скачать книгу бесплатно
Дом будущего. Под Берлинской стеной и обратно
Натан Джонс
Западный Берлин конца 70-х – город героев и предателей. Успешный иллюзионист решает поселиться здесь и снять театр на Потсдамер-Платц для репетиций. На исполинском пустыре возле его нового места работы – только бетон, колючая проволока и солдаты за Берлинской стеной. Но под полосой смерти лежит целый мир: архитектурный отпечаток довоенной роскоши, скрытый в земле. Ходят слухи, что через этот лабиринт можно пройти на ту сторону.Книга основана на исторических фактах и журналистском расследовании.
Дом будущего
Под Берлинской стеной и обратно
Натан Джонс
Редактор Анна Кирьянова
Дизайнер обложки Натан Джонс
Верстка Тимур Аникеев
© Натан Джонс, 2023
© Натан Джонс, дизайн обложки, 2023
ISBN 978-5-4498-9151-8
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Дом будущего
Под Берлинской стеной и обратно
We can be heroes just for one day
(David Bowie)
Предисловие
Эта книга – авантюрный роман-игра по методике Умберто Эко, но – о современной истории. Берлин, Стена, семидесятые. Разделенный город: ни телефонных линий, ни транспорта. Мир, написанный Дэвидом Боуи и Брайаном Ино с помощью музыки, как с помощью краски. Что в нем можно найти, если копнуть поглубже?
Берлин, каким его знал тридцатилетний Боуи, был местом необыкновенным. Не только из-за богатой андеграундной культуры и хаотических наслоений истории, за сотню лет трижды перекроившей и без того впечатляющий пейзаж. Этот Берлин был городом героев – тех, кто, рискуя свободой и жизнью, бежал на запад или занимался организацией таких побегов.
Боуи об этом никогда не говорил, но жить в Западном Берлине и ничего не знать о «Fluchthelfer» – «помощниках беглецов» – было попросту невозможно. Дикая, наэлектризованная атмосфера той реальности есть в его альбомах – Heroes, Low и Lodger, которые обычно называют «Берлинской трилогией». Именно ее мне хотелось воссоздать.
Эту книгу можно читать как развлекательную литературу, а можно поиграть в игру: каждая деталь что-то значит. «Дом будущего» – реальная организация, которая занималась побегами в шестидесятых. Прототипы героев – реальные организаторы. Это герой велоспорта из Восточной Германии Харри Зайдель, несколько раз пересекавший границу в одиночку: через колючую проволоку, с велосипедом на плече, вплавь, обернув документы в пластик, в темноте, с женой и младенцем, через разрезанное ограждение. После чего он помог сделать то же самое десяткам людей – по тоннелям и не только. Или Хассо Хершель – студент, который копал ходы прямо под полосой смерти на Бернауэр штрассе и занимался другими проектами. Всего он вывез и вывел через границу порядка тысячи восточных немцев, после чего был арестован.
Кажется, и Стена, и побеги давно остались в прошлом – но на деле эта часть берлинской истории все еще здесь. В старом баре, который выглядит так, словно туда вот-вот зайдет пьяный Игги Поп, бармен может бросить небрежно, разрезая лайм: «В моем доме пару недель назад нашли вход в тоннель. Он ведет на ту сторону».
И после этого, покупая сигареты в обшарпанном автомате, ты невольно ждешь, что нащупаешь в его металлических недрах не пачку папирос, а поддельный швейцарский паспорт.
Каждое место, описанное в романе, реально. Но это не документальная литература: некоторые факты сознательно перемешаны. Боуи называл этот жанр «faction» – [fact/fiction]. Чтобы перевести на язык визуальных образов треки-фотоснимки, треки-ощущения, которые он создавал в Берлине, только такой подход, вероятно, и годится.
Станции и тоннели, бар и театр, квартиры, будка на «Тельманнплатц» – их до сих пор можно найти. Настоящее все… кроме самого фокусника и его проекта.
Но так ведь и должно быть?
Дом будущего
Он так и знал, что Микки опоздает.
Ричард уже давно стоял на этом продуваемом всеми ветрами перекрестке, а он так и не появился. Они договорились встретиться, как только Ричард приедет в Гамбург на утреннем поезде, но с тех пор прошло полчаса, и площадь перед кинотеатром у перехода опустела – начался сеанс. О прикрытии можно было забыть.
– Рич, дружище! – вдруг услышал он и обернулся.
Микки торопливо шагал через площадь.
– Ты рехнулся, по имени меня звать! – прошипел Ричард.
– Прости, Бога ради! – парень хлопнул его по спине. – Пришлось задержаться, жена попросила починить бачок.
– Какой еще бачок?
– Идем в бар, выпьем чего-нибудь! Ты, небось, совсем тут застыл…
Ни в какой бар они, естественно, не пошли. Микки потащил Ричарда к остановке, куда как раз подъехал автобус, и они запрыгнули внутрь. Больше туда никто не сел.
Некоторое время его новый знакомый смотрел в окно, чтобы удостовериться, что за ними нет хвоста, потом отвернулся и уже совсем другим тоном проговорил:
– Извини, что заставил ждать. У меня были подозрения.
– Насчет меня что ли? – спросил Ричард.
– Нет. Но я должен был удостовериться, что за тобой не следит никто.
– Понятно.
– Это наша.
Они вышли из автобуса. Вокруг был жилой район, который сейчас казался пустынным. Микки прошел вперед, потом нырнул в подворотню. Сразу за ней обнаружился спуск в подвал.
– Я косметикой торгую, – заметил он. – Если кто тебя спросит, ты за косметикой ко мне ездил. Для девушки твоей.
– Понял.
В подвале действительно стояли коробки с разными склянками и флаконами. Они в беспорядке громоздились на стеллаже, но когда Микки снял несколько штук, в стене за ними Ричард разглядел неприметную дверцу.
Микки отодвинул стеллаж, отпер тайник и достал оттуда брезентовый сверток.
– Как ты заказывал, – сказал он. – Проверь.
Ричард развернул свою покупку. Внутри лежали патроны и блестящий черный пистолет. Магазин был пуст, поэтому он взвел курок, прицелился в потолок и вхолостую спустил затвор.
– Три тысячи? – спросил Ричард, и Микки кивнул.
Он достал из кармана бумажник и отсчитал нужную сумму. Микки взял деньги, потом отвернулся и принялся копаться в одном из ящиков.
– Дам тебе духи и мыло. Какие она у тебя любит?
– Ты серьезно?
– Конечно! Она что, не рада будет?
– Ева? – Ричард хохотнул. – Ладно. С жасмином найдешь?
Он спрятал пистолет за пояс на спине, а патроны высыпал за подкладку дорожной сумки.
– Зашей, – сказал Микки. – Нитки тебе дать?
Ричард покачал головой – иголка и нитки у него с собой были. Друзья в Западном Берлине снабдили его очень подробной инструкцией.
Они вышли из подвала, миновали подворотню. Микки быстро огляделся, потом протянул руку Ричарду.
– Будь здоров, – сказал он.
– Взаимно.
– Ты же циркач? – вдруг спросил Микки. – Зачем тебе ствол?
– Я фокусник, – ответил Ричард. – Для нового шоу нужно.
– Будешь стрелять в ассистентку? – хмыкнул его собеседник.
– Нет, в кролика. Пока.
Он решил вернуться в Западный Берлин по автобану – на машине, которую взял у проверенного человека, работавшего на Дом будущего в Гамбурге. Пистолет вместе с патронами отправился в тайник под пассажирским сидением. Дыру в подкладке Ричард опять зашил, уединившись со своим нехитрым багажом в туалете какого-то кафе.
На границе, вопреки ожиданиям, трудностей не возникло. Пограничник в роговых очках вяло полистал паспорт Ричарда, приоткрыл мыло, разыскивая спрятанные под оберткой купюры, потом засунул нос в дорожную сумку и в пустой пыльный багажник. После этого машину пропустили.
В город Ричард приехал вечером, когда уже стемнело. При въезде у него только проверили документы. Не теряя времени, он направился в старый театр, где репетировал почти каждый день.
На деле это здание, конечно, заслуживало сноса. Оно торчало посреди заросшего жесткой травой пустыря у самой Стены, как гнилой зуб: казалось, его оставили здесь просто по недосмотру. На пятом этаже, прямо под крышей, зияла огромная дыра, оставшаяся от снаряда. Кладка вокруг осыпалась, и внутри поселились голуби. Высокие стрельчатые окна фасада над главным входом теперь, напротив, были заложены кирпичом. Во время войны от взрывов из них повылетали все стекла, и чтобы птицы не загадили еще и зрительский зал, проемы решили заделать наглухо.
Ричарду все это, впрочем, было только на руку. Во-первых, он мог репетировать здесь в любое время суток не опасаясь, что кто-то станет подглядывать через окно. Во-вторых, потолок над сценой оказался очень прочными. На нем удалось закрепить все конструкции, необходимые для отработки воздушных элементов – даже если ради этого пришлось две недели воевать с Евой, считавшей, что затея небезопасна. А в-третьих…
Через подворотню Ричард загнал машину во внутренний двор, окруженный давно не стриженной живой изгородью, и запер за собой железные ворота. Он аккуратно выудил пистолет из тайника и снова спрятал его за поясом, а патроны высыпал в карман. Потом отпер заднюю дверь и по узкой служебной лестнице, проходившей насквозь через все этажи, взбежал наверх – в зал.
Репетиция была в разгаре, и рампа, установленная над сценой, горела так, что резало глаза.
– Ричард! – услышал он.
Он обернулся, все еще щурясь от яркого света. Ева в своей неизменной бежевой водолазке и узкой твидовой юбке торопливо шагала к нему через зал. Она сдерживалась, чтобы не побежать, и маленькие каблучки так и вколачивались в пол.
– Привет, – Ричард обнял ее. – Как ты тут?
– Волновалась, – шепнула она.
Ричард почувствовал, что она нащупала пистолет у него под курткой, и кивнул. Ева улыбнулась, хотя взгляд так и остался встревоженным.
– Все хорошо? – спросил Ричард.
– Конечно.
Ева была не из тех, кто боится пистолетов, но, будь ее воля, она, конечно, запретила бы Ричарду работать с Домом будущего. С ее точки зрения, сидеть со скованными руками в прозрачном ящике с водой, пока на тебя пялится целый зал, было куда менее рискованно. Она, в конечном итоге, и сама знала, как выбраться оттуда.
Ричард всегда говорил, что родился циркачом. Впервые в манеж его привел брат Лесли – для пятилетнего Ричарда это закончилось тем, что он свалился с тумбы для тигра, выбив себе два передних зуба. Зубы, разумеется, были молочные, но арена после этого выглядела так, будто хищные звери только что растерзали там дрессировщика. Ричард не плакал – не позволяло чувство собственного достоинства – но в скорую помощь все-таки попал. Когда его осмотрел врач, оказалось, что вместе с одним из резцов вылетел кусочек кости. Коренные зубы из-за этого выросли чудовищно кривыми, и Ричард знал, что ближе к пятидесяти ему светит вставная челюсть.
Если он, конечно, доживет до этого прекрасного момента.
– Ну, как поездочка?
Ричард обернулся.
Джек – его друг, звукорежиссер и механик в одном лице – спустился к нему по длинной металлической лестнице, которая вела к рампе. Еще до поездки в Гамбург два прожектора перегорели, но теперь все было в порядке.
– Нормально. Починил?
– Достал новые патроны.
Ричард хохотнул – ему понравилась невольная игра слов.
– Покажешь, чем вы тут без меня занимались? Переодеваться не буду – только погляжу.
Ричард отсмотрел отрепетированную часть номера, покивал, дал несколько указаний. На часах было уже девять вечера, так что вскоре после этого он отпустил артистов по домам.
Когда все ушли в гримерные, в зале остались только Джек и Ева.
– Курить хочу, – сказал Джек.
– И я, – отозвался Ричард.
Ева молча последовала за ними, по пути сдернув с вешалки свое пальто. Курить в зале не разрешалось – владелец театра считал, что табачный дым может испортить бархатный занавес, чудом переживший войну.
Они вышли во двор, в темноту. Было облачно, и окружающий мир освещала только Стена. Утыканная яркими фонарями, словно иголками, полоса отчуждения между внешним и внутренним сегментами служила отличным источником света в этом пустынном и практически необитаемом квартале.
Среди множества одинаковых белых огней виднелся один желтый. Это было окно наблюдательной вышки, но те, кто там работал, казалось, давно перестали следить за театром. Ричард обработал их на славу: в первые пару месяцев он часто развлекался тем, что выкрикивал приветствия на разных языках, стоя в распахнутом окне, или подавал сигналы фонариком, направленным прямо на вышку. Стрелять через границу было строго запрещено, так что эти забавы ничем ему не грозили, – зато теперь пограничники, скорее всего, считали его конченым фриком. От агентов «Штази» работавших на западе, они, разумеется, знали, кто квартирует в старом доме с дырой.
– Привез? – поинтересовался Джек, и Ричард кивнул.
– Все было чисто? – спросила Ева.
– Вполне. Я сказал, это для шоу.
– Он у тебя что, не вызвал доверия?
