скачать книгу бесплатно
Поминки по Финнегану. Глава 1. Падение Финнегана. Авторский перевод
Джеймс Джойс
Роман Джойса – это полный рулез! Предлагаемый здесь к вниманию собственный перевод первой главы является как бы прологом к основному действу написанной уже после 2-й по 4-ю, суммируя все навороченные наработки о всем во всем из древлёкого страшного. Текст главы разбит на параграфы с отдельными подзаголовками и подробными комментариями вкупе с разъяснениями ведущих ангельских финнегановедов от джойсологии. Публикуется в авторской редакции с сохранением авторских орфографии и пунктуации.
Джеймс Джойс
Поминки по Финнегану. Глава 1. Падение Финнегана. Авторский перевод
Глава 1. Падение Финнегана
Изложение тем. Битва на Небесах
реколея
, мимо Евы и Адама
, от рыска брега до сгиба бухты, приводит нас просторным викусом рециркуляции назад к Хоутскому Замку и Окрестностям
.
Сэр Тристрам, виолёр д'аморес
/ворун любвей/, и'за короткого моря, покающе не переприбыл из Северной Арморики
на эту сторону тощего перешейка Малой Европы чтоб орудовоевать свою пенисулярную войну: ни шары у тимуровцев
по течению Окони не раздули себя до Лоренс Графских гаджо
пока шли они двоя свое нищьё все время: ни гласом изогня не замехачило мише мише
дабо тяфтявкнуть
тъесипаторфик
: покающе, хоть и отчий спор после, один шкетух не отметелил блендного старого исаака: покающе, хоть в Ярмарканде и все тщеты хороши, не кинули близа сэстер
коней двоем? Натанджо. С алый хрой папкина молта наварили Джем и Шен при арковом свете и кровасный конец к дождюге был виденным быть колечно на аквалике.
Крах (бабабадалгарахтакамминарроннконнброннтоннерроннтуонтунн-троварунаскатохоохоордентурнук!
) одного когда-то уоллкризного старперра
рассказывается рано в постели и позже по жизни вплоть через все христианское министрельство. Великий крах состеныча
повлек по столь краткому уведомлению пзхйпад Финнегана, перво солидного перца, что сей шалтайхолбош себяшкин шмыгом шлет одного юбливого хорош на запад в поисках своих болтайболпальц: и вот их главшлагбаумостриёместо
уже по толчку в парке где оранжи
выложены ржаветь на зелени
были с тех пор как дьяблинперши полюбил ливви
.
Что за схлесты тут будей впак небудей, устригов
затыкая рыбогов
! Браквак Кваквак Кваквак Кваквак
! Коакс Коакс Коакс! Уалю Уалю Уалю
! Кваувау! Где Баделерцы
протазаны
всё хотят еще матемосилить Малакуса
Гранатёрса
и Вердоны катасвежуя камибалистику с Голобрысцев из Капюшачей Головы. Оссагдаи и бумерестники. Содово родье, будь меня страхом! Святохвали, спасите. Оручья взывают с треслезкой, ужасая. Биллубиллбилла. Мздон, мздон. Что за случайные обняшки, что за кашлы проветрены и вентилированы! Что за вельмнелюбщики
грехмурённые что за тягототпущиками
. Что за истые чувства к и?хнему волосену со что за силоменным гласом фальшивой якоты! О здесь здесь как же рыскнулся в супрахе отец блуддистов но, (О мои сияющие звезды и тело!) как хитроспряло всевышние небеса знамение
мягенького адвертисмента! Но вас из? Иштяк? Преж быв клоайки? Дубы прольхного теперь они покоятся с торфом все же вязы вскакивают где ясебы свалены. Пфаллуй еже ты лишь хочешь, встать ты должен: и нисколь не так скоро тоже фарс на монешку придет к записону секулярный фениш.
Падение Финнегана и обет воскресения. Город
Бугместер
Финнеган, с Заикающей Руки
, вольянцев каменщик
, жил на широченнейшую из воограничных ногу, в своем лучинном чурдалике для посления пока иешудьи
не дали нам числа и Гельвит
не свершил второзаконие (одним вчёрником стырно стуксил он свою тетулю
в тазике длябы оплеумыть чертущее своих лицеб
но скорей чем он спешно выснопил ее снова, мочью моисея, сама вода была распотренна и Геннезцы уж встретились со своим исходом так что надо показать вам что за пентюсочным
малым он был!) и в течении моцных с лишним лет этот человек лотка, цемента и сооружений
в Бухарей Хуторе штабелял здание супра зданием на берегах для жовцов по Такойте
. Он взбалмудную милюсиськую фифичку Энни мерзлеял маленького зюрька
. Сея власайцем в борзках подсовывал твою часть вея
. Зодчасто заилкашен, митра вголоди, с хорошенькой кельмой в охватку и кремаслёным комбинеслоном который он особычно прохотливел, подобно Харуну Чайлдерику Еггеберту
любил он калигулить на примножностях всёсоту и углоту пока не взаперед он в неразбавном свете ликёра гдвойня гбыла рождена, его шароглавый шпырь иных дней подняться в неголотой кладке стоячил (дайгромне!), один вьюнодец небосъеба наиболей любоглазной высемли собашенно, строисходя от рядом с ничто и небескалируя гималы и всё, иерархитектокозаносчивый, с горящим кустом напучху своей погревышки и с ладрами струменщиков клитеряясь вверх и спотыдах из ведра клодырясь вниз.
Первых был он голить герб и имя: Вассалий Бухохолев из Исполингеборга
. Его курвальдический нашлемник, в изумрате с роголепиями, будоражащий, арджентный, вязёл, герольдщик же, ужасный, рогатый. Его мощитка отпопкина, со стрельцами натянутыми, гелиопная, вторых. Хучка дана мужепашцу рукоятя свою мотыгу. Хохохохо, Мистер Финн, да ты будешь Мистером Финнебаном! Придельник нутром
и, О, ты завинца?
! Воскресланья ж канун
и, ах, ты суксился
! Хахахаха, Мистер Фанн, да ты будешь офипенян снова!
Что же агентно говоря
вызвало ту козледию
в четвегром
этот муниципального греха бизнес? Наш кубодом
все также качается как уховидец на гром своих арафаток
, но мы слышим также сквозь последовательные года тот захускалый хорейш
некалифанных
мыслименеймыединых
что вычернят белокамень когда-либо опронесшийся с небес. Обопри нас поэтому в поисках нашей строгодности, О Вседержитель, в какое время мы встаем и когда прибегаем мы к зуборлашке и перед тем как грюхнуться на наш кожовик и в ночи и при угасе звезд!
Ибо кивнуть прореду лучше чем мигнуть отсвятствующему
. Ипуче же всякие шепути
типа того прохрестра глумясь междуином
джебеля
и цигипетсткого моря
. Корнотрав мой хрустбатый пусть решает
. Тогда мы и узнаем является ли празник лётницей
. У нее есть дар обозрения
и она всёходя ансарит
помощникам, дремадушка. Осторожно! Осторожно! Это могла полубыть осечка брикета, как говорят некоторые, или ж то молжно былоть в силу коляпсуса его назадных обещаний, как смотрят на то другие. (До сих пор рассохраняются тысяча и одна историй, по всей сказности, об одном и том же). Но низме?нно все же абе ел у ивви стрященных яблосней (а что с волхвальными
ужасами роллсранцев, лашин, автомыг, камнеторов, флюргонов, трамдрев, грузопанов, автокинетонов, гиппохобилей, флотульцев, турксичкек, мегалюшек, циркруг и раёных сурвов и базиликерк и аэропагод и домдёжа и весельчуши и пилера
в пальто и мекленбуркской
сучки прикусив его за ухо
и мерлинорских запрубков и его четредних старых порбегов, чем скучше тем лучше, его черные как бич тросчистки по двиголдцать за дюжину и нубибуськи
салазят по Дави?тсять-первой
улице и дырывжалюзи
вынюхивая на Ябедном Углу и пары и чаяния и шумохот тутошних римозяек его вилля, домочистов, духолуев, дурам и дурам нефоциант миром
, весь возбунт со всех воскреш, криш для мани и риф для тёмы батт
под своим мостом катит тоне) близ дуплездения Фил щутил до-бухьяла полн. Его гуллива качанствовала тяжелой, его коряйцы затряслись. (Там была стена конечно в эрекцессе). Бом. Он стрыкнулся с лазницы. Бам! он стал никцом. Бум! Мы стебаться, мастербаран когда челонах рженится на своей маршлютне это полный длиннец. Всему миру на посмотрище.
Поминки. Пейзаж предзнаменует ХЦЕ и АЛП
Шиза? Ничё себе! Макул, Макул, отчи вожжи ты отжил
? от напряжного жаждничного траутра? Всхлипы они делохали на Филлагана рождерскверных поминках, все хулисвятцы страны, распростершись в своем цепении и двенадцатично обильной плеторе рыдовоя. Были там сантехи и слыги и шерифы и цитрачи и рейдеры и китайшники
тоже. И все они преисполинились с крикней обшоутельсностью. Агог и магог и все кругольны?е вдрызг. На продолжение сего оторжествления до Ханихуниганского уничтожения. Некоторые в кинкинском хоркасе, большинство ж, причитая канкан. Презвомыча его и опульняя его. Он окоченел но он тверд является Приамом Олимом
! Бывало был он растойным рабоселым молодцем. Наточите его краеподушный лепень, подкуприньте его гробас! Вездючи на этой плутине услышишь люты?й собный грехот снова. С их глуболобыми шутколками и припыльными фиделиусами. Положили они его низолиц в постельдний путь. С губокалипсом финиски у его ног. И поклачкой гинезиса вышед головы. Чаегонные флюиды сушь лишь чебуха для бухарей, О!
Хурра, есть никого кроме мла?дного глефа ибо церый глобус колёсится на виду что тавтологически суть одно и то же. Ну что. Он существо так на камбале своей тушны? как переросший дитярик
, давайте крох поглянем, посмотрим, на Егона, ну что, сотри смотрицы осень здесь осень
, плитарелку. Хм! От Каплицинов до Бейливика иль от эштуна до бароклятвы иль от Скупибанки до Круглавы иль от подножия счета до орлиндского глаза он мирненько распролегся. И всепутьем (рог!) от фьорда к фьельду его бухтров габобои точно завопят его помеж скал (хуахуахуа!) в плытьплылплыве и поливвенной ночи, дедальной пещрянной ночи, ночи плюрабельчиков, ее порхлейта в хитрых хореях (О карина
! О карина!) будит его. С ее иссаванскими эссаванами
и скотоджэкмартинами вокруг всех им входиниц и выходомов. Размазывая бабочкины глазки
, взирая длань унылого дрязглого Глухлина
. Молитва пред Обжорьем. За все что нам, масли гречно овощей
