скачать книгу бесплатно
К психологии пробуждения. Буддизм, психотерапия и путь личностной и духовной трансформации
Джон Уэлвуд
Самадхи (Ганга – Ориенталия)
Посвященная тому, как объединить духовные достижения буддизма с западными психологическими открытиями, книга Джона Уэлвуда «К психологии пробуждения» поможет вам лучше разобраться в отношениях западной психологии с созерцательной восточной духовностью, а также в том, как обе эти традиции могут обогащать духовный путь человека.
Джон Уэлвуд
К психологии пробуждения
Буддизм, психотерапия и путь личностной и духовной трансформации
John Welwood
TOWARD A PSYCHOLOGY OF AWAKENING
By arrangement with Shambhala Publications, Inc
Boulder, Colorado, 80301 USA
Публикуется по согласованию с издательством
«Шамбала Пабликейшнз» (Боулдер, Колорадо, США)
и Агентством Александра Корженевского
Издательство выражает глубокую признательность
Алексею и Зарине Никитиным за бескорыстную помощь в издании книги.
Редактор серии «Самадхи» Александр А. Нариньяни
Перевод с английского Александры Никулиной
Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.
© John Welwood, 2000
© А. Никулина. Перевод, 2022
© ООО ИД «Ганга». Издание на русском языке, оформление, 2023
* * *
Эта книга посвящается
моему первому настоящему наставнику,
ЮДЖИНУ ДЖЕНДЛИНУ,
который помог мне открыть и научиться ценить утончённую красоту и тайну внутренних переживаний.
Предисловие
Вглубинах человеческого духа, который сейчас сильно оторвался от своих древних корней, происходит поиск нового понимания причин нашего пребывания здесь, а также наших возможностей. Вероятно, только сейчас, в эпоху постмодерна, когда мы получили прежде невозможный доступ к многообразию духовных традиций мира, а также обрели опору в виде западной психологии, существующей уже больше сотни лет, мы можем выработать более глубокое понимание человеческого пути, учитывающее самые разнообразные аспекты нашей природы. Новое видение, в котором мы нуждаемся, объединит две разные стороны нашей природы, которые развивались по-разному в противоположных частях света. В то время как традиционные духовные культуры Востока делают упор на прояснении вневременной, надличностной основы бытия – «небесной» стороны человеческой природы, западная психология сосредоточивается на её земной половине – личностной и межличностной. Нам необходимо новое видение, которое сможет охватить все три сферы человеческого существования – надличностную, личностную и межличностную; ни в восточной, ни в западной традиции их не учитывали полноценно в контексте единой структуры понимания и практики.
Духовная практика, будучи оторванной от многообразия оттенков личностных чувств, может стать сухой и отдалённой от жизни; так же и жизнь личности становится узкой и сковывающей, будучи отрезанной от свежего ветра духовного самораскрытия (реализации). Сегодня, когда наш мир совершенно утратил связь с масштабными духовными ценностями и целями, необходимо понять, как можно по-новому интегрировать духовную мудрость в жизнь своей личности, если мы хотим справиться с серьёзными вызовами нового тысячелетия. В этом отношении зарождающийся диалог между древними духовными традициями Востока и современной терапевтической психологией Запада является многообещающим.
Диалог Востока и Запада, поскольку он помогает нам исследовать взаимосвязь между личностной и духовной сторонами нашей природы, может раскрыть существенные связи между умом, сердцем, телом, душой и духом, чтобы мы узнали в них неразделимые грани единого живого целого. А на практическом уровне он также может способствовать формированию более целостного подхода к духовному росту, здоровью и благополучию, взаимоотношениям и построению человеческих сообществ.
Сближение Востока и Запада поднимает особенно интересные вопросы в области психологии. Как психотерапия и духовная практика могут работать в тандеме, помогая людям пробудиться к своей истинной природе? Что духовные традиции Востока могут поведать нам об источнике психического равновесия? Какое значение медитативное сознавание имеет для психического здоровья и построения развивающихся, трансформирующих межличностных отношений? Какие новые возможности открываются, когда психологическая работа встраивается в духовной контекст? И как западные психологические открытия и методы могут способствовать духовному развитию? Как буддизм и другие древние духовные традиции могут наиболее плодотворно работать в нашей культуре, опирающейся на психологию, где главной ценностью является развитие индивидуальности? Какова взаимосвязь между индивидуацией – раскрытием души – и духовным освобождением – полной свободой от сковывающих границ «я»? Как можно объединить личностную?/ психологическую и надличностную / всеобщую стороны нашей природы?
Вот некоторые проблемы, которые рассматриваются в этой книге, состоящей из трёх частей. В первой исследуются основные проблемы и вопросы взаимоотношений между созерцательной духовностью и западной психологией. Вторая часть посвящена практическим следствиям их взаимодействия для психического здоровья и исцеления. А в третьей исследуются основные следствия для взаимоотношений и сообществ.
Впервые вдохновение, побудившее меня исследовать взаимоотношения восточной и западной психологии, посетило меня в 1963 г., когда мне было двадцать лет; живя в то время в Париже, я понял, что гляжу в чёрную дыру западного материализма, не имея ни малейшего представления о том, как сделать свою жизнь осмысленной. Хотя я восхищался ритуалами и музыкой той церкви, в которой прошло моё детство, христианство – по крайней мере в той форме, в которой его мне преподавали, – не предлагало практики, которая позволила бы мне прикоснуться к живому духу. Когда в начале 1960-х я познакомился с учением дзен, мне открылся крайне привлекательный и революционный взгляд: каждый из нас может обнаружить собственную истинную природу, которая находится непосредственно в нас самих, постичь её на опыте и таким образом пробудиться для более богатого и глубокого бытия.
Когда я понял, что такое пробуждение – истинная цель человеческого существования, у меня появились новые ориентиры. Знакомство с книгой Алана Уотса «Психотерапия. Восток и Запад» позволило мне продвинуться вперёд: в этой книге излагается идея о том, что западная психотерапия может быть силой, которая потенциально может привести к пробуждению, особенно это касается европейцев. Мне захотелось понять, какой вклад я могу внести в поиски западного пути к пробуждению, поэтому я решил поступить на факультет клинической психологии и стать психотерапевтом. Я нашёл дело своей жизни.
Однако я быстро разочаровался в курсе Чикагского университета, где основное внимание уделялось традиционной академической психологии с её узким, ограниченным взглядом на человеческую природу и возможности. Тем не менее волею судеб я встретил там настоящего наставника – Юджина Джендлина, философа и психотерапевта, работавшего в экзистенциальном подходе, который в то время разрабатывал метод фокусировки – инновационную технику, помогающую людям настраиваться на своё внутреннее переживание и находить конкретные ориентиры для изменений и развития через состояние, которое сначала кажется неясным непосредственным ощущением. Джендлин открыл мне целый мир внутреннего опыта. Он был первым человеком, который прямо говорил о реальном процессе живого опыта – о его механизмах, динамике, о том, как он разворачивается и приводит к внезапным, неожиданным прорывам в понимании.
В отличие от других моих преподавателей, Джендлин описывал внутренний психический пейзаж не в клинических терминах, а, скорее, на человеческом и поэтическом языке. Раскрыв передо мной богатый, многоуровневый процесс внутреннего переживания, он дал мне ключ, позволил придать смысл делу психотерапии. Суть терапии в конечном счёте состоит не в диагностике, протоколах или курсах лечения, а в формировании новых живых отношений со своим переживанием. Когда я познакомился с Юджином и стал обучаться у него, то стал замечать, что моя жизнь перестала быть чёрно-белой и начала играть яркими красками. Поэтому я всегда буду вспоминать о нём с благодарностью.
На протяжении университетских лет я продолжал самостоятельно исследовать вопрос, который интриговал, вдохновлял и крайне занимал меня: а именно вопрос об отношениях между пробуждением, о котором говорится в дзен, – прорывом к более масштабной, универсальной истине – и личностными изменениями, которые происходят в психотерапии. В поисках способа внутренней работы и более глубокого понимания своей жизни я стал всё больше интересоваться буддизмом. Мои первые встречи с тибетским учителем Чогьямом Трунгпой Ринпоче особенно меня впечатлили.
Трунгпа был истинным адептом школ тантрического буддизма, махамудры и дзогчен, – традиций, в основе которых лежит глубокое постижение светоносной, открытой, пробуждённой природы сознания. До этого я не встречал такого необычного, непонятного, крайне неоднозначного и интригующего человека. Помню, как однажды я вошёл в помещение, где проходила наша беседа, и меня поразило необъятное пространство, которое словно размыкалось от него во все стороны. Казалось, крыша и стены помещения раздулись. Я никогда не переживал ничего подобного, и этот опыт показался мне поистине магнетическим.
Трунгпа бескомпромиссно настаивал на том, что нужно заниматься странным делом – несколько часов подряд сидеть на подушке. Тогда я думал: «Зачем люди этим занимаются?». Читать и говорить о духовной философии, казалось бы, гораздо интереснее, чем просто сидеть, ничего не делая. Я думал: «Возможно, тысячи лет назад людям приходилось заниматься подобными вещами, но сегодня, конечно, должен существовать более продвинутый метод». Однако, когда я начал практиковать медитацию, мир открылся мне с совершенно иной стороны. От рождения нам даётся невероятный инструмент – ум, который может переживать небеса, ад и всё, что расположено в промежутке между ними, но нам не рассказывают, как его применять и что с ним делать. Медитация дала мне возможность активно наблюдать за природой и деятельностью этого ума. Постепенно, несмотря на моё изначальное сопротивление, я проникся глубоким уважением к практике медитации сидя, которое сохраняется во мне до сих пор.
Тем не менее после многолетней практики медитации я заметил, что она не касается определённых сфер моей жизни. Хотя буддийские учения казались мне прекрасными и волнующими, я стал понимать, что не могу просто перенести их в свою западную психику. Я ездил на ретриты, где у меня происходили чудесные озарения и открытия, которые не получалось интегрировать в повседневную жизнь. Кроме того, духовная практика, казалось, усиливала некоторую мою отстранённость в сфере межличностных отношений. В конце концов благодаря определённым кризисам в близких отношениях я понял, что придётся работать со своими психологическими проблемами.
До этого момента я руководствовался романтической фантазией о просветлении, извлечённой из древних дзенских притч, которые когда-то прочёл, – что в момент реализации (хотя и непонятно, каким образом) все старые шаблоны исчезнут и я стану новым человеком. Казалось, такой путь к свободе гораздо благороднее, чем сражения в «окопах» психотерапии. Поэтому когда я наконец-то всерьёз взялся за психотерапевтическую работу, меня искренне удивило понимание того, что психологическое исследование может быть очень мощным инструментом и что оно тоже в своём роде позволяет приходить к более глубокому пониманию себя.
Хотя я лелеял надежду на то, что медитация и духовная практика станут лекарством от всех недугов, мой опыт показывает, что это не так. Как выяснилось, требовалась и психологическая, и духовная работа, но по отдельности они не помогли мне решить жизненные проблемы. В итоге я научился ценить оба подхода, поскольку они открывают различные, но одинаково ценные возможности.
Наблюдая за другими духовными практикующими, я видел, что многие из них избегают работы с личностными проблемами, и чувствовал, что многим из них тоже могла бы помочь психологическая работа. Стоит сказать, что в духовной общине, где я состоял, произошёл серьёзный скандал, ибо один из её руководителей, несмотря на весь свой духовный опыт, не хотел признавать своего нарциссизма и чувства грандиозности, разрушительным образом проявляя их. Тогда я понял, что в большинстве кризисов, с которыми сталкивались тогда многие духовные сообщества, большую роль играет скрытая психологическая динамика. Лицезрение такого противоречия – когда духовные учителя и ученики, которые, очевидно, достигли некоторого подлинного духовного понимания и осознанности, тем не менее не могут освободиться от нездоровых личностных шаблонов – одновременно удручало и многое проясняло. Я всё лучше понимал, что психологическая работа может быть важной для духовных искателей, по крайней мере на Западе.
Вскоре после завершения работы над докторской я обнаружил молодой «Журнал трансперсональной психологии», где публиковали свои работы люди, которых, как и меня, интересовало исследование взаимодействия между психологией и духовностью. Я стал одним из первых постоянных и самых активных авторов этого журнала, а затем, в 1979 г., опубликовал свою первую книгу «Встреча путей: исследования по восточной и западной психологии».
После этого я начал писать книгу о духовном измерении близких отношений: мне очень хотелось глубже разобраться в этой теме. Как выяснилось, эта работа бросила мне серьёзный вызов на всех уровнях моего существа. Если учесть, через что мне пришлось пройти в процессе её написания, книга «Путешествие с сердцем» стала моим самым сложным проектом. Через пару лет после начала проекта я оказался на перепутье, осознав, что придётся выбирать – или завершать книгу, или возвращаться в работе к изначальному предмету интереса – пересечению психотерапии и медитативной практики. Преимущественно по личным причинам я решил продолжить этот труд об отношениях. Едва ли я осознавал, что мне потребуется в общей сложности пятнадцать лет, чтобы его завершить.
Теперь, опубликовав три книги на тему отношений, в работе «К психологии пробуждения» я возвращаюсь к истокам всего своего труда и моему первому увлечению – взаимодействию восточной и западной психологий. В этой книге намечена новая область исследований – так называемая психология пробуждения; эта книга – первая в серии дальнейших работ, посвящённых данному предмету.
Что же такое психология пробуждения? Это понятие призвано соотнести и сблизить две области, которые прежде были разделены: индивидуальную и межличностную психологию, изучаемую на Западе, и путь пробуждения, как его выражают во многих великих духовных учениях, особенно в медитативных традициях Востока. Западная психология по большей части игнорирует духовную сферу, что ей вредит, а созерцательным путям не хватает адекватного понимания психической динамики, которая неизбежно играет основную роль в процессе духовного развития. Пока эту динамику не признают, она влияет на практикующего и его духовный путь неявно, что может искажающим образом воздействовать на его работу в целом. А значит, в некоторых отношениях психология нужна пробуждению не меньше, чем пробуждение – психологии.
Полноценная психология пробуждения исследует отношения между надличностным, личностным и межличностным измерениями. В своём подходе к этой дисциплине я сосредоточиваюсь на практике в этих трёх сферах – на медитации в надличностном, психологической работе в личностном и практике осознанных отношений в межличностном измерении, – а также на том, как эти три области могут взаимодействовать и поддерживать друг друга. Каждая из сфер практики также оказывает влияние на две другие. Медитация может оказывать глубокое влияние на наше отношение к себе и другим. Психологическая работа может способствовать более глубокому духовному опыту, а также развивать чуткость в отношениях. А осознанная работа над отношениями может помогать нам как пробуждаться от привычных шаблонов, так и становиться ближе к самим себе.
Психология пробуждения указывает в двух основных направлениях и ставит два ряда вопросов; каждый из них открывает новую область исследований, к которой прежде не обращались существующие психологические и духовные традиции.
Один ряд вопросов касается влияния духовного пути на психику. Например, что происходит с психикой человека, когда он начинает осознавать свою абсолютную природу или приближаться к ней? Какие психологические вопросы и проблемы могут возникнуть и требовать решения в таком случае? Когда сознание начинает выходить за пределы обусловленной личностной структуры, его расширение неизбежно бросает вызов этой структуре, выявляя старые, подсознательные, реактивные шаблоны, которые часто проявляются с удвоенной силой. В традиционных религиях эти препятствия и атаки на пути описывали как влияния «бесов» или «демонов». Но в современном контексте их также можно понимать в психологическом ключе и работать с ними соответствующим образом – как с подсознательными аспектами обусловленной личностной структуры, которые прорываются в сознание лишь тогда, когда в процессе пробуждения к абсолютной природе эта структура подвергается испытаниям. Если эти психологические проблемы не решают, они часто приводят к искажениям в духовном развитии. Поэтому недостаточно просто иметь духовный опыт. Необходимо также разобрать подсознательные эмоциональные и ментальные шаблоны, которые хранятся в теле и уме и мешают человеку полноценно воплощать в жизнь более обширный способ бытия.
Второй ряд вопросов связан с тем, как психологически ориентированная личностная работа и межличностная практика могут поддерживать наше движение к пробуждению, служить и способствовать ему. Большинство людей европейской культуры, которые живут духовной жизнью, при этом сталкиваются с психическими травмами, но их духовная практика часто не затрагивает эти травмы, не помогает понять их или справиться с ними. Но можно ли надеяться достичь подлинной духовной реализации – преодолеть ненависть к себе, агрессию, эмоциональные реакции, нарциссический эгоцентризм и массу других защитных механизмов – если мы не поняли психической динамики, которая лежит в их основе, не примирились с ней? И поскольку наши отношения с другими – лакмусовая бумажка нашего духовного развития, как строить более сознательные отношения, которые при этом смогут служить нашему надличностному духовному пути, поддерживать и питать его?
Значит, необходимо понять, каким образом работа с обусловленными страхами, убеждениями и защитными шаблонами из прошлого, возникшими в отношениях, может стать промежуточным этапом на пути к духовному освобождению. Такое очищение психики играет центральную роль в процессе индивидуации – раскрытия подлинной индивидуальности, которая может воплощать в себе и выражать более обширные измерения бытия личности. Нам нужно не только научиться открываться и отдавать себя божественному или абсолютному, но также понять, как становление подлинной индивидуальностью помогает – по крайней мере, людям европейской культуры – вплести духовную реализацию в единую ткань своей личной жизни и межличностных отношений. Иными словами, необходимо не только пробудиться к нашей высшей духовной природе, но и вырасти – стать зрелой, полноценно развитой личностью.
Каждая глава этой книги рождалась в ответ на личные вопросы, которые возникали у меня в собственной практике в контексте западной психотерапии и буддийской медитации. И каждая глава представляет собой попытку навести мосты между этими путями – психологической и духовной работой. В первую очередь мой метод является феноменологическим: я начинаю с опыта и остаюсь в непосредственной близости от него, вместо того чтобы пытаться конструировать грандиозную синтетическую теорию.
В каждой главе по-разному затрагивается центральная проблема, с которой сегодня сталкиваются многие европейцы, вставшие на духовный путь: отношения между личным, индивидуальным опытом и безличной, универсальной истиной, между психологическими и созерцательными подходами к внутренней работе, между индивидуацией и духовным освобождением. И эта проблема – часть более широкого вопроса: какие уникальные вызовы бросает современному европейцу путь пробуждения? Этот вопрос – объединяющий предмет и тема этой книги, в которой вы найдёте относительно неорганизованный набор предварительных набросков, исследований и изысканий в этой сфере.
Поскольку меня в первую очередь интересует процесс человеческой трансформации, а не внутренние особенности той или иной традиции, я решил обсуждать Восток и Запад, психотерапию, медитацию и буддийскую психологию в общем и целом, не останавливаясь на различных школах и точках зрения внутри этих традиций. Я также взял на себя смелость представить буддийскую мысль в современном, отчасти психологическом ключе, а не в строго традиционных понятиях. Здесь меня прежде всего занимает не столько сама буддийская традиция, сколько вопрос о том, как можно сформировать психологию и путь пробуждения, которые отвечали бы уникальным вызовам нашей эпохи и ситуации. Точно так же, обсуждая в этой книге психотерапию, я сосредоточиваюсь не столько на психотерапии per se, сколько на том, каким образом психологические подходы к работе с внутренним опытом могут содействовать созреванию подлинной индивидуальности – дополняя духовное развитие и содействуя ему.
В то же время я не хочу «психологизировать» буддизм – превращать его в набор техник для заботы о психическом здоровье или терапевтических принципов – или одухотворять психологию, возвышая её до альтернативы духовной работе. Психологическая и духовная работа, психотерапия и медитация могут пересекаться, но это разные сферы, которые ставят перед собой очень разные цели: интеграция «я» и превосхождение «я». В этой книге я ставлю перед собой цель рассмотреть взаимосвязь между этими двумя путями[1 - «Психотерапия и медитация представляют собой отдельные области, которые не следует смешивать. Меня часто спрашивают, учу ли я медитировать своих клиентов. Обычно я пытаюсь не смешивать эти два пути. Поскольку медитация – самый действенный из известных мне методов, избавляющий от цепляния за эго, представлять её сугубо как терапевтическую технику для улучшения самочувствия – значит рисковать превратить её в психологическую уловку. Как отмечает британский психолог Робин Скиннер, „чем мощнее техника, тем она опаснее, поскольку препятствует реальным изменениям, если ею злоупотребляют“.Важно не стирать различия между психотерапией и медитацией, поскольку в этом случае может возникнуть путаница между восстановлением целостности „я“ и превосхождением „я“. Такое смешение может снижать эффективность терапии, направленной на поиск себя, поскольку от неё требуют выхода за границы своих возможностей. И это может ослаблять воздействие медитации, приуменьшая её уникальный потенциал – способность открывать нам радикально новое видение себя и своих возможностей» [Welwood, 1980. P. 138–139].].
Эта книга – отражение моего тридцатилетнего пути, и она опирается на мои основные сочинения по психологии пробуждения; большинство из них (в старых версиях) в течение последних тридцати лет были опубликованы в разных журналах. Собирая эти материалы в данную книгу, я тщательно переработал и обновил каждую главу, чтобы она отражала мои текущие идеи и литературный стиль. Я убеждён, что вместе эти главы отображают целостный, многогранный подход к психодуховному развитию.
Читатель заметит, что я возвращаюсь к некоторым центральным вопросам и темам – природе медитации, трансмутации, совозникновению, безусловному присутствию, игре формы и пустоты, дополнительности психологической и духовной работы – в разных главах. Я не стал удалять эти повторы, поскольку уверен, что разные подходы к этим темам и контексты, в которых они обсуждаются, помогут читателю шире взглянуть на их смысл и возможности практического применения. Хотя я расположил главы в определённом порядке, можно начинать чтение с того места, которое вас больше всего интересует, а некоторые главы пропустить.
В этой книге теория и практика переплетаются. Читателям, которых интересует в первую очередь практика, возможно, стоит сосредоточиться на второй и третьей частях. Хотя главы из первой части носят более теоретический характер, в каждой из них содержится также и практический материал. Главы 8 и 14, которые завершают первую и вторую части соответственно, – самые последние и всеохватывающие и потому заслуживают особого внимания. Читатели, которые мало интересуются теорией сознания, могут вообще пропустить главы 4–6: в них содержится больше всего теоретического материала. Я поместил примечания и ссылки на источники в конец книги, чтобы не загромождать текст.
Надеюсь, эта книга окажется полезной для тех, кто стремится объединить в своей жизни три сферы человеческого существования – личностное, межличностное измерение, а также необъятный простор бытия, запредельный личности. Чтобы выразить глубинное стремление, которое вдохновило меня на написание этой книги, я немного перефразировал одно буддийское обращение:
О! Само твоё существо – совершенный учитель.
Узнав свою природу, помни о ней.
Ко всем же, кто её не познал,
Пробуди сострадание,
Чтобы помочь им обрести это чистое
и святое пространство.
Часть I
К объединению психологии и духовности
Введение к первой части
Как соотносятся психологическая и духовная работа, личностный рост и духовное развитие? Как можно стремиться к тому, чтобы стать зрелой, подлинной личностью и при этом признавать, что наше существо всецело превосходит личность? Эти вопросы подводят нас к сути проблемы человеческой природы.
Духовная практика предполагает исследование того, кто мы и что мы есть на самом деле, – исследование нашей истинной, сущностной природы, которая объединяет нас со всеми людьми. Прямое, эмпирическое постижение истинной природы – особенность восточных созерцательных традиций. Восточные учения подчёркивают, что важно жить из своей глубинной природы, обращая ум вовнутрь, чтобы он мог увидеть свою сущность, а не обращался постоянно наружу, сосредоточиваясь на задачах и предметах, которые он постигает и с которыми работает. Когда мы узнаём сущностную природу нашего живого сознавания как открытое, пробуждённое, светлое и сострадательное присутствие, наше отношение к собственной жизни становится гораздо более богатым и энергичным. Именно такое узнавание позволяет нам разорвать цепи прошлой обусловленности, которую на Востоке называют кармой.
С этой точки зрения, поскольку мы изначально обладаем благополучием, счастьем и свободой, которые содержатся в нашей сущностной природе, самая важная задача жизни состоит в постижении этой истинной природы. Хотя ярче всего свидетельствуют о силе этого необъятного, неличностного измерения бытия просветлённые йогины и святые Востока, оно также вполне доступно любому человеку в любой части света.
В то время как мудрость Востока проливает свет на высшую природу бытия – за пределами мира, отдельной личности, за пределами человеческих отношений и истории, западная мудрость идёт совсем другим путём. Западные традиции мудрости учат, что мы пришли в этот мир не только для того, чтобы постичь свою божественную природу, но и для того, чтобы воплотить её в человеческой форме. Если Восток сосредоточивается на вертикальном, вневременном измерении, то Запад обращает внимание на горизонтальное измерение – жизнь человека в её временном протекании.
Запад также породил революционную, головокружительную идею, которая молниеносно покорила мир: идею о священном характере личности. Люди приходят сюда не просто для того, чтобы исполнить традиционные роли, завещанные семьёй, обществом и традиционной религией, а для того, чтобы найти своё уникальное дарование и полноценно воплотить его в жизнь. В этом состоит принцип индивидуации, который гораздо меньше ценится на Востоке. Западная идея индивидуальности также помогла людям открыться возможности задавать вопросы и свободно исследовать природу реальности без приверженности жёстким ортодоксальным учениям, что привело к возникновению научного метода. В свою очередь, это привело к развитию западной психологии.
Западная психология сосредоточивается на обусловленном разуме и освещает его так же великолепно, как Восток – необусловленное сознавание. Западная психология впервые позволила нам понять индивидуальную психику – как она развивается, как в ней возникают конфликты, как она проигрывает внутренние конфликты, защитные шаблоны и межличностную динамику с раннего детства и до зрелости. С этой точки зрения психологическое исцеление происходит благодаря пониманию этой динамики развития, её прояснению и работе с ней.
Таким образом, Восток и Запад породили психологии двух разных типов, основанные на совершенно разных методах и указывающих в совершенно разные стороны[2 - Хотя в этой книге я употребляю термин восточная психология, строго говоря, не существует восточной психологии в западном понимании этого слова, а именно объективного изучения психики, «я» и поведения в их развитии. На Востоке ум понимается в основном при помощи интуитивного знания, основанного на прямом, неконцептуальном распознавании разных состояний и измерений сознания.]. Восточная созерцательная психология, опирающаяся на медитативную практику, предлагает учения о том, как обрести непосредственное знание о сущностной природе реальности, которая превосходит обычный концептуальный ум. Западная терапевтическая психология, опирающаяся на клиническую практику и концептуальный анализ, позволяет нам проследить конкретные причины и условия, влияющие на наше поведение, состояния ума и структуру личности в целом. И хотя может показаться, что восточный акцент на не-личностном сознавании и прямом постижении истины и западный акцент на индивидуальной психологии и концептуальном понимании противоречат друг другу, их также можно воспринимать и как взаимодополняющие. Чтобы полноценно раскрыть возможности, присущие человеческому существованию, требуются оба подхода.
В самом деле, если подняться над географическими, национальными и культурными различиями, Восток и Запад в конечном счёте представляют собой два разных аспекта человечества. В этом смысле они соотносятся так же, как выдох и вдох. Восточный акцент на освобождении от привязанности к форме, индивидуальным особенностям и истории похож на выдох, а западный акцент на оформлении, индивидуации и личном творчестве – на вдох. И как вдох переходит в выдох, так и выдох переходит во вдох. Одна сторона без другой будет неполноценной.
И Восток, и Запад в своём существе таят важнейшие прозрения, которые совместно могут помочь миру выработать – из двух способов развития человеческого сознания в противоположных частях света – более универсальное понимание человеческого пути. Чтобы открыть целостность человеческой природы, без которой, безусловно, выживание и эволюция человечества и планеты являются невозможными, нужно наконец объединить две стороны нашей природы – абсолютную и относительную, надличностную и личностную, небо и землю. В этом состоят огромные перспективы и потенциал новой интегративной психологии пробуждения. И в первой части книги я приступаю к этой работе.
В главе 1 (написанной в 1984 г.) я впервые ввёл новый термин – духовное избегание, – описывающий типичную склонность, которую я заметил среди духовных искателей-европейцев, а именно склонность обращаться к духовным идеям и практикам, чтобы не решать свои насущные эмоциональные проблемы. В этой главе я описываю работу внутренней трансформации с точки зрения трёх основных принципов – небесного (отпускание), земного (обретение опоры) и человеческого (пробуждение сердца) – и показываю, как в психологической и духовной практике по-разному реализуются эти принципы.
В главе 2 я перевожу на психологический язык принцип совозникновения, заимствованный из тибетской буддийской традиции, в которой считается, что рабство и свобода, заблуждение и ясное понимание возникают совместно как две стороны одной реальности. Опираясь на этот принцип, я показываю в этой главе, что все элементы нашей личности, которые кажутся невротическими, скрывают в себе более обширный смысл, замысел или разумность. Такое открытие позволяет нам работать со своей обусловленной личностью, понимая её как путь, который ведёт вперёд, а не как патологию, из-за которой мы застреваем в прошлом. Самое главное здесь – рассматривать устройство своей личности не как проблему или врага, нечто, что нужно исправить, осудить или искоренить, – а как этап развития, который служит переходной ступенью в эволюционном процессе.
В главе 2, посвящённой силе эго и его отсутствию, исследуется важнейшее различие между восточной и западной психологией: их взгляд на природу и роль центрального элемента – самосознающего эго. В этой главе проясняются различия между восточным и западным взглядом на эго, а также рассматриваются их возможные точки соприкосновения. Она завершается буддийским представлением о развитии эго; я исследую отношения между эго и неэгоическим[3 - Во избежание нагромождённых грамматических конструкций в этой книге термины egoless / egolessness (буквально «без эго» / «отсутствие эго») переведены соответственно как «неэгоический» / «неэгоическое состояние». Более привычные русские слова «неэгоистический» / «неэгоистичность» имеют существенно иной смысловой оттенок. – Здесь и далее астериском отмечены примечания переводчика.] состоянием как отношения между напряжённым и расслабленным сознаванием.
Глава 4 – первая из трёх глав, где содержатся самые старые материалы в этой книге; здесь исследуются природа и динамика сознания в системе отношений между Востоком и Западом. Читателям, которых не интересует теория сознания, возможно, стоит пропустить эти три главы. В них представлен феноменологический подход к уму, показывающий, как мы переживаем реальность на трёх различных уровнях: при помощи поверхностного, концептуального ума; при помощи более тонкого знания ума тела; и на самом глубоком уровне, при помощи необусловленного, неконцептуального сознавания[4 - Конечно, эти три уровня можно дальше дифференцировать на дополнительные подуровни, как, например, поступает в своей работе Кен Уилбер. Здесь в своём исследовании я ограничиваюсь только этими тремя уровнями, потому что их легче всего разграничить в нашем постоянном опыте.]. Ниже я привожу краткий обзор этих трёх уровней сознания, которые с разных сторон исследуются в главах 4–6.
На поверхностном уровне ум пользуется такими инструментами, как фокусное внимание и понятия, чтобы последовательно фиксировать своё восприятие объектов. Поверхностный концептуальный ум воспринимает устойчивые формы, продумывает конкретные мысли и регистрирует знакомые эмоции. На этом уровне ума действует эго – формируя представления о себе, устанавливая простейшее разделение между собой и другим и стремясь сохранять контроль и достичь успеха в своей мирской деятельности.
Под концептуальным умом находится более обширное ощущение / знание ума тела, которое действует более тонким, фоновым образом. Этот тонкий ум тела содержит как личные, так и трансперсональные элементы. Мы можем распознать этот уровень ума тела в состоянии рассредоточенного внимания, которое может настраиваться на тонкое чувствование и интуицию, поток энергий и ощущение взаимосвязи со всем творением. Ум тела как динамическое поле энергии по своей природе настроено на более обширные структуры и потоки Вселенной. Такая настройка рождает внезапные и удивительные озарения, творческое вдохновение и открытия, а также универсальные трансперсональные качества, например ясность ума, сострадание, радость или спонтанность.
На глубочайшем уровне практики медитации ум раскрывается как открытое, неконцептуальное сознавание, которое является первоисточником всех наших конкретных переживаний. Если поверхностный ум можно сравнить с барашками на волнах, а ум тела – с волнами, то глубинная, необусловленная сущность ума подобна самому океану, который делает возможной и пронизывает любую деятельность на его поверхности. Волны и барашки символизируют становление – нашу изменчивую, развивающуюся природу, а сам океан является Бытием, нашей неизменной природой.
Ощутить природу этой глубинной сущности просто. Спросите себя во время чтения: «Кто воспринимает эти слова? Кто переживает это сейчас?». Если вы, не пытаясь обдумывать ответ, посмотрите прямо на переживающего, на само переживающее сознание, то обнаружите безмолвное присутствие, лишённое образа, места и формы. Это безымянное, бесформенное присутствие – внутри, вокруг, за и между всеми нашими отдельными мыслями и состояниями – великие духовные традиции считают нашей истинной природой или первоосновой, также известной как сущностное «я», или Святой дух. Это присутствие – не переживание среди переживаний. Напротив: как абсолютная глубина присутствия и прозрачности эта природа составляет основу всякого опыта, и её невозможно постичь концептуальным умом.
В нашем жизненном опыте все три уровня ума постоянно взаимодействуют. Поскольку мы непрерывно купаемся в океане безмолвного, неконцептуального сознавания, оно обычно слишком близко, прозрачно и очевидно, так что мы не замечаем его, если специально не направляем на него внимание в медитации. Однако гораздо проще заметить своё ощущение телесного присутствия. Если вы сосредоточитесь на нём, то войдёте в более тонкое измерение ума тела. Обращая внимание на то, как сейчас чувствует себя ваше тело, вы можете заметить чувства-качества, которые можно описать, – например, как «напряжение» или «лёгкость». Называя эти качества, вы переходите на уровень поверхностного думающего ума, который сейчас взаимодействует с более обширным умом тела. Также вы можете подробнее раскрыть своё чувство, всё больше его конкретизируя, например: «Пусть уже автор поскорее дойдёт до сути», «Я не согласен с тем, что он говорит» или «Я устала и хочу спать».
Таким образом, три уровня ума образуют три порядка истины. Думающий ум, предоставленный самому себе, порождает концептуальные, логические и научные истины. Когда думающий ум взаимодействует с непосредственным опытом, рождаются практические, эмпирические истины. И, наконец, истина, к которой мы приходим, когда осознаём глубинную природу ума, – это живая, созерцательная истина, обнаруживающая более глубокий порядок бытия за гранью мышления и непосредственного опыта.
Когда я приступил к исследованию этих трёх уровней истины, я понял, что они также примерно соответствуют буддийскому представлению о трёх каях, или телах Будды, – трёх способах проявления реальности в человеческом существе[5 - Буддийское учение о трёх каях гораздо обширнее и глубже описания, которое я здесь привожу. Три уровня ума, как я формулирую их здесь, – всего лишь один из возможных взглядов на три каи.]. Самый очевидный уровень реальности – нирманакая, уровень дифференцированной формы, где действует поверхностный ум. Однако объекты поверхностного ума – поведение, слова и мысли – возникают из более тонкого уровня реальности и выражают его: это самбхогакая, где мы проявляемся в качестве подвижного поля энергии. На этом уровне я являюсь не просто физическим телом, не просто мыслями, чувствами и ограниченным эго, но и более обширным полем энергии, которое тесно переплетается с миром и поэтому может настраиваться на более тонкие способы познания и бытия. Этот уровень – мост между работой поверхностного ума, ориентированной на форму, и бесформенным качеством неконцептуального сознавания.
Игра энергий ума тела, в свою очередь, возникает из дхармакаи, первоосновы человеческого существования – чистого необусловленного сознавания. В буддийской психологии эту бесформенную основу бытия называют по-разному: ум-как-таковой, большой ум, не-ум, нерождённый ум или сущность ума. Это безмолвие, составляющее основу звука и присутствующее в нём, покой, составляющий основу движения и присутствующий в нём, неконцептуальное измерение, лежащее в основе и скрытое во всех мыслях и чувствах. Эта необусловленная почва бытия, скрытая в любом становлении, является опорой на пути к мудрости, просветлению, истинному освобождению и примирению с жизнью и смертью.
Если мы стремимся разработать интегративную психологию пробуждения, которая сможет охватить весь спектр человеческого опыта, необходимо признавать эти три уровня[6 - См. более подробное обсуждение этого вопроса в [Welwood, 1979a].]. Западная психология в основном сосредоточена на работе поверхностного ума – на его обусловленности убеждениями, культурой, межличностными впечатлениями, событиями детства. Восточная психология в основном сосредоточена на тонких энергетических полях тела и ума и более широком измерении неконцептуального сознавания. Очевидно, психология пробуждения должна признавать и учитывать все три уровня[7 - Многие школы западной психологии также сосредоточиваются на уме тела; например, экзистенциальная / гуманистическая традиция уделяет особое внимание дорефлексивному чувственному опыту и его смыслу. Юнгианская традиция также проясняет этот уровень ума, изучая его архетипические структуры.Восточная психология сосредоточивается на уме тела при помощи энергетических практик, таких как тайцзицюань, хатха-йога, йога сновидений и внутренние виды йоги, которые работают с чакрами и тонким потоком энергии. Однако особое внимание восточная психология уделяет ещё более глубинному уровню необусловленного, неконцептуального сознавания, который доступен в медитации. Чтобы изучить этот уровень ума, западным психологам также придётся практиковать созерцательные дисциплины – что, собственно, и происходит.].
В главе 4 механизмы этих трёх уровней ума рассматриваются с точки зрения взаимодействия формы и пустоты в потоке сознания. В главе 5 представлен новый способ понимания бессознательного процесса: он понимается не как отдельное, непознаваемое измерение ума, а как целостные фоновые способы взаимодействия человеческого организма с реальностью. А в главе 6 эти три уровня исследуются с точки зрения нашего живого опыта психического пространства. В этих трёх главах также обсуждаются следствия такого понимания для психического здоровья, творчества, человеческих отношений и духовной реализации.
В главе 7 обсуждается постепенный процесс раскрытия, который в психотерапии ведёт к личностным изменениям; я исследую, чем этот процесс отличается от внезапной реализации, которая происходит на духовном пути. Я называю эмпирический процесс, который приводит к новым озарениям, выявляя неявные моменты в уме тела, горизонтальным раскрытием. Однако существует и более радикальная форма вертикального проявления, когда нам внезапно открывается новая глубина бытия, полностью меняя контекст наших действий. Если горизонтальное раскрытие – центральный аспект психологической работы, вертикальное проявление лежит в сердце духовной реализации.
В главе 8 (это более новый текст) я излагаю своё понимание пересечений и расхождений психологической и духовной работы. В этой главе я излагаю целый ряд различных форм отношения к своему опыту, начиная от отчуждения и заканчивая чистым недвойственным присутствием. Особенно я сосредоточиваюсь на связи между двойственным режимом самоанализа в психотерапии – когда наблюдатель отходит в сторону и изучает структуру наблюдаемого – и недвойственным, непосредственным чистым присутствием, раскрывающимся в продвинутой медитативной реализации. Хотя эти два способа отношения к нашему опыту кажутся очень разными, в этой главе я показываю, что они представляют собой дополнительные этапы более широкой диалектики пробуждения.
1
Между небом и землёй
Принципы внутренней работы
Будучи практикующим терапевтом и практиком медитации, я постоянно сталкиваюсь с вопросами отношений между психологической и духовной работой – как в собственном опыте, так и в общении с клиентами, учениками и друзьями. На протяжении тридцати лет осмысления этих вопросов я всегда колебался между двумя точками зрения: иногда я считал психологическое исследование «я» диаметрально противоположным, даже противостоящим духовной цели – выходу за пределы «я», а иногда видел его чрезвычайно полезным дополнением к духовной работе. Именно эта сложная проблема будет подробно рассматриваться в этой книге. Мы можем начать с поверхностного рассмотрения основных проблем внутренней работы, объединяющих эти два пути, и того, как по-разному они их решают.
Духовное избегание
Начиная с 1970-х гг., я стал замечать тревожную тенденцию среди многих членов духовных общин. Хотя многие практикующие успешно занимались внутренней работой, я заметил широко распространённую тенденцию – применять духовную практику для того, чтобы обходить определённые личные или эмоциональные «неотложные проблемы» или избегать их решения. Такое стремление к освобождению от земных ограничений, в ловушке которых мы оказываемся, – ограничений кармы, прошлого опыта, тела, формы, материи, личности – на протяжении тысячелетий составляет лейтмотив духовного поиска. Поэтому люди нередко склонны обращаться к духовной практике в попытке подняться над своими эмоциональными и личными проблемами – всеми этими запутанными, нерешёнными проблемами, которые нас тяготят. Я называю такую тенденцию к избеганию или преждевременному выходу за пределы основных человеческих потребностей, чувств и задач развития духовным избеганием.
Духовное избегание сильнее всего соблазняет тех людей, которым трудно справиться с вызовами жизненного развития, особенно в наше время и в нашей культуре, где события, которые когда-то были обычными вехами взросления, – умение зарабатывать на жизнь достойным трудом, создание семьи, сохранение брака, принадлежность к достойному сообществу – становятся всё менее доступными для широких слоёв населения. Находясь на трудном пути к самим себе, многие люди знакомятся с духовными учениями и практиками, которые призывают их отказаться от себя. В результате такие люди начинают создавать при помощи духовных практик новую «духовную» идентичность, которая, в сущности, не отличается от прежней дисфункциональной идентичности – основанной на избегании нерешённых психологических проблем, только теперь она является в новом обличье.
Таким образом, увлечение духовными учениями и практиками может стать формой рационализации и укрепления старых защит. Например, люди, которые хотят считать себя особенными, часто будут подчёркивать исключительность своего духовного понимания и практики или особое отношение к своему учителю, чтобы подкрепить чувство собственной важности. Многие «опасности пути», например духовный материализм (использование духовных идей в личных целях), нарциссизм, инфляция (иллюзии величия) или групповое мышление (некритическое принятие групповой идеологии), возникают в результате попыток использовать духовность, чтобы восполнить дефициты развития.
Цепляние, отвержение, выключение чувств
