодьем мрака. Ранда переполняла Сила, она струилась по его жилам, жаркая, как расплавленная магма, и в то же время столь холодная, что, казалось, могла бы заморозить и солнце. Он должен был использовать ее, иначе попросту лопнул бы, как перезрелый арбуз.
Мурддраал повернулся, намереваясь спастись бегством, но в тот же миг неожиданно растаял, превратившись в расплывающееся в воздухе маслянистое пятно. Его кольчуга и черное одеяние упали на пол.
Ранд даже не вспомнил, направлял ли он Силу, и не сумел бы объяснить произошедшее и ради спасения своей жизни. Но пока он держал в руках Калландор, его жизни ничто не угрожало. Наполнявшая его Сила билась, словно пульс мироздания. С Калландором в руках он мог совершить все, что угодно. Он ощущал мощь, способную сокрушить скалы. Направив тонкую нить, Ранд смахнул в переднюю одеяние и доспехи мурддраала, а потом слабой струйкой испепелил их. Решено – он идет на охоту за теми, кто охотился за ним.
Некоторые из них уже добрались до передней. Еще один Исчезающий и кучка троллоков пялились на горстку пепла – все, что осталось от мурддраала. При виде Ранда с Калландором в руках троллоки завизжали, как звери. Исчезающий остолбенел, парализованный страхом. Возможности улизнуть Ранд им не оставил. Шагнув прямо к отродьям Тени, юноша направил Силу, и из черного мрамора пола под ногами чудовищ вырвались языки пламени, столь жаркого, что Ранду пришлось прикрыть лицо рукой. Затем огонь исчез, поглотив врагов, от которых остались лишь тусклые пятна на черных мраморных плитах.
Ранд снова бросился вниз, в недра Твердыни, и всякий попадавшийся на его пути мурддраал или троллок погибал в огне. Он сжигал чудовищ, наседавших на айильцев, Защитников и слуг, пытавшихся защититься копьями или мечами, подобранными у павших воинов. Ранд ускорил шаг, а потом и побежал – мимо мертвых тел, мимо оставленных без присмотра раненых. Надо было спешить, но бежать быстрее он уже не мог. Попадавшиеся ему на глаза троллоки гибли десятками, но остальные продолжали резню в многочисленных коридорах Твердыни.
Неожиданно юноша остановился посреди заваленного мертвыми телами широкого коридора. Он должен сделать нечто большее. Сила, чистейшая сущность пламени, пронизывала его до мозга костей, сжигая и леденя одновременно. Он должен уничтожить их всех до единого – и разом. Порча, словно поток нечистот, грозила затопить его душу. Воздев Калландор, Ранд потянул из источника Силу и вытягивал до тех пор, пока не почувствовал, что его вот-вот разорвет леденящее пламя. Он должен убить их всех.
Под потолком, прямо над его головой, воздух начал медленно вращаться, постепенно убыстряясь и превращаясь в некое подобие смерча с красными, черными и серебристыми прожилками. Втягиваясь в воронку, воздух мутнел и как будто густел. В центре смерча движение несколько замедлялось.
Ранд уставился вверх, пот градом струился по его лицу. Он не знал, что это, и лишь чувствовал, как восходящие потоки, которые он даже не брался исчислить, связывали его с вращающейся массой. Ибо смерч имел массу, и она возрастала по мере того, как это нечто втягивало в себя все новые потоки. Калландор сверкал все ярче и ярче – не в силах вынести слепящего блеска, Ранд закрыл глаза, но сияние, казалось, прожигало ему веки. Мчавшийся сквозь него поток Силы стремительно нарастал, грозя бросить в горловину смерча и его самого. Он должен что-то сделать. Должен. С усилием Ранд заставил себя открыть глаза – то, что он увидел, можно было сравнить лишь со всеми грозами мира, собранными воедино в шар величиной с троллокову голову. Он должен… должен… должен…
«Сейчас». Мысль появилась где-то на краю сознания, за коконом пустоты. Он отсек потоки, устремлявшиеся от него к смерчу, который продолжал вращаться, сжиматься и уплотняться сам по себе. «Сейчас».
Под потолком засверкали серебристые молнии. Из бокового коридора шагнул мурддраал, и в тот же миг с полдюжины ослепительных стрел буквально разорвали его в клочья. Теперь смерч извергал светящиеся потоки, которые, змеясь, растекались по коридорам Твердыни. С каждым мгновением их становилось все больше.
Что он сделал и как – Ранд не имел понятия и стоял, содрогаясь под напором хлынувшей Силы. Он должен был использовать ее, хотя бы ценой жизни. Он чувствовал, как по всей Твердыне гибнут троллоки и мурддраалы, чувствовал, как молнии разят их насмерть. Он знал, что в его силах уничтожить отродья Тени во всем мире. С Калландором в руках он мог все. Но знал также, что такое усилие погубило бы и его самого.
С последним погибшим чудовищем исчезли молнии, а затем и смерч взорвался с громким хлопком. Но Калландор по-прежнему сиял как солнце; сам же Ранд дрожал от наполнявшей его Силы.
Всего в нескольких шагах от Ранда, изумленно взирая на юношу, стояла Морейн. Как всегда, ладно сидело на ней шелковое платье, каждая складочка на месте, и лишь пара локонов выбилась из аккуратной прически. Зато вид у Айз Седай был усталый и потрясенный.
– Как?.. Как тебе это удалось? Я и представить не могла, что такое возможно.
Из бокового коридора, тяжело ступая, вышел Лан с мечом в руке. Лицо Стража было окровавлено, кафтан разорван. Не сводя взгляда с Ранда, Морейн предостерегающе подняла руку, удерживая Лана возле себя, не позволяя ему даже приблизиться к Ранду. Как будто Ранд был опасен – опасен даже для Лана.
– С тобой все… в порядке, Ранд? – спросила она.
Юноша отвел глаза от Айз Седай, и взгляд его упал на темноволосую девочку, почти ребенка. Она лежала на спине, уставив в потолок невидящие глаза. Платье на ее груди потемнело от крови. Ранд наклонился и убрал прядь волос с ее лица.
«О Свет! Ведь она еще ребенок. Почему я не пришел раньше? Дитя!»
– Я прослежу, чтобы ею занялись, Ранд, – мягко произнесла Морейн. – Ты уже ничем ей не поможешь.
Руки Ранда тряслись так, что он с трудом удерживал рукоять Калландора.
– С ним я могу совершить все. – Собственный голос звучал для слуха Ранда грубо и резко. – Все!
– Ранд! – настойчиво повторила Морейн.
Он не слушал. Сила переполняла его. Калландор сиял, и сам он воплощал собой эту Силу. Юноша устремил потоки в детское тельце, пытаясь вдохнуть в него жизнь. Тело затрепетало, дрогнули окостеневшие руки и ноги.
– Ранд, ты не сможешь сделать это. Не получится!
«Дышать. Она должна дышать!» Грудь девочки поднялась и опала. «Сердце. Должно биться сердце!» Кровь, уже загустевшая и темная, тоненькой струйкой медленно вытекала из раны на груди. «Живи! Живи, чтоб тебе сгореть! Я не хотел опоздать!» Глаза девочки были подернуты пленкой – в них не было признаков жизни. По щекам Ранда потекли слезы.
– Она должна жить! Морейн, Исцели ее. Я не умею. Исцели ее!
– Нельзя Исцелить от смерти, Ранд. Ты не Создатель.
Неотрывно глядя в мертвые глаза, юноша медленно отвел потоки. Мертвое тело глухо упало на пол. Ранд поднял голову и закричал – дико, истошно, как троллок. Выплеснутые его болью и отчаянием яркие всполохи огня ударили в стены и потолок.
Обмякнув, Ранд отпустил, оттолкнул от себя саидин. Это потребовало такого же усилия, как оттолкнуть скалу, как оттолкнуть саму жизнь. Вместе с Силой его покидала жизненная энергия. Осталась лишь горечь, вызванная порчей, отягощавшая его темным бременем. Чтобы устоять на ногах, Ранду пришлось опустить Калландор и опереться на него.
– Что с остальными? – с трудом произнес он. В горле саднило. – С Илэйн, с Перрином, с остальными? Неужто им я тоже не успел помочь?
– Успел, – успокаивающе проговорила Морейн, но не двинулась с места, да и Лан, казалось, готов был броситься между ней и Рандом. – Ранд, ты не должен…
– Они живы? – вскричал юноша.
– Живы, – заверила его Айз Седай.
В усталом облегчении Ранд кивнул. Он старался не смотреть на тело девочки. Три дня он провел, наслаждаясь тайными поцелуями. Если бы он начал действовать три дня назад… Но ведь эти три дня он старался научиться тому, что могло бы ему помочь, сумей он только свести все воедино. Если бы. По крайней мере, для его друзей еще не слишком поздно. Для них еще не слишком поздно.
– Как троллоки пробрались в Твердыню? – спросил он. – Вряд ли они вскарабкались по стенам, как айильцы, да еще средь бела дня. А сейчас день или вечер? – Ранд замотал головой, как будто разгоняя туман. – Впрочем, не важно. Как попали сюда троллоки?
Ответил ему Лан:
– Сегодня после полудня, ближе к вечеру, к причалам Твердыни пришвартовалось сразу восемь больших барж с зерном. Видно, никому не пришло в голову поинтересоваться, с чего это груженные зерном баржи плывут вниз по течению. – В голосе Стража звучало презрение. – Почему они причалили к Твердыне и почему команда оставила люки задраенными чуть ли не до самого заката. А потом, часа два назад, подоспел обоз. Тридцать крытых фургонов. Предполагалось, что это привезли из деревни имущество какого-то благородного лорда, но, когда сбросили холстину, оказалось, что они битком набиты Полулюдьми и троллоками. Может, они пробрались и каким-то другим путем, но этого я не знаю.
Ранд снова кивнул, и это стоило ему такого усилия, что у него подкосились ноги. Лан подскочил и, подставив плечо, помог Ранду удержаться на ногах. Морейн взяла лицо Ранда в ладони, и по телу юноши пробежал холодок. Не обжигающий мороз полного Исцеления, а холодок, который прогнал усталость. Бо?льшую ее часть. Осталось такое ощущение, словно он целый день мотыжил землю на посадках табака. Он уже не нуждался в опоре и отстранился от Лана. Страж посмотрел на юношу с тревогой – то ли не был уверен, обойдется ли Ранд без его помощи, то ли опасался, что тот уже не в своем уме.
– Я намеренно сняла твое утомление не полностью, – пояснила Морейн. – Тебе необходимо поспать.
Поспать! Кажется, ничто на свете не заставило бы его заснуть. Но Ранд снова кивнул. Он вовсе не хотел, чтобы Айз Седай опекала его, но, вместо того чтобы возразить, сказал:
– Ланфир была здесь сегодня. Но все это – не ее рук дело. Так она сказала, и я ей верю. Морейн, похоже, это тебя не удивило? – Могло ли вообще что-либо смутить Айз Седай? – Повторяю, Ланфир была здесь, и я говорил с ней. Она не пыталась меня убить, и я не пытался убить ее. Тебя это и вправду не удивляет?
– Сомневаюсь, чтобы ты смог ее убить. Пока еще нет. – Взгляд Айз Седай скользнул по Калландору. – Во всяком случае, без него. И сомневаюсь, что она попытается убить тебя. Пока. Мы мало что знаем об Отрекшихся, а меньше всего о Ланфир. Известно, правда, что она любила Льюса Тэрина Теламона. Я бы не решилась утверждать, что ты в полной безопасности, – Ланфир способна изрядно навредить тебе. Но думаю, что она не будет пытаться убить тебя, пока надеется вернуть любовь Льюса Тэрина Теламона.
Ланфир добивалась его – вот оно что. Дочь Ночи, в существование которой едва ли верили мамаши, пугавшие ее именем детишек. А вот его самого она точно пугала. Ну не смешно ли это? Ранд всегда чувствовал себя виноватым, если заглядывался на любую девушку, кроме Эгвейн. Но оказывается, Эгвейн он не нужен, а нужен дочери-наследнице, – во всяком случае, ей нравится с ним целоваться. А теперь еще и одна из Отрекшихся заявляет, что любит его. Тут уж не до смеха. Похоже, Ланфир ревнует его к Илэйн, недаром обозвала ее белобрысой размазней. Безумие! Сплошное безумие!
– Завтра, – заявил Ранд и повернулся, чтобы уйти.
– Что завтра? – переспросила Морейн.
– Завтра я сообщу тебе, что собираюсь делать, – ответил Ранд, а про себя решил: кое-что, но не все.
Он представил себе лицо Морейн, если бы она узнала все, что он задумал, и чуть не рассмеялся. Однако пока и ему было не все ясно. Правда, Ланфир, сама того не подозревая, подсказала ему еще одну деталь. Остался последний шаг, сегодня ночью. Рука, державшая Калландор, дрожала. Но Калландор был с ним, а значит, все в его власти. «Я еще не сошел с ума, и на это меня хватит».
– Завтра. Да дарует Свет всем нам спокойную ночь, – сказал Ранд.
Завтра он выпустит на волю еще одну молнию. Молнию, которая, возможно, спасет его. Или уничтожит. Нет, он еще не сошел с ума.
Глава 11
Что же сокрыто?
Эгвейн в одной сорочке сидела на постели. Рядом на тумбочке лежали раскрытая книга и каменное кольцо. Глянув на кольцо, девушка тяжело вздохнула. Кольцо это было необычным – все в крапинках и полосках, красных, коричневых и синих. Оно было слишком велико, чтобы носить его на пальце, к тому же имело необычную форму. Если вести кончиком пальца по наружной стороне кольца, палец со временем оказывался в той же точке, но с внутренней стороны, а если продолжить движение, вновь возвращался на наружную. У кольца, хоть это и казалось невозможным, был только один край. Эгвейн не хотела оставлять кольцо на тумбочке, потому что без него ее могла подстерегать неудача. И этой неудачи она и ждала. Но рано или поздно ей надо было рискнуть и попробовать обойтись в этом деле без него. Иначе ей суждено вечно барахтаться, вместо того чтобы научиться плавать самостоятельно. И ничто не мешало ей попробовать именно сейчас. На то была своя причина. Весомая причина.
Толстая книга в кожаном переплете называлась «Путешествие в Тарабон». Судя по дате, автор, некий Эуриан Ромавни из Кандора, начал писать ее пятьдесят три года назад, но едва ли за это время в Танчико произошли сколь-нибудь заметные перемены. Кроме того, это был единственный том, снабженный гравюрами, из которых можно было почерпнуть что-нибудь полезное. Во всех остальных имелись только портреты королей или картины сражений, явно написанные людьми, ни разу в жизни не видевшими боя.
За окном стемнело, но благодаря лампам в комнате было достаточно света. На тумбочке горела свеча в позолоченном подсвечнике. Эгвейн пришлось сходить за свечой самой – после случившегося кошмара служанкам было не до того. Те, кто остался цел, ухаживали за ранеными или оплакивали близких. Многие в Твердыне нуждались в Исцелении, еще больше было тех, кому оно уже не требовалось.
Илэйн и Найнив ждали, устроившись на стульях с высокими спинками по обеим сторонам широкой кровати Эгвейн. Высокие столбики, поддерживающие балдахин над кроватью, украшала резьба в виде ласточек. Обе девушки старались скрыть беспокойство, но каждая по-своему. Илэйн ухитрялась сохранять неколебимое спокойствие, но всякий раз, когда ей казалось, что Эгвейн на нее не смотрит, нервно покусывала нижнюю губу. У Найнив вид был уверенный и деловитый, как у хорошей сиделки, но по выражению ее глаз Эгвейн догадывалась, что и ей боязно.
У двери, скрестив ноги, сидела Авиенда. Ее серая в коричневых разводах одежда выделялась на фоне ярко-синего ковра. На сей раз Дева вооружилась до зубов: на поясе с одной стороны висел длинный кинжал, а с другой – ощетинившийся стрелами колчан, на коленях лежало четыре коротких копья, а под рукой, поверх рогового лука в узорчатом кожаном чехле с ремнями, позволявшими закидывать его за спину, – круглый кожаный щит. После случившегося сегодня вечером Эгвейн не могла упрекнуть Деву за то, что та явилась во всеоружии. Она и сама держалась начеку.
«Свет, что же такое сотворил Ранд? Чтоб ему сгореть, он напугал меня почище мурддраала. Подумать только, выделывает такие штуки, а я не могу даже увидеть потоки!» – сокрушалась девушка.
Она забралась на кровать и, положив на колени толстую книгу, принялась сосредоточенно разглядывать тисненную на коже переплета карту Танчико. По правде сказать, толку от того, что на ней указано, было немного. Дюжина фортов вокруг гавани оберегает город, расположенный на трех холмистых полуостровах. Самый восточный из них носит название Верана, тот, что находится в центре, именуется Масета, ближайшим к морю является Калпин. Бесполезные сведения. Несколько больших площадей, какие-то незастроенные участки – скорее всего, парки и памятники правителям, властвовавшим в Танчико в незапамятные времена. Все это не годится. Было обозначено несколько дворцов и еще какие-то непонятные постройки. Вот, например, Великий Круг на Калпине. На карте он был помечен как кружок, но, судя по описанию Ромавни, представлял собой гигантское сооружение, где устраивались скачки, всевозможные представления и фейерверки иллюминаторов, собиравшие тысячи зрителей. На карте было еще два Круга – Королевский на Масете, побольше Великого, и Панарший на Веране, чуточку поменьше. Еще там был помечен квартал, принадлежавший гильдии иллюминаторов. Все это – и карта, и текст – ничем не могло ей помочь.
– Ты уверена, что действительно хочешь попробовать без кольца? – тихо спросила Найнив.
– Уверена, – отозвалась Эгвейн, стараясь не выдать волнения. На самом деле сердце ее сжималось точно так же, как сегодня вечером. Тогда она впервые увидела, как троллок схватил за волосы какую-то несчастную женщину и вцепился ей в горло зубами. Троллока убили, но женщине это уже не могло помочь. Ее душераздирающий крик до сих пор стоял у Эгвейн в ушах. – Ну, если не получится, я всегда смогу попробовать снова, уже с кольцом. – Эгвейн наклонилась и ногтем провела на свечке черту. – Разбудите меня, когда она догорит вот досюда. О Свет, до чего же жаль, что у нас нет часов!
Илэйн рассмеялась, но смех ее прозвучал невесело.
– Часы в спальне? Ишь чего придумала! У моей матушки их добрая дюжина, но я никогда не слышала, чтобы часы держали в спальне.
– А у моего отца только одни часы, – хмыкнула в ответ Эгвейн, – единственные на все наше селение. Вот было бы здорово, если бы сейчас они оказались здесь. Как вы думаете, догорит свеча досюда за час? Мне не хотелось бы проспать дольше. Разбудите меня, как только пламя достигнет этой отметки. Сразу же.
– Разбудим, – заверила ее Илэйн. – Обещаю.
– Это каменное кольцо, – неожиданно заговорила Авиенда, – раз уж ты, Эгвейн, решила им не пользоваться, то, может, кому-нибудь из нас взять его и пойти с тобой?
– Нет, – пробормотала Эгвейн. «Свет, как бы мне хотелось, чтобы все они отправились со мной!» – Но спасибо тебе за предложение.
– А что, разве только ты можешь им пользоваться? – спросила Авиенда.
– Им могла бы воспользоваться любая из вас, даже ты, – пояснила Найнив, – для этого нет надобности направлять Силу, достаточно лишь уснуть так, чтобы кольцо касалось кожи. Насколько мне известно, им мог бы воспользоваться и мужчина. Но ни одна из вас не знает Тел’аран’риод, как Эгвейн.
Авиенда кивнула:
– Понятно. Не зная места, можно наделать ошибок, да таких, что и себя, и других погубишь.
– Точно, – подтвердила Найнив. – Мир снов – опасное место, и это, пожалуй, все, что мы знаем о нем наверняка.
– Но Эгвейн будет осторожна, – сказала Илэйн, обращаясь к Авиенде, хотя на самом деле ее слова предназначались для самой Эгвейн. – Она обещала. Оглядится по сторонам – осторожненько, – вот и все.
Эгвейн уставилась в карту. Легко сказать – осторожненько. А ведь если бы она не оберегала столь ревностно свое кольцо – Эгвейн привыкла думать о тер’ангриале как о своем, хотя Совет Башни, узнай тот о нем, вряд ли бы с этим согласился, – если бы позволяла Илэйн или Найнив пользоваться им почаще, то подруги набрались бы опыта и их можно было бы взять с собой. Жаль, конечно, но вовсе не из-за этого Эгвейн старалась не смотреть на подруг – она боялась, что они заметят страх в ее глазах.
Тел’аран’риод. Незримый мир, Мир снов. Но не тех снов, какие снятся обычным людям, хотя изредка и они мимолетно соприкасаются с Тел’аран’риодом, и тогда сновидения кажутся им столь же реальными, как жизнь. Ибо таковы они и есть. Мир снов повторяет реальный, но причудливым, искаженным образом. Распахнутая в Незримом мире дверь в реальном остается закрытой, срубленное дерево продолжает расти. Но там человек может погибнуть или лишиться способности направлять Силу. В Мире снов творятся странные вещи; впрочем, «странные» – это еще слабо сказано. В Тел’аран’риоде перед тобой – весь мир. А может, открыты и иные миры. Попав туда, можно проникнуть куда угодно. По крайней мере, в отражение этого места в Мире снов. Там можно читать хитросплетения Узора – в прошлом, настоящем и будущем. Но это доступно лишь сновидицам. А сновидиц в Башне нет уже пять столетий. Последней была Корианин Недеал.
«Четыреста семьдесят три года, – уточнила про себя Эгвейн, – или четыреста семьдесят четыре? Когда же умерла Корианин?»
Если бы Эгвейн прослушала все уроки, положенные послушницам и принятым, то, наверное, знала бы это. Так же, как и многое другое.
В кожаном кошельке Эгвейн хранился список тер’ангриалов, по большей части таких маленьких, что их можно было унести в кармане. Все эти предметы были похищены из Башни Черной Айя. Копии этого списка имелись у Илэйн и Найнив. Напротив описаний тринадцати тер’ангриалов стояли пометки «назначение неизвестно» и «последней изучала Корианин Недеал». Но если Корианин Седай и впрямь не удалось выяснить, для чего они сделаны, то у Эгвейн назначение одного из них не вызывало сомнений. Эти тер’ангриалы открывали доступ в Тел’аран’риод. Пользоваться ими было не так просто, как каменным кольцом, для этого требовалось направлять Силу, но попасть с их помощью в Мир снов было возможно.
Два предмета из этого списка были отобраны у Амико и Джойи. Металлический диск трех дюймов в поперечнике с нанесенным с обеих сторон узором в виде плотной спирали и пластинка длиной примерно с ладонь, с виду изготовленная из чистого янтаря, но такая твердая, что ею можно было царапать сталь. В центре пластинки было выгравировано изображение спящей женщины. Амико сразу же выложила о них все, что знала. Джойя поначалу запиралась, но, после того как Морейн потолковала с ней наедине, и у этой приспешницы Темного развязался язык. Оказалось, что нужно направить в любой из тер’ангриалов поток Духа, и он погружал в сон, а затем переносил в Тел’аран’риод. Илэйн наскоро опробовала их. Оба действовали, правда увидеть ей удалось только недра Твердыни и королевский дворец Моргейз в Кэймлине.
Эгвейн не хотелось, чтобы Илэйн пробовала хотя бы раз, и вовсе не из ревности. Однако и спорить особо не стала, опасаясь, что Илэйн и Найнив услышат страх в ее голосе.
Два тер’ангриала были возвращены, но это значило, что одиннадцать остались у Черной Айя. Одиннадцать тер’ангриалов, каждый из которых мог перенести Черную сестру в Тел’аран’риод. А значит, совершая свои краткие путешествия в Мир снов, Илэйн могла наткнуться там на кого-нибудь из них. При мысли об этом у Эгвейн мурашки пробегали по коже. И сейчас Черная Айя, возможно, дожидается ее там. Не намеренно, конечно, откуда им знать, что она туда собралась, но такую вероятность исключить нельзя. С одной из них Эгвейн бы сладила, если, конечно, та не застанет ее врасплох, но этого она постарается не допустить. Другое дело, если ей встретятся две, три, а то и больше. Если на нее накинутся Лиандрин и Рианна, Чесмал Эмри и Джин Кайд или все сразу?
Напряженно вглядываясь в карту, Эгвейн разжала сжатые кулаки. Сегодняшние события заставляли действовать безотлагательно. Если отродья Тени смогли напасть на Твердыню, а одна из Отрекшихся – оказаться в самом ее сердце, Эгвейн не могла позволить себе поддаваться страху. Необходимо выяснить, что делать дальше. Маловразумительного рассказа Амико для этого недостаточно. Вот если бы ей удалось удостовериться в том, что Мазрима Таима под стражей везут в Тар Валон, или проникнуть в сон Амерлин и поговорить с ней. Возможно, сновидицы и были на такое способны, но она – нет. Значит, остается одно – заняться Танчико.
– Я должна идти одна, Авиенда. Одна. – Эгвейн казалось, что она говорит спокойно, но, видно, Илэйн догадалась, что подруга волнуется, и погладила ее по плечу.
Эгвейн сама не знала, зачем она столь пристально всматривается в карту. Она и так держала ее в голове – всю, до мельчайших подробностей. Все существовавшее в этом мире существовало и в Мире снов, хотя порой там встречалось и многое другое. Эгвейн уже решила, куда отправится. Перелистав книгу, она нашла ту единственную гравюру, на которой были изображены внутренние покои здания, именовавшегося на карте Панаршим дворцом. Стоило приглядеться еще разок, чтобы не попасть впросак, – ведь она даже не знала, где именно в городе находится этот дворец. Трудно сказать, почему девушка остановила свой выбор именно на этих палатах, – видимо, рассудила, что стоит положиться на случай.
Гравюра изображала просторный зал с высоким потолком. Предметы, выставленные на стендах и в открытых шкафчиках, что стояли вдоль стен, были ограждены веревкой, натянутой между столбиками по пояс высотой. Что это за предметы, было не разобрать. Единственное, что разглядела Эгвейн, – это массивный скелет какого-то животного в дальнем конце зала. Художник не пожалел усилий, расписывая диковину. Судя по костям, животное имело четыре толстенных лапы, но в остальном ничем не напоминало ни одного известного Эгвейн зверя. Если верить масштабу, скелет имел в высоту самое меньшее два спана, то есть был примерно вдвое выше самой девушки. Округлый, низко посаженный череп, смахивающий на бычий, был столь велик, что в нем мог поместиться ребенок, но что чуднее всего – в нем было четыре глазницы. Благодаря этому скелету зал невозможно было спутать ни с каким помещением. Может, Эуриан Ромавни и знал, что это за бестия, но нигде в книге не упомянул об этом.
– Кто вообще такие эти панархи? – спросила Эгвейн, откладывая в сторону увесистый том. – Похоже, авторы этих книг считали, что читателям известно.
– Это правительницы Танчико, обладающие той же властью, что и короли, – пояснила Илэйн. – Они отвечают за сбор податей, таможенных пошлин и прочих платежей, а короли следят за правильным расходованием этих средств. Той, что носит этот титул, подчиняется гражданская стража и все суды, кроме верховного, подотчетного королю. Король, разумеется, командует и всеми войсками, кроме особого, Панаршего легиона. Она…
