скачать книгу бесплатно
Мистер Хэллоран открыл глаза и улыбнулся.
– Пора спать, – весело сказал он.
Миссис Хэллоран взялась за ручки и повернула кресло.
– Спокойной ночи, – попрощался мистер Хэллоран, и миссис Хэллоран довезла кресло почти до двери, прежде чем Эссекс подбежал и открыл ее.
Мисс Огилви негромко плакала; когда умер Лайонел, она пустила лишь пару слезинок – больше ради проформы, чтобы нос не покраснел. Тетя Фэнни мрачно смотрела в огонь, сложив руки на коленях; после ухода брата и золовки она не проронила ни слова. Эссекс ходил из угла в угол, поскольку в неподвижности слишком отчетливо видел себя самое.
– Раболепствовал, подносил, лгал, шпионил, пресмыкался – и вот меня выставили за дверь, как я того и заслуживаю. Тетя Фэнни, мисс Огилви – мы все достойны презрения.
– Я старалась делать то, что должно, – всхлипнула мисс Огилви. – Она не имела права так со мной разговаривать!
– И верно, – продолжал Эссекс. – Я-то думал, что умен, проворен и неуязвим, а это вовсе не надежная защита. Я думал, она ко мне привязана, а сам превратился в ручную обезьянку!
– Могла бы сообщить помягче, – сетовала мисс Огилви.
– В гориллу, нелепое чудовище…
– Тихо! – вдруг скомандовала тетя Фэнни.
Они оглянулись, удивленные: тетя Фэнни пристально смотрела в сторону выхода. Дверь отворилась, и в комнату проскользнула Фэнси.
– Дедушке не понравится, что ты спустилась вниз так поздно. Сейчас же ступай в свою комнату! – велела тетя Фэнни.
Не обращая на нее ни малейшего внимания, Фэнси подошла к камину и села на коврик, скрестив ноги.
– Я здесь часто бываю, когда вы все спите. – Она в упор посмотрела на мисс Огилви. – А ты храпишь!
– Тебя следует отшлепать! – негодующе фыркнула та.
Фэнси любовно провела рукой по мягкому ворсу.
– Когда бабушка умрет, все это будет моим. Весь дом будет моим, и никто мне не помешает!
– Твой дедушка… мой брат… – начала тетя Фэнни.
– Ну конечно, я понимаю, что дом принадлежит дедушке, – возразила Фэнни с интонацией взрослого, объясняющего неразумному ребенку, – но ведь на самом-то деле нет. Иногда мне хочется, чтобы бабушка умерла.
– Маленький звереныш! – пробормотал Эссекс.
– Нельзя так говорить, Фэнси, – вмешалась мисс Огилви. – Бабушка была очень добра к тебе – нехорошо желать ей смерти. И уж тем более нехорошо бродить по ночам, шпионить за людьми и… – Она замешкалась. – Ты плохо себя ведешь!
– Да и вообще, – добавила тетя Фэнни, – не стоит считать свои богатства заранее. У тебя и так полно игрушек.
– У меня есть кукольный домик, – неожиданно произнесла Фэнси, впервые глядя тете Фэнни прямо в глаза. – У меня есть красивый кукольный домик. Там настоящие дверные ручки, электричество и маленькая плита, а в ванных льется настоящая вода…
– Тебе повезло, – заметила мисс Огилви.
– …и куколки. Одна из них лежит сейчас в ванной, – захихикала Фэнси. – Это маленькие куколки, они как раз помещаются в стулья и кровати. У них есть своя посудка. Когда я кладу их в кровать, они засыпают. Когда бабушка умрет, все это станет моим.
– И где же тогда будем мы? – тихо спросил Эссекс.
Фэнси улыбнулась ему.
– Когда бабушка умрет, я разобью свой кукольный домик – он мне больше не понадобится.
Эссекс лежал в темноте абсолютно неподвижно. Если не шевелиться и не издавать никаких звуков, он будет в безопасности. Иногда ему казалось, что если замереть совсем, то можно и вправду умереть.
– Эссекс… – прошептала тетя Фэнни и тихонько постучала в дверь. – Эссекс, впусти меня!
Раньше Эссекс пытался отвечать.
– Уходите, – говорил он, – уходите отсюда.
Теперь же он знал, что безопаснее молчать и не двигаться; может, он и правда мертв?
– Эссекс, мне всего сорок восемь!
Я заперт в тесном пространстве гроба, надо мною толстый слой земли.
– Орианна старше меня!
Я не могу пошевелиться, повернуть голову; если мои глаза и открыты, я этого не знаю; я не смею протянуть руку и пощупать деревянные доски, смыкающиеся вокруг меня.
– Эссекс?
Я попробую заговорить в оглушающей тишине; я попробую повернуть голову и поднять руки, и тогда меня будут держать крепко-крепко…
– Впусти меня! Ты можешь остаться в доме со мной!
Было еще рано и так темно, что лишь твердая уверенность в ежедневном восходе солнца давала хоть какую-то надежду на свет. Тетя Фэнни, всю ночь просидевшая в спальне своей покойной матери, и Фэнси, потихоньку ускользнувшая из детской, встретились на террасе, напугав друг друга. Сперва каждая разглядела в темноте смутную фигуру, и лишь потом тетя Фэнни догадалась, кто перед ней.
– Фэнси! – прошептала она. – Что ты тут делаешь?
– Играю, – уклончиво ответила девочка.
– Играешь? В такое время? – Тетя Фэнни взяла ее за руку и повела вниз по ступенькам. – Пойдем в сад. Во что ты играла?
– Да так… – лукаво улыбнулась Фэнси.
– А кто тебе сказал, что однажды все это будет твоим? – неожиданно спросила тетя Фэнни и остановилась. – Мама? Наверняка она. Думает, что у нее есть права… Давай пройдем по боковой дорожке; тетя Фэнни любит гулять в тайном саду по утрам. Так вот, десятилетней девочке, у которой есть мама, и дедушка, и тетя Фэнни, не следует думать о будущих благах. Мы все тебя любим, ты ведь знаешь это? Тетя Фэнни тебя любит.
Было слишком темно, однако тетя Фэнни разглядела повернутое к ней лицо ребенка. Увы, девочка не унаследовала семейного обаяния, подумала она со вздохом и споткнулась. Может, все-таки еще слишком темно, чтобы гулять по боковым тропинкам? Впрочем, она уже зашла так далеко, что возвращаться смысла нет. Глянув наверх в ожидании рассвета, тетя Фэнни раздраженно прищелкнула языком: садовники совсем забросили дальние тропинки; наверное, знают, что здесь гуляет лишь тетя Фэнни. Живую изгородь по обеим сторонам давно не постригали, и она буйно разрослась, местами даже сплелась над головой в туннель, затемняя тропу и создавая зловещий полумрак там, где атмосфера должна быть легкой и приятной.
– Мой отец, – громко произнесла тетя Фэнни, – такого не потерпел бы! Смотри, Фэнси: поворот тропинки должен быть плавным, естественным, а тут какие-то дебри. Жаль, отец не видит, что стало с его садом.
– А вон садовник, – заметила Фэнси.
В этот момент смутное ощущение тяжести усилилось и стало осознанным. Прогулка в саду всегда приносила удовольствие, но, когда Фэнси указала на садовника, тетя Фэнни вдруг поняла, что они сбились с пути и потерялись, – а может, и забрели на чужую территорию. Впрочем, за пределы стены они еще не выходили, так что ничего страшного; да и от дома прошли всего десять минут, а участок Хэллоранов так быстро не заканчивается (в любом направлении).
– Фэнси, нам пора возвращаться, – пробормотала обеспокоенная тетя Фэнни, однако девочка уже вырвалась вперед.
Занимался рассвет, но теперь в воздухе сгущался туман; зеленые ветви угрожающе нависали над головой; легкая дымка клубилась у кончиков листьев, почти скрывая ноги Фэнси на бегу. Тетя Фэнни занервничала еще больше и, что хуже, была совершенно сбита с толку.
– Фэнси, вернись сейчас же! – позвала она, но Фэнси, словно в кошмарном сне, убегала все дальше и дальше, по щиколотки в тумане, оборачиваясь и даже смеясь.
– Фэнси, – снова окликнула тетя Фэнни, – иди сюда!
Тут и она увидела садовника: он стоял на стремянке чуть поодаль и подстригал изгородь. Странно, как это Фэнси могла его увидеть раньше нее, еще до поворота? Девочка бежала к нему, смеясь, и тетя Фэнни поспешила за ней. Фэнси схватилась за подножие лестницы и заговорила с садовником. Тот обернулся, кивнул и указал куда-то. Когда подошла тетя Фэнни, он уже отвернулся к изгороди и снова поднял секатор.
– Фэнси, пойдем сейчас же! – Тетя Фэнни сердито потянула ее за руку. – Нельзя бегать и смеяться перед садовниками, – добавила она тихо, – мы должны соблюдать декорум! Нехорошо, что ты убежала от меня, я тобой недовольна!
– Я хотела спросить у него дорогу, – ответила девочка; теперь она шла спокойно, щеки слегка раскраснелись от бега. – Он не показался тебе странным?
– Я не заметила. Это неприлично…
– Одежда у него была какая-то странная. А шляпу видела?
– Я же сказала – я не смотрела…
– Так погляди сейчас. – Фэнси остановилась и повернулась к тете Фэнни. – Смотри, какой он смешной.
– Оглядываться на садовника? Я? – Тетя Фэнни раздраженно потянула Фэнси за руку. – Веди себя прилично!
– Да он все равно ушел. – Фэнси чуть прошла вперед и воскликнула: – А вот и сад! Я и не знала, что мы так близко!
Она рванула к выходу, увязая щиколотками в тумане. Тетя Фэнни, раздраженная, испуганная, усталая, поспешила за ней: нельзя отпускать Фэнси одну. Маленькая девочка и беззащитная женщина; странные садовники (и Фэнси права, в нем действительно было нечто странное – быть может, поворот головы?), и никто не знает, как вернуться назад.
– Фэнси, подожди, – окликнула тетя Фэнни и вдруг остановилась.
Это был вовсе не ее тайный сад, а совсем другой, настолько тайный, что вряд ли кто-нибудь видел его прежде. Фэнси, полускрытая туманом, танцевала на траве; цветы, приглушенные дымкой, тускло отсвечивали красным, желтым и оранжевым. Вдалеке смутно маячила твердая белизна мрамора, на секунду в туманной прорехе показалась узкая колонна.
– Фэнси! – крикнула Тетя Фэнни, вытягивая руки перед собой. – Ты где?
– Я тут! – отозвалась девочка.
– Где?
– В доме.
Голос утих, и тетя Фэнни, окончательно запутавшаяся в тумане, беспомощно заплакала.
– Фэнси!
– Тетя Фэнни… – донеслось откуда-то издалека.
Спотыкаясь, тетя Фэнни на ощупь двинулась вперед, наткнулась на теплый мрамор и быстро отдернула руку.
Ах да, он же нагрелся на солнце! А может, это летний домик? Мы просто сбились с тропинки и вышли в сад с другой стороны – вот почему он выглядел так странно… Ну конечно, это летний домик! Какая я глупая – пугаться невесть чего и плакать! Сейчас зайду в домик и посижу тихонько на скамейке, а затем позову Фэнси – противная девчонка, так убегать! – или дождусь, пока туман рассеется – конечно же, рассеется, это же утренняя дымка, пустяк, солнце растопит ее… Мне приходилось попадать и не в такие туманы, и ни разу я не испугалась – просто все вышло так неожиданно; сейчас посижу в домике и пойду дальше…
С минуту она стояла неподвижно, закрыв глаза и пытаясь вспомнить точное расположение тайного сада, чтобы наверняка добраться до летнего домика. Только бы не упасть, ведь тогда я не смогу подняться… Если я упаду, придется звать на помощь.
– Фэнси, – позвала она, – Фэнси!
Пытаясь – хоть и безуспешно – смотреть под ноги, тетя Фэнни медленно двинулась вокруг летнего домика, припоминая колонны, темные кусты, четыре тополя, две низкие мраморные ступеньки. Если я посижу в летнем домике, успокаивала она себя, если я зайду в летний домик из тайного сада, если я пройду в летний домик через тайный сад, нужно будет всего лишь сделать четыре шага по мраморному полу, всего четыре шажочка, и с другой стороны откроется вид на большую лужайку, и пруд, и часы, и я наконец увижу дом.
Если я зайду в летний домик, то даже туман не помешает мне увидеть Большой дом; я спущусь на две ступеньки вниз, выйду на широкую лужайку и пойду вперед, прямо по газону, сквозь туман, мимо солнечных часов… Фэнси наверняка так и ушла; небось уже на полпути к дому.
Тетя Фэнни споткнулась и протянула руку, чтобы опереться о колонну, однако в этот момент туман рассеялся, и она увидела, что держится за длинное мраморное бедро статуи: высокое неподвижное существо взирало на нее сверху с каменной нежностью. Мрамор был теплым на ощупь; тетя Фэнни отдернула руку и завизжала:
– Фэнси, Фэнси!
Ответа не последовало. Тетя Фэнни развернулась и побежала что есть сил, прямо по цветам, сквозь декоративные кусты.
– Фэнси! – кричала она, хватаясь за протянутую мраморную руку, – Фэнси! – уворачиваясь от мраморных объятий, – Фэнси! – отшатываясь от мраморного рта, тянущегося к ее горлу.
– Тетя Фэнни?
– Ты где?
– Я дома.
– Вернись, Фэнси, пожалуйста!
Рядом стояла мраморная скамья; спинка и бока чем-то заляпаны, одна из ножек треснула, на сиденье валяются сухие листья. Тетя Фэнни благодарно присела; скамья оказалась теплой, и она подвинулась на самый краешек. Немыслимо, подумала она; неужели я на семейном кладбище? Что происходит?
Почему-то вспомнились слова Эссекса – «Тропа сужается с каждым днем» – и на душе стало легче. Вот он посмеется надо мной! Пора взять себя в руки. Тетя Фэнни с усилием выпрямилась, подавляя тошноту, разгладила черный лен платья на колене, поправила выбившуюся прядь, изящно скрестила лодыжки, достала из декольте платок с черной каемкой, вытерла глаза и промокнула лицо. Может, я и сошла с ума, но хотя бы выгляжу прилично, как подобает леди.
При мысли об Эссексе на нее нашло какое-то непривычное настроение. Если бы он был здесь, мы бы сидели вместе на скамье, и никто не разглядел бы нас в тумане, в тайном саду – до Фрэнсис доносился густой, сладкий аромат роз, – на мраморе, теплом под нашими ладонями. Вдалеке журчал фонтан, слышался мягкий плеск, низкое журчание падающей воды из поднятых рук мраморной нимфы; вода стекает по плечам, по груди, укутывает плащом, заполняет широкую чашу до отказа и переливается вниз – в протянутые каменные руки сатира, который набирает воду в ладони и мягко роняет на выгнутые спины и поднятые головы дельфинов, удерживающих его. Мимо застывших дельфинов в огромную чашу, которую держат две русалки, мимо улыбающихся каменных лиц, твердых кудряшек, все дальше вниз, на камни, на мраморные лилии, вокруг мраморных рыб, меж длинных лап каменных птиц – шеи всегда изогнуты, головы всегда повернуты с любопытством. Все дальше и дальше, из высоко поднятых рук нимфы мимо сатира, мимо дельфинов, мимо русалок, оставляя позади лилии, камни, рыб и птиц… И вот, наконец, этот волшебный поток схвачен, пленен, закручен в сужающуюся воронку, заперт и спущен вниз, под землю, где он продолжит свой тайный бег – возможно, в искусственный пруд перед домом, где вода голубого цвета и едва морщится под напором ветра.
Розы… Я бы хотела подарить Эссексу розу.
Она положила голову на мраморную спинку, прислушиваясь к пению воды со слезами на щеках («Ах, Фрэнсис, я так долго ждал…» «Вы нетерпеливы, Эссекс…» «Да я просто схожу с ума, я весь горю…»).
Она томно улыбнулась и подняла руку, слабо протестуя, и вдруг увидела перед собой жуткую гримасу демона; над мраморной головой низко нависали розы, из разверстой пасти торчали сухие лепестки…
– Фэнси! – завизжала тетя Фэнни.
В фонтане слабо отдалось: «Фэнси, Фэнси…» Искаженное мраморное лицо было теплым…
– Тетя Фэнни?
– Помоги мне! Скорей, поторопись!
– Я дома.
– Скорей же!
