скачать книгу бесплатно
– А мы-то все как прекрасны! – сказал Ральф. – Подождите немного, и вы убедитесь в этом сами.
Мисс Стэкпол выразила полное расположение ждать и, очевидно, была готова надолго обосноваться в Гарденкорте. По утрам она была занята литературным трудом, но, несмотря на это, Изабелла много времени проводила с подругой, которая, выполнив намеченную на день работу, жаждала общения. Изабелле скоро представилась возможность попросить ее воздержаться от того, чтобы отдавать в печать свои впечатления от пребывания в Англии, – уже на второй день после приезда мисс Стэкпол она обнаружила подругу за работой над статьей для «Интервьюера». Заглавие (написанное четким, аккуратным почерком, который наша героиня помнила еще со школьных времен) гласило: «Американцы и Тюдоры – взгляд из Гарденкорта». Мисс Стэкпол без зазрения совести предложила прочитать статью подруге, но та решительно заявила протест.
– Ты не должна этого делать. Тебе не следует описывать здешнюю жизнь.
Генриетта, по своему обыкновению, уставилась на нее.
– Почему? Людям как раз это и интересно. И здесь очень мило.
– Здесь слишком мило, чтобы быть описанным в газетах. Да и дяде это не понравится.
– Вот еще глупости! – воскликнула мисс Стэкпол. – Все потом всегда бывают довольны.
– Дядя не будет доволен. И кузен тоже. Они сочтут это нарушением законов гостеприимства.
Ничуть не смутившись, Генриетта очень аккуратно вытерла перо – она всегда держала при себе элегантный наборчик специальных принадлежностей – и убрала рукопись.
– Конечно, если ты против – я подчиняюсь. Но так и знай: я жертвую отличной темой.
– Есть множество других тем. Их полно вокруг. Мы будем ездить на прогулки, и я покажу тебе множество прекрасных пейзажей.
– Пейзажи не по моей части. Мне интересны только люди. Ты же знаешь, Изабелла, меня интересуют социальные вопросы, и так было всегда, – сказала мисс Стэкпол. – Я собиралась показать кое-что на примере твоего кузена-американца, переставшего быть американцем. Сейчас большой спрос на эту тему, а твой кузен является превосходным образцом. Следовало бы проучить его за это со всей суровостью.
– Да ты бы просто убила его! – воскликнула Изабелла. – И не суровостью, а тем, что он был бы выставлен на всеобщее обозрение.
– Что ж, я бы с удовольствием слегка прищучила его. И твоего дядю тем более. Он кажется гораздо более благородным – все еще стойкий американец. Грандиозный старик. Не понимаю, как он может возражать против того, чтобы я воздала ему должное.
Изабелла удивленно смотрела на подругу. Ей казалось очень странным, что в человеке, к которому она испытывает большое уважение, может уживаться столько противоречий.
– Бедная моя Генриетта, – сказала девушка, – ты не понимаешь, что личное, то, что глубоко в себе, нельзя выставлять напоказ.
Мисс Стэкпол сильно покраснела, и на мгновение ее яркие глаза стали влажными; а Изабелла еще больше изумилась: сколько же в ее характере несовместимых черт!
– Ты очень несправедлива ко мне, – с достоинством произнесла Генриетта. – Я никогда ни слова не написала о себе!
– В этом-то я уверена. Но мне кажется, по отношению к другим нужно быть такой же сдержанной!
– Очень хорошо сказано! – воскликнула Генриетта, снова доставая перо. – Позволь мне записать эту мысль, и я опубликую ее в статье.
И все-таки у нее был чудесный характер. Полчаса спустя она снова находилась в прекрасном расположении духа, как и подобает корреспонденту газеты в поисках материала.
– Я обещала описывать общество, – сказала Генриетта Изабелле. – А как я могу это делать, если у меня никаких идей? Раз нельзя описывать Гарденкорт, тогда посоветуй мне что-нибудь еще.
Девушка обещала подумать, и на следующий день в разговоре с подругой ей случилось упомянуть о своей поездке в старинный дом лорда Уорбартона.
– Ах, ты должна отвезти меня туда. Это то, что мне нужно! – воскликнула мисс Стэкпол. – Я должна взглянуть на аристократов.
– Я тебя отвезти не могу, – сказала Изабелла, – но лорд Уорбартон собирается приехать, и у тебя будет шанс познакомиться с ним и понаблюдать за ним. Но если ты намерена опубликовать беседу с ним, я обязательно предупрежу его.
– Не надо! – взмолилась ее подруга. – Я хочу, чтобы он вел себя естественно.
– Англичанин не может вести себя более естественно, чем когда держит язык за зубами, – ответила Изабелла.
Третий день подходил к концу, но не было очевидных признаков того, что ее кузен влюблен в их гостью, хотя он и проводил с ней много времени. Они прогуливались по парку, сидели под деревьями, а в подходящую для прогулок по Темзе погоду мисс Стэкпол занимала то место в лодке, которое до сих пор принадлежало только одной спутнице Ральфа. Общение с Генриеттой оказалось для Ральфа менее неразрешимой задачей, чем он ожидал, будучи в естественном смятении чувств, которое он испытывал после общения со своей удивительной кузиной. Корреспондентка «Интервьюера» часто очень смешила его, а молодой человек уже давно мечтал, чтобы оставшиеся ему дни были бы скрашены безудержным весельем. Со своей стороны, Генриетта не вполне соответствовала утверждению Изабеллы, будто она безразлична к тому, какого мнения о ней мужчины; бедный Ральф, очевидно, представлялся ей некой загадкой, которая ее раздражала и которую она обязана была разгадать, доказав тем самым, что она человек не поверхностный.
– Чем он занимается в жизни? – спросила она Изабеллу в первый же вечер после своего приезда. – Ходит весь день, засунув руки карманы?
– Он ничем не занимается, – улыбнулась ее подруга. – Он пребывает в праздности.
– Я бы сказала, это стыдно… в то время как я должна работать, словно хлопкопрядильная фабрика, – ответила мисс Стэкпол. – Как бы мне хотелось выставить его на всеобщее обозрение!
– Он слаб здоровьем и не может работать, – настаивала Изабелла.
– Фу! Ты сама не веришь тому, что говоришь. Я работаю, даже когда больна! – воскликнула ее подруга. Позже, перед речной прогулкой сев в лодку, она сказала Ральфу, что, наверное, он ее ненавидит – и с удовольствием отправил бы на дно.
– О, нет, – ответил молодой человек. – Я берегу своих жертв для более медленных пыток. А вы такой интересный экземпляр!
– Да, могу сказать, вы сильно мучаете меня. Единственное утешение – я возмущаю все ваши предрассудки.
– Мои предрассудки? У меня нет особых предрассудков. Я просто интеллектуальная скудость в сравнении с вами.
– Тем хуже для вас. У меня есть ряд приятнейших предубеждений. Конечно, я порчу вам флирт, или как вы там это называете, с вашей кузиной. Но мне все равно. Я возмещаю ей это тем, что вытягиваю из вас массу любопытного. Она узнает, как вы слабы духом.
– Ах, сделайте милость, продолжайте, разберитесь во мне хорошенько! – воскликнул Ральф. – Так мало людей способно на подобную заботу!
В этом отношении мисс Стэкпол, похоже, была мастер на все руки, безо всякого сомнения обращаясь, когда предоставлялась возможность, к настоящему допросу.
На следующий день погода выдалась плохой, и молодой человек для развлечения предложил гостье посмотреть картины. Генриетта прошла в его сопровождении по длинной галерее. Ральф показывал самые ценные экспонаты, разъясняя сюжеты картин и рассказывая о художниках. Мисс Стэкпол смотрела молча, не выражая никакого мнения, и Ральф был благодарен ей за то, что она не издавала дежурных восклицаний восторга, которые часто расточали посетители Гарденкорта. Молодой леди следовало отдать должное, она, в самом деле, редко прибегала к штампованным фразам. Она всегда говорила с напряжением и пылом, отчего часто напоминала образованного человека, объясняющегося на иностранном языке. Впоследствии Ральф Тачетт узнал, что Генриетта когда-то работала художественным критиком в Трансатлантическом журнале; но, несмотря на это, в ее кармане не водилось мелкой монеты восторженных банальностей. Внезапно, сразу после того, как Ральф обратил ее внимание на очаровательный пейзаж Констебля[15 - Джон Констебль (1776–1837) – знаменитый английский живописец, пейзажист.], она повернулась и взглянула на молодого человека так, словно он сам был некоей картиной.
– Вот так вы всегда и проводите свое время? – спросила мисс Стэкпол.
– Я редко провожу его так приятно, – ответил Ральф.
– Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду. У вас нет никакого постоянного занятия.
– О, – воскликнул Ральф, – я самый ленивый человек в мире!
Мисс Стэкпол снова обратила свой взор на Констебля, а молодой человек указал на висевшую рядом небольшую картину Ватто, на которой был изображен джентльмен в розовом камзоле с гофрированным воротником и в чулках. Он прислонился к пьедесталу статуи нимфы в саду и играл на гитаре двум дамам, сидевшим на траве.
– Вот мой идеал постоянного времяпрепровождения, – сказал молодой человек.
Мисс Стэкпол опять повернулась к нему. Хотя ее глаза были прикованы к картине, Ральф заметил, что не над сюжетом картины она размышляет, а обдумывает нечто более серьезное.
– Не понимаю, как вам удается быть в ладу со своей совестью, – произнесла она.
– Дорогая моя, у меня нет совести!
– Стоит ее обрести. Она понадобится вам, когда вы решите поехать в Америку.
– Вероятно, я никогда уже туда не поеду.
– Стесняетесь там показаться?
Ральф, слегка улыбаясь, помедлил с ответом.
– Я полагаю, тот, у кого нет совести, не может стесняться.
– Ну и самомнение у вас, – заявила Генриетта. – Вы считаете, это правильно – отказаться от родины?
– Невозможно отказаться от родной страны – как, скажем, и от собственной бабушки. Невозможно уничтожить то, что составляет неотъемлемую часть нас самих.
– То есть если бы это было возможно, вы бы попытались? А как к вам относятся англичане?
– Они от меня в восторге.
– Потому что вы подлизываетесь к ним.
– Ах, – вздохнул Ральф. – Может быть, вы сжалитесь и хоть частично отнесете это на счет моего природного обаяния?
– Я ничего не знаю о вашем природном обаянии. Если оно у вас и есть, то явно приобретенное… вы, видимо, отчаянно пытались приобрести его, живя здесь. Я бы не сказала, что это вам удалось. Во всяком случае, к такому обаянию я равнодушна. Станьте чем-нибудь полезным обществу, и тогда мы вернемся к этому разговору.
– Ну тогда посоветуйте, что мне делать, – смиренно проговорил Ральф.
– Для начала возвращайтесь на родину.
– Понятно. А потом?
– Займитесь чем-нибудь.
– Хорошо, чем конкретно?
– Чем-то, что доставит вам удовольствие и будет удаваться. Какой-нибудь новой идеей или крупным делом.
– А трудно найти такое дело, которое будет удаваться? – поинтересовался Ральф.
– Нет, если вы отдадите ему частичку своего сердца.
– А, моего сердца, – сказал молодой человек. – Если это зависит от моего сердца…
– У вас его нет?
– Несколько дней назад было, но с тех пор его у меня похитили…
– Вы несерьезный человек, – заметила мисс Стэкпол, – вот в чем дело.
Но через несколько дней гостья снова решила привлечь внимание Ральфа к его собственной персоне, но на этот раз предметом разговора стал другой пункт его своенравия.
– Я поняла, в чем ваша беда, мистер Тачетт, – сказала она. – Вы считаете, что слишком хороши для того, чтобы жениться.
– Я считал так до встречи с вами, мисс Стэкпол, – ответил Ральф, – но сейчас мое мнение изменилось…
– Фу! – фыркнула Генриетта.
– …и мне стало казаться, – продолжил молодой человек, – что наоборот, я недостаточно хорош для этого дела.
– Женитьба благодатно сказалась бы на вас. Кроме того, это ваша обязанность.
– О, – воскликнул Ральф, – у человека так много обязанностей! И женитьба тоже?
– Конечно… Разве вы этого не знали? Жениться – долг каждого мужчины.
Ральф на несколько секунд задумался; он был разочарован. Было что-то в мисс Стэкпол, что начало привлекать его; ему казалось, что если она и не была очаровательной женщиной, то, по крайней мере, с ней можно было дружить. Ей недоставало своеобразия, но, как говорила Изабелла, Генриетта была отважной, а это всегда вызывает у окружающих симпатию. Он не ожидал от нее вульгарной неискренности; а последнее заявление вообще резануло его фальшью. Когда незамужняя женщина говорит о необходимости жениться не обремененному супружеством молодому человеку, самым очевидным объяснением ее слов является вовсе не бескорыстный порыв.
– На это можно посмотреть с разных сторон, – уклончиво ответил Ральф.
– Возможно, но это принципиальная вещь. Вы живете в одиночестве потому, что, наверное, считаете себя исключительной личностью – словно хотите дать понять, что ни одна женщина не достойна вас. Думаете, вы чем-то лучше других? В Америке принято всем вступать в брак.
– Если это моя обязанность, разве, по аналогии, вы тоже не обязаны выйти замуж? – спросил Ральф.
Взгляд непроницаемых глаз мисс Стекпол не дрогнул.
– Вы тешите себя надеждой найти трещину в моей позиции? Конечно, я имею такое же право выйти замуж, как все.
– Так вот, – сказал Ральф. – Должен признаться, меня не раздражает то, что вы свободны. Это скорее меня радует.
– Когда же вы станете серьезным? Наверное, никогда.
– Значит, вы не поверите, если в один прекрасный день я скажу вам, что решил покончить со своей практикой жить в одиночестве?
Мисс Стэкпол бросила на молодого человека вполне ободряющий взгляд. Но неожиданно для Ральфа это выражение вдруг сменилось тревогой и даже негодованием.
– Нет, – сухо ответила гостья. После чего с достоинством удалилась.
– Я так и не влюбился в вашу подругу, – сказал Ральф в тот же вечер Изабелле. – Хотя сегодня утром мы толковали, можно сказать, на эту тему.
– И вы сказали что-то, что ей не понравилось? – поинтересовалась девушка.
Молодой человек пристально посмотрел на нее.
– Она жаловалась на меня?
– Генриетта сказала мне, что есть что-то презрительное в тоне, каким европейские мужчины разговаривают с женщинами.
– Она называет меня европейцем?
– Причем одним из худших. Она сказала, будто вы заявили ей нечто такое, что не стал бы говорить ни один американец, но повторять не стала.
Ральф громко рассмеялся.
