скачать книгу бесплатно
– Нет тут ничего непоправимого, – пожала плечами, – просто неприятно, да и ты… – я осторожно глянула на него, – растерялся…
– А что в таких случаях надо делать?
– Ну, душ, кстати, я раньше не пробовала, – я нервно рассмеялась. Он слабо улыбнулся, продолжая следить за мной своими черными глазами. – Давно не было…
– Довел я тебя, – усмехнулся он невесело.
– Что-то типа того, – кивнула настороженно. Спросить прямо, все ли в силе, боялась. Вдруг он еще колеблется? Не каждый мужчина может выдержать такой перфоманс от женщины, а тем более той, которая ему нахрен не нужна.
Хотя то, что сейчас происходило, я вообще не могла понять. Ему не все равно? Еще вчера он хладнокровно и со вкусом рушил наши с отцом жизни, а теперь так смотрит, будто правда переживает. А он может переживать?
С языка рвались колкости, раненное самолюбие требовало возмездия, но все это от безвыходности.
– Через два часа выезжаем в аэропорт. Тебе есть во что переодеться? – сухо поинтересовался он.
– Я же собрала чемодан, – зыркнула на него поверх булочки.
Он промолчал.
Не сказал ни слова и в следующие два часа, пока я собиралась. Мокрые вещи не имели шанса просохнуть, поэтому я завернула их в пакет, а сама оделась в темные обтягивающие джинсы и горчичный свитер крупной вязки. Он еще пах нижними нотами моих прежних духов, поэтому я его не носила последний месяц, но ничего другого из теплого у меня не было. Порадовавшись, что прихватила косметику, по максимуму использовала ее содержимое. Мне в принципе ничего не шло, кроме черных стрелок и густых ресниц, и я рада была отвлечься хоть на какое-то занятие, лишь бы не думать.
Отец не писал и не звонил. Пока что… Но, думаю, Слава был прав, и за нами кто-то приглядывал. Стоило выйти из номера и спустится в холл, мой мобильный ожил:
– Кристина, ты решила все же улететь с ним?
– Пап, привет, – я прикрыла трубку ладонью от пронизывающего ветра со снегом на улице. Слава как раз укладывал наши чемоданы в багажник такси. – Да, улетаю…
– Кристина, не верь ему, ты же слышала, его цель – ударить меня побольнее.
Это точно.
– Пап, любовь слепа…
А еще зла.
– Кристин, ну в самом деле, когда ты в него успела влюбиться?! – не выдержал он.
– Пап, когда он терпел мои припадки! – повысила голос следом, забыв, что Слава вообще-то рядом и может меня слышать. – Ты вчера видел – у нас все получается! Я ему небезразлична!
Отец помолчал какое-то время.
– Не пропадай. Напиши, как долетите и как устроишься… – услышала, будто глухое эхо.
– Хорошо.
Я отбила звонок и обернулась. Слава стоял у открытой задней двери и терпеливо ждал:
– Сдашь мне мобильник, как прилетим, – приказал холодно, когда шагнула к двери. – Мне ни к чему его слежка.
Вот и все.
Москва за окном равнодушно посыпала улицы крупой, как соль на рану, а я пялилась на нее, пытаясь осознать, что это со мной происходит на самом деле. Будто все это – кино, а я и правда играю главную роль в сложной психологической драме, и конец у нее далеко не счастливый. Багратов играл свою роль безупречно – от вчерашних противоречий не осталось и следа. Он, в отличие от меня, на Москву не смотрел – читал что-то на планшете.
– Что читаешь?
Стояние в пробке осточертело. Я тоже пробовала читать блог по психологии, но сегодня он мне не заходил. После срыва всегда так: когда чувствуешь себя больным насквозь, разбираться с этим нет сил, хочется отвлечься и пережить.
– Прогнозы урожая винограда, – мрачно ответил он, не отрываясь.
– Так интересно?
– Интересно, под какой сорт понадобится больше удобрений в этом году…
– У тебя правда есть винодельня? – проигнорировала намек.
– Есть. Я люблю делать вино.
– Сам?
– Да. Меня это отвлекает. – Значит, отвлечься сейчас хотелось не только мне. – Кристина, что-то не сходится в твоей лжи, – вдруг поднял он глаза и повернулся ко мне, а мне резко захотелось выпрыгнуть из машины прямо на ходу. – Тебя не каждый мужик может так схватить, как я утром – это еще довести надо.
– Не каждый мужик является врагом моего отца, – даже не моргнула я.
– Он трясся за тебя еще до того, как узнал, кто я.
– Он говорил тебе, что со мной нужно по-особенному, только и всего. – Я взвесила аргумент на убедительность и решила добавить: – У нас много времени ушло на реабилитацию, пока я вообще научилась общаться с людьми, находиться просто в толпе, потом на виду перед камерами и в соцсетях. То, что для многих обычное дело, у меня заняло годы.
Он смотрел на меня долго.
– Это насилие, – нахмурился, – этот охранник… он…
Кажется, для нас обоих стало сюрпризом, что Слава не может закончить мысль. Я сжалилась:
– Нет, он не успел.
Не сдержал расслабленного выдоха и прикрыл глаза, а я смотрела на него внимательно, и пыталась убедить себя, что просто чувствую восторг от находки – у него мягкая сердцевина.
12
Не знала точно, сколько там ее, но она есть. И это, скорее всего, шанс. И меня совсем не трогало, что этот подонок может чувствовать – я должна это использовать.
Превращать слабости в силу учит не только жизнь, но и соцсети. Если бы Багратов копнул глубже, давно узнал бы обо мне подробнее – я использовала этот свой печальный опыт, чтобы выделиться из толпы, а такие истории запоминают лучше. И это не было особенным секретом. Настоящим секретом было то, что меня вообще никто не должен трогать. Об этом знал только очень узкий круг людей, в том числе режиссеры, с которыми я работала. Там, где обычные актеры отыгрывают сами, меня снимали так, что прикосновения на камеру демонстрировали дублеры. На некоторых съемках это сильно сокращало мой гонорар, но кто-то брал эти расходы на себя – в новой картине так и должно было быть. Стоило себе об этом напомнить, и разговаривать перехотелось. Багратов был солидарен.
До аэропорта мы доехали молча. Уже перед контролем он вручил мне паспорт, и только тут я опомнилась, что не отдавала ему свой «загран» – времени не было, да он и не напоминал. В новом паспорте у меня была новая фамилия и шенгенская виза. Я уставилась на новый документ:
– Как ты быстро…
– Пошли. – Но я не сдвинулась с места, и Славе пришлось вернуться: – Куваева, ты передумала?
– Мстислав, вы гоните… в смысле, коней. Дайте вдохнуть.
Подняла взгляд на раздраженного мужчину. В черном пальто, черном костюме и с черными глазами он меньше всего походил на того, кто позволил бы вдохнуть. Скорее, выдохнуть в последний раз.
– Куваева, ты меня бесишь, – вдруг заявил привычным тоном.
– Зато неравнодушен, – ляпнула глупое.
– Для тебя лучше, чтобы я был равнодушен.
– А я уже как раз вдохнула, – закивала часто. – Кристина Фойгель – ничего так звучит… Сам придумал?
– Я снова становлюсь неравнодушен, – прорычал он, хватая меня под руку. – И прекрати скакать с «вы» на «ты».
– Я уже просто запуталась в наших ролях, – бежала за ним к пропускному пункту. – Ты то мой мужчина, то Мстислав Какойтович…
– Я думал, у актрис хорошая память, – и он подтолкнул меня к детекторам металла.
– Она хорошая, потому что я не запоминаю то, что ненужно, – ворчала, забирая свои вещи из пластиковой коробки.
– Я Мстислав Сергеевич, – смотрел он на меня зло в упор.
Я только сейчас заметила, что его не досматривали на контроле. Он клал какой-то пропуск на стол и проходил. А потом буравил меня взглядом, пока я вдевала пояс в петли джинсов и распихивала мелочи по карманам. Уже в зале вылета усадил меня перед терминалом, а сам куда-то ушел, но вскоре вернулся с двумя стаканчиками с кофе и бутылочками воды:
– У меня вечный сушняк в самолете, – уселся рядом. – Держи.
– Спасибо, – протянула я руку к кофе, не спуская с него взгляда. – Ты заботливый, Мстислав Сергеевич. – Дождалась, пока он посмотрит на меня. – И не такой, каким хочешь казаться.
Он снова долго смотрел на меня в своей напрягающей манере, прежде чем наклониться ближе:
– Ты ошибаешься, Кристина, – заговорил, глядя в глаза. – Я – последняя сволочь. И разрушил не одну жизнь, чтобы подняться из того дерьма, в котором мы с братом оказались благодаря Рамилю Куваеву. Поэтому не обольщайся на мой счет. Я забочусь о качестве тех проблем, которые собираюсь доставить твоему отцу, раз у тебя самой мозг не дает заднюю…
– Да, он у меня молодец. – Я упрямо сжала губы.
– Я бы поспорил.
– И это удивительно, ты вряд ли привык спорить, скорее, молча делать по-своему.
– Не надо меня изучать. – А вот искорки во взгляде говорили обратное – надо. Он очень этого хочет.
– Мне скучно.
– Ах, тебе скучно… – Его тон мне не понравился. – Давай повеселимся.
Неуловимым движением Багратов выдернул мобильный из моей руки и, не успела я среагировать, прижал меня к себе. Заработала передняя камера, и вскоре на дисплее появилось мое с ним фото. Когда он успел поцеловать меня в висок – даже не заметила. Наверное, шокированная нервная система уже даже не фиксировала нарушение моих границ, встречая каждое мучительным «Проезжай».
– Выкладывай в Инстаграмм, – приказал он. – А то народ переполошится, когда появятся статейки о твоем отказе от съемок…
Как я сдержалась, чтобы не запустить в него мобильником – не знаю, но смысл дошел, хоть и с опозданием:
– Статейки?
– Конечно. Поэтому тебе нужна легенда. Проще всего, если она совпадет с враньем твоему отцу, – холодно чеканил он. – Он купится на то, что ты ради мужика отказалась от съемки?
– Ради такого, как ты – конечно! – прорычала и отвернулась, пытаясь взять себя в руки.
Раздражало то, что и сарказм не удался. Отец да, купится, потому что я и правда бы побежала за тем, кто вытерпит мои припадки.
– Отлично, – послышалось равнодушное. – Выкладывай фото.
– Не указывай мне, что делать! – огрызнулась и поднесла стаканчик с кофе к губам. – Я сама разберусь.
– Кристина, мне этот детский сад нахер не дался, но я держу слово и даю тебе возможность спасти бизнес Рамиля. – Злой голос не дал шанса игнорировать его источник. Я медленно повернула голову, чтобы напороться на режущий, под стать словам, взгляд. – Я больше не буду об этом напоминать.
В этот момент на рейс до Лиссабона объявили посадку.
13
– У тебя максимум двадцать минут, – постановил Мстислав и поднялся, подхватывая свой кейс и пальто.
Пожалуй, убедил, Багратов, ты – полное дерьмо! В момент, когда последний шаг отделял меня от новой жизни, стало по-настоящему страшно. Чтобы не сбежать, я замуровалась на первом от окна сиденье в бизнес-классе и полезла в Инстаграмм.
«Бывает так, что вся жизнь меняется всего лишь за день, и приходится делать сложный выбор… Хочется верить, что этот выбор будет правильным. Ваша К.К.». И приложила наше черно-белое фото. Мои широко распахнутые глаза, его жесткие пальцы на моем подбородке и касание губ к виску – все это вообще не сочеталось и выглядело дико. И по телу запоздалой волной прошла дрожь, будто оно спохватилось, что нужно среагировать.
В салоне стояла предполетная суета – резкий стук сумок о полки, заевшее «Добрый вечер, проходите, ваше место…», плач детей и разномастный говор. Позади уселся англичанин, слева – пара немцев…
– Ты, кстати, говоришь по-английски? – вдруг наклонился ко мне Слава, и я впервые уловила запах нижней ноты его парфюма, густо замешанной на естественном запахе мужчины. Наверное, оставшейся еще со вчерашнего дня.
– Угу, – сглотнула, едва не облизавшись – так загорчило на языке. Приятно, смесью кофе и цедры грейпфрута… черт!
– Хорошо говоришь?
– Свободно, – прокашлялась. – Я практиковалась в Штатах и играла в постановке Шекспира в оригинале перед местными профессорами.
Его брови на секунду удивленно взметнулись, хотя я не ставила цели его поразить. Ну разве что каким-нибудь тупым предметом в сердце – это да.
– Отлично, потому что вся работа будет на английском.
– Мстислав Сергеич, – усмехнулась зло, – хороший вы агент – ничего не знаете обо мне. А если бы я не знала английского?
– В том жанре, – усмехнулся он дьявольски, – не обязательно разговаривать…
Меня просто до краев наполнило отвращением к этому мерзавцу. Зря я сказала ему, что он не такой, каким хочет казаться. Теперь он наизнанку выворачивался, пытаясь это опровергнуть. Да и пытался ли?
Картинку за окном корежило от бившего в иллюминатор мокрого снега. Где-то внизу копошились с техникой люди, а я думала, как, должно быть, жалко это все – мои попытки найти тепло там, где его нет. Черт возьми, я же не ищу уже давно, что это тогда за издевательство? На, Кристина, посмотри внимательно – верить в этом мире никому нельзя? Все – обман? Как эта жалкая картинка на стекле, залитая то красным, то синим цветом от огней обслуживающего транспорта, и ни черта не напоминавшая реальный мир.
– Держи, – хмуро приказал Слава и протянул мне бокал. – Белое полусладкое.
– И как ты его оцениваешь? Ты же винодел…
