скачать книгу бесплатно
Школа св. Питера, в которой учился Фредди, – одна из них. Основанная в 1904-м, она по-прежнему хранит и приумножает традиционные ценности индийской культуры и культивирует веротерпимость ко всем религиям – от католицизма до зороастризма. Девиз школы – Ut Prosim («Я приумножу»). На ее гербе, «символе веры и возрождения», изображен восстающий из пепла феникс, держащий в клюве ветку оливы, символизирующую примирение. Классный руководитель Фредди, мистер Освал Д. Бейсон, пришел в школу в 1947-м, в год, когда Индия получила независимость, и оставался на своем посту вплоть до 1974-го, когда Queen уже штурмовали хит-парады. Хоть школа не стремится афишировать свои связи с рок-н-роллом, любопытным тут, как правило, не отказывают. Помимо Фредди в школе учился Рави Пунджаби, известный филантроп и бизнесмен, и Виктори Рана, ставший потом знаменитым непальским генералом.
Когда Фредди прибыл в прекрасно обустроенный кампус, раскинувшийся на пятидесяти восьми акрах, по зороастрийским законам он уже считался взрослым мужчиной. В восемь лет он прошел обряд конфирмации Наоджоте (известной также как Навджот), предусмотренный как для мальчиков, так и для девочек. Обряд чем-то схож с еврейским ритуалом для мальчиков Бар-Мицва. Юных зороастрийцев омывают в ритуальной ванне, призванной смыть грехи с тела и разума, они надевают церемониальную белую рубашку и шерстяную веревку и поют древние молитвы над пламенем (которое тоже считается священным). Огонь занимает центральное место в зороастрийской традиции. Есть храмы, пламя в которых поддерживается, по легендам, тысячи лет. Зенд-Авеста, священная книга зороастрийцев, не содержит определенного списка заповедей, заменяя их лаконичной формулой «Трех Благих Вещей» – «Хумата, Хухта, Хваршта» – «благие мысли, благие слова, благие поступки».
В 50-х школа св. Питера считалась лучшим учебным заведением в Панчгани. Обучение там полностью соответствовало стандартам британского образования, выпускники школы нередко поступали затем в Кембридж. В школу отправляли детей из США, Канады, стран Залива и со всей Индии. Учебный год длился с середины июня по середину апреля. С учетом особенностей индийского климата восьминедельные каникулы приходились на конец весны, и еще четыре свободных дня выпадали ученикам на Рождество. Дисциплина в школе была суровой, условия – спартанскими. Горячая вода подавалась дважды в неделю на несколько часов, в остальное время из кранов текла ледяная. Санитарные дела находились в ведении матушки местного монастыря, которая также ведала медициной, устраивая при необходимости лазарет силами сиделки и приходящего врача. В школе располагалась своя церковь, и, хотя ученики принадлежали к разным религиям, воскресная месса была обязательна для всех. Покидать территорию кампуса воспитанникам разрешалось только в сопровождении персонала. Несмотря на все строгости, школа св. Питера славилась теплой, почти семейной атмосферой, а педагоги заботливо взращивали своих подопечных, стремясь разглядеть их таланты и помочь им раскрыться. Какие бы эмоции не посещали Фредди в годы учебы, он признавал, что чувствовал исключительность своего положения и знал, на какие жертвы пошли родители ради образования сына.
Дело было не только в тяжелых расходах на оплату школы, хотя и в них тоже – Боми был скромным клерком, и лишних денег оставалось немного. Еще труднее для Боми и Джер оказалось отпустить единственного сына, а его сестре – остаться без брата.
Радости привилегированного положения едва ли могли компенсировать стресс, которому подвергся наследник рода Булсара. Для избалованного ребенка, привязанного к матери и новорожденной сестренке, переезд за тысячи миль к незнакомым людям, где никто не расскажет сказку на ночь и некому довериться, – стресс разрушительной силы. Близкие друзья Фредди вспоминали, что в нем навсегда засела обида на родителей, «отправивших его куда подальше», притом что он никогда не давал повода родителям усомниться в своей любви и почтении. Он определенно сделал все от него зависящее, чтобы преодолеть то давнее чувство отверженности.
Джер и Боми считали, что действуют в интересах сына. Они постарались обеспечить ему наилучшие стартовые условия в жизни, отказывая себе во всем. И все-таки их решение отправить в другую страну такого застенчивого и чувствительного мальчика, как Фредди, в итоге оказалось большой ошибкой. В зависимости от своей психической организации дети по-разному переносят долгую разлуку с родными. Для Фредди, с его тонкой и сентиментальной психикой, испытание оказалось не под силу, особенно в первое время. Как, должно быть, он плакал ночами на своей узкой койке, посреди девятнадцати других мальчиков, спавших в общей спальне. Он был лишен любви и ласки в самые важные для последующего развития годы, и его взгляды и привычки неизбежно сформировались под влиянием этого стресса.
Фредди искал утешения в обществе похожих на него детей. Помимо Виктори Рамы он подружился с Дерриком Браншем, который позже уехал в Австралию и сделал там карьеру актера. В 1985-м, в тот самый год, когда Фредди поставил на уши Live Aid, Бранш сыграл в фильме «Моя прекрасная прачечная», остросоциальной комедии, в которой снимался с ним Дэниел Дэй-Льюис. Сюжет ленты вращался вокруг таких щекотливых тем, как расизм и гомосексуализм.
А близкий круг Фредди входил и Фаранг Ирани, ставший позже крупным бомбейским ресторатором, а также Брюс Мюррей, работавший впоследствии на лондонском вокзале «Виктория». Все школьные годы пятеро ребят были неразлучны, спали на соседних кроватях и сообща отражали натиск других мальчишеских группировок. Каникулы Фредди чаще всего проводил с теткой по отцовской линии, Джер, либо с Шеру, сестрой матери, так что родителей за годы обучения видел всего несколько раз.
– От нас требовали строго исполнения всех указаний, надзор был очень суровым, – вспоминал Фредди многие годы спустя. – Я приучился следить за собой, взросление шло очень быстро.
Так сложилась личность Фредди, оставшаяся неизменной до самого конца.
Фредди определенно пришлось нелегко. Домашний мальчик был вынужден собрать волю в кулак и противостоять школьным задирам. Одним из следствий оказалась смена имени. Его настоящее имя, Фаррух, читалось еще и на персидский манер – Фрауч, и на африканский – Фаррук. Возникала путаница, и так Фредди стал Фредди. Имя прижилось, даже Боми и Джер пользовались только им. Фамилию Фредди поменял намного позже и по совершенно другим причинам.
Примерно в десять лет в характере Фредди появилась та холодная, почти высокомерная черта, которая сопровождала его всю дальнейшую жизнь. Впрочем, желчный и язвительный подчас, он никогда не был злым.
Просто он не родился командным игроком. В спорте его привлекали только одиночные виды – от спринта и бокса до шахмат и настольного тенниса. Ему еще не исполнилось одиннадцати, когда он стал школьным чемпионом по настольному теннису. Регби и футбол пришлись ему не по душе, в отличие от крикета, любовь к которому он позже отрицал. Может, опасался, что эту игру сочтут неподобающей величественному рок-кумиру? В 1958-м, прямо перед тем как ему исполнилось двенадцать лет, Фредди получил награду за отличную успеваемость, а на следующий год стал первым по баллам на своем академическом потоке, что тоже отметили призом. Он сыграл несколько главных ролей в пьесах школьного театра и спел в опере «Зов индийской любви». Любимым предметом Фредди было, конечно, искусство, а большую часть свободного времени он проводил, рисуя наброски и акварели, которые потом осели у его бомбейской тетки Джер, у бабушки и деда.
В конце 50-х и начале 60-х Бомбей все еще сохранял славу места, где Восток встречается с Западом, и это, помимо прочего, означало, что рок-музыка проникла туда раньше, чем в остальную Индию. Фредди обожал классику и особенно оперу, но современная музыка взволновала его куда сильнее. В качестве музыкального инструмента в школе он выбрал фортепиано, отлично сдал экзамены по теории и практике и записался заодно в местный хор. Со своими близкими друзьями Фредди собрал первую группу, The Hectics. Фредди выделывал на рояле сумасшедшие буги-вуги, и вскоре его имя оказалось у всех на устах. The Hectics каждый год выступали на школьном фестивале, девушки из соседних школ забивали первые ряды и орали во все горло – уже знали, что именно так полагается вести себя на рок-концертах. В те годы в умах молодежи царили Элвис Пресли, Фэтс Домино и Литл Ричард, и Фредди черпал вдохновение в их песнях, репетируя без устали, чтобы ни в чем им не уступать. Он пока еще не рвался на первые роли, уступив центральную позицию своему другу Брюсу Мюррею, который играл на гитаре и пел.
– Еще в школе был хор, они разучивали классические произведения и религиозные гимны и регулярно пели в школьной церкви, – вспоминал школьный друг Фредди и участник The Hectics Деррик Бранш.
– В хоре занималось двадцать пять детей – не только наши мальчики, но и девочки из дружественной соседней школы. Фредди нравилось петь в хоре, но еще больше ему нравилась одна из девушек, ей было уже пятнадцать. Ее звали Гита Баруха, если я не ошибаюсь.
Много раз писали, что сексуальная жизнь Фредди началась в школе св. Питера в четырнадцать лет, с другими мальчиками и даже некоторыми сотрудниками школы. Но первая девушка Фредди серьезно в этом сомневается.
– Мне никогда в голову не приходило, что Баки может оказаться геем, – сказала мне Гита. – Ни на минуту. Он не давал ни малейшего повода. Возможно, о чем-то догадывались учителя, но не мы, его друзья. Он был такой яркий, на сцене все смотрели только на него. А, кстати, в пьесах он всегда выбирал женские роли!
Гита вышла замуж, сменила фамилию и переехала во Франкфурт, где работает в индийском туристическом агентстве, так что отыскать ее оказалось совсем нелегко. Поначалу она отказывалась говорить о Фредди. Наконец мы встретились в Лондоне.
– Я познакомилась с Фредди в 1955-м, когда поступила в школу Кимминса в Панчгани, – рассказала она, – ей управляли протестантские миссионеры из Англии. Большую часть тех десяти лет, что Фредди провел в Панчи, мы дружили. Я родилась в Бомбее, а в Панчгани жили бабушка и дедушка. Я выросла у них, в школу ходила только днем. Познакомились мы в младших классах – первые годы мальчики из св. Питера учились вместе с девочками из школы Кимминса. Фредди мы звали тогда Баки и дразнили за его выступающие зубы. Еще в нашей компании были Виктори Рама и Деррик Бранш. Мы вместе прошли через все школьные годы.
– С Баки мы общались особенно тесно, но всегда в рамках дружбы. Максимум – он мог подержать меня за руку. Мы любили взять велосипеды, их сдавали по три рупии в день, и гонять по округе. Катались на лодке по озеру Махаблешвар. Мама иногда разрешала устроить вечеринку или пригласить друзей на ланч, после которого мы убегали гулять или играть. Баки часто оставался у нас на выходные. Его отличали прекрасные манеры и безупречное воспитание. Мама и папа обожали его.
Джанет Смит, школьная учительница из Панчгани, жила в школе св. Питера в годы учебы Фредди, ее мать преподавала там искусство. Джанет говорила, что никогда не сомневалась в гомосексуальности Фредди.
– Он постоянно вставлял в речь слово «дорогуша», что вообще-то не было тогда общепринятым. То, что он гей, я поняла, едва его увидев. Его поведение было немыслимым для парня в те годы, но Фредди оно сходило с рук благодаря его обаянию. И речь не о минутной причуде, а об обычном для Фредди стиле. Я всегда расстраивалась, когда другие мальчишки смеялись над ним, но ему самому, как ни странно, все было нипочем.
Хотя в школе Фредди и Гита слыли парочкой не разлей вода, их связь оборвалась, когда Фредди покинул Панчгани.
– Я погрустила, но что поделать, что есть, то есть. Думаю, он хотел обрубить все прошлые связи и начать новую жизнь, никак не связанную с Индией.
В десятом классе оценки Фредди стали ухудшаться. Он завалил годичные экзамены и не остался в школе на одиннадцатый, последний год обучения. Фредди так никогда и не сдал выпускные экзамены на аттестат зрелости. Возможно, ему вскружили голову бушующие гормоны, а может, так сказался усиливающийся интерес к рок-музыке, но Фредди уже не видел смысла в школьных занятиях – у него появились задачи посерьезнее. Многие биографии утверждают, будто Фредди покинул школу св. Питера с аттестатом, в котором красовались отличные оценки по истории, английскому и искусству, но в действительности это не так. Возможно, свою роль в возникшей путанице сыграла необычайная для рок-музыкантов образованность остальных участников Queen. Брайан Мэй учился в Императорском колледже Лондона и закончил его в звании бакалавра физики. 30 лет спустя он дописал и защитил докторскую диссертацию по астрофизике. Джон Дикон получил научную степень по электронике в колледже Челси (теперь – часть Лондонского Королевского колледжа), а Роджер Тейлор изучал стоматологию в Лондонском медицинском колледже, пока не забросил его ради музыки.
– Фредди не хотелось выглядеть тугодумом на фоне остальных участников Queen, добившихся кое-чего и в науке, – говорил Джим Дженкинс, официальный биограф группы, – возможно, поэтому он и наплел журналистам, что сдал выпускные экзамены, хотя в то время, когда их принимали, он уже бросил школу. Его можно понять.
Я связалась с теткой Фредди по материнской линии, Шеру Хору. Дозвонилась в ее квартиру в бомбейском районе Дадар-Парси, в котором парсы обитают столетиями. В 1995-м Бомбей переименовали в Мумбаи – старое название, по мнению индийского государства, напоминало о колониальном периоде.
– Даже когда Фредди останавливался у другой своей тети, Джер, всегда прибегал ко мне после завтрака, и мы проводили вместе целые дни. Он неплохо рисовал, и я убеждала его не останавливаться на достигнутом. В восемь лет, помню, он нарисовал прелестную картинку – две лошади на фоне бури, – подписанную «Фаррух». Когда-то она висела в спальне моей матери, но не поручусь, что она до сих пор там.
Стоило Фредди впервые попасть в Англию, обратно его оказалось уже не выманить.
– Так все и кончилось. Он наотрез отказался возвращаться в Индию. Называл себя британцем, цивилизованная жизнь приводила его в восторг, особенно нравилась четкость правовой системы – по сравнению с коррумпированным болотом Индии. Но мы остались на связи. Он даже прислал мне однажды отчаянно нужные деньги на глазную операцию и все собирался взять меня с собой в Европу. Никогда не забывал свою старую тетушку.
Несколько лет спустя, как рассказала Шеру, она вступила в регулярную переписку с бывшей девушкой своего племянника, Мэри Остин. Женщины обменивались фотографиями Фредди-мальчика и Фредди-рок-звезды. Мэри вскользь упомянула, что у Фредди в Англии были враги и она опасается за его жизнь. Разговоры о религии, предупредила Шеру, только расстраивают ее, особенно после того, как был пущен слух, будто Фредди перешел в христианство незадолго до смерти.
– Это известие ошеломило всю семью, – говорила Шеру, – ужасный удар. Даже среди всей той лжи и ведер помоев, что вылили на Фредди, ложь о том, что он принял христианство, заметно выделялась. Я никогда ничего не слышала об этом, а уж мне-то он должен был сказать.
В 1963-м Фредди вернулся на Занзибар (хотя ряд источников ошибочно утверждают обратное) и закончил два остававшихся ему класса в Римско-католической школе св. Иосифа. Бонзо Фернандес, бывший полицейский с Занзибара, теперь работающий водителем такси, знавал Фредди в те годы.
– Помню его необычайно теплые и почтительные отношения с семьей и младшей сестрой. Фредди дали отличное воспитание. Вся его семья производила впечатление добрых, отзывчивых людей. Мы играли вместе в хоккей и крикет. Крикет ему особенно удавался, – вспоминал он. – Я знал, что он сбежал из какой-то школы в Индии, но Фредди никогда не говорил об этом. Иногда после уроков мы выпрыгивали из школьных окон и бежали на море купаться – Фредди обожал это дело. Мы облюбовали прекрасный чистый пляж у Старх-Клуба, что на улице Шангани. На велосипедах доезжали до Фумбы на юге и Мунгапвани на северо-западе, где старые невольничьи рудники, добирались и до Чваки на юго-восточном берегу. Иногда вдвоем, иногда компанией. Плавали, ели фастфуд, карабкались по кокосовым пальмам. Могли похулиганить, но безобидно. Ни алкоголя, ни сигарет, ни наркоты мы не знали, не то, что нынешняя молодежь. Помню его как сейчас, стройного и жизнерадостного, в синих шортах и белой рубашке. Он всегда одевался со вкусом, в особенности для крикета. Его белые майки и рубашки всегда оказывались чуть белее, чем у остальных. После революции мы все разъехались. Я не знал, где Фредди, что с ним. Только потом выяснилось, что мы жили в Англии в одно время. Только после его смерти я узнал, что бывший одноклассник и близкий приятель стал всемирно известной рок-звездой.
Схожую историю мне уже рассказала Гита Чокси.
– Много лет спустя я наконец узнала, кем он стал, купила несколько пластинок и пришла в совершенный восторг от его музыки, – сказала она. – Попасть на его концерт так и не довелось, никогда не перестану об этом жалеть. Впрочем, один из наших школьных знакомых как-то пошел на концерт Queen, а потом отыскал Баки за кулисами. Но Фредди просто посмотрел сквозь него и сказал: «Простите, боюсь, я и понятия не имею, кто вы такой».
– Мы отлично понимали, что он не хочет больше иметь с нами ничего общего. Мы остались в прошлом, которое он отрезал.
4. Лондон
Я – городской житель. Во всем этом свежем деревенском воздухе и коровьем навозе для меня нет ничего привлекательного.
Фредди Меркьюри
Многих Лондон привлекает в первую очередь своей анонимностью. Тут можно затеряться в толпе, можно встретить похожих на тебя чудаков, кем бы ты ни был, – людей скопилась критическая масса. В те годы Лондон бурлил. По сравнению с ним для людей типа Фредди Занзибар должен был казаться чем-то вроде тюрьмы.
– Космо Холлстром, практикующий психолог
В 50-е годы продолжался резкий всплеск антиколониального протеста против британского правления, начавшийся немногим ранее. Потеря Британией Пакистана и Индии в 1947-м, независимость Бирмы и Шри-Ланки в 1948-м и революция в Китае в 1949-м весьма ободряюще подействовали на националистские движения в Северной, Северо-Восточной и Восточной Африке. Занзибарская Национальная партия, основанная арабским меньшинством и выходцами из племени Ширази, превратилась в Ширази-африканскую партию, главную роль в которой играли африканцы. Экономические трудности, связанные с беспорядками, нарастали, а забастовки нанесли серьезный урон многим отраслям местного хозяйства. Результаты выборов, согласно которым полноту власти получали проарабские лидеры, и совпавший с ними неурожай гвоздики и кокоса стали основными причинами бунта. Занзибар получил независимость еще в 1963-м, но черное большинство, непропорционально представленное в органах власти, чувствовало себя обманутым, что и привело в итоге к радикально-правому военному перевороту. Кровавая занзибарская революция 1964 года низложила нового султана Ямшида бин Абдуллу и вознесла шейха Абейд Амани Каруме, лидера Ширази-африканской партии, на пост президента Занзибара. Тысячи людей погибли в кровопролитных беспорядках, и семья Булсара, как многие другие, бежали с острова, спасая свои жизни. Прихватив лишь самое необходимое, семья Фредди отправилась в Англию, где местные родственники обещали их приютить. Назад они никогда не вернулись.
– На этом наши отношения прервались навсегда, – вспоминала двоюродная сестра Фредди Первиз. – Когда много позже я узнала, что Фредди стал знаменитым музыкантом, меня охватила радость и гордость – в нашей семье есть гений! Мы все очень гордимся им. Но Фредди никогда не делал попытки связаться с кем-нибудь из нас. Даже кассеты ни разу не прислал.
Вскоре после революции Занзибар заключил союз с Танганьикой, и в апреле 1964-го объявили о создании Объединенной Республики Танзания. Сегодня Занзибар населяют приветливые, спокойные и терпимые люди – если, конечно, речь не касается гомосексуализма.
Семья Булсара оказалась не готова к культурному шоку, который обрушился на них по прибытии в Фелтэм, заштатный городишко в тринадцати милях к юго-западу от Лондона, недалеко от аэропорта Хитроу.
– У отца был британский паспорт, – вспоминала Кашмира, – так что самым естественным для нас казалось искать убежища в Англии.
– Фредди не терпелось переехать, – вспоминала его мать, Джер. – «Англия – то самое место, что нам нужно, мам!» – говорил он мне. Но поначалу нам пришлось нелегко.
Скучный, бесцветный пригород с ровными рядами домов, не говоря уже о холодном климате, казался полной противоположностью Занзибара и Бомбея. В Лондоне семья оказалась без слуг, без заработка, дома и положения в обществе. Несмотря на стаж британского государственного служащего, снова устроиться на службу Боми не удавалось. С большим трудом он нашел место бухгалтера в ресторанной компании, а мать Фредди устроилась продавщицей в магазин одежды. Даже после того как Фредди прославился, его матери какое-то время приходилось работать.
– Мы вдруг стали белыми воронами – все сразу обращали на нас внимание, тогда в Англии еще не жило столько цветных, – вспоминала Кашмира, которой тогда едва исполнилось двенадцать.
– К своему внешнему виду Фредди относился предельно серьезно. Всегда опрятный и нарядный, он был аккуратно причесан, в то время как все парни ходили тогда нечесаными и растрепанными. Я старалась идти позади него, чтобы никто не подумал, что мы вместе. Впрочем, на следующей неделе он мог запросто сменить имидж. Он крутился перед зеркалом целыми часами.
В восемнадцать Фредди оказался в довольно затруднительном положении. Ему не терпелось расправить крылья. Но финансово он по-прежнему зависел от родителей и продолжал жить с ними. Он уже мог оценить весь спектр возможностей, которые предоставляла столица, но ему все еще приходилось играть по старым правилам.
– Люди из небольших городов едва ли способны принять что-то, отличающееся от того, к чему они привыкли, – говорил Джеймис Саэз, продюсер, мультиинструменталист и бывший инженер студии Plant, что в Лос-Анджелесе. – Фредди очень повезло, что он вырвался в Лондон.
В его годы многие молодые люди уже работали и вели независимую от семьи жизнь, но родители Фредди настаивали, что он должен продолжить образование. О юриспруденции и бухгалтерском деле не могло идти и речи – Фредди, по его собственному признанию, не считал себя достаточно умным для таких профессий. Вместо этого решили, что ему следует развивать артистические таланты, и в 1964-м Фредди поступил в колледж Айлворт, где в 1966-м сдал выпускные экзамены по искусству на высший балл. Той же осенью он начал учиться в художественном колледже Илинг, на курсе графического дизайна и иллюстрации. Он получил диплом летом 1969-го, в двадцать три года. Диплом не соответствовал никакой академической степени, и в дальнейшем Фредди было нелегко тягаться со своими блестяще образованными коллегами по группе.
– Я пошел в художественный колледж, чтобы получить диплом иллюстратора и работать по специальности, – вспоминал Фредди, – меня привлекала возможность работать на самого себя, по собственному расписанию.
– Фредди много тусовался и часто ночевал не дома, – вспоминала Кашмира, – из-за этого они постоянно препирались с мамой. Она во что бы то ни стало хотела, чтобы он получил диплом, и очень беспокоилась по этому поводу, а Фредди не собирался уступать ни пяди своего личного пространства. Двери так и хлопали. Но зато потом мама могла гордиться им.
– Мы толком познакомились только в это время, – вспоминала Кашмира, – он помогал мне с домашними заданиями, а я позировала для его рисунков.
Во время каникул Фредди подрабатывал официантом в одном из кафе аэропорта Хитроу, в другой раз устроился грузчиком на склад компании, где работал отец. Отвечая на насмешки коллег, высмеивавших его холеные руки и театральные манеры, Фредди объяснял, что он на самом деле музыкант, которому просто пришлось пойти подзаработать.
Лондон, мекка молодежной культуры, переживал в те годы пору бурного расцвета. Поп-музыка была на пике моды, рок-н-ролльные клубы потихоньку перепрофилировались в дискотеки. The Beatles оставались самой популярной группой, к ним с разной степенью успеха подтягивались The Rolling Stones, The Animals, Manfred Mann и Джорджи Фэймю. Том Джонс, удачливый поп-дебютант из Уэльса, звучал из каждого радиоприемника. Сэнди Шоу и Петула Кларк считались самыми популярными поп-певицами, хотя недавняя мода на фолк все еще напоминала о себе. Джоан Баэз и Боб Дилан записывали резкие политические памфлеты по поводу войны во Вьетнаме. Британский фолк-певец Донован стал близким другом Дилана. Элвис Пресли, Peter, Paul & Mary, The Righteous Brothers, Сонни и Шер и другие американцы тоже присутствовали в британском чарте. Телевидение было на взлете, самые высокие рейтинги из поп-программ собирало шоу Кэти Макгован «Ready, Steady, Go!»
Мода процветала. Мэри Кант и Анжела Кэш задавали тон среди дизайнеров, а Джона Стивена тогда называли «королем Карнаби-стрит», улицы самых стильных магазинов в Лондоне. Молодежная мода впервые заявила о себе в полный голос. The Who сделали трендом футболки с расплывающимися узорами, вызывающими оптические иллюзии. Джон Леннон использовал те же узоры, но не на майке, а на твидовой шляпе, а Дейв Кларк из группы The Dave Clark Five и близкий друг Фредди в недалеком будущем, ввел в моду белые джинсы. Поджарый и стройный Фредди носит облегающие брюки из мятого бархата на шнуровке. Кожаные и замшевые куртки, сатиновые и шелковые рубашки с цветочным орнаментом и ботинки до середины голени довершали образ.
Жизнь в самом свободном и будоражащем городе мира все меньше сочеталась для Фредди с патриархальным бытом его семьи. Очень скоро привычным местом ночевки для него стали полы в квартирах живших в центре друзей.
– Фред жил как цыган, – вспоминал позже Брайан Мэй.
Фредди такая ситуация вполне устраивала – прямо за порогом начинались модные бутики, магазины пластинок, книжные лавки и музыкальные клубы, пабы и кафе – все то, что он обожал. Модный рынок в районе Кенсингстон и легендарный магазин Biba – именно здесь Фредди проводил большую часть свободного времени.
Колледж Илинг, где он учился, гордится еще ни одним знаменитым выпускником – его закончили, например, Пит Таусенд из The Who и Ронни Вуд, игравший потом в The Faces и The Rolling Stones. Бывший студент колледжа Джерри Хибберт вспоминал альма-матер как место прогрессивное и практичное одновременно – выпускники могли рассчитывать на работу после получения диплома. Попавший сюда из Оксфорда, Хибберт поступил в колледж на два года позже Фредди. Они познакомились на почве общих музыкальных интересов.
– Колледж в те годы стремительно менялся, – вспоминал Джерри.
– Мэдисон-Авеню в Нью-Йорке – вот на что все ориентировались тогда в одежде и стиле жизни. Мы же хотели выглядеть как воротилы рекламного рынка. Вокруг шатались хиппи, а мы одевались в костюмы и галстуки – арт-студенты не могут позволить себе выглядеть как все. Мы даже отрабатывали специальную неанглийскую походку, чтобы нас не путали с обычной британской молодежью, играющей в регби и дующей пиво. Ресторан при колледже служил нам клубом и культурным центром. Фредди – тогда еще Фредди Булсара – болтался вместе с нами. Одевался всегда безупречно и очень продуманно.
– В арт-колледжах учат понимать закономерности моды, – заметил позже Фредди, – и всегда опережать ее на шаг.
Не очень заинтересованный предметами, лишенный прилежания и дисциплины, Фредди быстро потерял интерес к занятиям. Гораздо сильнее его увлекали другие, более гедонистические аспекты студенческой жизни. На занятиях по рисованию он писал портреты однокашников или раз за разом изображал своего кумира Джими Хендрикса. На этого афроамериканца из Сиэттла, старше Фредди всего на четыре года, однажды случайно наткнулся Чэс Чанлдлер, басист The Animals. Он убедил друзей – The Beatles, Пита Таусенда и Эрика Клептона – посмотреть на выступления своего талантливого протеже, организованные в закрытых частных клубах, и вскоре добился своего – о группе Хендрикса заговорили везде. В трио входили также барабанщик Митч Митчелл и басист Ноэль Реддинг. Гениальный новичок с легкостью обставил всех маститых предшественников. На своем белом Fender Stratocaster он выделывал фокусы, поражавшие воображение, – играл, перевернув гитару вверх ногами, подняв над головой, даже при помощи зубов. Многие из последователей Хендрикса превзошли его в экстравагантности, но мало кто приблизился к его мастерству.
– Джими Хендрикс был совершенен – искрометный шоумен и талантливый музыкант, – говорил Фредди позже.
– Мне ничего не стоило проехать через всю страну, только чтобы попасть на его концерт. Прирожденная звезда, он никогда не напрягался и ничего не форсировал. Стоило ему выйти на сцену, и по аудитории бежал ток. Он стал моим идеалом, я мечтал стать таким, как он.
Так амбиции Фредди окончательно сформировались. Он по-прежнему поклонялся кумирам своего отрочества – Клиффу Ричардсу, Элвису Пресли, Литтл Ричарду и Фэтс Домино, – но теперь решил, что непременно станет новым Хендриксом. И действительно, если американец расширил представления современников о возможностях гитары, то Фредди сделал то же самое с идеей поп-песни, превратив ее в мини-симфонию. Хендрикс сводил публику с ума одним своим присутствием, и Фредди мечтал получить ту же власть. Хендрикс создал собственный стиль, такой музыки раньше не делал никто, а на его концертах выплескивалось столько энергии, что слушатели порой валились с ног от усталости. Фредди решил, что именно такого эффекта он будет добиваться и на своих выступлениях. Хендрикс мог взять любую песню, пусть даже самую затасканную, и заставить ее звучать как свое собственное уникальное произведение. В Будапеште в 1986-м я лично наблюдала, как тот же трюк провернул и Фредди – тысячи людей рыдали, когда он пел венгерскую народную балладу, совсем простую. Листик с иностранным текстом, который Фредди держал в руках, был для него сущей абракадаброй, а мелодия не имела ничего общего с рок-музыкой. Но Фредди пел так, как он умел, самым своим сердцем, и плачущие люди верили ему.
Тускло-желтые стены квартирки, которую Фредди снял в Кингстоне, покрывали плакаты с изображением кумира, а сам Фредди применил весь свой вкус и изысканность, копируя стиль Хендрикса. Куртки кричащих цветов поверх черных или разноцветных сорочек, узкие цветные брюки, ботинки Chelsea, воротник с оборками до самого подбородка, массивные серебряные перстни.
– В то время многие так одевались, – вспоминал однокурсник Фредди Грэхэм Роуз, – Фредди не так уже выделялся. Скорее, он был застенчив – смеясь, прикрывал рукой рот, видимо, комплексовал из-за выступающей верхней челюсти. Мне он запомнился отличным парнем, очень добродушным и терпимым. Ничего отталкивающего. Мы от всей души радовались за него, когда он пошел вверх.
Джерри Хибберт подтверждает, что Фредди никак не выделялся среди студентов колледжа.
– Разве что страсть к пению отличала его. Мы занимались в соседних аудиториях, он учился на год или два старше. И часто мне доводилось слышать, как Фредди распевался за стеной. Они сидели там вместе с его приятелем Тимом Стаффелом и учились петь в гармонии. Это казалось очень странным – тогда в богемных кругах все повально увлекались блюзом. Джоном Мэйоллом и Эриком Клэптоном, еще до присоединения к Cream. Мы вникали в тончайшие нюансы – например, нам уже не хотелось слушать соло Клэптона в «Hideaway», было интереснее услышать, как его сыграет Фредди Кинг. Фредди Булсара увлекался блюзом, как и мы все. Так что все эти распевки после занятий выглядели необычно. Никто не занимался ничем таким. Впрочем, Тима и Фредди это не волновало. Они упражнялись, и у них получалось все лучше.
– Я всегда считал музыку своей второй профессией, и ее роль мало-помалу росла, – вспоминал Фредди.
– Когда закончил учиться на иллюстратора, меня уже подташнивало от всего, что связано с учебой. Стало совершенно ясно, что я не сделаю карьеру в этой области, мои таланты принадлежат совсем другой сфере. И тогда я решил сосредоточиться на музыке. В конце концов, все вокруг мечтали стать звездами, почему бы и мне было не принять в этом участие?
Вспоминая Фредди, Джерри Хибберт опровергает мою теорию, что тот стремился всегда находиться в центре внимания.
– Напротив, он был предельно деликатен и ненавязчив. Я понятия не имел, что он гей – его ничто не выдавало. Тихий, дружелюбный, вежливый. Из тех безупречно воспитанных ребят, которых мамы ставят своим детям в пример. Иногда он изображал рокера и пел, потрясая невидимой микрофонной стойкой, но только шутки ради.
После окончания колледжа Фредди изменил своему обыкновению обрубать связи с товарищами по учебе. Дружба с Джерри продолжалась еще несколько лет.
– Нас связывала музыка, – объяснил Джерри, – я часто играл тогда блюз – в колледже, на вечеринках, у друзей. Фредди иногда присоединялся. Так и жили в те дни – проигрыватели и пластинки еще не стали обыкновением, и если вам нужна была музыка на вечеринке, ничего не оставалось, как пригласить группу.
Фредди признавался Джерри, что его сокровенная мечта – сделать музыкальную карьеру.
– Помню, когда мы уже закончили колледж, я еще пару лет играл в одной группе. Фредди однажды пришел и сказал, что хочет собрать собственную команду. Я попытался отговорить его: «Старик, в этом бизнесе нет денег! Занимайся лучше графикой».
Но Фредди настоял на своем.
– Мы виделись потом еще несколько раз, по поводу то ли покупки, то ли продажи инструментов и оборудования. Он начал играть в колледжской группе Wreckage – признаться, так и не нашел времени их послушать. Потом наши связи оборвались.
Джерри увлекся мультипликацией, устроившись позже работать в команду, которая создала вместе с The Beatles легендарный Yellow Submarine.
– Я совсем потерял интерес к музыке, – признает он, – почти возненавидел ее. Никогда больше не покупал пластинок и не ходил на концерты. Спустя четыре года услышал, как на радио обсуждают некую группу Queen и их хит «Seven Seas Of Rhye». Помню, песня мне понравилась, но я и подумать не мог, что Фредди Меркьюри и мой приятель из Илинга Фредди Булсара – один человек. Все вокруг только и говорили, что о нем, пропустить взлет Фредди было невозможно. Вот и я однажды заметил на газетном стенде его фото на обложке Melody Maker. Огромное фото с крикливым заголовком. Я смотрел и думал: «Черт побери, это ж Фредди Булсара!»
Совершенно случайно, уже в самом конце жизни Фредди, Джерри работал в связанном с Queen арт-проекте. Но лично он уже никогда не встречался с приятелем своих студенческих лет.
5. Queen
Мысль собрать группу пришла мне в голову еще когда я учился в колледже. Брайан тогда тоже учился, и ему понравилась идея. Так что история Queen берет начало в группе под названием Smile, где тогда играл Брайан. Мне очень нравились Smile, я ходил на их концерты, и так мы подружились.
– Фредди Меркьюри
Надо понимать, что Фредди вырос абсолютным интровертом. Замкнутым мечтателем с выступающими зубами, пребывающим в мире своей фантазии. Классический гадкий утенок, который превратился в лебедя. Любая группа отдала бы басиста и ритм-секцию за такого вокалиста, как Фредди. Боуи – единственный, кого можно поставить рядом.
Дэвид Старк, музыкальный издатель (Songlink International)
К вокальным репетициям Тима и Фредди вскоре присоединился третий участник – Найджел Фостер, еще один студент. Большую часть времени они оттачивали исполнение «Hey Joe», «Purple Haze» и «The Wind Cries Mary» – хитов Джими Хендрикса, прорвавшихся в британский ТОП-10. Ребята просто развлекались в свое удовольствие, но именно эта забава в какой-то момент привлекла к ним внимание других парней, которые в скором будущем составят Queen.
Тогда Фредди и Тим были неразлучны. Тим, как и остальные ребята из колледжа, имел самое туманное представление о прошлом Фредди и обстоятельствах, которые привели его семью в Англию. Он никогда не приглашал друзей домой, создав впечатление, что его родители – не очень-то гостеприимные люди, испытывающие определенные сложности с адаптацией. Поговаривали, что они с трудом говорят на английском и больше всего озабочены сохранением своих обычаев, традиций и языка. В действительности же Фредди говорил на английском с младенчества.
В то время Тим играл в полупрофессиональной группе Smile. Фредди часто увязывался с ним вместе на репетиции. На гитаре в Smile играл долговязый Брайан Мэй, изучавший физику, математику и астрономию в престижном Имперском колледже. Случайно выяснилось, что Брайан вырос в том же пригороде Лондона, где обосновались Булсара. Взросление Брайана прошло в скромном доме в паре кварталов от квартиры Булсара на улице Гладстон в Фелтэме. Брайан, застенчивый единственный ребенок в семье, начал играть на гитаре в шесть лет. Еще в школе, с помощью своего отца Гарольда, Брайан изготовил свою собственную гитару – «Red Special». Материалом послужила столешница, укрепленная над камином, и дубовые дощечки. Вместо медиатора он использовал мелкие монетки. Впоследствии именно эта гитара, «Red Special», прославила Брайана на весь мир.
Брайану, как и Фредди, порядком поднадоели самодеятельные рок-группы.
– Ни одна из этих команд ничего не добилась, и этому не приходится удивляться – мы никогда не давали полноценных концертов, а многие вообще не воспринимали это дело всерьез, – вспоминал потом Брайан.
Как-то на танцах Брайан и его друзья повстречали Тима Стаффела, учившегося когда-то в их школе. Они предложили ему петь в их группе, которая тогда называлась «1984». Первое выступление группы состоялось в зале церкви св. Марии в Твикенхэме и оставило неплохое впечатление – в мае 1967-го группу пригласили разогревать публику перед концертом Джими Хендрикса в Имперском колледже, в котором учился Брайан. Несколько месяцев спустя группа выиграла конкурс молодых артистов, проводившийся в клубе Croydon’s. Казалось, у команды превосходные карьерные перспективы.
