скачать книгу бесплатно
Правда?
Нет.
М-да, ух ты.
А вот и звонок! Удачи!
В коридорах зазвучали веселые крики и возгласы школьников.
10.50. День только начался, а я уже ждал, когда он закончится. Подъехал на стуле к двери.
– Эм, одиннадцатый класс, вы должны построиться у кабинета тихо, – постарался я перекричать их. Они медленно выстроились в ряд.
– Сэр, вы сидите? – спросил отличник Алекс.
– Я… Я ногу повредил.
Он посмотрел на меня, как бы говоря: «Ага, конечно», – и так отчетливо, что я почти видел осуждение в его глазах. Все зашли в класс.
Это разве жизнь?
Урок наконец закончился. Одиннадцатиклассники собрались и ушли обедать. Дверь осталась открытой. Я что-то проворчал себе под нос. Подъехал на стуле закрыть ее. Тут возникла Сандра и, увидев меня, засмеялась. Так хотелось захлопнуть дверь у нее перед носом, но я решил впустить ее.
– Ты не ответил на мое сообщение.
Она положила сэндвич мне на стол.
– Ты принесла мне поесть?
– Ну, после твоего тона этим утром и последнего сообщения от тебя я решила, что будет не лишним немного тебя порадовать.
– Оу, спасибо, рабочая женушка. Тунец с кукурузой… мой любимый.
– С майонезом. Да, твой любимый. Как себя чувствуешь?
– Ноги как будто пронзила тысяча иголок. Я не вставал со стула с первой перемены. И отказываюсь делать это до конца дня.
Сандра засмеялась очередному приступу моей «драматичной нелепости», которую я совсем не считал – и не считаю – ни драматичной, ни нелепой. Я заметил, каким красивым становится ее лицо во время смеха: скулы приподнимаются, подбородок расслабляется, на щеках проступают ямочки, глаза прикрыты, а в уголках собираются морщинки.
– Стой! Ты разве не должен дежурить?
– Оххх… – простонал я, сдержав нецензурные выражения. Всегда объясняю детям, что брань – показатель скудности лексикона, однако порой это идеальная инкапсуляция чувства, потому что когда ты на работе и хочешь поскорее уйти, единственные подходящие слова – это «да пошло оно все на хер». Вот как я ощущал себя в тот момент. Постарался откатить себя обратно к столу, все еще не покидая стула, а Сандра шла позади, хихикая.
– Пятнадцать минут уже прошли. Я если не приду, никто и не заметит, да?
В ответ Сандра пожала плечами. Я откатил стул обратно к столу.
Глава 7
Академия Грейс Харт, Лондон, 14.45
Одиннадцатиклассники спокойно читали. Я сопротивлялся желанию смотреть на время каждые две минуты. Пялился на стрелки настенных часов, которые не двигались уже 15 минут, или это мне казалось, что прошло 15 минут; упрямый, несговорчивый мул. Желудок пронзила голодная боль, внутри заурчало, голова начала пульсировать, словно боксер-любитель вымещал на ней злость после расставания с девушкой. Я ощутил дрожь в ногах и спросил сам себя, сколько еще мне терпеть это безумие.
Дуэйн за задней партой качался на стуле и смотрел за окно. Одна рука лежала на школьных брюках, спущенных так, чтобы видны были спортивные шорты. Мы встретились взглядами. Он так привык, что на него даже мельком не смотрят, не говоря уже о пристальном взгляде, что постарался скрыть удивление. Я кивнул в направлении его руки, он вытащил ее. Интересно, откуда берутся все эти нелепые тренды и почему школьники так за них цепляются? Тут я вспомнил, как мы, будучи подростками, носили спортивки, закатав одну штанину, и валяли дурака с видом, будто меняем мир.
– У тебя все хорошо? – прошептал я. Дуэйн легонько кивнул, смотря уже не на меня, а в пол.
– Сколько ты прочел? – спросил я, зная, что он не прочел ни строчки. На парте обложкой вниз лежала книга. Я взял ее. «Одинокие лондонцы»?[11 - The Lonely Londoners – роман 1956 года тринидадского автора Сэмюэля Селвона. Его публикация была одной из первых, в которой основное внимание уделялось бедным чернокожим представителям рабочего класса после принятия Закона о британском гражданстве 1948 года.]. – Интересная книга, – сказал я и открыл.
– Да все равно, это не моя, – ответил он, когда я положил книгу обратно.
– Тебе не должно быть все равно. Ты должен знать о поколении «Виндраш»?[12 - Поколение «Виндраш» – это люди, которые с 1948 по 1971 год прибыли в Великобританию из Британской Вест-Индии. Их пригласили, чтобы заполнить недостающие рабочие места и отстроить страну после Второй мировой. Первую крупную партию беженцев привез лайнер Empire Windrush. Отсюда и название поколения. В 2012 году в Великобритании ужесточили миграционные правила. Согласно им, для работы, доступа к здравоохранению и другим услугам необходимы документы.], о том, как наши предки оказались в этой стране.
Дуэйн пожал плечами.
– Останься после урока на пару слов, – сказал я. Он не двинулся и только сильнее замкнулся в себе.
Пока я возвращался за свой стол, прозвенел звонок. Ученики быстро собрались и ждали, пока их отпустят, а потом высыпали из кабинета в коридор.
– Подойди, – сказал я Дуэйну, который так и не сдвинулся с места. Он с усилием поднялся и подошел ко мне, шаркая ногами в «эйрмаксах» последней модели, на вид дорогих и ручной работы.
– Все хорошо?
Он кивнул.
– Ты хотя бы в конце почитал?
Он замотал головой.
– Почему? Не понравилось?
Пожал плечами.
– Послушай, Дуэйн, ты в одиннадцатом классе. Близятся выпускные экзамены. Знаю, учебный год только начался, но тебе надо взяться за ум. Я не хочу, чтобы ты провалился.
Он пожал плечами.
– Ты не можешь все время молчать, – добавил я от досады.
– Я могу идти? – спросил он коротко, отрывисто, стаккато. С меня хватит, я кивнул. Он выскочил, открыв дверь нараспашку, так что она заболталась на петлях. Я фыркнул и открыл почту.
От: Админ
Тема: Обеденное дежурство
Пожалуйста, предоставьте объяснение, почему вы так и не появились на сегодняшнем дежурстве. Если вы не сможете предоставить уважительную причину, за этим последует вычет из зарплаты.
Всего хорошего,
Админ
Я сверлил письмо взглядом с нарастающей яростью. Загорелся экран телефона: сообщение от Сандры.
Все еще мертв?
Кажется, я воскрес.
Прошу, только без религиозных шутеек.
Да ладно, я бы такого не сделал… в сообщении.
Однажды я тебя брошу, а ты, глупыш, так и не догадаешься почему.
Удивлен, что ты все еще этого не сделала. Наверное, смелости не хватает. #трусишка.
Сделаю вид, что ты этого не писал (на этот раз). Как себя чувствуешь?
Устал, будто уже четверг, а еще только понедельник.
Ну, тогда соберись с силами, потому что у нас рабочее собрание.
ЧТО?! Нет!
Не сегодня. Завтра. Второй раз за день попался. Очень непохоже на тебя. Я бы много заплатила, чтобы увидеть сейчас твою реакцию. Ты, сынок, совсем форму потерял.
Я тебе не сынок! Так собрания не будет? Омг. Однажды я брошу тебя и…
и я тут буду ни при чем!
Я усмехнулся и вернулся к компьютеру, продолжил смотреть почту. Клик. Удалить.
Вошел в пространство какофонии и стал искать куда сесть. Несмотря на все попытки игнорировать его, я все равно оказался рядом с мистером Барнсом, который, помахав, выставил для меня соседний стул.
– Эй, спасибо. Не заметил вас сразу.
– Надеюсь, вы в отличном настроении, – ответил он, когда я кивнул, решив поддакивать ему. – Я тут подумал… – Как раз в этот момент вошла миссис Сандермейер, и все затихли. Она направилась к центру кабинета, цокая по деревянному полу каблуками.
– Всем доброе утро, – произнесла она четким, уверенным голосом, уже зная ответную фразу.
– Доброе утро, – ответили все хором. Я молчал, затерявшись в хоре.
– С начала учебного года прошло чуть больше месяца, но мы уже хорошо идем. Главное, не терять мотивации, подталкивать отличников к еще большим достижениям, воодушевлять отстающих на усердную работу и пресекать любое непослушание и проблемы с дисциплиной еще в зародыше.
Она вещала так, будто выступает на сцене, а вокруг многотысячная публика. Я восхищался ее энтузиазмом и пылкостью, но и ненавидел их, потому что уставал; потому что сразу начинал гадать, отчего во мне нет такого энтузиазма и пылкости. Мистер Барнс записывал. Я взглянул на него и отвернулся. После пары заявлений от учителей, которые явно пытались казаться важнее, чем были, прозвенел звонок, и все разошлись по классам.
У меня было свободное утро, и я бродил по коридорам, наблюдая, как легковозбудимые детишки спешат на уроки. Словно школа, в которой я тонул, топила и их. На лестнице возникла внушительная фигура мистера Блэка. Она росла по мере его приближения, я поднял голову, напрягая шею, и поздоровался. Он был по меньшей мере два метра ростом и почти столько же в ширину. На нем была безукоризненно белая рубашка с короткими, обтягивающими бицепсы рукавами и неизменный красный галстук с темно-серыми брюками. У него, наверное, целый шкаф был завален идентичными нарядами на каждый день.
– Доброе утро, сэр, – протрубил мистер Блэк, так что стены завибрировали. С такими как он всегда чувствуешь себя безопасно, несмотря на ситуацию. Пусть хоть здание рушится, даже кирпичи будут в страхе огибать его фигуру. Мы обсудили финал Национальной баскетбольной лиги, прошедший летом: выиграли бы «Уорриорз», если Ирвинг и Лав не получили бы повреждения; чего ждать в следующем сезоне; школьную баскетбольную команду и городской чемпионат среди школ Лондона, в котором он твердо намеревался выиграть. Во всем этом я едва разбирался, но вполне прилично поддержал разговор. На пару секунд нас даже можно было принять за приятелей, болтающих в баре после работы. Всегда поражался тому, какой он верный муж и благородный человек: из тех, кто всем вокруг желает того же, что есть у него, – мира в душе, счастья. Во многом он напоминал мне отца, каким я его себе представлял, этого незнакомца. О, как же внезапно, бывает, нападает одиночество, разбуженное воспоминанием!
Мистер Блэк вернул меня в реальность, похлопав по плечу своей великанской ладонью.
– Что ж, пора за работу, – сказал он и ушел.
Я вернулся к себе в класс, сел за стол, стал отвечать на письма под звуки классической музыки – Вивальди, «Времена года», – когда услышал приглушенные голоса за стенкой. Новая учительница, миссис Кэпч… Кэп, не помню точно, но я всегда звал ее сокращенно миссис Кей, а она лишь улыбалась, прощая мне такую фамильярность. Она преподавала что-то гуманитарное, но я не запомнил что.
Голоса гремели, отдаваясь эхом, словно гавканье двух собак, словно бульканье кипящей воды. Миссис Кей что-то закричала, я вскочил со стула и рванул к кабинету. Открыл дверь и увидел, что она стоит как вкопанная, а руки у нее трясутся от страха. Школьники возбужденно скандировали: «Бей! Бей! Бей!» Они стояли восьмиугольником, окружив два катающихся по полу тела, улюлюкая и вздыхая в ответ на каждый удар, пинок и удушение. Я ловко проскочил мимо стульев, крикнув группе: «РАЗОЙДИСЬ!»
– Дуэйн, Алекс! – воскликнул я в шоке, увидев, как Дуэйн душит Алекса: обхватив длинными, похожими на осьминожьи щупальца руками шею и голову и обвив ногами торс. Алекс начал хватать воздух ртом. Я в один прыжок оказался рядом с ними на полу, попытался разжать руки Дуэйна, но не вышло. Он сцепил их в замок понадежнее велосипедного в криминальном квартале. Тут Алекс под действием какой-то незримой силы перевернулся на живот, поднялся на колени, встал с Дуэйном на спине и рухнул назад, придавив его. Голова Дуэйна ударилась об пол со звуком барабана, он разжал руки, схватился за затылок и откатился в сторону. Алекс встал над ним, но не успел ничего сделать – я оказался между мальчиками. Надо мной нависла огромная тень, будто туча, перекрывшая тусклый свет из окон. Мистер Блэк. Он поднял Дуэйна с пола одной рукой, как тряпичную куклу.
– Значит, так, юноша. За мной! – проревел он и вышел с топотом, таща за собой Дуэйна. Я встал и, сделав авторитетный вид, приказал Алексу следовать за мной.
– А остальные, – проревел я, – немедленно по местам и заткнулись! И чтоб ни слова из этого кабинета! – Они тут же тихо зашуршали, возвращаясь за парты. Я сам себе удивился, но это сработало.
– Миссис Кей, в случае чего я в соседнем кабинете. – Она посмотрела на меня отсутствующим взглядом, словно увидела бывшего, призрак родителя, несбывшуюся мечту – или что там может преследовать человека.
Я придержал Алексу дверь в свой кабинет и внимательно на него посмотрел. Взгляд в пол, плечи опущены, спина ссутулена, руки безвольно висят по бокам. Он сел на задний ряд у окна и посмотрел на улицу.
– Алекс… Алекс-отличник. – Он не ответил, не вздрогнул, даже не вздохнул. Я уселся за компьютер и стал яростно печатать, ударяя по клавиатуре с такой скоростью, что пальцы заболели.
– Такого поведения я от тебя не ожидал.
Мы сидели в давящем молчании, пока не прозвенел звонок. Алекс тут же сам себя отпустил: встал и направился к выходу, волоча по полу рюкзак.
День подходил к концу. Я сидел у себя за столом с чувством, будто из меня выкачали все, что было: энергию, страсть, запал, – все расплескалось по полу, как будто я получил ранение и потерял много крови, а сил прикрыть рану у меня не хватало. Была только середина недели, а я и представить не мог, как дотянуть до конца. Часто мы живем ради них: пятниц, выходных, когда можно расслабиться и быть кем хочется, а не кем заставляют быть. Но что делать, если ты едва можешь представить себе завтрашний день, не говоря уже о конце недели? А потом приходит эта тяжесть, эта легкая тяжесть – не было ее, и вдруг как нагрянет. Мое дыхание участилось, грудь сдавило – чем больше я думал о своем положении тогда, на том стуле, в том кабинете, тем сильнее. За окном лил дождь, и я каким-то образом даже уловил перемену в текстуре воздуха – он стал гуще, темнее, тусклее. Я вдохнул. И понял, что выпал из реальности: теперь я смотрел на дальнюю стену кабинета. Пришел мистер Барнс.
– Здравствуйте, сэр, – сказал он, просунув голову в дверь, как бы спрашивая разрешения войти.
– Все хорошо? Заходите, – ответил я вяло, неохотно разрешая ему зайти.
– Как ваш день? – поинтересовался он из лучших побуждений. Я хотел признаться, что плохо, очень плохо; что я устал; что еще до начала занятий мне пришлось остановить драку; что на последнем уроке я выставил из класса столько учеников, что мог бы с таким же успехом учить самого себя; что мне хотелось всего-навсего свернуться в клубок и уснуть, надолго.
– Неплохо, – ответил я. – А ваш?
– Тяжеловато. – Он глубоко вздохнул и сел на парту передо мной. – Может, сегодня просто день такой.
Я кивнул, пребывая в молчании.
– Я подумал, может, после работы… Того? Не хотите присоединиться? – предложил он, улыбаясь. Он поднял брови, на лбу проступили морщины.
– Боюсь, не могу… У меня последний урок, и потом еще много работы. – Не важно, сколько раз я отказывался, он все равно приглашал меня. Отчасти я восхищался этим, отчасти это меня бесило.
– Без проблем, дружище. – Его голос звучал подавленно, даже раздавленно, но не без толики надежды. – Как-нибудь потом, может.
– А вы на велосипеде домой? – спросил я, стараясь сгладить отказ.
– Да, – ответил он.
– Будьте осторожны. Там дождь пошел.
