скачать книгу бесплатно
– Святая Дева! Неужели это правда? – жена испуганно взглянула на него.
– Я читал письмо королевы.
– Ты читал ее письмо?
– Не удивляйся. Посланец королевы показал мне его перед тем как отправиться к императору. Мудрый он человек, посланец королевы, – решил, что в интересах государства я должен знать о ее письме, – невесело улыбнулся сэр Томас.
– Что же будет? – с тревогой спросила жена.
– Я обязан доложить королю об этом письме. Но тем самым я дам ему повод для обвинения ее величества в заговоре. Развод станет неизбежным даже и без согласия церкви. Мы поссоримся с императором, мы поссоримся с папским престолом, но не это самое страшное.
– Боже мой! Война, отлучение от церкви – и это еще не самое страшное? О чем ты говоришь! – ужаснулась жена.
– Войны может и не быть, а власть папы сейчас не так сильна, как раньше, когда он легко менял королей и перекраивал королевства по своему усмотрению. Нет, меня тревожит не война и не отлучение от церкви… – сэр Томас замолчал, поглощенный своими мыслями.
Жена легонько дунула ему на волосы.
– Очнись. Что же тебя беспокоит, если не война и не проклятие папы?
– Разрыв с римским папой позволит сэру Джеймсу и подобным ему джентльменам поставить церковь в зависимость от светской власти, от короля, и уж они постараются использовать преимущества этого нового порядка, уверяю тебя! – сказал сэр Томас. – Они обратят веру в свою послушную служанку, которая станет исправно трудиться во имя их обогащения. Освободиться от власти деспота – еще не значит получить свободу; деспотизм папы они хотят заменить тиранией безжалостных хищников, пожирающих своих слабых собратьев. Кто спорит, наша страна тяжело больна, но вместо того чтобы бороться за ее исцеление, эти джентльмены хотят поскорее умертвить ее, да еще и забрать себе оставшееся наследство. Справиться с болезнью, убив больного, – таков метод их лечения.
– Как ты разволновался, дорогой мой, – жена поцеловала сэра Томаса в щеку. – Так ли все ужасно, как тебе представляется?
– Боюсь, что еще ужаснее. «Чуму проказе предпочтем, мы с нею лучше проживем!» – неожиданно пропел фальцетом сэр Томас.
Отстранив жену, он встал с кресла и принялся расхаживать по кабинету; она с удивлением смотрела на своего разгорячившегося мужа, обычно спокойного и хладнокровного.
– Извини меня, я должен ехать к королю. Я обязан сделать все возможное, чтобы не допустить расторжения его брака и разрыва с папой. Тяжело плыть против течения, но я должен! – сказал он.
– А ты подумал о последствиях? – настороженно спросила жена.
– Да, я подумал о последствиях, и поэтому я пойду до конца, чем бы это мне ни грозило, – ответил сэр Томас, остановившись перед ней.
Она вздохнула, не решившись перечить ему.
* * *
Пока сэр Джеймс беседовал со своим секретарем, а сэр Томас – со своей женой, Генрих и не подозревал, что его семейные проблемы так взволновали в это утро столь важных джентльменов. Он принимал ванну, наполненную душистой теплой водой, и с удовольствием вспоминал вчерашнюю охоту, позволяя себе шутить со слугами, омывающими и массирующими его большое грузное тело.
После ванны короля облекли в удобную домашнюю одежду, и он направился в малую столовую, где обычно завтракал в узком кругу гурманов. Малая столовая находилась во флигеле дворца; ее широкие окна выходили в уютный маленький садик, отделенный от остальной части королевского парка высокой кирпичной стеной. Когда было тепло, Генрих обычно приказывал открыть двери в сад, и столовая наполнялась свежим влажным запахом листьев и хвои.
Утренние сотрапезники короля занимали незначительные придворные должности и не имели ни малейшего влияния на государственные дела, зато хорошо разбирались в вопросах гастрономии и кое-что смыслили в искусстве. Разговор за столом шел исключительно на эти темы, и если кто-нибудь нарушал негласное правило, запрещавшее обсуждение иных предметов, то больше он не появлялся на королевском завтраке.
Среди прочих гостей бессменным сотрапезником короля на протяжении многих лет был сэр Френсис. В молодости он отличился во время междоусобной войны: сэр Френсис со своим отрядом четыре года занимал оборону в глухом местечке, а когда война подошла к концу, немедленно вышел из своего убежища и встал под знамена победителя, за что получил награду и почетную должность при королевском дворе.
Сумев благополучно пережить все потрясения во время правления отца Генриха, сэр Френсис достиг старости, не ведая бед и разочарований. Не зная почти ничего о живописи, музыке и литературе, он слыл знатоком искусства на завтраках Генриха, – короля забавляли суждения старика на сей счет.
Этим утром у короля было прекрасное настроение, поэтому он решил потолковать с сэром Френсисом о поэзии. Заняв свое место во главе стола, Генрих посмотрел на косые лучи осеннего солнца, сквозь ветви деревьев бьющие в окна столовой, и сказал:
– Не открыть ли нам двери в сад? Чудесные дни стоят нынче! Не помню уж, когда была в последний раз такая погожая осень; после полудня воздух прогревается, как летом. Ночи, правда, холодные, и утром не тепло… Нет, не будем открывать двери, а то сэр Френсис, не дай Бог, простудится.
– О, благодарю вас за заботу, ваше величество! – приподнялся тот из-за стола.
– Пустое! Мне бы хотелось продолжить наш разговор об итальянском искусстве, – а кто, кроме вас, милорд, может дать нам наилучшее представление о нем! Позавчера мы говорили о Петрарке – автор хоть и не новый, но интересный. Как, по-вашему, сэр Френсис, в чем притягательность его любовного стиха?
– Любовного стиха? – сэр Френсис отложил вилку и вытер салфеткой губы. – Стихи ведь и пишутся от любви! Если вы любите, предположим, какую-нибудь молодую девицу, то спрашивается, как вам быстрее всего затащить ее в постель? Тут два способа подойдут: подарки и красивые слова. И до того и до другого девицы очень охочи. Подарите ей, к примеру, колечко, и скажите что-нибудь эдакое, красивое, о том, как она хороша, и как вы ее любите, – и вы уже сделали один из трех шагов на пути к победе!
– Вот как? А еще два шага? – улыбаясь, спросил Генрих.
Сэр Френсис выдержал артистическую паузу:
– Разве вы не знаете, ваше величество?
– Ожидаю, что вы меня просветите.
– Почту за честь… Второй шаг – поведайте ей о своих тайнах. Женщины обожают чужие тайны. Правда, надо помнить о том, что ваши секреты перестанут быть секретами, как только вы о них расскажете женщине, поэтому душу следует открывать с осторожностью и не увлекаться искренностью. Но можете не сомневаться, что став поверенной ваших тайн, девица приблизится к вам, как рубашка к телу.
– Ваши рассуждения основательны, милорд. А третий шаг?
– Развеселите ее, говорю я, развеселите, если хотите добиться ее симпатии! Девицы смешливы от природы; посмотрите на них, – такое ощущение, что они непрерывно хихикают. Поразите ее своим остроумием, заставьте смеяться, – и крепость падет, не выдержав последнего удара! Но, упаси вас Господь, смеяться над самой девицей: они этого ужасно не любят. Лесть и похвала должны сопровождать все ваше наступление.
– Прекрасная речь, сэр Френсис! Она обличает в вас опытного соблазнителя, но я не понимаю, какое отношение имеет все это к поэзии Петрарки? – с усмешкой спросил Генрих.
– К поэзии? Да самое что ни на есть прямое, ваше величество! Где, как ни в стихах, вы можете красиво рассказать о любви, открыть свою душу и показать свой ум?
– Но поэзия более склонна к трагедии, чем к комедии. Как же быть с последним пунктом вашей теории соблазнения?
– Трагедия? Гм, притворство, одно притворство! – прищурился сэр Френсис. – Без этого, впрочем, тоже нельзя, нужно же показать, как ты страдаешь, – куда же без этого? Но если вглядеться пристальнее, то за любой трагедией скрывается комедия. Иначе и быть не может, ибо в нашей жизни все – сплошная насмешка… Ох, помню, ухаживал я в свое время за молодой графиней необыкновенной красоты! Ухаживание проходило строго по правилам, размеренно и методично, в соответствии с требованиями любовной науки. Но графиня мне попалась несговорчивая, не шла со мной в постель, хоть ты тресни! Тогда я решил прибегнуть к поэзии…
– Вы, сэр Френсис? – король уронил вилку. – Вы писали стихи?
– Нет, ваше величество. Помилуй Бог, разве я стал бы заниматься подобной дичью? – возмутился сэр Френсис. – Я покупал стихи у безвестного рифмоплета, который задешево сочинял их по моему заказу. К сожалению, мой стихотворец был неравнодушен к Бахусу, и страсть к творчеству часто растворялась у него в стакане с вином. В таких случаях мне приходилось воровать стихи у признанных поэтов, благо, дамы у нас не читают поэтические книги. Кое-что я помню до сих пор:
Мадам, вы красоты храните клад,
Алмазной чистоты победный взгляд,
И пламенный рубин щеки румяной…
А что дальше? Проклятая память! Ах, да!
…Но не видать от вас ни ласки, ни привета!
Поймите, ведь плачу я и день, и ночь подряд,
И говорю несвязно, невпопад,
Так сильно к вам любовью я объят!
Нет, простите, ваше величество! Не то! Правильно будет вот как:
Сильнее я любовью объят,
Чем окунь жареный объят сметаной!
…Сегодня я в ваш сад пришел,
Росой обрызган,
Как полный жалости цветок!
Не может сердце горевать…
Забыл… Кажется так:
…Постоянно,
Пролейте ж мне бальзам на раны!
Ну, нечто вроде этого!.. И что бы вы думали, ваше величество? Целый год правильных ухаживаний не дал никакого результата, а мои стихотворные послания в два счета добыли мне сердце графини! Святые угодники, как это понять, почему такая чушь трогает сердце женщины? Если бы я принялся изъясняться подобным образом на людях, меня по справедливости отправили бы в приют для душевнобольных. Но женщины – все немного сумасшедшие, так что поэзия для них годится в самый раз!
Генрих расхохотался:
– Благодарю вас, милорд! Вы изрядно развлекли нас своими глубокими мыслями… Кушайте, джентльмены, кушайте! В обед будут поданы рыбные блюда. Надеюсь, вы присоединитесь к числу гостей, обедающих у меня? А завтра мы обсудим, насколько хорошим получился обед у моих поваров.
* * *
Продолжая пребывать в благодушном расположении духа, король вышел в парк, уселся на скамью под старым вязом и позвал мажордома.
– Много ли народа дожидается моего выхода? – спросил Генрих.
– Все придворные чины хотят засвидетельствовать почтение и преданность вашему величеству, – ответил мажордом.
– Подождут! – отмахнулся Генрих. – А кроме них?
– Ваш духовник, государь.
– Опять будет упрекать меня за то, что я пропустил заутреню, – скривился король. – Подождет! Еще кто?
– Вас дожидается мастер Хэнкс, – сообщил мажордом, понизив голос.
– Хэнкс? Дожидается? – Генрих удивленно повел головой. – Попросите его придти сюда… Хэнкс дожидается… Странно, – сказал король сам себе.
Пока мажордом ходил за Хэнксом, Генрих успел задремать на солнышке, и ему приснился дивный сон. Увидел он синее прозрачное озеро, окруженное просторным дубовым лесом. На берегу был раскинут громадный шатер из прозрачных шелковых тканей, весь пронизанный светом. В шатре пировали сотни благородных господ, одетых в яркие пестрые одежды, и Генрих был среди них, но почему-то не в центре стола, как ему полагалось, а с краю, у самого выхода. Короля несколько расстроило это обстоятельство, но тут он увидел рядом с собой леди Энни и заулыбался.
Она без тени смущения весело болтала с Генрихом о всяких пустяках и норовила коснуться его то рукой, то ногой. Король, очень довольный подобным обращением с ним, с восторгом ощущал ее прикосновения и, млея от счастья, внимал ее милой болтовне.
Поведение леди Энни становилось, между тем, все более вызывающим и страстным; наконец, совершенно расшалившаяся юная проказница вскочила из-за стола и увлекла короля к выходу из шатра, на берег озера. Здесь она стала торопливо раздеваться, успевая в то же время снимать одежду с Генриха. Едва леди Энни и король обнажились полностью, полог шатра вдруг широко распахнулся, пирующие там дружно повернулись и принялись пристально рассматривать наготу короля. Смущенный король пытался закрыться руками, но леди Энни с хохотом схватила его под локоть и потащила в воду. Вода подняла их, и они заскользили по глади озера, подобно двум лебедям. Генрих вскрикнул от восторга – и пробудился.
Зевая, он потянулся, с кряхтением расправил затекшую спину, и заметил мажордома и Хэнкса, стоявших в нескольких шагах от скамьи.
– Вы можете быть свободны, – сказал Генрих мажордому.
Тот поклонился и ушел. Генрих обратился к Хэнксу:
– Как вы деликатны, мастер Хэнкс! Не потревожили меня за завтраком, дали поспать в саду, – по-видимому, дело, с которым вы пришли ко мне, не столь значительно?
– Боюсь, что вы ошибаетесь, ваше величество, дело значительное, – возразил Хэнкс, вглядываясь куда-то вглубь парка.
– Да? Тогда я слушаю вас. Что вы молчите?
– Сегодня утром ее величество отправила письмо своему отцу, в котором требует лишить вас престола в связи с вашим намерением развестись с ней, а также оскорбительным поведением вашего величества в ее отношении, – сказал Хэнкс, по-прежнему глядя мимо короля.
– Что? Что вы сказали? Что?! – Генрих поднялся и подошел вплотную к Хэнксу. – Не может быть!
– Я ознакомился с посланием королевы и скопировал его. Письмо мне дал сэр Фердинанд – доверенный ее величества, которому она приказала отправиться к императору с этим письмом.
– Где письмо? – резко спросил король.
– Вот оно… – Хэнкс достал бумагу из папки и передал ему.
Король быстро читал послание. Его лицо потемнело от прихлынувшей крови, а левая щека задергалась, что случалось с Генрихом в минуты сильного душевного потрясения.
– Сэр Фердинанд и раньше рассказывал мне о некоторых секретах ее величества, но в данном случае он превзошел самого себя, – говорил, между тем, Хэнкс. – Он показал письмо королевы не только мне, но еще сэру Томасу и сэру Джеймсу. Глупый, трусливый, жадный человек! Теперь трудно будет скрыть его предательство. Что же касается сэра Томаса и сэра Джеймса, полагаю, они уже подъезжают к дворцу вашего величества. Один станет уговаривать вас простить королеву, другой – покарать ее.
Но король не слушал Хэнкса; прочитав письмо, он весь напрягся и закусил нижнюю губу. Хэнкс опустил голову, зная, что король взбешен, и его гнев сейчас выплеснется наружу.
– Вы с этим письмом шли ко мне, и могли задержаться под предлогом того, что не хотели тревожить? – глухо произнес Генрих, потрясая бумагой. – Надеюсь, вы арестовали посланца королевы, и оригинал письма также находится у вас?
– Я не мог так поступить без приказа вашего величества, – возразил Хэнкс, не поднимая головы.
– Дьявол меня побери! – закричал король, затрясшись от ярости. – Вы ротозей или изменник, Хэнкс! Немедленно догнать этого Фердинанда! Немедленно! Что вы стоите, черт вас возьми?!
– Догнать сэра Фердинанда не удастся, ваше величество. Он уехал в порт около трех часов назад. Там его ждал корабль; поскольку погода сегодня благоприятная, и ветер попутный, то корабль теперь уже в открытом море, – бесстрастно сказал Хэнкс, все так же не поднимая глаз на короля.
– Изменник! Предатель! – прорычал Генрих, сдерживаясь, чтобы не ударить Хэнкса. Повернувшись к нему спиной, король стремительно пошел по дорожке парка, крикнув из-за поворота: – Вы будете казнены, мастер Хэнкс! И перед смертью будете долго мучиться! Я прикажу палачам, чтобы они растянули казнь на целый день и применили к вам самые зверские пытки! Вы заплатите мне за ваше предательство!
Грохнула калитка, ведущая в основную часть парка, и тяжелые шаги короля затихли вдали. Тогда Хэнкс поднял голову, и в глазах его промелькнула усмешка. Он сел на мраморную скамью, нагретую королем, небрежно развалился на ней и вынул флягу из кармана своего короткого суконного плаща. Провожая взглядом опадающие с вяза листья, Хэнкс с наслаждением, размеренно и не спеша, сделал несколько глотков крепкого бренди.
Просидев так несколько минут, он прислушался, убрал флягу, поднялся и принял прежний виноватый вид. Через мгновение снова грохнула калитка, и в дальнем углу сада показался Генрих. Подойдя к Хэнксу, он мрачно сказал:
– Ну, какие у вас есть оправдания? Предоставляю вам последнее слово.
– Спасибо, ваше величество, – ответил Хэнкс с поклоном. – Мои оправдания заключаются в том, что я стремился точно исполнить вашу волю, государь.
– Как это? – спросил Генрих, сдерживая гнев.
– Вчера ночью, вернувшись с охоты, вы определенно заявили, что хотите добиться развода с королевой, не так ли?
– Так.
– Письмо ее величества является решительным шагом к разводу. Королева взяла на себя неприятную обязанность сообщить императору и папскому престолу о распаде вашего брачного союза. Мы можем быть только благодарны ей за это.
– Но она в своем письме обвиняет меня во всех смертных грехах! – раздраженно выкрикнул Генрих.
– Естественно. Чего еще ждать от разозленной женщины? – Хэнкс пожал плечами. – Извольте заметить, однако, что ее нападки на вас основаны на эмоциях, а не на фактах, поэтому письмо не может служить обвинительным документом против вашего величества, и не будет использовано в этом качестве ни императорским, ни папским двором. Они бы выставили себя на всеобщее посмешище, если бы стали ссылаться на вздорные женские измышления в борьбе против вас.
– Но Екатерина требует, чтобы я был свергнут! Она хочет лишить меня короны! – громко закричал Генрих.
