скачать книгу бесплатно
– Да. Все хорошо. Прекрасно провела время.
– Говорить можешь?
– В каком смысле? Конечно, могу. Ты как? У тебя какой-то странный голос…
Уже немного легче. Она говорила не так, как если бы какой-то громила держал пистолет у ее виска. Тем не менее что-то было не так. Голос звучал не совсем обычно для Сампи, девушки милой и мягкой, но с восхитительно грязным воображением. Что-то было не так, но что? Придорожная телефонная будка не самое лучшее место для проведения голосового анализа.
Я серьезно забеспокоился. В любую секунду кто-то мог ворваться в ее квартиру. Мне требовалось еще немного времени, чтобы успеть туда раньше.
– Милая, выслушай меня внимательно и сделай то, что я скажу. Запри входную дверь. На замок и задвижку. Разденься, возьми свою сумочку и перейди в ванную. Закройся в ванной и никому не открывай, пока не услышишь меня.
– Ревнуешь, Макс?
– Не угадала. Но все равно сделай как я сказал. Прямо сейчас. Хорошо?
– Хорошо, – неуверенно сказала она.
– Тебе это не нравится?
– Нет, просто… полиция хочет прислать кого-то… опросить меня… ну, насчет того, что случилось прошлой ночью.
Меня словно ударило молнией. Весьма возможно, что полиция действительно хотела опросить ее, но там, в участке, когда мы закончили, Суперпечатник сказал, что с их стороны вопросов больше нет и дело закрыто. Кто бы ни пришел к Сампи, он будет не из полиции, даже если и имеет хорошие связи в участке.
– Ты просто зайди в ванную. Еще лучше – в душевую кабинку. Я буду через пять минут и сам с ними разберусь.
– Хорошо.
– Пока.
Я вылетел из будки и вернулся к машине. Заднее колесо спустило, и общее состояние бампера вряд ли могло порадовать Тимбака.
Несмотря на спущенное колесо и характерное для воскресного вечера плотное движение, я прошел маршрут – от моста Джорджа Вашингтона и через весь Манхэттен по ширине – за двенадцать минут и оставил машину в квартале от квартиры Сампи, в районе Саттон-Плейс. Обежав здание, я оказался перед главным входом. Справа от него стоял большой «крайслер» с двумя мордоворотами на переднем сиденье. Даже издалека оба выглядели как двоюродные братья тех громил, что так не понравились мне при недавнем знакомстве.
Я проскользнул в здание через оказавшуюся открытой боковую дверь и подбежал к лифтам. Все четыре шли вверх с нижних этажей. Лифты здесь скоростью не отличались, и я решил подняться по лестнице, чтобы опередить гостей, если они попытаются спустить Сампи в одном из них. Мне предстояло одолеть сорок два марша. Черт, уж лучше бы ньюйоркцы брали пример с лондонцев и жили в подвалах. Я был в хорошей форме, но усталость все равно давала о себе знать: сердце колотилось, легкие горели, и мне уже казалось, что перилам не будет конца и я никогда не доберусь до верха.
Жуткий визг, глухой удар, и я растянулся на ступеньках вместе с пожилой парой, отброшенной, как кегли, на площадку: он – в меховом пальто поверх смокинга, она – в пышном сногсшибательном наряде да еще с двумя пекинесами, один из которых отчаянно затявкал, а другой залаял. Я кое-как выпутался из этой неразберихи и, пробормотав невнятные извинения, устремился на новый штурм лестницы.
Наконец-то – номер 42 на стене. Я остановился и попытался отдышаться, потом осторожно выглянул в коридор. На полу – роскошный, под персидский, широкотканый ковер, прочные и красивые двери темного дерева. Между лифтами и закрытой дверью квартиры Сампи – здоровенный верзила, изо всех сил и крайне неудачно старающийся сделать вид, будто ждет лифта, при том, что ни одна из лампочек вызова не горела.
Воспользовавшись моментом, когда он посмотрел в противоположную сторону, я быстро прошел по толстому ковру и оказался у него за спиной.
– Извините, это сорок первый этаж?
Верзила повернулся, удачно подставив скулу под мой кулак. На всякий случай – а вдруг действительно коп? – я ударил не слишком сильно, но вполне достаточно, чтобы не ждать от него неприятностей в ближайшие несколько минут. Он свалился, и я забрал у него оружие. Одного взгляда на эту подделку хватило, чтобы понять: полицией здесь не пахнет. Заметив справа дверь с надписью «Мусор», я затащил верзилу в закуток.
Из квартиры Сампи не доносилось ни звука. Я приложил ухо к двери – шум душа и больше ничего. Мой расчет строился на том, чтобы застать друзей мусорщика врасплох, но достичь желаемого эффекта, просто войдя через дверь, удалось бы вряд ли. Я открыл замок соседней квартиры и, держа наготове пистолет, переступил порог. Вот только целиться было не в кого. В этой квартире, похоже, вообще редко кто-то появлялся. Скорее всего, какой-то небедный бизнесмен использовал ее для веселого времяпрепровождения.
Квартиры в многоэтажках могут легко превращаться в весьма неприятные ловушки. В них часто есть открытые балконы, но редко бывают пожарные лестницы, так что выход только один: через дверь. Когда мы с Сампи стали встречаться регулярно – она предпочитала делать это на своей территории, а не на моей, – я решил создать запасной выход, еще не зная, пригодится ли он когда-нибудь.
Так в одной из стен, отделявшей душевую кабину Сампи от душевой соседа, появилась панель, о существовании которой моя подруга даже не догадывалась. Я достал нож и вставил лезвие между двумя керамическими плитками с живописными сценами плотских утех древних этрусков. Снять плитки не составило труда, после чего я убрал и секцию панели высотой около трех ярдов. Не успела Сампи сообразить, что происходит, как я оказался рядом в душе и зажал ей ладонью рот, успев заодно до нитки промокнуть под струей, слишком горячей на мой вкус.
Глава 6
Я втащил Сампи в соседнюю квартиру, потом вернулся за ее сумкой. Еще не оправившись от шока, она молча хлопала ресницами. Я усадил ее на софу и кое-как задрапировал пушистыми полотенцами, изъятыми из шкафа любвеобильного соседа.
– Сколько их там?
– Сколько их там? Ты о чем говоришь?
– О полицейских, которые, как ты сказала, собирались к тебе прийти.
– Я никого не впускала. Сделала все, как ты велел. Сразу пошла в душ – теперь такая чистая, какой в жизни не была. Слышала, что в дверь звонили, но не отвечала. Что происходит, Макс?
– Объясню позже, не сейчас. Ты просто делай все в точности, как я скажу. Тот, кто звонил в дверь, не полицейский. – Я поставил на место панель, потом плитки и порылся в шкафу. Нашел вполне симпатичное платье от Кельвина Кляйна и стопку шелковых шарфов от Корнелии Джеймс. То ли он держал их здесь для своей любовницы, то ли наряжался сам. В любом случае со вкусом у него все было в порядке.
Всунув Сампи в платье и повязав шарфом ее еще мокрые волосы, я подошел к двери и выглянул в коридор. Пусто. Мы тихонько выскользнули из комнаты. Не спуская глаз с двери квартиры Сампи, я нажал кнопку лифта и опустил руку в карман, где лежал пистолет – со снятым предохранителем и установленным в третье положение переключателем режима огня. В данном режиме при каждом нажатии на спусковой крючок «беретта» выстреливала в выбранном направлении три круглоносых кусочка свинца, улетавшие со скоростью 375 метров в секунду. В том, что, пока Сампи принимала душ, в квартиру кто-то вошел, у меня сомнений не было. Теперь гость ждал, когда она выйдет, но долго так продолжаться не могло. Очень скоро он обнаружит, что девушка пропала, а потом найдет и потайной ход.
Прибыл лифт. Створки кабины разъехались, и мы вошли. В этот же самый момент из квартиры Сампи вывалились в коридор два громилы. Первый, с пистолетом, увидел нас и вскинул руку:
– Эй, вы, стойте!
Створки сомкнулись, так что диалога не получилось. Я ткнул пальцем в кнопку «Подвал», и кабина пошла вниз.
– Думаю, Макс, нам бы следовало остановиться.
– Конечно, следовало бы – тогда бы нам точно продырявили головы. Доверься мне. Эти парни – не полицейские. Я все тебе объясню, но только не сейчас. Сейчас наша главная задача – постараться убраться отсюда целыми и невредимыми.
Интересно, ждут ли они другого лифта или уже спускаются по лестнице? Лифт, конечно, не скоростной, но у нас все же было небольшое преимущество, и, как бы быстро они ни бежали, мы должны были, по моим расчетам, прибыть вниз чуточку раньше.
Двери открылись. Нас встретила шумная толпа желающих подняться. Верзил видно не было. Я сразу же повел Сампи на подземную парковку. Ее приметный красный «дженсен» стоял на четвертом уровне, но воспользоваться им было бы слишком опасно – нас обязательно опознали бы оставшиеся на улице наблюдатели.
Подземные парковки в жилых многоэтажках всегда места жутковатые, и это не было исключением: тусклое освещение, запах теплого машинного масла, пощелкивания в теплых батареях, тяжелое дыхание экстракторов. Держа в руке пистолет, я внимательно посматривал на дверь за спиной. Сампи все еще не отошла от шока, но объяснять ей что-то было сейчас бесполезно. Она была жива и имела неплохие шансы на то, чтобы и далее оставаться в таковом состоянии – при условии выполнения моих инструкций, – пусть довольствуется пока этим.
Справа от нас стоял зеленый «бьюик». Я снял ключ со своего кольца, сунул в замок двери – и первая же попытка оказалась удачной. Я сел за руль и вставил ключ в замок зажигания. На этот раз пришлось немного повозиться, потрясти и покрутить руль. Наконец зажигание включилось, и стрелка сдвинулась с мертвой точки. Я прижал педаль и подтолкнул ключ. Двигатель заработал с первого раза. Я выскочил и затолкнул в машину Сампи.
– Поехали. Быстрее. Главное – не останавливайся. Кого бы или что бы ни увидела. Отъедешь десятка на полтора кварталов – выходи. Машину оставь, садись в такси и поезжай прямиком в «Травелодж» в аэропорту имени Кеннеди. Возьми номер на двоих на имя мистера и миссис Джон Уэбб. Я приеду как только смогу.
Она посмотрела на меня и открыла рот, но сказать ничего не успела.
– Поезжай! – рявкнул я.
Она поехала.
Я стоял, провожая ее взглядом, пока поржавевшая металлическая дверь не поднялась, гулко лязгнув, пропуская «бьюик». Я достал из кармана еще один шелковый шарф и повязал им голову. Может быть, сидя в ее машине, мне и удастся кого-то обмануть.
Я подбежал к «дженсену», сунул ключ в замок и уже собирался открыть дверцу, когда короткий сухой треск разлетелся по парковке гулким эхом, а по металлической балке над головой ударила и с визгом срикошетила в соседнюю машину пуля.
Я бросился на пол. За первой пулей тут же последовала вторая. Я прополз вперед и высунул голову из-за массивного крыла «линкольна». У входа стоял, пригнувшись, один из двух верзил, наведывавшихся недавно в квартиру Сампи. Пистолет он держал в вытянутой руке, чем и объяснялся не самый лучший результат. Теперь он пытался отыскать меня взглядом и, крутя головой, соответственно водил пистолетом из стороны в сторону. Я решил немного помочь ему, обозначив свое местонахождение. Приподнялся на локтях, сжал рукоятку «беретты» обеими руками, переключился на одиночную стрельбу, прицелился и дважды быстро нажал на спусковой крючок. Впрочем, хватило бы и одного. К тому времени, когда вторая пуля пролетела разделявшее нас расстояние – пятнадцать с чем-то футов, – цели на месте уже не было, поскольку первая ударила громилу в грудь и вынесла через дверь в коридор, к лифтам.
В другом конце парковки что-то загрохотало. Оказалось, что это закрылись электрические ворота. Я встал на колени и внимательно огляделся. Никого не видно. Я снова перевел «беретту» в режим автоматического огня. Потом, пригнувшись, метнулся к «дженсену» и всадил в гнездо ключ зажигания – ради бога, включись! Могучий восьмицилиндровый двигатель отозвался ленивым урчанием – ну же, давай, давай! – повернулся раз… другой… потом, на пятом повороте, все восемь цилиндров наконец ожили, стрелка тахометра прыгнула к 1500, выхлопная труба дрогнула от напряжения. Я передвинул рукоятку коробки передач, и автомобиль сдвинулся на несколько дюймов. Я отпустил ручной тормоз и медленно выехал в проход.
Сидя в «дженсене», ощущаешь мощь этой машины – впереди поднимается внушительный капот, руки лежат на чутком, надежном, обтянутом кожей руле, сиденья и панели испускают благородный запах кожи. Ощущение такое, что этот механический зверь только и ждет приказа, чтобы продемонстрировать всю свою затаенную мощь.
Всматриваясь в каждую тень, каждый уголок, я катил по проходу к воротам. Внезапно от пешеходного входа ударил луч света, и в нем мелькнули две фигуры. Увидев меня, они остановились и словно по команде вскинули пистолеты. Я нырнул за панель, и в тот же самый миг из обоих стволов вырвались огненные стрелы. Одна пуля царапнула крышу, вторая проделала аккуратное отверстие на пассажирской стороне ветрового стекла и, изменив направление движения, ужалила меня в ухо.
Я приоткрыл дверцу и одну за другой выпустил в их направлении три пули. На попадание рассчитывать не приходилось, мне всего лишь нужно было выиграть несколько секунд. Позади меня в корпус «дженсена» ввинтилась еще одна пуля. Третий стрелок. Должно быть, появился из той же двери, что и его подстреленный товарищ. У меня оставался только один вариант – убираться отсюда к чертовой матери. И поскорее.
Не поднимаясь из-за панели, я переключился на нижнюю передачу и придавил педаль газа. Потом высунулся на секунду – определить направление. Двигатель рыкнул, покрышки взвизгнули, царапнув по бетону. Машина завиляла, пытаясь удержаться на прямой, и я крутанул руль. Потом резина нашла сцепление, и машина как будто присела на задних пружинах, подняла нос и, словно брошенный катапультой снаряд, рванулась вперед. Меня прижало к спинке сиденья. Я еще успел притормозить перед правым поворотом к съезду. Пули щелкали и звякали, вырывая куски стекла. Я добавил газу и подобрался, готовясь к толчку. Передние колеса миновали резиновую полосу перед автоматическими воротами, но сами ворота успели подняться лишь на несколько дюймов, когда мы врезались в них и прорвались под скрежет рвущегося металла – на скорости семьдесят миль в час нос «дженсена» отшвырнул их в сторону, словно картонку.
Я сбросил скорость, не желая привлекать к себе ненужного внимания какого-нибудь полицейского патруля, поскольку дырки от пуль потребовали бы детального объяснения. Сампи, конечно, не обрадуется, увидев своего любимца в столь неприглядном состоянии, но думать об этом сейчас я не мог. Выехав на Вторую авеню, я влился в текущий по Манхэттену лабиринт воскресных огней, проехал два или три квартала и, увидев темную улочку, свернул в нее.
Никого. Я поставил «дженсен» между двумя припаркованными автомобилями, вышел и зашагал прочь. Впереди уже сияла огнями Третья авеню. Я осторожно оглянулся – не потому что ожидал слежки, а потому что осторожность никогда не бывает лишней.
Остановил такси. Сел:
– Отель «Плаза».
Водитель покрутил счетчик, нацарапал место назначения, и мы отправились. Машина была грязная даже по нью-йоркским стандартам, и интерьер выглядел так, словно в свободное от перевозки пассажиров время такси сдавалось в аренду и служило обезьянником в Центральном зоопарке.
Мы проехали пять кварталов.
– Я выйду здесь.
– До «Плазы» отсюда не близко, приятель. – Таксист оглянулся, посмотрел на меня, и по выражению его лица стало ясно, что даже он, владелец этого сортира на колесах, рад избавиться от промокшего и вываленного в грязи обломка человечества. – Доллар и сорок центов.
Я сунул ему две промокшие долларовые бумажки:
– Сдачи не надо.
– Эй, и что мне с ними делать? Повесить сушиться?
– Нет. Купи себе новую тачку.
Он отъехал, сердитый, бормоча ругательства на том наречии, что характерно для нью-йоркского извозчичьего братства.
Пройдя до конца квартала, я остановил другое такси, двигавшееся в противоположном направлении. Еще раз огляделся. Сел:
– Отель «Травелодж», аэропорт Кеннеди.
Расслабившись на заднем сиденье, я и не заметил, как оказался на месте и уже через полчаса стоял в номере, снятом мистером и миссис Уэбб.
Сампи сердилась. По-настоящему. Такой злой я ее раньше не видел.
– Ты сумасшедший. Точно сумасшедший. Совсем, на хрен, с катушек съехал. Или беглый преступник. Не знаю. Лично я думаю, что ты спятил.
Я решил, что сообщать ей не самые приятные новости насчет машины сейчас не лучшее время.
– Успокойся.
– Успокойся? Успокойся?! Хочешь, чтобы я, на хрен, успокоилась?!
На столике, рядом с которым стояла Сампи, лежал тяжеленный телефонный справочник. В симпатичном переплете из искусственной кожи, с надписью «Травелодж» золотыми буквами. Им-то Сампи и запустила в меня. За справочником последовали два стеклянных подноса с той же фирменной надписью. Потом ее сумочка. Мне удалось увернуться от всего, кроме сумочки, которая попала в живот. На пол хлынул водопад: ключи, тампоны, записная книжка, губная помада, зеркальце, пудра, шариковый дезодорант, парковочные талоны и мышеловка.
– Это еще что?
– Мышеловка, что ж еще?
– Зачем она тебе?
– Зачем? Мышей ловить. Таких маленьких, сереньких, с длинными хвостиками – пи-и-и, пи-и-и… Вылезают из дырок в стене, бегают, едят сыр.
Я поднял сумку и, порывшись, отыскал пачку «Мальборо» и зажигалку «Зиппо» в платиновом футляре с гравировкой. Вытряхнул сигарету, щелкнул зажигалкой и с удовольствием затянулся, наполнив легкие сладковатым дымком и бензиновыми парами. Опустился на кровать. Вид у меня был, наверное, страшноватый.
– Извини, – сказала Сампи и, подойдя, обняла меня и села рядом. – Ты весь мокрый. Еще простудишься, чего доброго. Ты ведь не хочешь простудиться.
Она была права. Простудиться я не хотел. Сампи помогла мне стянуть мокрую одежду, после чего я забрался в кровать, лег между двумя свежими, восхитительно чистыми простынями и закрыл глаза. В планах у меня был долгий, долгий сон.
– Карманники.
– Что?
– Воры-карманники. Мышеловка для них. Для карманников.
– Зачем карманникам мышеловка?
– Обманка. Я открываю мышеловку, кладу ее в сумку, вор сует руку – щелк! – и попался! Пальчики прищемил.
– И кто же поделился с тобой такой замечательной идеей?
– Одна подруга. Она пользовалась мышеловкой несколько лет.
– А если забудешь и сунешь собственный палец?
За вопросом последовало долгое молчание. Меня потянуло в сон. Ответа я так и не услышал.
Глава 7
Все началось однажды утром в Париже, чуть более шести лет назад. Тот день стал первым по-настоящему теплым днем в году. Весна уже несколько недель поворачивала к лету и в тот день повернула окончательно. Париж был хорош, что-то особенное ощущалось в самом воздухе. Автомобили катились чуточку медленнее, окна, месяцами остававшиеся закрытыми, распахнулись, и гуляющие смогли наконец продемонстрировать новые, летние наряды. Кафе снова выступили на тротуары вместе с подносами, заставленными бутылочками «Перно», и официантами в белых рубашках с короткими руками и черных жилетках.
Всем этим благолепием я наслаждался, сидя за столиком на Елисейских Полях. Хороший кофе, хорошая сигарета и чертовски хорошенькие девушки – по крайней мере девять из десяти, проходившие мимо меня по улице. Чуть дальше, на парковочной линии между тротуаром и дорогой стояла моя машина. Старенький, но вполне еще в форме «Ягуар-ХК120». Немного припорошенный пылью, но тем не менее он прижался к бордюру, откинув крышу, и его четырнадцатифутовый корпус цвета полуночи привлекал куда больше взглядов, чем соседние «Феррари-GТВ308» и «порше-турбо».
Красавец. К нему, конечно, надо было приложить руки, чтобы вернуть полный блеск далекой юности. Заново покрасить, перехромировать бамперы и радиаторную решетку. С откинутой крышей он смотрелся элегантнее, поскольку сама крыша могла похвастать лишь дырками. Почистить двигатель, заменить покрышки, подновить интерьер. Я надеялся, что когда-нибудь, когда смогу себе это позволить, приведу его в порядок, а пока ему ничего не оставалось, как стоять таким, как есть. На тот момент с деньгами было туго, но я не сомневался: что-то обязательно подвернется. Так обычно и случалось – пусть и в разной форме и не в самых подходящих местах.
Семью месяцами ранее британская армия пришла к выводу, что может обойтись без меня. К этому решению она склонялась без малого три года. Потерпи они еще несколько месяцев, я бы, по крайней мере, положил в карман изрядный куш. Мои родители развелись рано, а затем, один за другим, стали жертвами несчастного случая в разных частях света, оставив меня на попечение не слишком заботливого отставного бригадира, проживавшего тогда в Париже. У него было одно неизменное правило: каждый из тех, кто, как он считал, достался ему в наследство, – племянник, крестник или иного рода подопечный (как я), – в случае успешного окончания британского военного училища Сандхерст (бригадир сам учился там когда-то) получит в день выпуска чек на сто тысяч фунтов. Он также согласился, пока я нахожусь в Сандхерсте, поддерживать меня финансово и решительно отозвал означенную поддержку, узнав о моем отчислении.
Армия научила меня заботиться о себе и убивать людей. Навыки полезные с практической точки зрения, но не самые подходящие для бизнес-карьеры, хотя, возможно, знающие люди придерживаются противоположного мнения. В конце концов я решил отдаться на волю судьбы и посмотреть, куда она меня направит. А для начала стал рекламировать себя в персональной колонке «Таймс»: «Молодой человек. Бывший военный. Готов взяться за любую работу, имеющую отношение к расследованиям или обеспечению безопасности, а также в качестве охранника. Есть машина. Имею лицензию пилота. Искать по будним дням от 11:00 до 13:00 в кафе „Лидо“, Елисейские Поля, Париж».
Объявление висело уже второй месяц, и результат давал надежду на лучшее. Сопровождение семейной пары на лыжный курорт. Доставка картин в Даллас. Слежка за женщиной, подозревавшейся в романе на стороне, – как оказалось, она всего лишь втайне посещала психотерапевта. Транспортировка двух доберман-пинчеров на виллу на юге. Был еще один нервный британский бизнесмен, живший в Париже, которого я раз в неделю доставлял к двери дешевой проститутки на рю Сен-Дени, а потом дожидался снаружи, пока они закончат, – бизнесмен боялся, что его ограбит сутенер этой шлюхи.
