скачать книгу бесплатно
Наконец она вытащила с полки узкий альбом.
В нём Тилли держала сохранившиеся мамины фотографии. Вот Беатриса ещё совсем маленькая, с молодыми дедушкой и бабушкой. А вот она в их книжном магазине. Была здесь даже университетская фотография. Отпечатки давних воспоминаний, которые, увы, не были её собственными.
Странные ощущения охватывали Тилли, когда она смотрела на эти снимки. Ей казалось, что она укутана в тяжёлое одеяло, тёплое, но в то же время давящее, душное. А мамино лицо… Оно дробилось, смотрело на Тилли сразу со всех фотографий и в результате расплывалось, ускользало. Когда Тилли пыталась представить её, это было похоже на попытку вообразить героя какой-нибудь книги. Вот уже кажется, что он стоит прямо рядом с тобой, но стоит лишь повернуть голову, чтобы взглянуть ему в глаза, как образ начинает размываться и терять очертания, становясь вообще ни на что не похожим.
Тилли постаралась успокоиться, спрятала фотографию в альбом и отложила его на прикроватный столик. Затем, сделав глубокий вдох, пересела к коробке, решив заняться книгами, с которыми иметь дело легче, чем с воображаемыми фигурами.
– Книги – это да, это моё, – пробормотала Тилли себе под нос. – С ними мне куда проще.
Она попробовала сдуть пыль с верхней крышки, но это только в кино получается легко и красиво, поэтому пришлось стирать её рукавом. Кроме выведенного крупными буквами имени мамы, других надписей на коробке не было. Тилли оторвала остатки совсем уже не липкого скотча и вытащила самую верхнюю книгу. Это была уже знакомая ей «Маленькая принцесса» в жёлтой обложке. Следующим оказался весьма потрёпанный экземпляр «Ани из Зелёных Мезонинов». Верхний уголок обложки был оторван, и Тилли замерла, увидев выглядывающие в этом месте написанные чернилами буквы. Осторожно открыв книгу, она прочитала выведенные нетвёрдой детской рукой имя владелицы: «Беатриса Пейджиз».
Матильда нежно обвела кончиком пальца буквы, пытаясь представить, как похожая на неё девочка старательно выписывает своё имя, и вдруг почувствовала, как от этой надписи протянулась между ней и её мамой тонкая связующая нить.
Дедушка учил маленькую Тилли подписывать свои книги, поэтому неудивительно, что и Беатриса делала точно так же.
– Такая надпись сохраняет память о том, кто читал и любил эту книгу, – часто повторял дедушка. Сам-то он постоянно ходил на «книжную охоту»: искал в букинистических магазинах подписанные книги или томики с пожеланиями. – Мне нравится думать, что другие люди читали и любили книги, которые читал и люблю я сам; или размышлять над тем, почему кто-то подарил кому-то именно эту книгу, а не какую-нибудь другую. Для меня имена бывших владельцев и дарственные надписи – это что-то вроде небольшого путешествия во времени, соединяющего читателей разных эпох, семей и даже стран.
Тилли задумалась над тем, почему мама так берегла эти книги. Ей хотелось понять, любила ли Беа героев потому же, почему любила их она сама. Хохотала ли она, читая про Аню Ширли? Тилли закрыла глаза, воображая другую жизнь, в которой она могла бы спросить маму об этом сама. Вот просто взять и спросить. Спуститься вниз и найти маму возле кухонного стола, где она на пару с дедушкой режет листья салата или разминает вместе с бабушкой корки коржей, чтобы посыпать ими сверху пирожные или торт.
В их доме постоянно звучал смех, музыка, разговоры, но Тилли казалось, что она слышит при этом тишину, чувствует провал на том месте, где сейчас должна была бы находиться мама. Жизнь без неё была струнным оркестром, из которого вдруг взяли и убрали виолончель.
Из мечтательной задумчивости её вывел негромкий стук в дверь, которая затем приоткрылась, и в просвете появилась голова бабушки.
– Привет, солнышко, как твои дела? Дедушка сказал, что ты нашла коробку со старыми мамиными книжками?
Тилли кивнула, и бабушка вошла в комнату. Приблизилась, взяла «Маленькую принцессу» и прижала к груди так, словно хотела обнять сохранившуюся на пожелтевших страничках частицу пропавшей дочери.
– Я готовлю ужин, – сказала она, не выпуская книгу. – Не хочешь спуститься вниз и помочь закрыть магазин? Слушай, а у тебя слегка прохладно здесь, тебе не кажется?
Тилли кивнула и вслед за бабушкой спустилась вниз по лестнице. Она знала, что на кухне никого нет, и всё же, открывая дверь, на секунду представила, что сейчас увидит маму.
Кухня сразу же обдала Тилли ароматным теплом. Мамы на кухне, конечно же, не было.
Позднее тем же вечером, сидя над тарелкой, в которой золотился жареный цыплёнок с лимоном и розмарином, окружённый тушёными зелёными бобами, Тилли чувствовала, как её печаль постепенно уходит, оставляя, однако, после себя вопросы. Много вопросов.
– А вы знаете, какие книги любил мой папа? – спросила она, и дедушка едва не поперхнулся хрустящей корочкой хлеба, которую жевал в этот момент.
– Боюсь, что нет, – ответила бабушка, стуча дедушку по спине. – Мы слишком плохо его знали.
– А мама? Она-то знала, какие книги его любимые? – задала следующий вопрос Тилли, и вновь на него ответила бабушка:
– Думаю, да. Конечно, знала. Должна была знать. Не сомневаюсь, что о книгах они с твоим папой тоже говорили. Разве можно не говорить о книгах с человеком, которого любишь?
– А почему у нас нет ни одной папиной фотографии?
– По той же причине, по которой мы ничего не знаем о его любимых книгах. Мы не успели с ним познакомиться, прежде чем он умер.
– Как ты думаешь, могла мама уйти потому, что папы не стало?
– Ой, ласточка моя, – вздохнула бабушка. – Если честно, у меня нет ответа на этот вопрос. Я не стану с тобой лукавить и притворяться, будто его смерть не разбила ей сердце. Она, конечно же, много думала о том, как могла бы сложиться вся дальнейшая жизнь, и её, и твоя, если бы он был жив. Но у неё осталась ты, и в тебе осталась часть его самого. Вот почему ты была для неё сокровищем. Не только поэтому, конечно, но всё-таки.
– Интересно, а что мне досталось от папы? – задумалась Тилли.
– Ну, твои волосы и рост, например, – улыбнулся дедушка. – А вот что касается литературных вкусов, они точно от нашей семьи.
– А вообще-то, Тилли, – подхватила бабушка, – ты, конечно, унаследовала что-то от папы, а что-то от мамы, и всё это перемешано вместе, но самое лучшее в тебе то, что можно назвать твоим собственным, это я знаю наверняка. Ты меня понимаешь? – Тилли кивнула. – Ну и хорошо… Так, а чья сегодня очередь мыть посуду?
Когда Тилли была маленькой, дедушка всегда читал ей перед сном. Каждый вечер после ужина они устраивались рядышком на уютном диване перед камином, и дедушка читал вслух главу или две из очередной книги. Так они вместе плыли под парусами с «Ласточками и амазонками», встречались с ведьмами в академии мисс Кэкл, путешествовали по дальним странам, сидя на спинах слонов.
Потом Тилли подросла, и традиция чтения на ночь начала понемногу отмирать. Вначале они с дедушкой все ещё сидели рядом, но теперь каждый из них читал про себя свою собственную книгу, исследовал с её помощью свои собственные миры и времена, а затем Тилли начала уносить книги в комнату, чтобы читать их перед сном, лёжа в постели. Вот так и получилось, традицию никто вроде бы не отменял, а читать с дедушкой они начали порознь.
Тилли вылезла из кровати, взяла мамин экземпляр «Ани из Зелёных Мезонинов» и спустилась вниз. Бабушка читала, сидя с чашкой чая за кухонным столом.
Когда появилась Тилли, она подняла голову, заметила «Аню» в руках внучки, но ничего не сказала, только улыбнулась. Тилли толкнула дверь в магазин и увидела дедушку. Он сидел на том самом диване, и на лице его играли отблески каминного пламени. Тилли подошла и положила ему на колени мамину книгу. Ничего не сказав, дедушка обнял Тилли, а когда к ним пришла бабушка с тремя кружками дымящегося горячего шоколада, отложил свою книгу в сторону, открыл «Аню из Зелёных Мезонинов»
и
а
а
и
а
ь
в
л
х.
4
Где живут приключения
На следующее утро Тилли сидела за столом на кухне и читала мамину книгу, когда приоткрылась ведущая в магазин дверь и из неё выглянула дедушкина голова. Следом за головой вошёл он сам и поцеловал бабушку в щёку; она в это время варила варенье из крыжовника, тихонько подпевая песенке по радио.
– Здесь Оскар, – поведал дедушка, с улыбкой посмотрев на внучку. – Говорит, ты обещала подобрать ему книгу.
– Ой, а я уж и не надеялась, что он придёт, – засуетилась Тилли. Она аккуратно заложила страницу, которую читала, и отодвинула мамину книгу подальше, где на неё никто не мог капнуть липким вареньем. Затем направилась в магазин и действительно увидела Оскара. Он бродил вдоль книжных полок, рассеянно водя пальцем по корешкам стоящих на них томов.
Тилли подошла не сразу, сначала понаблюдала немного, дав ему время почувствовать особенную книжную атмосферу, царившую здесь.
– Ты никогда у нас раньше не был? – спросила она чуть погодя, заставив Оскара вздрогнуть от неожиданности.
– Не слышал, как ты вошла, – застенчиво сказал он. – Нет, я уже бывал здесь. Мама всегда покупает у вас рождественские подарки. Просто давно не был и забыл, как тут… – Он замялся, подбирая слово.
– Волшебно? – предложила Тилли. – Замечательно? Красиво?
– Да, но я не это имел в виду. Дело не в том, как выглядит ваш магазин, а в том, как здесь себя чувствуешь, понимаешь? Ну, как бы это сказать… Интересно, есть такое слово, чтобы назвать место, где живут приключения?
– Хм. Такого слова я не припоминаю, но думаю, что оно непременно должно быть, – решила Тилли.
– Ладно, не важно, – смутился Оскар. – Здесь классно, вот что я хотел сказать. А не был я здесь давно, это верно. Я не особо много читаю, больше помогаю маме в кафе. А на летние каникулы она находит кого-нибудь мне на замену, и я гощу у отца.
– А где он?
– Далеко, в Париже. Моя старшая сестра Эмили постоянно живёт с ним.
– Ух ты, я думала, ты сейчас скажешь про юг Лондона или что-то вроде того, – удивилась Тилли. – Слушай, это, наверное, очень здо?рово, проводить каникулы в другой стране. А я вот нигде за пределами Англии не была.
– Да, здо?рово, – кивнул Оскар. – В Париже классно, только вот отец прошлым летом снова женился. Нет, его новая жена Маргарита, конечно, очень хорошая, только теперь я начал чувствовать, что приезжаю не в свой дом, как раньше, а в чужой, понимаешь? Отец теперь с Маргаритой, Эмили всё время где-то пропадает со своими подружками. Тоска. Короче, этим летом я решил в Париж не ехать.
– А как получилось, что Эмили живёт у твоего отца, а не с вами? – поинтересовалась Тилли.
– Она захотела учиться там в колледже, – пояснил Оскар. – Чтобы свободно говорить по-французски, а после колледжа поступить в университет. Да и её парень тоже живёт в Париже.
– Ты скучаешь по ним? По отцу и Эмили?
– Да, наверное. А вообще, не знаю. По сестре, пожалуй, скучаю больше. Иногда мне кажется, что я им всем там только мешаю, под ногами путаюсь. Поэтому не то чтобы мне совсем не хотелось к ним ехать, но лучше, я думаю, туда пока не соваться. – Оскар помолчал немного, потом тихо, неуверенно спросил: – А ты по своим родителям сильно скучаешь?
– Да как тебе сказать. – Тилли сама удивлялась, до чего ей легко разговаривать вот так просто с Оскаром, ничего не скрывая и не притворяясь. – Всё вроде бы ничего, но иногда я чувствую пустоту в том месте, где они должны быть в душе. Не прямо сильно, а слегка, но зато всё время.
– А что с ними случилось? – спросил Оскар, потупившись и разглядывая свои башмаки.
– Мой папа заболел и умер. Если честно, подробностей я не знаю. Поехал по работе за границу, даже домой не успел вернуться. А что случилось с мамой, мы вообще не понимаем. Она просто взяла и исчезла вскоре после того, как я родилась. Исчезла и ни словечка ни бабушке, ни дедушке не сказала: куда она, зачем, вернётся ли. С тех пор мы ничего о ней не слышали.
– Ух ты, вот это да. Прямо как в каком-то сериале, – ляпнул Оскар и тут же смутился. – Ой, прости! Я не то имел в виду. Хотел сказать, что это ужасно, наверное, вот так родителей потерять. И что, ты на самом деле о своей маме ничего не знаешь?
– Она не оставила ни записки, ни чего-нибудь ещё и не позвонила, – развела руками Тилли. – В полиции решили, что у неё могла случиться депрессия после родов, и она сбежала, чтобы спрятаться где-то и там начать новую жизнь. Сказали ещё, что она может попытаться когда-нибудь связаться с нами, но чтобы я особо не надеялась.
– Часто думаешь о своих родителях?
– Пожалуй. Забавно, я ведь совершенно не помню ни маму, ни папу, так что тоскую, конечно, но, как бы это сказать… Странно тоскую, отвлечённо. Так можно, например, печалиться о том, что у тебя нет кольца с бриллиантом или живого единорога. Мне просто жаль, что у меня нет родителей, и я очень переживаю, что не могу понять, почему и куда исчезла мама. Но думать о них как о конкретных людях у меня не выходит. Дело в том, что я ведь ничегошеньки о них не помню, вроде как если бы их и не было никогда. У меня есть только вот это. – Тилли вытащила из-за ворота маленькую золотую пчёлку на тоненькой цепочке и показала Оскару. Пчёлка была не больше ногтя на большом пальце девочки.
– Это мамина? – спросил мальчишка.
– Нет, но у неё была точно такая же. Свою пчёлку она получила в подарок от моего отца, а когда я родилась, заказала точно такую же и для меня, – пояснила Тилли, пряча кулон назад под джемпер.
В тишине магазина вдруг раздался телефонный звонок, заставивший обоих подскочить на месте от неожиданности.
– Знаешь, я никогда ещё не говорила ни с кем обо всём этом, – застенчиво призналась Тилли.
– Я очень рад… – начал было Оскар, но Тилли прервала его:
– Ладно, пойдём лучше книжку тебе искать. Заодно я и себе что-нибудь присмотрю.
Оскар кивнул и поднялся вслед за девочкой на так называемый «Детский этаж». Здесь Тилли собрала для Оскара стопку книг, которые, как она знала, были напечатаны на особой бумаге, которая облегчала чтение дислексикам, и плюхнула их перед ним. Пока мальчик выбирал, сама она отправилась вдоль полок в поисках «Маленькой принцессы». Оказалось, что эта книга имеется в их магазине сразу в четырёх изданиях. Она просмотрела несколько разных обложек, жалея, что у неё нет возможности обсудить их с мамой.
Тилли вернула все четыре «Принцессы» на место и вернулась к Оскару. Он уже выбрал чтение на каникулы: тонкую книгу в чёрной обложке, на которой было изображено какое-то чудище.
Они вместе спустились вниз, где дедушка упаковал её в красивую холщовую сумку с логотипом «Пейджиз и Ко» и категорически отказался брать с Оскара деньги.
– Очень приятно видеть вас здесь, – сказал он. – Специальное предложение для друзей нашего магазина.
Оскар поблагодарил дедушку, робко помахал Тилли рукой и отправился через улицу к себе, в «Пышки-малышки».
Попрощавшись, Тилли отправилась наверх, в свой любимый уголок для чтения, но, свернув за угол, увидела сидящую на диване девочку с рыжими, как огонь, косичками. Она взглянула на Тилли и драматически вздохнула.
– Знаю, знаю, о чём ты сейчас думаешь, – заговорила она со странным акцентом, какого Тилли никогда не слышала. – Ты думаешь, что за напасть такая с этой девчонкой. Мало того что она тощая, как щепка, так у неё ещё и волосы оранжевые. Ты ведь это сейчас подумала, да?
– Ничего такого я не думала, я вообще ничего не думала, – возмутилась Тилли. – Просто хотела узнать, что ты делаешь на моём диване.
– О, тысяча извинений, тысяча извинений! – воскликнула девочка, проворно вскакивая на ноги и поправляя диванные подушки. – Я же не знала, что он твой.
– Ну, то есть он не совсем мой, – устыдилась Тилли за нечаянную грубость. – Просто я люблю сидеть здесь и читать, а тут вдруг ты… Я очень удивилась, потому что не заметила тебя, когда была здесь со своим дру… Мальчиком из параллельного класса.
– О, я понимаю, о чём ты, – широко улыбнулась девочка. – У тебя диван, а у меня есть дерево, прекрасное, усыпанное бледно-розовыми цветками, которые так сладко пахнут… Я обожаю читать, сидя под ним. – Девочка вдруг посерьёзнела, напряглась и тревожно спросила: – Ты когда-нибудь сможешь простить меня?
– Простить? За что? – Тилли была совершенно сбита с толку.
– За мои ужасные манеры. Ведь я до сих пор не представилась, извини. Меня зовут Аня. С «я». И одним «н».
– С «я»? – растерянно переспросила Тилли.
– Да. «Я» – это очень важно. Люди часто говорят мне, что Аня и Анюта, скажем, это одно и то же, но, по-моему, у них просто нет воображения. Ну как можно думать, что Аня и Анюта – одно и то же? Это же всё равно что сказать, будто «па?водок» – то же самое, что «поводок». Но ещё раз прости меня за мои ужасные манеры. Я-то сама представилась, а о том, как тебя зовут, до сих пор не спросила… Впрочем, нет, погоди! Я попробую угадать. Судя по твоему виду… Эммелина, например, или Пенелопа. А может, тебя зовут Корделия?
– Боюсь тебя огорчить, но я просто Тилли. Это сокращённо от Матильда. Меня зовут Матильда Пейджиз.
– Почему же, Матильда – тоже роскошное имя, я тебе даже завидую немного, – восхитилась Аня. – Очень приятно познакомиться.
– Может быть, тебе помочь найти книгу? – спросила Тилли.
– Звучит просто великолепно, благодарю тебя. Кстати, осень, по-моему, – самое волшебное время года для чтения, ты так не считаешь? – Аня указала рукой на окно, за которым плыли лишь серые унылые облака, однако смотрела она на них так, словно видела за стеклом трепещущие на ветру яркие разноцветные листья. – Октябрь – мой самый любимый месяц. Читать в октябре на улице, когда солнце просачивается сквозь пёструю крону дерева, а ты сидишь под ним со стаканом малинового сиропа в руке… – Она умолкла, заворожённо глядя куда-то вдаль.
Спустя пару секунд Тилли начала находить молчание немного неловким и изо всех сил попыталась придумать, что сказать, поэтому обратилась к вопросу, который всегда её выручал.
– Какая твоя любимая история? – спросила она, вырывая Аню из осенних грёз.
– А те, которые ты сама придумала, считаются?
– Нет, наверное, – ответила Тилли. – Историю, как мне кажется, можно считать настоящей, только если она напечатана в книге или хотя бы написана от руки.
– А по-моему, истории, которые ты сама придумываешь, точно такие же настоящие, разве нет? Конечно, такими труднее делиться с людьми, если они не записаны на бумаге. Но я люблю просто рассказывать их вслух. У нас с моей подругой Дианой что-то вроде клуба: мы рассказываем истории, которые сами придумали, и советуем друг другу, что в них нужно исправить, чтобы стать настоящими писательницами. Хотя, честно говоря, советы даю в основном только я, потому что у бедняжки Дианы совсем плохо дело с воображением. Но я всё равно очень люблю её и считаю, что для меня очень даже полезно так близко общаться с человеком, которому не хватает творческих сил.
Упоминание о подруге по имени Диана заставило Тилли насторожиться. Чем дальше, тем сильнее Аня казалась ей знакомой.
