скачать книгу бесплатно
– Не будет драться! – сказал адмирал Белл с грустным разочарованием.
– Будь проклят этот трусливый плут! Скажи мне, Джек Прингл, что это длинный человек на неподходящей работе сказал тебе? Ведь он сказал мне, что будет драться. Почему он стоял как часовой на ветру?
– Вы тоже бросили ему вызов лично, я предполагаю? – сказал Генри.
– Да, будь он проклят! Я ходил туда вчера ночью.
– И я тоже.
– Мне кажется, – сказал Маршдел, – что все было сделано одновременно, но это как-то необычно и странно, как минимум.
– Видите ли, – сказал Чиллингворт, – сэр Френсис Варни был готов драться с обоими, и с Генри, и с адмиралом, как он нам сказал.
– Да, – сказал Джек, – он сказал, что будет драться с обоими, если он будет в состоянии драться со вторым после первого.
– Это было все, что требовалось, – сказал адмирал. – Мы большего и не ожидали.
– Но потом он хотел драться с вами без секунданта; но, безусловно, я не согласился на такое предложение. Ответственность была очень большой. Это бы ставило в неравные условия стороны на дуэли.
– Правильно, – сказал Генри, – это неподходяще, очень неподходяще.
– Очень, – сказал адмирал, – очень. Что это за жуликоватая тварь, во всей стране нет негодяя, который бы мог сравниться с ним.
– Я думал, что было бы жаль испортить все дело, – сказал Джек Прингл. – Было бы жалко, если бы было испорчено благое намерение, и я пообещал этому вампуку, что если он собирается драться, то вы могли бы быть его секундантом, и вы бы ему подошли.
– Что ты сказал? Кто? Я? – произнес адмирал в недоумении.
– Да, это правда, – сказал мистер Чиллингворт. – Мистер Прингл сказал, что вы согласитесь, а потом он дал слово, что вы будете его секундантом на дуэли.
– Да, – сказал Джек. – Вы должны согласиться. Я знал, что вы не дадите сорваться дуэли, и что лучше будет, если дуэль будет, чем ее не будет. Я верил, что вы захотите увидеть драку, так что все организовано.
– Очень хорошо, – сказал адмирал. – Я бы хотел, конечно, чтобы мистер Генри Баннерворт был его секундантом; я думаю, что я должен был драться первым.
– Нет, – сказал Джек, – потому что мистер Чиллингворт пришел туда первым, первым пришел, первым обслужен, вы знаете.
– Хорошо, хорошо, я не должен жаловаться на удачу другого человека; моя еще впереди; но лучше будет так, чем вообще ничего не будет; я буду секундантом сэра Фрэнсиса Варни; он получит честную игру, потому что я адмирал; но, разрази меня гром, он будет драться, да, да, он будет драться.
– Я пришел к тому же выводу, – сказал Генри, – я хочу, чтобы он дрался; я позабочусь о том, чтобы он меня тихо не убрал.
– Есть одна вещь, – заметил Маршдел, – которую я хотел предложить. После того, что произошло, я бы не вернулся, если бы не предчувствие, что предстоит что-то, в чем бы я мог быть полезен моему другу.
– Да? – сказал адмирал перекосив лицо.
– Вот что я собирался сказать: в данной ситуации мистер Чиллингворт может многое потерять, а я не могу потерять ничего. Я не привязан ни к одному месту на земле. Мне не нужно заниматься какой-либо профессией. Мои средства, я имею в виду, избавляют меня от этой необходимости. Генри, позволь мне быть твоим секундантом в этом деле; позволь мистеру Чиллингворту пойти, только чтобы выполнить свои профессиональные обязанности; он может пригодиться, очень пригодиться одному из принципалов; потому что, если он пойдет туда в любой другой роли, ему придется подвергнуть угрозе свое право работать.
– Это несомненно правильно, – сказал Генри, – то, что вы предложили, это очень хороший план. Что скажете, адмирал Белл, будете работать с мистером Маршделом по этому делу?
– Я? Да, конечно, мне все равно. Мистер Маршдел есть мистер Маршдел, я верю, и это все, о чем я беспокоюсь. Если мы вздорим сегодня, и у нас есть что-то на завтра, то я могу временно забыть о ссоре на следующий день; она подождет, это все, что я могу сейчас сказать.
– Тогда все урегилуровано? – сказал мистер Чиллингворт.
– Да.
– Но, мистер Баннерворт, уступая мою роль секунданта мистеру Маршделу, я делаю это только потому, что по общему мнению, мне будет гораздо лучше присутствовать там в другом качестве.
– Конечно, мистер Чиллингворт, и я думаю, что я очень обязан вам за ту быстроту и усердие, с которыми вы действовали.
– Я сделал то, что мог, – сказал Чиллингворт, – потому что я верил, что я был обязан это сделать.
– Мистер Чиллингворт несомненно действовал максимально по-дружески и эффективно в этом деле, – сказал Маршдел. – И он не уступает свое участие в этом деле в качестве секунданта, чтобы избежать того, что он должен сделать для друга, он делает это, чтобы участвовать в той роли, в которой ни один из нас действовать не может.
– Это правда, – сказал адмирал.
– Итак, – сказал Чиллингворт, – вам предстоит завтра утром встретиться на лугу в конце долины на пол пути от сюда к дому сэра Френсиса Варни, в семь часов утра.
Они поговорили еще и договорились, что встретятся завтра рано утром, и что, конечно, это дело должно держаться в тайне. Маршдел в эту ночь должен остаться дома, а адмирал не должен показывать никакого вида. Джек Прингл и адмирал удалились, чтобы обсудить наедине все вопросы.
Генри Баннерворт и Маршдел также удалились. И мистер Чиллингворт через некоторое время удалился, пообещав прибыть вовремя на следующее утро.
Большая часть того дня была проведена Генри Баннервортом в своей комнате, в процессе написания документов и писем разного рода; но к ночи он еще не закончил, потому что был вынужден иногда ходить по дому, показываться на глаза Флоре, чтобы никто ничего не заподозрил.
Маршдел большую часть времени был с ним, и втайне проверял оружие, порох и пули, чтобы все было в порядке к следующему утру, и когда он закончил сказал:
– Теперь, Генри, ты должен позволить мне настоять на том, что ты должен несколько часов отдохнуть, иначе ты будешь вряд ли чувствовать себя в порядке.
– Очень хорошо, – сказал Генри. Я как раз закончил и могу последовать твоему совету.
После долгих раздумий и воспоминаний Генри Баннерворт заснул крепким сном и спал несколько часов в тишине и покое. В ранний час он проснулся и увидел Маршдела, сидящего рядом с ним.
– Время, Маршдел? Я не проспал?
– Нет; времени достаточно, – сказал Маршдел. – Мне нужно было дать тебе поспать подольше, но я думаю, что разбудил тебе как раз тогда, когда было надо.
Стояло пасмурное утро, Генри встал и начал готовиться к сражению. Маршдел тихо заглянул в комнату адмирала Белла, он и Джек Прингл были готовы.
Шепотом было сказано несколько слов и вся группа покинула поместье настолько бесшумно, насколько это было возможно. Было тихое утро, с утра еще было холодно, солнце только поднималось на востоке. Было достаточно времени, чтобы добраться до места встречи.
Это была необычная группа, она шла на место дуэли, результат которой имел такое важное значение для тех, кто был вовлечен в нее.
Для нас было бы сложно анализировать разные и противоречивые эмоции, которые переполняли груди разных людей, входивших в группу, надежды и страхи, сомнения и предположения, которые высказывались. Надо отдать должное Генри, он шагал уверенно, с твердым убеждением, чтобы встретиться в смертельной битве с личностью сомнительной и неопределенной природы, никто не мог предугадать, какими способностями она наделена, чтобы защищаться от оружия людей. Его сердце страстно желало вернуть счастье его сестре, и он не колебался.
Надо подчеркнуть, однако, и это можно было заметить, что ужасное и загадочное существо, с которым дуэль была организована так честно и чисто, по той или иной причине, не выказывало никаких склонностей встечаться с оппонентами способом, который, к большому сожалению, используется в обществе.
Но еще предстояло узнать, что было его мотивом: трусость или милосердие. Возможно, он боялся получить смертельное ранение, которое бы положило конец неестественному существованию, которое заставляло дрожать от страха, и, очевидно, старалось себя продлить.
С другой стороны возможно, что понимание своей неуязвимости, или великой силы, способной победить противника, было причиной, по которой он уклонялся от сражений на дуэли, и старался найти так много препятствий в обязательной процедуре организации дуэли.
Хотя сейчас, казалось, уже нельзя было найти способ уклонения от дуэли. Сэр Френсис Варни должен был или драться, или спасаться бегством, потому что его окружало слишком много оппонентов. Есть вероятность того, что он обратится к властям, чтобы защитить себя и юридически преследовать тех, кто, безусловно, нанес ему обиду и был опасен для него. Но тогда не было сомнений в том, что обстоятельства всего этого станут публично известны, а в этом случае он приобретет незавидную всемирную репутацию.
Так случилось, что в соответствии с особой позицией семьи Баннервортов, она была очень ограничена в знакомствах и очень не любила выставлять себя на всеобщее обозрение. Когда-то в округе они считались богатыми людьми и на них смотрели как на магнатов, но теперешняя их бедность не привлекала любопытствующих глаз. Сейчас с унылой грустью они жили обособленно и вместо того, чтобы наслаждаться материальными благами, ограничивались малым, такую жизнь выдержал бы не каждый.
Страдала ли их семья за правду, или их одолели неудачи и стерли великолепие с дома их предков, было ли это неизбежным божьим промыслом, – они несли это бремя. Но нужно помнить, что их текущее угнетенное состояние было вызвано ошибками, недостатками и преступлениями некоторых людей их рода.
С развитием событий в нашем рассказе было видно, что знание об этом угнетенном состоянии было распространено только на поместье Баннервортов, окрестные луга и усадьбу сэра Френсиса Варни. Единственным человеком не из этих мест, знающим обо всех обстоятельствах и испытывающим к ним интерес, был мистер Чиллингворт, хирург, который по своей природе, а также по профессиональной привычке, не имел склонности делать чужие дела объектом слухов.
Однако перемена была близка, перемена потрясающего и волнующего характера в Варни, которую он возможно ожидал, но к которой еще не был готов.
Период спокойствия должен был пройти и он должен был стать очень популярен. Мы не будем гадать, а продолжим максимально коротко описывать в деталях эту ужасную дуэль.
Казалось, что Варни сейчас, когда он уже согласился на определенные договоренности по дуэли, не уклонялся от их выполнения и даже малейшим образом не пытался задержать мероприятия, которые могли стать фатальными для него.
Это раннее утро было одним из тех облачных, которые часто бывают в нашем переменчивом климате, в котором даже самый умный метеоролог вряд ли сможет предсказать погоду на следующий час.
Все предметы казались еще слегка темными; и пока еще не было яркого света, не было и четких теней, которые были частью пейзажа. Это лишало ландшафт его обычной красоты.
Таково было положение дел, когда Маршдел сопровождал Генри и адмирала Белла из поместья Баннервортов через сад в направлении леса на холмах, рядом с которым было место, на котором была назначена битва.
Джек Прингл шел ленивым шагом за ними с руками в карманах и выглядел беспечным, как будто он вышел на утреннюю прогулку и вряд ли понимал, куда идет.
Странное искажение его лица и разные необычные выпуклости, которые появлялись на нем время от времени, возможно были результатом жевания табака необычного размера, который он жевал, и у которого был вкус, ужасный для того, для кого такое варварское удовольствие было необычно.
Адмирал строго настрого запретил ему надоедать, иначе он будет обзывать его неуклюжим и не моряком всю оставшуюся жизнь – это наказание было серьезным для Джека, и, поэтому он шел смотреть спор как можно тише, возможно не без надежды, что что-нибудь примет форму повода для объявления войны, что оправдает его злое отношение ко всем.
– Итак, штурман Генри, – сказал адмирал, – давайте обойдемся без праздной болтовни, раз уж мы идем вместе. Не забывайте, что я не на вашей стороне, понимаете. Я был секундантом у двух или трех моих парней в свое время, но если бы кто-нибудь сказал мне: «адмирал Белл, в следующий раз вы пойдете на спокойную небольшую стреляльную вечеринку секундантом вампира», я бы сказал: «вы лжец». Тем не менее, будь я проклят, это так, и вот что я хочу сказать, мистер Генри, что я бы был секундантом даже у француза, лишь бы он стал драться, когда его просят.
– Это великодушно с вашей стороны, – сказал Генри, – с любой стороны.
– Я верю, что это так, – сказал адмирал, – и помни, все, что тебе нужно делать – целиться ниже, но это не мое дело. Да трясется мой шпангоут, мне не следует это тебе говорить, но, будь ты проклят, попади в него если ты можешь.
– Адмирал, – сказал Генри, – я не думаю, что вы соблюдаете даже нейтралитет в этом деле, поддерживая меня вместо вашего товарища.
– О! Да пропади он пропадом. Я не собираюсь дать ему выползти из этого дела жалким притворством, могу тебе сказать. Думаю, мне следовало идти в его дом сегодня утром, но раз уж я сказал, что я никогда больше не пересеку его порог, я этого делать не буду.
– Мне интересно: придет ли он? – сказал мистер Маршдел Генри. – Как-никак, вы знаете, что он может удрать и избежать боя, на который он шел, выдвигая разные препятствия.
– Я надеюсь нет, – сказал Генри, – хотя должен признать, что ваше предположение несколько раз приходило мне в голову. Если, однако, он не встретится со мной, он не сможет выходить из дому, и мы по крайней мере избавимся от него, и всей его мучительной назойливости по отношению к нашему поместью. Я никогда не позволю ему переступить порог моего дома ни как хозяин, ни как съемщик.
– Так не принято, – сказал адмирал, – сдавать дом сразу двум людям, если ты не забыл, что вы его уже сдали мне. Я могу тебе об этом напомнить.
– Ура! – закричал Джек Прингл в этот момент.
– Эй, что с тобой? Кто сказал тебе кричать ура?
– Враг на горизонте, – сказал Джек, – три или четыре стадии на юго-восток.
– Это он, клянусь Юпитером! Прячется за деревьями. Пойдемте, этот вампир более приличный парень, чем я о нем думал. Он хочет, чтобы мы его шлепнули.
Теперь они уже подошли к месту настолько близко, что сэр Френсис Варни, который, как все видели, уже ждал, появился из-за деревьев, одетый в свой мрачный плащ, и, если хотите, выглядел более высоким и более худым, чем он выглядел до этого.
Его лицо было похоже на лицо трупа. Его губы были белыми, и вокруг его глаз были странные розоватые круги, которые придавали всему его выражению лица очень непривлекательный вид. Он переводил взгляд с одного на другого, пока не увидел адмирала, которому он улыбнулся так мрачно и ужасно, что старик произнес:
– Я говорю, Джек, ты, неуклюжий человек, что это лицо подходит для того, чтобы быть резной фигурой, помещаемой над водорезом корабля.
– Да, да, сэр.
– Ты когда-нибудь видел такую мрачную улыбку в своей жизни на какой-нибудь широте?
– Да, да, сэр
– Ты видел? Ты швабра.
– Я так думаю, сэр.
– Это ложь, и ты это знаешь.
– Очень хорошо, – сказал Джек, – разве вы не помните, когда перед тем как та стальная пуля прошла через вашу голову, оставив прекрасную маленькую щель, весь путь от Бергена до Зума у вас на лице была такая же улыбка.
– У меня не было, ты подлец.
– А я говорю, была.
– Заткнись ради Бога!
– Идите на хрен!
Как далеко зашли бы эти дебаты, которые только что достигли своего кульминационного пункта, если бы адмирал и Джек были одни, сказать тяжело. Но Генри и Маршдел прервали их, так что ссора была на время улажена, чтобы дать место более важным делам.
Варни думал, что той приветственной улыбкой своему секунданту он сделал все, что нужно было сделать. Потому что он стоял там высокий, костлявый и неподвижный, за исключением некоторых редких движений рта и стука зубов, который бы заставил вздрогнуть того, кто бы это услышал.
– Ради Бога, – сказал Маршдел, – не занимайтесь ерундой в такой момент. Мистер Прингл, вам здесь вообще делать нечего.
– Мистер кто? – сказал Джек.
– Прингл, насколько я знаю, – это ваша фамилия? – ответил Маршдел.
– Это так, но меня удивило, что вы назвали меня мистером.
Адмирал подошел к сэру Френсису Варни и кивнул ему, что имело вид больше пренебрежения, чем приветствия, на что вампир ответил низким, уважительным поклоном.
– Черт возьми! – пробормотал старый адмирал. – Если бы я так сложил мой позвоночник, я бы его уже никогда не сделал снова прямым. Хорошо, все в порядке. Вы пришли. Это все, что вам оставалось делать, я предполагаю.
– Я здесь, – сказал Варни, – и становится суперэрогацией упоминать то, что я пришел.
– О! Правда? Я никогда не листал словари и поэтому не знаю, что конкретно вы имеете в виду.
– Отойдемте со мной на один момент, адмирал Белл, и я скажу вам, что делать со мной после того как меня застрелят, если это будет моей судьбой.
– Делать с вами! Будь я проклят, если я буду что-то делать с вами.
