скачать книгу бесплатно
Гамблер
Эллен Джевери
«Месть» просто головокружительна, но «правда» – убийственна. Она ломает тебя на части, безжалостно рвёт на куски, она разбивает тебя на сотни мелких осколков, что больше невозможно соединить в едино.С каждым шагом я приближалась к правде и с каждым шагом убеждала себя, что после неё останусь в живых. Кто-то считает правду слишком сладкой, ошеломительной, но на самом деле она не так проклята как сама ложь.«Судьбу переиграть невозможно, но попробовать противостоять ее испытаниям – путь к невообразимому…»
Эллен Джевери
Гамблер
Пролог
17. December.
Susan.
Тело дрожит от изнеможения, ледяной ветер обжигающей болью бьет по онемевшему лицу, холод сдавливает каждый оголенный участок и вцепляется в плоть сквозь легкую одежду. Каждый шаг ударяет пульсацией по всему телу, а мягкий снег вонзается в ступни. Земля словно уходит из-под моих ног. Горло отвратительно покалывает слабой болью.
Меня больше не клонит в сон, а стоило подумать о еде, как внутри все выворачивалось наизнанку. Протираю рот дрожащей ладонью и вновь ступаю на ледяную дорогу. Здесь нет людей, нет домов, никого. Я одна. Но даже это несравнимо с тем, что творилось во мне прямо сейчас.
Боль.
Страх.
Ненависть.
Все это смешалось воедино, застряло в моей глотке единым комом и заставляло задыхаться каждый раз после попыток втянуть свежий воздух полной грудью.
Меня снова вырывает. На этот раз не от мысли о еде.
Эти крики…
– Умоляю, хватит!
Этот ужасный гнилой запах…
– НЕТ!
Запах крови.
На улице постепенно светает. Я не знаю где я, что делать дальше. Как я до сих пор держусь? За что я держалась все эти дни, в пребывании здесь?
За кого?
Все тело давно онемело. Не чувствую конечностей, но продолжаю идти. Перед глазами картина…
Как я прямо сейчас падаю на ледяную землю, и мои мышцы мгновенно расслабляются. Как мои глаза устремляются вдаль пустой дороги, и в голове проносится «Не смогла…». А затем голова медленно опускается на землю. Тело постепенно укрывает снегом, и вскоре от оголенной частички не останется ничего.
И глаза закрываются.
Я хочу помочь тебе
«Либо ты особенный, либо обречен медленно тлеть по частям, под обзором радующихся чужих глаз»
Author.
Начать жизнь с чистого листа – возможно… Что делать с остальными, исписанными?
Едкие языки пламени, разгораясь с каждой секундой, тянулись к небесам, поднимая за с собой обильное, темное облако дыма. Сотни людей в оранжевых костюмах мчались прочь из невысокого, но длинного по ширине здания, вдоль безжалостного огня.
Сотни болезненных криков, воплей ужаса… Выстрелы. Теперь, выбирай: либо твоя жизнь либо жизнь другого. Неважно друг или враг и каждый, не задумываясь, поставил на кон всех других, выбрав свою жизнь.
– Тюрьма строго режима Хаонсвилл, код шестьдесят три! – пытался перекричать мужчина собственный крик ужаса в своей голове. – Требую подкрепление! Я требую подкрепление! Мы г…!
Прозвучал выстрел…
Громкий, пронзающий крики визг оружия. Глаза померкли в ночи и дрожащие ноги наконец успокоились. Крепкие пальцы постепенно разжимаются и позволяют рации рассыпаться об горячую землю, подобно раскаленной лаве. Алое пятно закрасило темную форму, прямо возле сердца… Мужчина намертво склоняется к земле.
В этот час огонь пугал не всех.
Точно не его.
Указательный палец слетает с курка пистолета. Молодой парень, чьи глаза не выражали ничего, без капли сожаления переступает остывающее тело и направляется к выходу. Ему ли знаком страх? Вовсе нет… Просто он научился его контролировать.
Холодные зелёные глаза пробегаются по огню и явление, в подчинение им, словно растворяется. Сколько нужно вытерпеть, чтобы в такие моменты не чувствовать ничего? Его не волнуют сейчас не огонь, не выстрелы, не болезненные, предсмертные крики. Не тот невинный человек, которого он за одну хрупкую несчастную секунду обрёк на смерть. Безразличный, обесценивая все вокруг, и никто не смеет пойти против него.
Что может быть ужаснее, чем не боязнь собственной смерти?
Ступая по обжигающему полу, вдоль несущихся людей, что так боялись обжечься об него, зацепить. Он чувствует чужой страх и наслаждается этим. Он чувствует, что абсолютно все в подчинении ему, чувствует эту власть. Еле заметная улыбка расплетается по его бледному, такому мертвому лицу. За спиной послышались выстрелы, снова крик…
Зеленоглазый выходит на улицу и останавливается. Лёгкие набираются свежим воздухом, смешивающимся с ядом.
«Я скучал» – проносится в голове и губы расползаются сильнее, зацепив скулы.
Каждую ночь он воспроизводил в своей голове этот день, момент. Только представьте, что ощущает человек, когда получает свое, украденное другими обратно.
Его лишили свободы, а он лишил их будущего. Он лишил их жизни.
Кто-то услышал его зов, или все было подстроено?..
Парень не спеша развернулся к огню и, немо поблагодарив, скрывается в глуши леса, под трескающиеся звуки хруста деревьев и режущим перепонки звуком сирен. В голове план. Он знает, в какую сторону ему сейчас податься и за чем. За кем.
Совсем скоро давно забытая коллекция сломанных игрушек вновь обретёт смысл.
– Ты станешь следующей…
Новой, в его коллекции мертвых кукол.
***
29. August.
Susan.
В наше время людей, мыслящих совсем по-другому, иначе, принято считать сумасшедшими. Ты либо марионетка и подчиняешься обществу, следуя правилам, либо идёшь против него и создаёшь правила сам. И крайний вариант – проживать в своём потайном мире, где для других остальных доступ к нему закрыт. Где обычный мир кажется для тебя лишь пустышкой, глухим звуком.
Вспышка. Секундный крик в голове.
В конечном итоге, когда реальность и тайный мир начинают путаться меж собой, то вскоре перестаёшь отличать реальность от иллюзии…
Капли крови. Снова визг.
– Сьюзан? – доносится рассекающий воздух приглушённый голос и моментально растворяется.
… И тогда то, ты и сходишь с ума.
– Сьюзан, ты меня слышишь?
– А?
– Ты запомнила, что я сказала тебе пару минут назад?
– Контролируй свои эмоции, действия, они могут быть необратимыми.
Психолог медлит с ответом.
– Это я говорила вчера.
Тусклые глаза зависли на паркете. Ветер за окном прерывисто заверещал. Занавески постучали по ледяному стеклу.
– Вы считаете меня сумасшедшей? – задаю вопрос, будто бы зная ответ.
– Я этого не говорила.
– Я прочитала между строк.
Наступает тишина. Она понимает, что на данный момент я не дам ей тот самый ключик доверия от своей души и не позволю пробраться ко мне в голову.
Но всё-таки, пробует снова:
– Как бы я хотела увидеть тебя… – спокойный голос женщины стал еще тише, а светлые глаза попытались найти мои. Специально создаю шорох ногой и взгляд женщины ровно настраивается на мне. – Хочешь знать, какой я представляю тебя?
Продолжаю молчать, а осознав, что пауза довольно долгая, соглашаюсь.
– Каждый раз, слушая твой слабый голос, я представляю, как он сливается с твоим худым телом. Я вижу перед собой хрупкую девушку, растерянную, поверженную временем, которая теперь не видит нужды скрывать свои недостатки, о которых больше не думает перед сном. Все потому, что обречена думать, как ей защитить свое сердце и все, что внутри нее, – ее глаза продолжали смотреть в мои, а точные слова то снижали тревогу, то разжигали вновь. Пододвигаюсь ближе, оперившись в низкий стеклянный стол коленями. – Так проста и удивительна… Не посмела притронуться к родным темным волосам, что со временем отрасли ниже плеч, как и не посмела подчеркнуть кристально чистые, голубые глаза…
– Какими Вы видите их?
– Угасающими. Теряющими веру и надежду на всех, кроме себя, – после паузы продолжает та. – Ты пытаешься найти правду, в то время как вокруг тебя – одна ложь. Так какого это, скрывать от себя собственную?
– Я себе не лгу. Я чиста перед собой, как и перед Вами.
– Тогда почему я не верю тебе? Зачем ты здесь?
– …Меня.. записала к Вам моя тётушка. Ещё тогда, несколько месяцев назад.
– Так что тебе мешает уйти прямо сейчас? Что-то ведь заставило вернуться тебя сюда. – я замолчала. Ее голос оставался таким же спокойным, как и несколькими минутами ранее. – Так что же?
Делаю глоток воздуха, отчего он тут же застревает где-то в горле. Ее спокойный тон всегда пытался подавить тревогу внутри меня, и ему всегда это удавалось. Мои глаза пробежались по слабым морщинкам на ее лице и заползли на белоснежные волосы, собранные в небрежный пучок и затем, вновь спустились на ее глаза. Выпускаю прозрачный дым.
– Не хочу заставлять ее мучиться. Тетушку. Стать ее главным эпицентром проблем, словно бы других проблем у нее просто не существует. Она бы хотела, чтобы это помогло мне.
– Твои воспоминания не стёрты полностью, осталось лишь найти зацепку. Загвоздку, которая мешает тебе, – она свела с меня взгляд снова в пол, задумавшись. – Стараешься помочь другим, уже попросту не в силах совладать с этой болью и уже принимаешь ее как должную. Ты хочешь помочь себе, но спустя сотни разбитых попыток, не знаешь как.
– И как? – рассекаю визг ветра за окном, и вдруг наступает тишина. – Как мне помочь себе?
– Расскажи, – та пододвинулась ближе. – Расскажи мне, когда это началось?
Я не могу ей довериться или просто.. не хочу? Снова выдерживаю паузу, снова задерживаю дыхание, но когда от проблемы меня это не спасает, приходится отпустить его с частью немого слова.
– Двадцать четвертого августа, ночью, колония строгого режима Хаонсвиль, для пожизненно заключённых подверглась пожару, – неожиданно включившееся радио прервало тишину.
– Ну, нет, дружище, ты нужен был мне утром. Уже нет, – отчитала женщина устройство и медленно поплелась к нему.
– На данный момент в учреждении ведется выявление улик для экспертизы. Некоторые утверждают, что нескольким заключенным удалось сбежать, поскольку двое заключенных были замечены камерами на дороге по пути в Сан-Франциско. На данный момент, продолжается вестись расследование. Работникам тюрьмы Хаонсвиль спастись не удалось. Кроме шерифа Бладгута. Сейчас он отбывает в больнице Нью-Джерси, состояние крайне тяжелое, в настоящее время он не сможет прокомментировать данную ситуацию.
– Да что такое…
Мои глаза уставлены на говорящую штуковину, дыхание учащается. Вокруг наступает тишина, и я не слышу ничего, кроме голоса телеведущей, ударяющего по перепонкам. Вспоминаю последнее обращение психолога ко мне.
– Я не могу… – поднимаюсь с места.
– Однако шериф Бладгут перед тем, как потерял сознание, успел дать некую зацепку для полиции…
– Да отключись же ты! – психолог слабо ударяет кулаком по крышке прибора. Радио выключается.
– До свиданья, мисс Хейнесс, – говорю я в надежде, что она скажет подобные слова и я наконец покину эту комнату, что за пару дней стала врастать в меня подобно вредной привычке.
– Сьюзан.
Словно по триггеру останавливаюсь.
– Знаю… тебе сейчас тяжело, но мне важно, чтобы ты научилась доверять мне. Без доверия друг к другу люди остаются незнакомыми, понимаешь, о чем я? И еще… – продолжаю стоять неподвижно. Когда это наконец закончится?.. – Я не считаю тебя сумасшедшей, правда, иногда нашему выбору препятствует сама судьба, и все может вдруг пойти иначе. И я искренне хочу уберечь тебя от этого.
Наступает тишина, и словно именно в ней я начинаю искать главный ответ. Как жаль, что я не способна отличать правду ото лжи. Однако сейчас голос внутри тихо нашептывал, что она не врет.
– Не волнуйтесь, мисс Хиллс. Я уж точно не сойду с ума, – снова обернувшись и улыбнувшись, отдаю ей последние слова и покидаю квартиру, с разрешением ее тёплой улыбки.
Этот мир слишком сговорчив. Даже слишком. Никогда не знаешь, когда он решит раскрыть тебе все секреты или же закрыть на замок все до единого. Это странно… Столько тайн нужно разгадать, побывать в неопознанных местах, не обозначенных на картах и никем незамеченными.
Тогда почему я не хочу просыпаться?
